CC BY
104
к вопросу об измерении уровня регионального социально-экономического развития
м. а. голышев,
аспирант отдела социологии и истории сравнительных исследований Института социально-политических исследований РАН E-mail: mgolyshev@mail. ru
Данная статья посвящена исследованию различных методик измерения уровня социально-экономического развития регионов. Описан генезис мировых научных исследований в сфере разработки оценочных критериев уровня регионального развития. Приведен ряд комплексных индексов качества жизни, подробно анализируется индекс развития человеческого потенциала, особенности его применения к регионам России. Приведены основные индикаторы социально-экономического развития региона и способы их измерения.
Ключевые слова: региональное развитие, социально-экономическая система, комплексный индекс оценки, система индикаторов, индекс развития человеческого потенциала.
Формирование системного подхода к измерению регионального социально-экономического развития и сравнению уровней развития различных регионов, особенно на огромных российских просторах, является чрезвычайно сложной и трудоемкой задачей. Ее решение требует серьезной научной основы, выработки необходимых методологических приемов, проведения экспериментов и исследований в отдельных наиболее крупных и сложных региональных системах.
Региональные социально-экономические системы, функционирующие на территории нашей страны, имеют значительные различия в характере воспроизводства и, как следствие, в подходах к их изучению. Принципиальные их различия обусловлены неодинаковыми административно-территориальными статусами, природными условиями и ресурсами, социально-демографическим и производственным потенциалом, особенностями структуры производства и расселения и т. д.
Но, так или иначе, независимо от уровня социально-экономического развития региона, а также проблем локального характера исследовательские программы должны включать в себя перечень показателей и индикаторов, отражающих полную картину социально-экономической ситуации в регионе, место региона в структуре социально-территориального неравенства. К ним относятся показатели, отражающие доходы населения, уровень бедности, уровень занятости, здоровье населения, уровень образования, доступность базовых услуг, безопасность жизни; валовой внутренний продукт региона, объем выпускаемой продукции, объем розничного товарооборота, отраслевую структуру производства, внешнеэкономическую деятельность; природно-ресурсный потенциал, состояние природной среды и др.
На основе приведенных выше показателей должны выстраиваться комплексные системы показателей и интегральные индексы, отражающие благополучие и уровень развития региона, условия и качество жизни населения, проживающего на его территории.
Исследование социально-экономической системы региона требует тщательного анализа причин сложившейся региональной ситуации, поиска путей выхода из кризисных ситуаций, учета современных тенденций развития общества, а также учета специфических условий развития российских регионов, анализа региональных статистических данных, изучения потенциала региона и, наконец, формирования четкой программы развития региона. Говоря в данном случае о региональном развитии, стоит более подробно остановиться на специфике данного процесса.
Развитие любого объекта — это его «движение от низшего к высшему по восходящей линии, движение от старого качественного состояния к новому, более высокому, процесс обновления» [10, с. 433]. Исходя из этого, развитие региона можно представить как комплексный процесс изменений его экологической, экономической, социальной, пространственной, политической и духовной сфер, приводящий к их качественным преобразованиям и, в конечном счете — к изменениям условий жизни самого человека. Развитие всегда имеет направленность, определяемую целью или системой целей.
Развитие региона должно идти в направлении общественного прогресса, который проявляется в увеличении общественного богатства, т. е. всей совокупности объективных и субъективных условий жизнеобеспечения и жизнедеятельности человека и гармоничном развитии на этой основе самого человека, природы, производства, общества и государства, а также в обеспечении устойчивым и сбалансированным воспроизводством социального, хозяйственного, ресурсного и экономического потенциалов региона. Так, развитие имеет место в том случае, когда улучшаются условия жизнеобеспечения и жизнедеятельности и растет благосостояние всего населения региона.
Оценки развития в международных сопоставлениях длительное время были подчинены экономическому детерминизму и основывались на динамике валового внутреннего продукта (ВВП), при этом считалось, что социальный прогресс определяется ростом ВВП. На территориальном уровне, соответственно, использовался показатель ВРП — валовой региональный продукт. В России этой позиции до сих пор придерживаются многие ведущие экономисты и представители власти. Однако показатель ВВП не дает адекватных оценок развития, так как его рост может иметь разное качество и не всегда сопровождается ростом человеческих и природных активов. Критике также подвергают неспособность ВВП (ВРП) как главного критерия регионального развития учитывать продукцию натурального хозяйства и значительную часть изделий домашних хозяйств, которые не поступают на рынок и не получают денежного выражения, а также пренебрежение проблемами благосостояния и распределения доходов. В качестве примера, подтверждающего вышесказанное, можно привести произошедшие, казалось бы позитивные, изменения в российской экономике в 2001 г.
Среднегодовые темпы прироста ВВП составили 6,4 % (быстрее росла только экономика Китая), выросла загрузка производственных мощностей (за
2 года — с 55 до 70 %), выросли пенсии и заработная плата, увеличились золотовалютные резервы. Результаты впечатляют. Остается выяснить, сократилась ли нищета, что стало с неравенством? Как оказалось, разрыв между бедными и богатыми в России на этом фоне еще более увеличился. На долю 10 % самых богатых россиян приходилось 33,3 % всех денежных доходов, а 10 % самых бедных россиян владели лишь 2,4 % денежных доходов, в то время как за чертой бедности оставалось более 30 % населения [5, с. 15—16]. Следовательно, адекватным показателем развития национальной экономики и социальной сферы подобные статистические данные не являются. Поэтому предпринимаются многочисленные попытки модифицировать критерий ВВП (ВРП) и разработать комплексные показатели, которые бы его дополняли.
Концепции государства всеобщего благосостояния, человеческого капитала заложили основу социально ориентированной государственной политики в западноевропейских странах. Усиливая свое воздействие на социальное развитие, государство нуждалось в оценках его результативности, а для этого требовалась система социальных индикаторов.
Исследования в этой области активизировались с 1960-х гг., а к середине 1970-х гг. появились различные системы индикаторов, как индивидуальные для разных стран, так и международные. Разработанные принципы отбора индикаторов основывались на оценке их доступности, достоверности, максимального охвата направлений социального развития, обоснованности, способности отражать воздействие социальной политики.
Исследовательский институт социального развития ООН (UNRISD) в 1970 г. разработал набор показателей социально-экономического развития [5, с. 18—19]. Ставилась задача отобрать наиболее представительные показатели и определить их взаимодействие на различных уровнях развития. Результатом исследования стало появление комплексного индекса социального развития, который определяется 9 социальными и 7 экономическими показателями:
• ожидаемая продолжительность жизни при рождении;
• доля населения в городах с численностью свыше 20 000 жителей;
• душевое потребление животных белков за день;
• охват населения начальным и средним образованием;
• уровень занятости по специальности;
• среднее число людей в расчете на одну комнату;
• количество газет на 1 000 жителей;
- 51
• процент экономически активного населения, пользующегося электричеством, газом, чистой водой и т. п.;
• производство сельскохозяйственной продукции в расчете на одного работника мужского пола;
• доля взрослых мужчин в численности аграрной рабочей силы;
• душевое потребление электроэнергии, кВт-ч;
• душевое потребление стали, кг;
• душевое потребление энергии в единицах условного топлива;
• доля обрабатывающей промышленности в ВВП;
• внешнеторговый оборот в расчете на душу населения, долл.;
• доля работающего по найму населения трудоспособного возраста в его общей численности. Безусловно, ряд показателей из числа приведенных вызывал вопросы, а сам список требовал серьезной доработки. Однако в связи с замедлением темпов экономического роста во многих странах в последующий период изучению социальных аспектов развития, разработке методик и систем показателей стало уделяться меньше внимания. Только с конца 1980-х гг. возобладал более широкий взгляд на проблему развития, последнее десятилетие века было особенно плодотворным в разработке новых подходов. Все более значимыми стали считаться такие критерии развития, как широко понимаемая свобода выбора, неэкономические компоненты (экологические, политические, институциональные). Среди международных организаций первой использовала новые концептуальные подходы Программа развития ООН, начавшая с 1990 г. публиковать Доклады о человеческом развитии. Позднее эту позицию стал разделять и Всемирный банк, опубликовавший Стратегию комплексного развития [4, с. 43—44].
По мнению ряда западных ученых, процесс социально-экономического развития (региона) имеет три важнейшие составляющие [13, с. 26]:
1) обеспечение элементарных условий существования (предметы и условия, без которых невозможна жизнь человека: пища, жилище, здоровье и безопасность);
2) увеличение степени личной свободы людей, в том числе их экономической свободы (политическая свобода, господство закона, свобода слова, участие в политической жизни общества, равенство возможностей);
3) создание условий, способствующих росту самоуважения людей (чувство своей востребованности, уверенность, что ты не служишь орудием удовлетворения чуждых тебе интересов).
52 -
Инициаторами изменения подходов выступали исследователи из развитых стран, занимающиеся проблемами качества жизни. Ими были введены новые критерии, в том числе и субъективные — не только оценки степени удовлетворения качеством жизни, но и такие трудноизмеряемые индикаторы, как благополучие, радость или счастье. Трансформация подходов к оценке социального развития и качества жизни объясняется тем, что для высокоразвитых стран прежние критерии — материальная обеспеченность и базовые нужды — стали отходить на второй план. При этом в развивающихся странах они оставались сверхактуальными и, как следствие, нарастала несопоставимость приоритетов, показателей, полученных оценок.
В результате круг критериев социального развития расширился настолько, что принципы отбора индикаторов начали «трещать по швам» — при использовании новых подходов далеко не всегда можно найти регулярно собираемые, достоверные, полные и отражающие изменения показатели. Трудно оспаривать необходимость оценок степени удовлетворения как критерия социального развития — человек может чувствовать себя счастливым и без горячей воды, и с минимумом денег.
Методические проблемы выбора и агрегирования индикаторов крайне сложны, очевидного пути для их разрешения не существует, поскольку выбор, даже будучи логически обоснованным, методически и статистически корректным, всегда субъективен. Кроме того, перечень показателей желательно свести к допустимому минимуму, но не в ущерб достаточности и достоверности получаемой информации.
В настоящее время в международной практике наиболее распространены два основных метода оценки социально-экономического развития (региона) [4, с. 47]: с помощью системы показателей, а также в форме комплексных (синтетических) показателей. Среди последних наиболее известны индексы, применяемые рядом международных организаций, в первую очередь — Программой развития ООН (ПРООН).
Международные системы социальных индикаторов были в основном разработаны в 1970— 1980-е гг. Наиболее известными являются система социальных показателей ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития), а также справочник по социальным показателям, подготовленный Департаментом по международным экономическим и социальным вопросам ООН и включающий примерный перечень социальных показателей, классифицированных по видам де-
ятельности. Для стран ОЭСР было выделено шесть основных целевых направлений социального развития, которые охватывают такие задачи, как повышение качества жизни, укрепление социального единства и достижение устойчивого развития. Эти целевые направления представляли собой тематические блоки систем показателей.
В 1990-е гг. в сопоставлениях больше внимания стало уделяться исследованиям отдельных проблем, секторов (направлений) и групп населения, особенно в программах международных организаций. Так, например, в сфере образования можно выделить Международную систему показателей ОЭСР [6, с. 88—95], систему показателей для сферы образования ЮНЕСКО [11]. В исследовании проблем бедности и социальной маргинализации — работы Евростата по созданию системы показателей для измерения бедности. Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) разработана Стратегия здоровья для всех [8]. Новейшей системой показателей являются индикаторы Целей развития тысячелетия (ЦРТ) [9]. Это разработанная ООН и подписанная большинством государств программа борьбы с самыми острыми социальными проблемами — нищетой и голодом, высокой детской и материнской смертностью, распространением туберкулеза и СПИДа, труднодоступностью образования, первичного здравоохранения и базовых нужд (воды, санитарии и жилища), гендерным неравенством, экологическими и долговыми проблемами.
Анализ существующих международных систем индикаторов позволяет сделать следующие выводы [4, с. 48—49]:
• эти системы имеют разную степень комплексности, но четкую целевую или структурную функцию;
• во всех международных сопоставлениях в системах индикаторов используются только объективные (статистические) показатели;
• использование проблемного или «отраслевого» подходов к оценке (например здоровья и здравоохранения) сопровождается выбором различных индикаторов;
• в многокомпонентных системах социальных показателей важную роль играют показатели дохода (душевого ВВП, денежных доходов, иных компонентов уровня жизни), которые дополняются другими параметрами;
• в число социальных показателей регулярно включаются демографические (младенческая смертность и ожидаемая продолжительность жизни), тесно связанные с уровнем экономического и социального развития;
• набор показателей по одной проблеме может меняться применительно к разным типам стран (например при оценке нищеты используются разные индикаторы для развитых и развивающихся стран).
Комплексные индексы (интегральные показатели) в международных сопоставлениях используются достаточно редко. Выбор методики нормирования, взвешивания компонентов и агрегирования определяется целью исследования. Исследования, нацеленные на представление простой и информативной картины состояния общества или информирование представителей власти, обычно используют сравнительно простые методы, что упрощает расчет показателей и облегчает их восприятие.
Существует довольно большое количество комплексных индексов для оценок качества и уровня жизни (см. таблицу). Интегральные оценки качества жизни проводятся с помощью разных структурных компонентов. Среди наиболее часто используемых — образование, здоровье, доходы и инфраструктура (базовые нужды). Наименее используемыми являются состояние окружающей среды, политическая и социальная стабильность, культура и социальные связи, безработица.
Но все же самым известным и наиболее часто цитируемым из комплексных индексов является индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП). Он публикуется в ежегодных докладах Программы развития ООН с 1990 г. и отличается детально разработанной методикой.
Индекс развития человеческого потенциала рассчитывается на основе трех показателей: долголетия, измеряемого как продолжительность предстоящей жизни при рождении; достигнутого уровня образования, измеряемого как совокупный уровень грамотности (вес в 2/3) и совокупной доли учащихся во всех учебных заведениях (вес в 1/3), уровня жизни, измеряемого на базе реального ВВП на душу населения по паритету покупательной способности (ППС) в долл. США.
Для построения индекса для каждого из частных индикаторов установлены фиксированные минимальные и максимальные значения, т. е. используется метод линейного масштабирования [4, с. 51—52].:
• продолжительность предстоящей жизни при рождении: 25 и 85 лет.
• грамотность взрослого населения: 0 % и 100 %.
• совокупная доля учащихся среди детей и молодежи: 0 % и 100 %.
• реальный ВВП на душу населения (ППС в долл. США): 100 и 40 000 долл. ППС.
- 53
Структура некоторых комплексных индексов качества жизни
Показатель Структурные блоки
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Комбинированный индекс уровня потребления + + + + + + +
Индекс развития человеческих ресурсов +
Реальный индекс потребления + +
Генеральный индекс развития НИИ ООН для социального развития + + + + + + +
Индекс физического качества жизни + + +
Композитные индексы базовых потребностей + + + + +
Индекс социального прогресса + + + + + + + + +
Ранг качества жизни + + + + + + + +
Комбинированный индекс качества жизни + + + + + + + + +
Источник: Обзор мирового опыта комплексных оценок уровня и качества жизни, используемых для межстрановых сопоставлений, 2002 // Зубаревич Н.В. Социальное развитие регионов России: проблемы и тенденции переходного периода. М., 2005. С. 54.
Примечание: в таблице представлены следующие структурные блоки: 1) динамика демографических процессов; 2) образование и обучение; 3) здоровье, продовольствие и питание; 4) населенные пункты, инфраструктура, связь; 5) политическая и социальная стабильность; 6) культура, социальные и семейные ценности; 7) ресурсы и состояние природной среды; 8) политические и гражданские институты; 9) доходы населения; 10) безработица, использование рабочей силы; 11) бедность и неравенство.
Применение ИРЧП для регионов России имеет ряд особенностей. Остановимся подробнее на них [3]. Уровень долголетия по регионам России измеряется тем же показателем средней ожидаемой продолжительности жизни при рождении, что и в международных расчетах. Методику же измерения региональных различий в уровне образования необходимо корректировать по сравнению с предложенной специалистами ООН. Ведь применяемый при международных расчетах показатель доли грамотных среди взрослых нет смысла использовать внутри России, так как в стране с обязательным всеобщим средним образованием грамотны практически все взрослые. Поэтому для оценки достигнутого уровня образования выбран показатель числа лет обучения, приходящихся в среднем на взрослого жителя региона. Показатель рассчитывается как средневзвешенная величина долей лиц с высшим (15 лет обучения), незаконченным высшим (13), средним специальным (11), средним (10), незаконченным средним (8) и начальным (4) образованием среди взрослого населения (в возрасте 15 лет и старше) [3].
Наибольшую трудность из-за несовершенства российской региональной статистики представляет оценка уровня доходов населения. Расчеты реального ВВП на душу населения в региональном разрезе не публикуются, оценка денежных доходов населения страдает неполнотой (что же касается ВНП на душу населения, то расчет его в пределах регионов внутри одной страны вообще проблематичен). Кроме того, доходы необходимо соизмерять с ценами на основные товары и услуги, а эти цены сильно различаются внутри такой огромной стра-
ны, как Россия. Поэтому при расчетах приходится использовать комбинированный индекс доходов населения, включающий в себя показатель отношения денежных доходов к прожиточному минимуму (с весом в 2/3) и показатель отношения средней заработной платы и выплат социального характера к прожиточному минимуму трудоспособного населения (с весом в 1/3).
Сильная социальная политика предшествующих десятилетий в области образования привела к выравниванию региональных различий в России к концу 1990-х гг., поэтому индекс уровня образования изменяется по регионам в достаточно узких пределах — от 0,50 до 0,71. Лидирующие позиции занимают крупнейшие города — Москва и Санкт-Петербург, где наиболее высока доля лиц с высшим образованием, а также регионы Севера с молодым и высокообразованным населением, сформированным миграцией последних десятилетий. В группе лидеров показатель среднего числа лет обучения превышает 10. Самые низкие значения показателя (около 8 лет) характерны для менее урбанизированных регионов: ряда областей ЦентральноЧерноземного района с сильным миграционным оттоком и большой долей стариков и некоторых республик Северного Кавказа (Дагестан, Ингушетия, Чечня).
Индекс долголетия изменяется также в относительно узких границах (от 0,50 до 0,77), в большинстве регионов ожидаемая продолжительность жизни при рождении составляет 64—66 лет. В северных и восточных районах России с неблагоприятными природно-климатическими условиями и менее развитой социальной инфраструктурой продолжи-
тельность жизни населения ниже, чем в центре и на юге Европейской части. Региональные различия в продолжительности жизни имеют и социальные причины.
Максимальная продолжительность жизни — в республиках Северного Кавказа (приблизительно 70 лет) в значительной степени определяется тем, что там не распространено такое асоциальное явление, как алкоголизм. А с пьянством связано большинство смертей от травм и несчастных случаев — основных причин смертности мужчин трудоспособного возраста в России. Именно мужская сверхсмертность в трудоспособном возрасте является главной причиной того, что средняя ожидаемая продолжительность жизни в России сравнительно низка.
Индекс доходов варьируется по регионам значительно сильнее, чем предыдущие индексы (образования и долголетия) — от 0,94 в Москве до 0,26 в Ингушетии. Это связано с резко возросшим в 1990-е гг. экономическим неравенством регионов и, как следствие, усилившейся территориальной дифференциацией доходов населения.
Расчеты ИРЧП для регионов России подтвердили особенность, хорошо известную по межстрановым сопоставлениям: индекс позволяет достаточно четко выделить наиболее и наименее развитые страны, но в срединной группе получаются не всегда интерпретируемые результаты. Так, в России по результатам региональных расчетов ИРЧП помимо явных лидеров и аутсайдеров выделяется группа из 30—40 субъектов, имеющих схожий «средний» уровень социального развития.
Расчеты также позволяют выявить изменения регионального рейтинга в зависимости от набора показателей. Использование показателя ожидаемой продолжительности жизни поднимает наверх южные регионы, особенно республики Северного Кавказа. Рейтинг северных регионов возрастает при замене показателя доли учащихся на среднее число лет обучения, но эти изменения объективно отражают региональные различия. Использование показателя численности студентов не только закрепляет лидерство столиц, но и поднимает в рейтинге Томскую область и Северную Осетию, а большинство дальневосточных регионов опускается на самые низкие позиции. Одновременное использование показателя ВРП и денежных доходов (с корректировкой на прожиточный минимум) дает резкий рост рейтинга столицы, Тюменской области и других регионов с экспортной экономикой.
Дифференциация региональных ИРЧП по России соответствует нормальному распределению, но при этом различия между полярными
регионами страны огромны. На 2000 г. лидер рейтинга — Москва — по индексу развития человеческого потенциала была близка к Словении и опережала Чехию и Венгрию. Наименее развитые области (Читинская, Псковская, Ивановская) были сопоставимы с Молдавией, Киргизией и Иорданией, а занимающая последнее место в рейтинге Республика Тыва — с Никарагуа и Габоном. Только три субъекта РФ — Москва, Тюменская область и Татарстан — попадают в группу развитых по величине индекса (более 0,80 по мировой классификации стран), суммарно в этих субъектах живет 10 % населения страны. Уровень ИРЧП выше среднероссийского имеют только 13 субъектов РФ, среди них преобладают ведущие экспортные регионы. До финансового кризиса 1998 г. таких субъектов было значительно больше — 21. Основной причиной сокращения числа лидеров является опережающий рост доходов и ИРЧП Москвы и Тюменской области, повлиявший на средние показатели, а также усиление поляризации регионов по уровню доходов [4, с. 56—57].
В целом западный опыт измерения уровня социально-экономического развития региона и качества жизни населения с помощью комплексных индексов, включая ИРЧП, в российских условиях можно использовать с большими допущениями. В западных странах в подобных исследованиях наибольшее внимание уделяется либо новым аспектам качества жизни, отражающим проблемы и потребности развитого общества (социальной изоляции, участия в принятии решений и др.), либо созданию методов для развивающихся стран, позволяющих проводить измерения в условиях неполноты или недостоверности информации по основным аспектам качества жизни, таким как доступ к базовым услугам, доход. Российская ситуация, в том числе региональная, оказывается в «промежутке» между магистральными направлениями исследований качества жизни, поскольку она отличается и от развитых, и от развивающихся стран по специфике проблем и наличию информации.
Однако прислушиваться к опыту западных коллег все же приходится, поскольку наработок по данной тематике в отечественной науке сравнительно немного, в отличие от западных они не столь известны. Тому есть несколько причин. В советский период, в условиях плановой экономики, не было общественной необходимости в региональных сопоставлениях, основным измерителем социального развития считалось соответствие показателей плановым заданиям. Само социальное развитие воспринималось как рост обеспеченности основны-
55
ми социальными услугами, что в немалой степени совпадало с западной концепцией базовых нужд.
В переходный период, сопровождавшийся ростом децентрализации, усилением противостояния федеральных и региональных властей, обострением борьбы за уменьшившиеся бюджетные ресурсы, общественная потребность в межрегиональных сопоставлениях стала очевидной. С середины 1990-х гг. их появилось немало, но в этих оценках показатели социального развития были второстепенным дополнением к более востребованным экономическим или бюджетным сопоставлениям.
Но все же отдельного упоминания, безусловно, заслуживают и отечественные исследования в области социальных индикаторов и показателей, немалое количество которых пришлось на 1960—1970-е гг. Развивалось данное направление в нашей стране с некоторым запозданием, но по схожему сценарию, что и на западе, только здесь оно приняло форму так называемого социального планирования, но, по сути, также разрабатывалось в рамках движения за социальные индикаторы. Первопроходцами в данной области были заводские социологи. Испытывая определенное идеологическое давление со стороны власти, советские ученые также указывали на ограниченность анализа проблем развития социума исключительно на основе экономических характеристик системы. Так, на основе крупномасштабных исследований по проблеме индикаторов и показателей социального развития общества, проводимых под руководством Г. В. Осипова, были сделаны выводы о том, что именно человек, его культура и положение в трудовой сфере, а отнюдь не обобщенные экономические показатели являются точкой отсчета прогрессивности социальных изменений [7].
Так или иначе, соблюдение всех принципов построения системы социальных показателей и индикаторов, включая и экономические, не всегда возможно. Например, все региональные показатели доходов, уровня бедности и занятости имеют относительную достоверность, так как они рассчитываются на основе выборочных обследований домохозяйств. Для оценок безопасности населения крайне сложно найти единственный индикатор как для экологического состояния (в масштабах региона), так и для личной безопасности. При отсутствии приемлемых индикаторов, отражающих состояние, пространственные различия и динамику рассматриваемого компонента, более корректно не оценивать некоторые компоненты качества жизни.
Проанализируем основные индикаторы социально-экономического развития региона, а также способы их измерения.
56 -
1. Степень дифференциации доходов. Существует несколько способов корректировки показателя доходов для региональных сопоставлений [12]: отношение душевых денежных доходов к прожиточному минимуму, отношение душевых денежных доходов к стоимости минимального продовольственного набора, душевые денежные доходы с поправкой на коэффициент различий в стоимости жизни.
2. Уровень бедности. Использование показателя бедности в дополнение к денежным доходам позволяет корректировать в сторону снижения оценки качества жизни в «богатых» экспортных регионах с сильной дифференциацией доходов и значительной долей бедного населения, и в лучшую сторону — в небогатых регионах с низким прожиточным минимумом, меньшим экономическим расслоением населения и, как следствие, относительно невысоким уровнем бедности. Измеряется доля населения с доходами ниже прожиточного минимума, а также уровень крайней бедности (доля населения с доходами ниже половины прожиточного минимума среди бедного населения).
3. Степень занятости. Для оценки уровня занятости существуют два разных источника региональной информации [4, с. 85—87] — регулярные выборочные обследования рынка труда по методологии Международной организации труда (МОТ), проводимые Росстатом, и данные о зарегистрированной безработице Министерства труда и социального развития. При этом измеряются уровень общей безработицы, уровень занятости экономически активного населения и уровень зарегистрированной безработицы.
4. Уровень физического здоровья и продолжительность жизни. Измерению подлежат ожидаемая продолжительность жизни, младенческая и материнская смертность, заболеваемость туберкулезом, ВИЧ/СПИД. Выбор единственного индикатора здоровья для интегрального индекса затруднителен, но с учетом международного опыта предпочтительнее показатели ожидаемой продолжительности жизни и младенческой смертности. Они дополняют друг друга и отражают уровень развития, различия образа жизни и воздействие климатических условий.
5. Уровень образования. Для оценки используются два подхода [2]: измерение уровня образования взрослого населения, как характеристики качества населения, и охвата образованием детей и молодежи, как способности общества воспроизводить образовательный потенциал. Помимо этого исследуются охват детей дошкольным воспитанием и обучением, численность студентов вузов на 10 000
населения, суммарное число учащихся начальных, средних профессиональных учебных заведений и вузов на 10 000 населения [1].
6. Базовые услуги в международных оценках качества жизни в основном рассматриваются для развивающихся стран, поэтому необходима адаптация системы показателей применительно к регионам России. Субъективность в выборе показателей неизбежна, поскольку не существует общепринятых критериев значимости тех или иных услуг. Среди принадлежности показателей к различным областям можно выделить следующие: критерии здравоохранения (обеспеченность врачами на 10 000 населения) , образования (доля учащихся во вторую смену), благоустройства (обеспеченность жилого фонда канализацией), обеспеченность жильем, доступ к коммуникациям (обеспеченность телефонами на 100 семей или 1 000 населения) [4, с. 91—92].
7. Безопасность жизни (состояние окружающей среды и личная безопасность). Так, для оценки безопасности жизни используются следующие показатели: показатель выбросов в атмосферу, уровень преступности, количество убийств и покушений на убийство в расчете на 100 000 населения, показатель числа тяжких преступлений.
Большинство рассмотренных показателей, за исключением охвата дошкольным воспитанием и числа преступлений, могут использоваться для оценки качества жизни в неагрегированной системе индикаторов. Для комплексных индексов качества жизни выбрано минимально необходимое число индикаторов [4, с. 94]. Однако пропасть между уровнями социально-экономического развития различных регионов России заставляет подходить к выбору показателей по-особому. Ситуация в данном случае схожа с той, что возникает при сравнении развитых западных стран со странами с развивающейся экономикой. Отдельные проблемы, практически утратившие свою актуальность в регионах с высоким уровнем социально-экономического развития, продолжают оставаться весьма актуальными для отсталых слаборазвитых регионов. В связи с этим для лучшей межрегиональной сопоставимости оценок развития, а также для выявления локальных проблем уместно к общему списку показателей добавить показатели, которые будут применяться при исследованиях регионов с низким уровнем социально-экономического развития.
Общий индекс качества жизни:
• отношение денежных доходов к прожиточному
минимуму;
• доля населения с доходами ниже прожиточного
минимума;
• доля занятых (от экономически активного населения);
• ожидаемая продолжительность жизни;
• младенческая смертность.
Кризисный индекс включает все вышеперечисленные индикаторы, а также:
• число учащихся начальных, средних профессиональных учебных заведений и вузов на 10 тыс. населения;
• обеспеченность врачами на 10 тыс. населения;
• обеспеченность жильем;
• доля жилищного фонда, обеспеченного канализацией;
• число телефонов на 1 000 населения;
• число убийств на 100 тыс. населения.
При управлении социально-экономическим развитием региона целесообразно выделять и исследовать все вышеперечисленные показатели для успешного осуществления целей региональной политики государства и осуществлять мониторинг их достижения. Этого требует и противоречивый характер динамики многих социальных показателей, неустойчивость трендов. Сравнивать регионы крайне необходимо, без этого невозможно определить степень социально-территориального неравенства, пространственную поляризацию социальных проблем, динамику социального развития, сходство и различия в тенденциях.
Приведенные примеры анализа инструментов измерения социального развития регионов с помощью систематизированных баз данных и комплексных индексов — только один из способов оценки, допускающий неограниченное число вариантов. Его адекватность относительна, как и любого количественного измерения социальных процессов. Чтобы избежать искажения результатов, нужна логически обоснованная система оценок, максимальная достоверность статистики и жесткий отбор индикаторов. Сложность пространственных социальных трансформаций требует синтеза разных методов изучения социального развития, изменения представлений об адекватных масштабах исследований и применяемом инструментарии.
Совершенных методик оценки не существует в принципе, как не существует и полной статистической информации, особенно применительно к России. Но в целом можно сделать вывод, что критерии для регионов нашей страны должны быть «традиционалистскими»: набор индикаторов должен отражать общие для всех регионов проблемы; требования к индикаторам: доступность, достоверность, структурный охват и способность отражать анализируемые изменения; использова-
- 57
ние интегральных оценок для целей социальной политики должно быть концептуально обоснованным, охватывающим ограниченное числа индикаторов, основанным на применении простых методов интегрирования.
Список литературы
1. Атлас российского образования. URL: http:// www. edu. ru/maps/atlas.
2. Доклад о развитии человека 2006. URL: www un. org/russian/esa/hdr/2006/hdr2006_hdi. pdf.
3. Зубаревич Н. В. Индекс развития человеческого потенциала регионов России // География. М., 1998.
4. Зубаревич Н. В. Социальное развитие регионов России: проблемы и тенденции переходного периода. М., 2005.
5. КолодинаЕ. А. Региональное развитие: цели, критерии и факторы // Актуальные вопросы государственного регулирования регионального развития. Сборник научных трудов под редакцией В. А. Елькина. Иркутск, 2002.
6. Мониторинг развития образования в мире // Педагогика. 2002, № 7.
7. Осипов Г. В. Теория и практика социологических исследований в СССР. М., 1979.
8. Основные принципы стратегии «Здоровье для всех в XXI веке». URL: http://gov. cap. ra/hierarhy. asp?page=. /12/21752/45765/49244/54584/54845.
9. Регионы России: социальная проекция экономического роста. URL: http://www. demoscope. ru/weekly/2007/0273/tema01.php.
10. Российская социологическая энциклопедия // под общ. ред. академика РАН Г. В. Осипова. М., 1998.
11. С оглядкой на запад? Международные сопоставления в сфере среднего профессионального образования. URL: http://www. knm. ru/index. php?a=news&b=70100.
12. Социальный атлас российских регионов. URL: http://www. socpol. ru/atlas/print. asp?f=/atlas/ overviews/household/index. shtml.
13. Тодаро М. П. Экономическое развитие. М., 1997.
РОССИИСКИИ МИКРОФИНАНСОВЫЙ ЦЕНТР
Микрофинансирование в России на пороге перемен: уроки кризиса и новые возможности» IX Национальная конференция
17-19 ноября 2010 года
(«Холидей Инн Москва Сокольники»)
Организаторы:
• Национальное Партнерство Участников Микрофинансового Рынка (НАУМИР)
• Российский Микрофинансовый Центр
При поддержке:
Минэкономразвития РФ Государственной Думы ФС РФ
Министерства финансов РФ Совета Федерации ФС РФ
Торгово-промышленной палаты РФ
Информационный партнёр: Издательский дом «ФИНАНСЫ и КРЕДИТ»
По всем вопросам, связанным с участием в Конференции, обращаться в Управляющую Дирекцию ■ Российский Микрофинансовый Центр: +7(495)258-68-31, 258-87-05, conference@rmcenter.ru
Нир://соп/.гтсеМег. ги/2010/
