CC BY
156
© Кушнир О.Н., 2010
УДК 81’161.1 ББК 81.411.2
К ВОПРОСУ ОБ ОБЪЕКТЕ И ПРЕДМЕТЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИНГВИСТИКИ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИИ
О.Н. Кушнир
Предпринята попытка определить объект и предмет, а следовательно, и задачи политической лингвистики и политической лингвокультурологии. Показано, что термин политика даже в научном дискурсе отсылает не к понятию, а к макроконцепту как феномену, сущность которого может быть определена прежде всего средствами лингвокультурологического, а не политологического анализа. Выявлена динамика макроконцепта «политика» в русском языковом сознании.
Ключевые слова: политическая лингвистика, политическая лингвоконцептология, лингвокультурный концепт, макроконцепт.
Любая наука начинается с выяснения, что представляют собой ее объект и предмет. Политическая лингвистика и лингвокуль-турология по отношению к политике как своему внеположенному лингвистике объекту оказываются в трудном положении, поскольку феномен политического в зеркале восприятия «рядового» носителя языка, в академических трудах политологов, в учебниках политологии и в практике реальных политиков предстает не как упорядоченная цельная система, но как совокупность взаимопересека-ющихся систем, относительно независимых друг от друга.
Кроме того, феномен политического в сознании россиян по крайней мере трижды существенно изменялся на протяжении последних десятилетий: советская эпоха, период политической нестабильности на рубеже XX-XXI веков и нынешняя фаза относительной стабилизации связаны с различными структурами макроконцепта 1 «Политика», которые, по сути, сосуществуют в современном языковом сознании, что обусловливает необходимость его изучения с позиций не синхронной или исторической, а динамической лингвоконцептографии.
Лингвистические исследования вне-языковых феноменов сквозь призму языка/ речи, как правило, основываются на очень общем исходном представлении об объекте. В частности, феномен политического зачастую сводится к суженному представлению о политике как «борьбе за власть» (см. об этом: [22, с. 5; 27, с. 3]). Эти характеристики справедливы постольку, поскольку «борьба за власть» действительно составляла доминанту политической жизни периода политической нестабильности в нашей стране. Однако в предшествующий советский период, как явствует, например, из материалов словаря «Мир политики в зеркале метафор», изданного в 1991 году [1], метафора ВОЙНЫ с такими опорными лексемами, как бой, битва, прорыв, штурм, крестовый поход, взрыв, плацдарм, позиции, фронт и др., в сфере внутриполитической жизни по преимуществу использовалась применительно к явлениям неполитического характера типа уборка урожая или качество продукции, поскольку ни о какой борьбе за политическую власть внутри страны речи быть не могло. В «социологическом», по словам автора, романе «Зияющие высоты» А.А. Зиновьев объясняет, почему политические отношения для «ибанс-кого общества» (то есть для общества со-
ветского, политическая ментальность которого во многом не изжита до сего дня) нехарактерны [6, с. 537-538]. Смысл лозунга советских времен «Народ и партия едины» заключался не в декларации единства, а в утверждении, что партия - единственная реальная политическая сила и власть, исключающая наличие каких-либо очевидных противников или хотя бы оппонентов.
В современных условиях, в начавшиеся 10-е годы XXI века, в период относительной стабилизации внутриполитической жизни, ядро содержания концепта «Власть» как составной части макроконцепта «Политика» оказывается связанным прежде всего не с концептом «Борьба за власть», как в период нестабильности, или с концептом «Манипуляция сознанием», что было отличительной чертой советских времен (см., например, книгу С.Г. Кара-Мурзы, на протяжении последних лет считающуюся политическим бестселлером [8]), а с концептом «Управление обществом», что хорошо соотносится с академическим определением власти, принятым в сфере права [23, с. 129]. Следовательно, лингвистические аспекты исследования феномена политики в современных условиях не могут основываться на представлении о «борьбе за власть» как наиболее актуальном - необходим комплексный лингвоэпистемологический анализ феномена политики как объекта и предмета политической лингвистики и политической лин-гвокультурологии с целью выявления содержания и структуры той ядерной части макроконцепта «Политика», которая является общей для разных периодов исторической жизни нашей страны.
Следуя логике определения объекта и предмета, принятой в эпистемологии (см., например: [28, с. 642, 732]), объект политической лингвистики можно определить как языковые/речевые средства, которые, во-первых, напрямую отражают специфику содержания предметной области «Политика» как объекта науки политологии (и тем самым принадлежат ядерной части лингвокультурного макроконцепта «Политика»); во-вторых, образуют ближайшую периферию предметной области «Политика» как объекта политологии, формирующейся на пересечениях с предметными областями других наук, например эко-
номики, социологии, что фиксируется в терминах политическая экономия, языковая политика, социальная политика; в-третьих, относятся к дальнейшей периферии, связанной со вторичными значениями существительного политика, обусловленной его употреблением в обиходной сфере (семейная политика, страусовая политика); предмет политической лингвистики определяется как система языковых/речевых средств, цели и способы их использования в политическом дискурсе, понимаемом как коммуникация/общение 2 в ситуациях, принадлежащих сфере политического.
Основной феномен, изучаемый лингво-культурологией, - лингвокультурный концепт; следовательно, объект политической линг-вокультурологии - макроконцепт «Политика» как целое и составляющие его частные политические концепты, предмет - содержание и структура макроконцепта «Политика», рассматриваемые сквозь призму способов их опредмечивания средствами естественного языка. Конкретизация объекта и предмета в частных лингвокультурологических исследованиях феномена политики связана с отдельными сферами политической деятельности, например: внутренняя/внешняя/социальная /молодежная/церковная... политика или политика в сфере образования/спорта/ культуры/науки/искусства и т. д.
Поскольку политика в целом, независимо от того, какую сферу жизни общества она регулирует, - это вид человеческой деятельности, то ее специфическое содержание определяется конкретикой трех базовых составляющих, которые характеризуют любую деятельность: субъект, объект, содержание деятельности (субъекта по отношению к объекту) (ср., например, академическое определение понятия «деятельность», принятое в психологии: «Деятельность - активное взаимодействие с окружающей действительностью, в ходе которого живое существо выступает как субъект, целенаправленно воздействующий на объект и удовлетворяющий таким образом свои потребности» [3, с. 165]).
Политическая лингвистика выясняет: (1) какими языковыми/речевыми средствами, (2) с какими целями пользуются в политическом дискурсе. Политическая лингвокуль-
турология, основываясь на языковых/речевых данных, ищет ответ на следующие базовые вопросы о составе и структуре макроконцепта «Политика»: (1) кто/что (2) по отношению к кому/чему (3) что делает в сфере политического. Совокупность ответов на эти три вопроса ведет к реконструкции представлений носителей языка о том, что это такое -политика. В предельном разграничении можно сказать, что политическая лингвистика занимается политическим языком/речью, политическая лингвокультурология - политическим языковым/речевым сознанием.
Предложенные характеристики, нацеленные на ясное различение политической лингвистики и политической лингвокультурологии и представляющиеся автору данной статьи очевидными, разумеется, не могут претендовать на полноту и завершенность, поскольку политическая лингвокультурология пока не может рассматриваться как «институционализированная» дисциплина, а в исследовательской практике политической лингвистики бытуют разные трактовки ее содержания и назначения, что побуждает специалистов в этой новой области лингвистического знания совершенно справедливо констатировать: «Экстенсивная активность здесь стала захватывать сегодня не только печатные площади, но и вузовские учебные программы, спецкурсы, пособия и проч., заметно опережая уровень согласия в минимально общепризнанном статусе формирующейся дисциплины - политической лингвистики» [16, с. 4]. Так, первое учебное пособие по политической лингвистике, вышедшее в нашей стране, открывается двумя существенно различающимися характеристиками этой области знания [26, с. 5, 8]. Трудно согласиться с авторами в отождествлении или хотя бы в признании квазисинонимичности «манипуляции» и «коммуникации», «борьбы за власть» и «пропаганды».
Эти симптоматические различия обусловлены многообразием представлений о политике как институциональной и обиходной социальной практике, что ставит политическую лингвокультурологию перед задачей выявить состав и структуру ядерной части макроконцепта «Политика». В методологическом основании - различение двух подходов: 1) макроконцепт «Политика» в его фундиро-ванности содержанием термина политика в
научном знании (в системе политических наук, прежде всего в политологии) и теми смыслами, которые связаны с употреблением существительного политика в институциональном политическом дискурсе; 2) в его фундирован-ности теми представлениями о политике, которые бытуют «в народе» - в обиходном (обыденном, вненаучном) сознании носителей языка - и находят отражение в неинституциональном дискурсе «о политике».
«Ближайшие» очевидные источники в рамках первого подхода - политологические издания, прежде всего такие, которые нацелены на отображение относительно устоявшихся научных представлений о политике (например, учебники и энциклопедии), в рамках второго - филологические словари и публикации, отражающие понимание политики людьми, институционально со сферой политического не связанными; круг «дальнейших» источников в максимуме охватывает практически все написанное и сказанное людьми, но в минимуме это, с одной стороны, специальная политологическая литература, с другой -результаты специальных исследований в рамках политической лингвистики и политической лингвокультурологии, основывающиеся на самом различном языковом/речевом материале. В дальнейшем изложении автор ограничивается кругом «ближайших» источников.
Для политологических дефиниций политики характерны высокая степень разнообразия - опора на различные признаки, признаваемые существенными, в том числе в работах одного и того же автора, и недостаточно ясное разграничение, с одной стороны, научного знания, с другой - обыденных представлений о политике [14, с. 6; 15, с. 396; 19, с. 4].
Разночтения в трактовке сущности политического, логико-лингвистическая невыс-троенность дефиниций понятия «политика» -при наличии огромной научной и учебной литературы, которая нацелена на возможно более широкую характеристику предметной области «Политика», - побуждают заключить, что термин политика даже в научном дискурсе отсылает не к понятию, но к концепту, точнее - макроконцепту как феномену, сущность которого может быть выявлена прежде всего средствами лингвокультурологического, а не политологического анализа.
Эпистемологическая целесообразность анализа макроконцепта «Политика» как лингвокультурного феномена, отражающего реальности именно обыденного языкового сознания, в отличие от сознания научного, обусловливается тем, что лингвокультурный концепт -явление холистическое, синкретичное, в силу чего он может рассматриваться как сущностное ядро, отражением которого является понятие - во всяком случае, в гуманитарной сфере (по мудрым суждениям В.В. Колесова, «концепт, являясь “чистым смыслом” сам по себе, не может быть многозначен - он синкретичен» [10, с. 120]; «концепт есть сущность, явлением которой выступает понятие» [там же, с. 404]).
Семантическое ядро лингвокультурологического макроконцепта «Политика» находит отражение в дефинициях толковых филологических словарей, которые, в отличие от политологической литературы, выступая как источник сведений не о научных, а об обыденных представлениях носителей языка о сфере политического, отчетливо фиксируют именно обиходные представления о политике - как сфере взаимодействия общества и государства на основе отношений власти, -именно общества, а не народа, поскольку понятие «народ» связано с представлением о целостности, а понятие «общество» - о расчлененности, что зафиксировано еще в Словаре В.И. Даля [5, с. 461, 634].
Современное филологическое словарное толкование существительного политика отражает обиходные представления, в соответствии с которыми существо феномена политического - во властных взаимоотношениях общества и государства, при доминантной направленности властных отношений «от государства к обществу» [18, с. 902]. Предложенная предельно обобщенная формулировка обиходных представлений о политике одновременно является и характеристикой семантического ядра лингвокультурологического макроконцепта «Политика» как складывающегося из частных концептов «Общество», «Государство» и «Власть». В рамках этой триады концепт «Власть» выступает в векторной функции: властные отношения могут быть направлены либо «от общества к государству», либо «от государства к обществу»3. В советский
период нашей истории актуализованным был только второй из этих векторов. В постперес-троечный (точнее, в постсоветский) период несколько актуализируется первый вектор, что отражается в актуализации лексемы политизация в значении «пробуждение интереса к политике, политической жизни» [24, с. 473] и в появлении антонима этой лексемы - деполитизация в значении «ослабление политической активности, утрата интереса к политике» [там же, с. 202].
Заметим, однако, что для современного языкового сознания 10-х годов XXI века, отражающего период относительной стабилизации внутриполитической жизни, не стоит преувеличивать значимость лингвокультурологического вектора «от общества к государству»,
о чем, казалось бы, свидетельствует появление целого неологического словообразовательного гнезда: политизация с потенциальным мотивирующим глаголом политизиро-вать(ся) и производными политизированный, политизированность; деполитизиро-вать и деполитизация, деполитизирован-ный. Эти лексемы употребляются по преимуществу в публицистической речи, отражают такую оценку состояния общественного сознания, которая делается людьми, профессионально связанными именно со сферой политического, и появление таких слов не может служить основанием для заключения, что современное русское языковое сознание политизировано.
Политизация российского общества -феномен временный, характерный только для периода нестабильности; в периоды стабильности наше общество «по умолчанию» предоставляет заниматься политикой в ее различных функциях государству, то есть политикам профессиональным. Лингвокультурологический макроконцепт «Политика» в языковом сознании «рядовых» носителей языка в такой исторический период оказывается деактуали-зованным, и гениальная пушкинская формула «Народ безмолвствует», завершающая драму «Борис Годунов», вполне приложима к современной ситуации. Очевидная поддержка нынешней государственной власти обществом не позволяет рассматривать его как самостоятельную политическую силу. Такое положение дел точно соответствует не только инту-
итивно очевидному всем, но и признаваемому специалистами по философии политики феномену восприятия россиянами власти «как чего-то отчужденного от народа», ощущения «отделенности государственной власти от населения» [17, с. 31, 33].
Деактуализацию макроконцепта «Политика» не следует интерпретировать как отчуждение российского общества от политики, а значит - от государства. Следует учитывать как факторы отсутствия отчуждения, во-первых, что в языковом сознании россиян лингвокультурный концепт «Государство» (как официальная, формальная структура) занимает лингвокультурологически подчиненное положение по отношению к концепту «Родина» -актуализованному независимо от конкретной исторической ситуации; во-вторых, что типологическая черта российского менталитета 4 - антиномичный дуализм, противоречиво соединяющий в рамках одного свойства логически несоединимые явления: индивидуализм и группизм (с другими акцентировками -коллективизм, соборность), трудолюбие и леность, стремление к новому и догматизм, в том числе авторитаризм как склонность безоговорочно склоняться перед властью и анархизм 5.
Государство и Родина в русском сознании нераздельны; эту нераздельность в свое время отмечал И.А. Ильин [7, с. 257], перифразируя которого можно сказать, что в основе русского менталитета - синергийное, несмотря на антиномичность, взаимодействие общества и государства в рамках цельности концепта «Родина».
Русский «авторитаризм» и связанную с ним деактуализованность концепта «Политика» целесообразнее интерпретировать как патриотизм и доверие власти, чем как примитивную покорность. Об этом хрестоматийно глубоко и художественно убедительно говорит Л.Н. Толстой на протяжении всего романа «Война и мир». Достаточно вспомнить характеристику внутреннего состояния Безу-хова накануне Бородинского сражения и более значительный факт - решение Кутузова оставить Москву. Доказательством правомерности предложенной интерпретации может служить и докладная записка графа С. Уварова императору «О некоторых общих нача-
лах, могущих служить руководством при управлении Министерством народного просвещения» от 19 ноября 1833 года [25], пафос которой заключается в поиске начал, способных позволить России противостоять всеобщему падению религиозных и гражданских учреждений в Европе. Такими началами граф С. Уваров считал Православие, самодержавие и народность; в другой формулировке это -Бог, царь и Отечество, а в современном прочтении этих ценностей - духовные основы общества, прочная «вертикаль власти» и патриотизм, основывающийся на осознании своего национального своеобразия.
Поскольку общество зависимо от политических решений, то причиной отчуждения не может быть само общество; его отчуждение от политики лишь следствие того, что оно оказывается отстраненным от политики, не включенным в политические отношения.
Понятие «отношения» предполагает наличие минимум двух взаимосвязанных сторон, в общем случае они могут быть охарактеризованы как «горизонтальные» или «вертикальные» - как отношения равенства или неравенства. Если одна сторона политических отношений - общество, а вторая - государство и если общество воспринимается как отстраненное от политики, то оказывается, что единственный субъект политики в восприятии носителей языка - государство и представляющие его облеченные властью лица. При наличии только одного субъекта «политические отношения» либо исчезают, либо, как минимум, оказываются нехарактерными; их место занимают отношения власти и подчинения.
Состояние отстраненности общества от политики отражено в современной «Большой актуальной политической энциклопедии», в которой словарная статья «Общество» отсутствует (наличествуют только статьи, трактующие производные понятия «Общественная палата» и «Общество потребления»). Толкование государства в этой энциклопедии не включает идентификатор «общество»; в качестве словарного идентификатора используется составной термин «политическая система» [2, с. 64, 239].
Можно заключить, что обиходное, массовое сознание «рядового» носителя языка, не владеющего специальными знаниями, неред-
ко воспринимает содержательное ядро макроконцепта «Политика» как деятельность людей, борющихся за власть, чтобы пользоваться ею в своих личных или узкогрупповых целях. Такое понимание объясняет содержание и структуру ассоциативного поля «Политика», как они выявляются в массовом ассоциативном эксперименте [21, с. 475].
Таким образом, макроконцепт «Политика», рассматриваемый в контексте динамической лингвокультурологии 6, в его современном восприятии оказывается существенно меняющимся - возможно, даже утрачивающим исконное концептуальное ядро, суть которого в обобщенной характеристике «Государство - это способ организации и средство управления обществом». Новые акту-ализующиеся концепты отчетливо просматриваются в такой, например, формулировке известного канадского культуролога М. Маклю-эна: «Сегодняшний тиран руководит уже не с помощью дубины или кулака, но, выступая как исследователь рынка, он гонит свои стада дорогой удобства и комфорта» (цит. по: [20, с. 21]). Концепты «Рынок», «Удобство/Комфорт», безусловно, оказываются актуальными и для современного русского лингвокультурного восприятия макроконцепта «Политика», однако доминантным для сегодняшнего состояния российского общества целесообразно считать, как было показано выше, концепт «Родина/Отечество».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Определяя концепт как перцептивно-когнитивно-аффективный феномен (см. об этом: [12, с. 162-164]), мы говорим и о его иерархи-чески-полевой природе, в соответствии с которой макроконцепт занимает верхний уровень иерархии и представляет собой совокупность строящихся на едином семантическом основании, но относительно автономных концептов (см. об этом: [11; 13]).
2 Целесообразность различения этих понятий обусловлена пониманием коммуникации как «сообщения или передачи средствами языка содержания высказываний», общения - как «взаимных сношений, деловой или дружественной связи (на основе использования средств естественного языка)».
3 При этом субъект собственно властных отношений не обязательно «государство» или «об-
щество», это может быть и некая внеположная им сила (например, финансовая олигархия, Церковь, криминалитет).
4 Именно российского, а не русского, поскольку речь идет не об одном - пусть самом крупном - народе нашей страны, а о нации в целом.
5 В теории и практике менеджмента, говоря о «законе соответствия менеджмента и менталитета», рекомендуют в управлении трудовыми коллективами россиян учитывать дуализм русского менталитета, который обусловливается специфическим «срединным» положением России в культурном пространстве - между Востоком и Западом (подробно об этом: [9]).
6 В лингвокультурологии диахронические факторы понимаются обычно как учет в интерпретации современного состояния концептуария данных его истории, прежде всего этимологических. Между тем черты развития просматриваются в синхронном состоянии современного русского языка, понимаемом как система и как ее реализация в речевых явлениях различной функционально-стилистической природы (см. об этом: [4]).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Баранов, А. Н. Русская политическая метафора (материалы к словарю) / А. Н. Баранов, Ю. Н. Караулов. - М. : Ин-т рус. яз., 1991. - 192 с.
2. Большая актуальная политическая энциклопедия: Настольная книга современного политика: 1000 актуальных понятий современной политической жизни / ред.-сост. А. В. Беляков, О. А. Мат-вейчев. - М. : Эксмо, 2009. - 412 с.
3. Большой психологический словарь / под ред. Б. Г. Мещерякова, В. П. Зинченко. - М. : АСТ Москва ; СПб. : Прайм-Еврознак, 2009. - 811 с.
4. Волков, В. В. Лингвоконцептология и лингво-концептография: аспекты взаимодействия / В. В. Волков, О. Н. Кушнир // Стратегия исследования языковых единиц : материалы Твер. междунар. науч.-практ. конф. - Тверь : Изд-во ТвГУ 2009. - С. 3-9.
5. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. / В. И. Даль. - Репр. изд. - М. : Рус. яз., 1999. - Т. 2. - 780 с.
6. Зиновьев, А. А. Зияющие высоты : роман / А. А. Зиновьев. - М. : Эксмо, 2008. - 736 с.
7. Ильин, И. А. Путь к очевидности / И. А. Ильин. - М. : Республика, 1993. - 431 с.
8. Кара-Мурза, С. Г. Манипуляция сознанием / С. Г. Кара-Мурза. - М. : Эксмо, 2009. - 528 с.
9. Картавый, М. А. Методологические принципы формирования российского менеджмента / М. А. Картавый, А. Н. Нехашкин // Менеджмент в России и за рубежом. - 1999. - № 3. - С. 56-68.
10. Колесов, В. В. Философия русского слова / В. В. Колесов. - СПб. : ЮНА, 2002. - 448 с.
11. Кушнир, О. Н. Иерархически-полевая природа концептосферы: концепты и макроконцепты / О. Н. Кушнир // Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах : сб. ст. участников V Междунар. науч. конф. В 2 т. Т. 1. - Челябинск : Энциклопедия, 2010.- С. 79-82.
12. Кушнир, О. Н. О задачах динамической лин-гвоконцептографии / О. Н. Кушнир // Семантика языка и текста : материалы X междунар. науч. конф. - Ивано-Франковск : Изд-во Прикарпат. нац. ун-та им. В. Стефаника, 2009. - С. 162-164.
13. Кушнир, О. Н. О иерархически-полевой природе концептосферы / О. Н. Кушнир // Национально-культурный компонент в тексте и языке : материалы IV Междунар. науч. конф. В 2 ч. Ч. 1. - Минск : Изд-во Мин. гос. лингв. ун-та, 2009. - С. 57-59.
14. Мухаев, Р. Т. Политология : учеб. для студентов вузов / Р. Т. Мухаев. - 3-е изд., перераб. и доп. - М. : Юнити-Дана, 2008. - 495 с.
15. Мухаев, Р. Т. Политология : учеб. для студентов юрид. и гуманит. фак. / Р. Т. Мухаев. - М. : Приор, 2000. - 400 с.
16. Мухарямов, Н. М. Вместо предисловия. О предметном поле политической лингвистики / Н. М. Мухарямов, Л. М. Мухарямова // Трансграничные языковые отношения: Очерки политической лингвистики / под ред. М. Н. Закамулиной, Н. М. Мухарямова. - Казань : Каз. гос. энерг. ун-т, 2008. - С. 4-32.
17. Неретина, С. С. Концепты политического сознания / С. С. Неретина, А. П. Огурцов // Политическая концептология : журн. метадисциплинар. исслед. - 2009. - № 2. - С. 29-40.
18. Новейший большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С. А. Кузнецов. - СПб. : Но-ринт ; М. : РИПОЛ классик, 2008. - 1536 с.
19. Панарин, А. С. Политология: Западная и Восточная традиции : учеб. для вузов / А. С. Панарин. - М. : Кн. дом «Университет», 2000. - 320 с.
20. Ромат, Е. В. Реклама : учеб. для вузов / Е. В. Ро-мат. - СПб. : Питер, 2008. - 496 с.
21. Русский ассоциативный словарь : в 2 т. Т. 1. От стимула к реакции : ок. 7000 стимулов / ред. Ю. Н. Караулов. - М. : Астрель ; АСТ, 2002. - 784 с.
22. Тираспольский, Г. И. Словарь политической борьбы: Материалы 1988-1996 гг. / Г. И. Тираспольский. - Сыктывкар : Изд-во КРАГСиУ, 2006. - 400 с.
23. Тихомирова, Л. В. Юридическая энциклопедия / Л. В. Тихомирова, М. Ю. Тихомиров. - Изд. 6-е. - М. : Изд. Тихомирова М.Ю., 2008. - 526 с.
24. Толковый словарь русского языка конца ХХ века: Языковые изменения / под ред. Г. Н. Скля-ревской. - СПб. : Фолио-Пресс, 1998. - 702 с.
25. Уваров, С. О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством народного просвещения / С. Уваров. - Электрон. текстовые дан. - Режим доступа: http://monarhist-spb.narod.ru/library/Count_Uvarov /Count_Uvarov-1. htm.
26. Чудинов, А. П. Политическая лингвистика: учеб. пособие / А. П. Чудинов. - М. : Флинта ; Наука, 2006. - 254 с.
27. Шейгал, Е. И. Семиотика политического дискурса : автореф. дис. ... д-ра филол. наук : 10.02.01, 10.02.19 / Шейгал Елена Иосифовна. - Волгоград, 2000. - 32 с.
28. Энциклопедия эпистемологии и философии науки / гл. ред. и сост. И. Т. Касавин. - М. : Канон+ : РОММ «Реабилитация», 2009. - 1248 с.
ON THE ISSUE OF OBJECT AND SUBJECT OF POLITICAL LINGUISTICS AND POLITICAL LINGUA-CULTURAL SCIENCE
О.N. Kushnir
The author aims at defining the object and subject, as well as aims of political linguistics and political lingua-cultural science. It is shown that the term «policy» when used in scientific discourse is associated not only with the notion but points out to a macro-concept, which can be investigated mainly by means of lingua-cultural, but not by a political-science analysis. The article results in dynamic revelation of the concept in Russian linguistic consciousness.
Key words: political linguistics, political lingua-conceptology, lingua-cultural concept, macroconcept.
