CC BY
107
УДК 130.2:316.75
https://doi.org/10.24158/fik.2018.1.2
Гринь Максим Валентинович
Grin Maksim Valentinovich
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры социологии и культурологии Кубанского государственного аграрного университета имени И.Т. Трубилина
К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИИ МИРОВОГО ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА
PhD in Law, Associate Professor, Sociology and Cultural Studies Department, Kuban State Agrarian University
CONCERNING THE HISTORY OF GLOBAL IDEOLOGICAL SPACE
Аннотация:
В статье предлагается термин «идеологическое пространство» как методологически удобный для рассмотрения духовных процессов на макросоциаль-ном уровне. Описывается изменение характера идеологического пространства в ходе исторической динамики на основе методологического синтеза куль-турно-цивилизационного и геополитического подходов. В доиндустриальную эпоху идеологическое пространство имело главным образом иррациональную религиозную основу. В Новое время в качестве основной компоненты идеологического пространства выступили рационализированные и практически ориентированные теоретические построения, увязанные с конкретными макросоциальными интересами. Тотальные идеологические системы - либерализм, социализм, консерватизм - являются результатом существенных онтологических сдвигов, связанных с индустриализацией. Борьба между означенными идеологическими системами велась как на национальном, так и на международном уровнях, ее резуль-таты определяли состояние идеологического пространства в соответствующих масштабах. Победа в этом противостоянии либерализма обеспечила широкую реализацию его принципов в глобальном масштабе. В ситуации усиливающихся глобализаци-онных тенденций мировое идеологическое пространство заявляет о себе все более явственным образом. Тем не менее меняющаяся суть основных идеологических акторов, государства и общества, делает перспективы мирового идеологического про-странства довольно размытыми.
Ключевые слова:
идеология, идеологическое пространство, государство, общество, глобализация, либерализм, социализм, консерватизм, постлиберализм.
Summary:
The term 'ideological space' is a suitable method for considering the spiritual processes at the macro-social level. The paper describes the changing nature of the ideological space during the historical development; it is based on the methodological synthesis of both cultural and civilizational and geopolitical approaches. In the pre-industrial era, ideological space mainly had an irrational religious basis. In the Modern Era, rationalized and practice-oriented theoretical constructs related to the specific macro-social interests emerged as the main component of the ideological space. Total ideological systems (liberalism, socialism, conservatism) are the result of significant ontological shifts caused by industrialization. The above-mentioned ideological systems opposed to each other at the national and international levels, and it determined the state of the ideological space on the appropriate scale. Liberalism won in this confrontation, and its principles were implemented on a global scale. In the context of increasing globalization trends, the global ideological space becomes more and more evident. Nevertheless, the changing essence of the main ideological actors, i.e. the state and society, makes the prospects of the global ideological space uncertain.
Keywords:
ideology, ideological space, state, society, globalization, liberalism, socialism, conservatism, post-liberalism.
Возрастающие темпы социальной динамики вполне закономерно ведут к усложнению ряда аспектов общественной реальности, в том числе и духовных. Довольно популярна точка зрения о моральных (К. Крауч), идеологических (С. Кара-Мурза, А. Хагуров) и ценностных (В. Федотова) истоках кризиса западного и российского обществ, на которые указывают данные эмпирических исследований. Это актуализирует рассмотрение процессов, происходящих в сфере духа.
В статье речь пойдет об идеологии - разностороннем явлении, отражающем социально-экономические, политические и социокультурные процессы. При этом идеология есть продукт общественных явлений. Она содержит в себе определенный проект общественного порядка, задавая ориентиры социальному поведению. Идеология видится как система представлений, затрагивающая проблематику основ социального порядка и социальных процессов и воплощающаяся в определенных социальных практиках.
Еще несколько десятилетий назад анализ процессов политического сознания в конкретных социумах в основном опирался на категории той или иной традиционной (классической) идеологической системы - либерализма, консерватизма или социализма. Теперь же кризис этих систем поставил вопрос о методологической корректировке - сейчас приходится говорить не столько о противостоянии, сколько о смешивании элементов традиционных идеологий, происходящем в про-
странстве и во времени, о чем пишут Ж. Тощенко, В. Кузнецов [1, с. 78]. Фактически любое государство формирует национальную идеологию исходя из потребностей и интересов, а не из принципов теоретических догматов. В современных условиях усиления процессов глобализации можно говорить о взаимопроникновении идей уже на международном уровне. Закономерно, что в настоящее время трудно говорить о цельности мировоззрения в социальной и политической практике, потому целесообразно употребить для характеристики нынешней духовной ситуации термин «идеологическое пространство», которое формируется в результате действий разнообразных субъектов идейного производства. В качестве основных субъектов идеологического производства на макроуровне следует различать государство и общество, взаимодействие которых может иметь самые разнообразные формы (конфликта, сотрудничества, а также автономного существования) [2, с. 170-171]. Идеологическое пространство образуется в процессе духовного производства государственных и общественных структур, не всегда действующих слаженно, а порой и вступающих в открытое противоречие. Здесь мы видим определенный срез общественного сознания, содержащий идеологические компоненты различных соотношений и форм взаимодействий.
Главное отличие идеологического пространства от собственно идеологии заключается в том, что вторая представляет собой концептуальную систему, рассматривающую явления преимущественно социального мира в непротиворечивом ключе, естественно, под определенным ценностным углом. Идеологическое пространство же трудно представить структурно организованным и полностью лишенным эклектизма. Как правило, в нем переплетаются ряд идейных положений, нередко разнородных, с разной степенью сочетаемости и согласованности. В то же время идеологическое пространство может обладать различной степенью согласованности и эклектичности, что отражается на характере общественной консолидации. Его следует рассматривать в различных масштабах (национальных, региональных и глобальных) в зависимости от наличествующего состояния общественного бытия.
В рамках отдельной статьи мы намерены произвести ретроспективный анализ динамики идеологического пространства в предшествующие эпохи, главным образом сосредоточив внимание на мировом и национальном масштабах. Это позволит уточнить причины нынешнего состояния идеологической сферы, а также создаст предпосылки для дальнейшего исследования уже глобального идеологического пространства, определения его перспектив. Исследования в подобном направлении не только имеют значение в обществоведческом плане, но и могут оказать помощь в формировании государственной идеологической политики России в условиях как возрастающего значения глобализационного фактора, так и наметившихся серьезных противоречий с западным миром.
Исторический ракурс позволяет не считать идеологическое пространство только современным феноменом и утверждать его присутствие гораздо раньше, что, по всей видимости, не было заметным. Теоретики идеологии по-разному определяют ее исторический возраст. Однако несомненно, что идеологические функции существовали задолго до появления собственно термина «идеология». Религию и идеологию объединяют схожие социальные задачи - легитимации существующего общественного и политического порядка. Для доиндустриальной эпохи характерна теократическая и идеократическая суть правящих режимов, где единая государственная идеология выполняла мощную консолидирующую функцию [3, с. 12], что констатируется в теории Э. Дюркгейма [4].
Идеологическое пространство эпохи традиционного общества формировалось по линии раздела, определяемого мировыми религиями, достигая значительных региональных масштабов. Речь идет о христианстве и исламе, с которыми себя идентифицировали соответственно Запад и Восток. Национальная идентичность в средневековую эпоху была выражена значительно слабее, чем в Новое время, и, по словам К. Хюбнера, обнаруживала себя в «универсальной христианской идее» [5, Б. 41]. Тем не менее идеологическое пространство того периода не было исключительно гомогенным, так как неоправданно абсолютизировать духовную монополию церковных и государственных институтов. В обществе также обнаруживались идейные творцы, время от времени бросающие серьезные вызовы официальной духовной линии (религиозные ереси) [6, с. 170-171]. Ведь именно в недрах средневекового общества сформировалось движение Реформации, небезуспешно перевернувшее политико-культурную ситуацию.
Популярна точка зрения о том, что толчок формированию идеологий современного типа дала именно эпоха Нового времени. Политическая идеология формируется «как специфический ответ на разрыв в самой ткани политического, обусловленный, с одной стороны, развитием конкретно-исторических политических процессов и, с другой, теоретической рефлексией над этими явлениями» [7, с. 253]. Представляется, что безусловные сдвиги в идеологических процессах следует рассматривать в более широком контексте объективных и субъективных факторов. Речь идет об изменениях, связанных с индустриализацией (внутренние факторы), новыми принципами международных отношений (внешние факторы). Тенденции «расколдования мира» привели к доминированию рационального мышления. Военный тип общества сменялся экономическим (Г. Спенсер), соответственно
принижая роль одних групп (дворяне) и повышая значение других (предприниматели). Следует признать значительную роль Вестфальской системы (1648 г.), признавшей главенствующим национальный суверенитет и снизившей роль религиозного фактора. Тем самым давался толчок формированию духовно-политического (идеологического) пространства в национальных рамках.
Либеральные ученые в качестве предпосылки формирования идеологии современного типа указывают на наметившийся разрыв общества и государства в виде противопоставления гражданского общества и государственного аппарата. Новые структуры гражданского общества дают толчок формированию общественного мнения, отождествляемого с деятельностью группы интеллектуалов, предлагающих проекты разрешения социальных противоречий (Ю. Хабермас) [8]. Великая французская революция на долговременной основе актуализировала вопрос о соотношении общественно-политической теории и политической практики [9, с. 262]. По мысли И. Валлерстайна, идеология помогла утвердить «то новое мировоззрение, которое мы называем современностью» [10, с. 77].
Философия просветителей заложила основы модернистского проекта, претендующего на универсальность. Его фундаментом выступает рационализм, с помощью которого возможно оптимальное устройство общественных отношений независимо от места и культурной специфики. Именно модерн послужил решающим толчком для формирования «идеологической триады», трех мировоззренческих направлений - либерализма, социализма, консерватизма. Правда, если первые два явились различающимися версиями модерна, то третий - жесткая реакция на него. Каждая из упомянутых идеологий в качестве основы собственного социального проекта предлагала и обосновывала определенную теоретико-политическую модель, за которой, естественно, стояли интересы, чаяния, идеалы конкретных социальных групп. Все три идеологических направления принимали разные формы в зависимости от социокультурных, политических и ситуационных условий.
Таким образом, идеологическое пространство эпохи Нового времени стало приобретать более дифференцированный вид - ее компоненты в более конкретизированной форме стали выражать видение определенных социальных групп и их рациональные интересы. Идеологические построения стали опираться на более рационализированную основу, претендуя на научность. Кроме того, укрепление государственных позиций (тип «развитого государства» в терминологии Л. Гринина [11]) предполагал, соответственно, усиление идеологической функции, что задавало национальные пределы процессам духовно-политического производства.
Триада конкурирующих между собой идеологических систем - либерализма, консерватизма, социализма - отражала сложность индустриализирующейся социальной действительности. Это было время сложных, но достаточно «тяжелых» (определение З. Баумана) общественных структур; больших социальных групп - классов, осознающих собственные интересы и формирующих соответствующие организации для их выражения; наконец, национальных общественных систем, утверждающих собственную культурную и цивилизационную идентичность.
Практически вся история XX столетия пронизана борьбой трех идеологий, что нашло отражение в обозначении прошлого столетия как «века идеологий». Перипетии этой борьбы описаны в обществоведческой литературе как научного, так и публицистического плана. Сначала поражение стран «оси» предопределило упадок консерватизма в его радикальных вариантах, которые были способны реально бросить вызов на идеологическом и политическом поле. Вторая половина XX в. являет собой пик противостояния социализма и либерализма, сформировавших две международные системы и, соответственно, претендующих на глобальное господство. Консерватизм во второй половине XX в. как идеологический проект являл себя либо в компромиссных формах (христианская демократия), либо во фрагментарных вариантах (отдельные движения маргинального политического спектра, например монархисты).
Что касается победы либерализма в его противостоянии с оппонентами, то здесь можно отметить ряд причин. Это и большая адекватность либерализма индустриализирующейся социальной действительности, его значительно большая гибкость применительно к меняющейся ситуации (социальный либерализм). Кроме того, либерально-капиталистический лагерь всегда оставался сущностно единым, умело используя противоречия в рядах идеологических противников. При этом удавалось не только избегать антилиберальной консолидации двух альтернативных доктрин, но и внутренне раскалывать каждую в отдельности [12]. Наконец, следует отметить личностный фактор - мы склонны поддерживать мнение ряда авторитетных ученых и публицистов (С. Кара-Мурза, Б. Кагарлицкий, А. Зиновьев и др.) о том, что правящая элита социалистических стран деградировала значительно быстрее и фактически без боя уступила свои позиции в идеологической и геополитической борьбе.
Итак, в Новейшее время фактор принадлежности к одной из трех идеологий играл существенную и где-то доминирующую роль в формировании государственной национальной идентичности. Однако не стоит оставлять без внимания влияние других обстоятельств. В XX столетии получил развитие геополитический подход (Р. Челлен, Ж. Тириар, Х. Маккиндер, А. Дугин и др.), в целом вписывающийся в традиции консервативного мышления, имеющего соответствующую
почвенническую привязку. Суть геополитики - в динамичном противостоянии «моря» и «суши», что разделяет страны на континенталистские (сухопутные) и атлантистские (морские). В первой половине XX в. морские державы были идеологически консолидированы под флагом либерализма, тогда как образование континентального блока имело трудности в силу различной идеологической приверженности его главных субъектов - Германии и СССР [13].
Геополитический подход, делающий ставку на противостояние «моря» и «суши», временами жестко сталкивается с культурно-цивилизационным подходом, зачастую проигрывая ему. Это удачно показывает И. Кефели: «В истории Европы "имперский жезл" на протяжении двенадцати веков переходил от одной страны к другой, но суть оставалась одна - защита якобы европейской культуры от "азиатских орд"» [14, с. 120]. Подобная логика объясняет тяготение вполне континентальных стран (Германия, страны Восточной Европы) к центру атлантизма США, более им близким по своим ценностным параметрам, чем Россия. Претензии на культурно-цивилизационное единство обусловливают распространение либеральной идентичности на весь западный мир.
Таким образом, общая картина динамики идеологического пространства в Новейшее время предполагает наличие кое в чем противоположных тенденций. С одной стороны, свойственный обществу модерна монокультурный смысл (Л. Ионин) определял некую идеологическую монолитность в рамках национального государства. Идеологическое взаимопроникновение было сведено к минимуму, а духовные оппоненты максимально дискредитировались. С другой стороны, государства выступали активными распространителями духовных ценностей в международных масштабах. Степень такого распространения определялась объективными факторами - ресурсными возможностями конкретных государств. Т. е. предпосылки глобального идеологического пространства закладывались не только внутренним содержанием просветительских идеологий (либерализм, социализм), но и онтологическим раскладом.
В связи с победой либерализма логично появление точки зрения о полном господстве либеральной идеологии (Ф. Фукуяма, З. Бжезинский), однако реальность оказалась более сложной. Российский ученый А. Дугин пишет, что либерализм перестал быть «идеологией», превратившись в бытийный факт, «объективный» порядок вещей. «Либерализм в эпоху постмодерна переходит из сферы субъекта в сферу объекта» [15, с. 15]. Вероятно, отрицать идеологический характер нынешнего либерализма будет несколько поспешным, однако совершенно очевидны усиление его макросоциальной практической составляющей, формирование социального мира в соответствии с либеральными принципами. Современная онтологическая реальность характеризуется рядом новых черт, которые З. Бауман метко определил как «текучее общество» [16]. Революция в массовых коммуникациях открыла новые экономические, политические, информационные возможности на внутреннем и внешнем уровнях. Усиливающиеся глобализационные процессы поставили вопросы десуверенизации и большей прозрачности национальных границ. В силу того что индивидуальный субъект становится «нормативным субъектом в пределах всего человечества», некоей «общеобязательной данностью» (А. Дугин), в общественных науках усиливаются тенденции абсолютизации индивидуального начала и дискредитации, принижения начала коллективного. Отсюда закономерными стали попытки переосмысления государства и общества, основных субъектов идеологических процессов.
В работах либеральных ученых второй половины XX столетия К. Поппера и Ф. Хайека социальная реальность максимально атомизируется. Логика этого подхода приводит к засилью сверх-индивидуализированной концепции человека в современной социологии, отставляя на второй план понятие общества (А. Гофман). Многие сторонники данной позиции (Дж. Урри, Ю. Эльстер) ссылаются на то, что в эпоху глобализации термин «общество» становится устаревшим, так как отождествляется с национальным государством. Возражая подобному подходу, А. Гофман видит здесь повод для расширения объема понятия общества, но никак не для отказа от него [17, с. 23].
Весьма популярна точка зрения о размывании национальных границ и десуверенизации современных государств (Э. Гидденс, А. Мартинелли и др.), в связи с чем закономерно поставить вопрос о том, насколько изменился характер государственных структур в качестве идеологического актора. Рамки статьи не позволяют углубиться в этот вопрос, но можно отметить, что в «век идеологий» государственная идентичность, как правило, в целом совпадала с идеологическим самоопределением, тогда как в современном мире ситуация выглядит более неопределенной.
«Текучесть» общества отразилась и на состоянии идеологического пространства, ситуация с которым трактуется по-разному. Весьма популярна точка зрения о глубоком кризисе трех обозначенных идеологий (Дж. Грей, Д. Белл, В. Цымбурский, М. Федорова, Н. Буковская). Группа других исследователей (Дж. Шварцмантель, И. Валлерстайн, В. Ровдо) полагает, что указанная триада продолжает действовать, хотя и в существенно модифицированном варианте. А. Чесноков и Н. Буковская пишут об эпохе «смешанных идеологий», имея в виду их взаимопроникновение [18]. В то же время имеются факты, указывающие на усиление идейной бескомпромиссности. Некоторые либеральные авторы (Г. Рормозер, Г. Мусихин) ставят вопрос о концептуальных изъянах либе-
рально-демократической идеологии, неизбежно появляющихся в ходе глобализирующейся реальности [19, с. 42], тогда как А. Смирнов указывает на усиливающуюся внутреннюю противоречивость консерватизма, его окончательную капитуляцию перед неолиберальными структурами [20].
В то же время имеются диалектические рассуждения, указывающие в дальнейшем на усиление возможностей консервативного реванша. Английский философ Дж. Грей констатирует, что в современных условиях проект Просвещения показал свою полную несостоятельность и фактически саморазрушается. Модернизм, стремясь порвать с досовременной мыслью, на деле был ее продолжением. Его результатом стал фактический распад первичных и фундаментальных основ западной традиции (христианский гуманизм и логоцентризм Античности), обозначив глубокий разрыв в самой западной культуре. Соответственно, открываются новые возможности для возрождения ценностного и интеллектуального партикуляризма [21].
В весьма близком ключе рассуждает А. Дугин. Либерализм, оказавшись самой сильной идеологией модерна, переродился в постлиберализм или глобальное рыночное общество. Это уже принципиально иная ситуация. Если битву за модерн выиграли либералы, то теперь начинается битва за постмодерн. Но «в ткани постмодернистской реальности возникают новые дыры (выделено А. Дугиным. - М. Г.)», чем могут воспользоваться нелиберальные течения [22, с. 18].
Как бы то ни было, для объективного определения идеологических перспектив на сегодняшний момент необходимо учитывать произошедшие онтологические изменения, отражающиеся на главных идеологических акторах. Мощным фактором институциональных и функциональных модификаций государства и общества является глобализация. В условиях глобализации приходится вести речь о политико-духовных образованиях, распространяющихся на все человечество, а именно о мировом (глобальном) идеологическом пространстве. Так, белорусский ученый Е. Бабосов предлагает различать три яруса духовно-идеологической сферы.
Первый ярус составляет общечеловеческая идеология, где находят выражение универсальные гуманистические ценности - вера, надежда, любовь, порядочность, сострадание, милосердие, справедливость, свобода, солидарность и т. п. Несомненно, проблема общечеловеческой идеологии актуализируется во многом в связи с глобализационными процессами. Второй ярус составляют идеологии конкретного общества, куда относятся идеалы, нормы традиционной почвы, а также те идеалы и ценности, которые сложились в силу определенных исторических обстоятельств. Т. е. здесь речь идет о национальных идеологиях. Наконец, третий ярус состоит из идеологий определенных социальных общностей - классов, этнических, профессиональных групп и т. п. Обычно здесь, как считает Е. Бабосов, можно наблюдать деятельность политических партий, других общественных формирований [23, с. 28].
Тем самым в качестве субъекта идеологического производства на первом ярусе предположительно выступает все мировое человечество, на втором - национальное государство, на третьем - социальная группа. Естественно, на практике все обстоит сложнее. Так, по всей видимости, имеют место региональные идеологии, охватывающие несколько сопредельных государств (Европейский союз) или какое-то территориальное образование в пределах крупной национальной системы, как в Российской Федерации [24]. Но как бы то ни было, налицо усиление разнообразия идеологических форм, что обусловлено некоторой онтологической «текучестью», появлением новых субъектов идеологического производства.
Таким образом, рассмотрение исторической динамики идеологического пространства дает основания для следующих заключений.
1. В доиндустриальную эпоху идеологическое пространство базировалось главным образом на иррациональной религиозной основе, охватывая в основном региональные масштабы, определяемые приверженностью той или иной мировой религии. В эпоху Нового времени в качестве основной компоненты идеологического пространства выступили более рационализированные и практически ориентированные теоретические построения, увязанные с конкретными макросоциальными интересами. Тотальные идеологические системы - либерализм, социализм, консерватизм - являются результатом существенных онтологических сдвигов, связанных с индустриализацией. Борьба между этими тремя идеологиями велась как на национальном, так и на международном уровнях, ее результаты определяли состояние идеологического пространства в соответствующих масштабах. Характер и ход данного противостояния в национальном плане обычно определялся ситуационными характеристиками, тогда как на международном уровне идеологическое соперничество дополнялось геополитическим и культурно-цивилизационным.
2. Победа в идеологическом противостоянии либерализма обеспечила широкую реализацию его принципов в глобальном масштабе. Однако диалектичность глобальных процессов, переплетение универсальных и партикулярных тенденций делают перспективы идеологической сферы довольно неопределенными, о чем свидетельствуют «текучесть» и возрастающая откры-
тость духовных форм в контексте навязываемой политическими силами толерантности. Изучение данной проблемы делает необходимым углубленное исследование динамики государства и общества - ведущих идеологических акторов, институциональная и функциональная суть которых меняется в условиях глобализации, отражаясь на сфере духа.
Ссылки:
1. Кузнецов В.Н. Социология идеологии. М., 2007. 403 с.
2. Тамбиянц Ю.Г., Шалин В.В. Идеология государства и общества: варианты взаимодействия // Общество и право. 2017. № 1 (59). С. 166-176.
3. Модели общественного переустройства России. XX век / отв. ред. В.В. Шелохаев. М., 2004. 607 с.
4. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М., 1996.
5. Hübner K. Das Nationale. Verdrängtes Unvermeidliches Erstrebenwertes. Graz ; Wien ; Köln, 1991. 313 S.
6. Тамбиянц Ю.Г. Почему побеждает либерализм: осмысление механизмов взаимодействия идеологии и социальной иерархии. Ростов н/Д., 2006. 395 с.
7. Федорова М.М. К вопросу о генезисе понятия идеологии (Просвещение и идеология) // Политическая теория, язык и идеология. М., 2008. С. 252-268.
8. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М., 1995. 250 с.
9. Федорова М.М. Указ. соч. С. 262.
10. Валлерстайн И. После либерализма. М., 2003. 256 с.
11. Гринин Л.Е. Государство и исторический процесс : в 3 т. Т. 2. Эволюция государственности: от раннего государства к зрелому. М., 2007. 368 с.
12. Дугин А.Г. Философия войны. М., 2004. 256 с.
13. Там же.
14. Кефели И.Ф. Философия геополитики. СПб., 2007. 208 с.
15. Дугин А.Г. Четвертая политическая теория. Россия и политические идеи XXI в. СПб., 2009. 352 с.
16. Бауман З. Текучая современность. СПб., 2008. 240 с.
17. Гофман А.Б. Существует ли общество? От психологического редукционизма к эпифеноменализму в интерпретации социальной реальности // Социологические исследования. 2005. № 1. С. 18-25.
18. Чесноков А. Роль идеологии в условиях глобализации [Электронный ресурс] // Космополис. 2007. № 16. URL: http://www.intelros.ru/index.php?newsid=349 (дата обращения: 07.12.2014).
19. Мусихин Г.И. Концептуальные изъяны демократии как проблема глобализации // Полития. 2008. № 2 (49). С. 31-45.
20. Смирнов А.Н. Аксиология европейского консерватизма: между традицией и прогрессом // Там же. 2014. № 4 (75). С. 129-144.
21. Грей Дж. Поминки по Просвещению. Политика и культура на закате современности. М., 2003. 368 с.
22. Дугин А.Г. Указ. соч. С. 18.
23. Бабосов Е.М. Идеология белорусского государства: теоретические и практические аспекты. 2-е изд. Минск, 2009. 488 с.
24. Волков Ю.Г. Идеология региона и современная идеологическая ситуация в России. Ростов н/Д., 2005.
