CC BY
25Турбат Ц., Цэвээндорж Д., Баттулга Ц., Баярхуу Н., Идэрхангай Т., Жискар П.Х. Монгол Алтайн археологийн дурсгалууд-1 Баян-Элгий аймаг. Улаанбаатар, 2009.
Членова H.JI. Об оленных камнях Монголии и Сибири // Монгольский археологический сборник. М., 1962.
Pohl Е. The Excavation in Craftsmen-Quarter of Karakorum (KAR-2) between 2000 and 2005 - Stratigraphy and Architekture // Mongolian-German Karakorum expedition. Wisbaden, 2010. V. 1.
H.H. Серегин
Алтайский государственный университет, г. Барнаул
К ВОПРОСУ ОБ ИНТЕРПРЕТАЦИИ
«РИТУАЛЬНЫХ» КУРГАНОВ (по материалам тюркской культуры)*
Археологические памятники кочевников тюркской культуры раннего средневековья традиционно разделяются на погребальные и поминальные. К последним исследователи относят оградки, бал-балы, стелы и изваяния. Результаты их изучения представлены в многочисленных заметках, статьях и монографиях (Евтюхова JI.A., 1952; Грач А.Д., 1961; Кубарев В.Д., 1984, 2001; и мн. др.). При этом ряд памятников сложно определенно отнести к первой или второй группе. К примеру, кенотафы можно считать погребальными объектами, хотя само захоронение отсутствует и комплекс связан с реализацией, в том числе и поминальных, функций. Еще менее однозначной представляется интерпретация «ритуальных» курганов. Именно так, на наш взгляд, предпочтительно называть объекты, основной характеристикой которых является наличие курганной насыпи при отсутствии под ней захоронения и погребальной камеры.
Варианты обозначения подобных объектов достаточно многочисленны. Памятники определяются исследователями как курганы
* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Древние и современные культовые места Алтая: инвентаризация, картографирование и оценка их роли в сакрализации территорий в символическом и историко-культурном планах» (№10-01-00544а/Чел.); грант РГНФ-МинОКН Монголии (проект №10-01-00535 аЛЗ «Влияние мировых конфессий и новых религиозных движений на традиционную культуру народов Российского и Монгольского Алтая»).
культового и специального назначения (Евтюхова JI.A., Киселев C.B., 1941, с. 93; Могильников В.А., 1990, с. 145), «ложные» курганы (Грач А.Д., 1960а, с. 146), ритуальные курганы (Илюшин A.M., 1990; Соенов В.И. и др., 1992, с. 90), кенотафы (Длужневская Г.В., Овчинникова Б.Б., 1980, с. 89; Могильников В.А., Куйбышев A.B., Елин В.Н., 1992, с. 83; Кубарев Г.В. и др., 2007, с. 302), поминальные кенотафы (Тишкин A.A., Грушин С.П., 1997, с. 25; Тишкин A.A., Дашковский П.К., 2003, с. 267; Матренин С.С., 2005, с. 37; Дашков-ский П.К., Серегин H.H., 2008, с. 85, 88). Культурная и хронологическая атрибуция таких комплексов затрудняется тем, что они существовали на протяжении длительного периода. К примеру, на территории Горного Алтая «ритуальные» курганы достоверно зафиксированы начиная со скифо-сакского времени (Тишкин A.A., Дашковский П.К., 2003, с. 267). При изучении памятников булан-кобинской культуры «гунно-сарматского» времени подобные объекты рассматривались в рамках интерпретации поминальных комплексов (Матренин С.С., Шелепова Е.В., 2007).
При изучении «ритуальных» курганов основными являются две задачи: 1) выделение признаков, позволяющих уточнить хронологическую и культурную принадлежность объектов; 2) интерпретация, определение функций подобных памятников. Выяснение цели возведения «ритуальных» курганов будет также способствовать их более точному обозначению с точки зрения терминологии.
Анализ археологических комплексов тюркской культуры Саяно-Алтая и Монголии при учете результатов исследований памятников более раннего времени на обозначенной территории позволяет выделить признаки, на основе которых возможна хронологическая и культурная атрибуция «ритуальных» курганов: 1) особенности планиграфии объектов; 2) структура и размеры курганной насыпи; 3) предметы, в ряде случаев обнаруживаемые под наземной конструкцией.
Представим более подробно основные характеристики «ритуальных» курганов тюркской культуры. Чаще всего такие объекты расположены в одной группе с погребальными или поминальными комплексами рассматриваемой общности. Подобная ситуация зафиксирована на памятниках Бажынты, Кара-Коба-I, Катанда-Ш, Ку-рай-1, Курота-I, II, Мендур-Соккон, Туекта, Чобурак-I в Горном Алтае, Мойгун-Тайга в Туве, Хаар-Ямаатын-Гол в Монголии. Характерной является идентичность не только размеров, но и структуры курганной насыпи. В данном случае имеется в виду, например, на-
личие такой же крепиды, что зафиксирована и при изучении «стандартных» объектов на памятнике (Бородовский А.П., 1994; Куба-рев Г.В. и др., 2007). Своеобразная ситуация отмечена на могильнике Белый Яр-II в Минусинской котловине. Под насыпью одного из курганов некрополя, помимо обычных погребений, отмечены две выкладки, под которыми отсутствовали какие-либо конструкции (Поселянин А.И., Киргинеков Э.Н., Тараканов В.В., 1999, с. 93).
Точная атрибуция «ритуальных» курганов возможна в случае обнаружения предметов под насыпью. Подобная ситуация зафиксирована в ходе раскопок объектов раннего средневековья на памятниках Кок-Паш, Усть-Карасу (Илюшин A.M., 1990, рис. 1; Бобров В.В., Васютин A.C., Васютин С.А., 2003, рис. 53.-14—21, 55.-7-8), Катанда-Ш (Мамадаков Ю.Т., Горбунов В.В., 1997, с. 117, рис. VI.-24, 25) в Горном Алтае и Хаар-Ямаатын-Гол (Кубарев Г.В. и др., 2007) в Монголии. В трех случаях найдены предметы конского снаряжения, также обнаружены панцирные пластины, перстень и часть керамического сосуда.
Наибольшую сложность представляет решение вопросов, связанных с определением функций «ритуальных» курганов. Нет сомнений, что подобные объекты сооружались не случайно. Объем трудозатрат на их возведение был таким же, как и для обычных памятников, за исключением отсутствия внутримогильных конструкций. Сомнения вызывает предположение о том, что «ритуальные» курганы возводились для маскировки «стандартных» погребений и дезориентации возможных грабителей (Грач А.Д., 19606, с. 65). На сегодняшний день наиболее обоснованный вариант интерпретации традиции сооружения «ритуальных» курганов предложен исследователями, которые обозначают подобные объекты как «поминальные» кенотафы. Однако в этом случае остается не совсем понятным соотношение «ритуальных» курганов с «классическими» кенотафами тюркской культуры. Напомним, что при сооружении последних соблюдались все нормы погребального обряда, характерные для «стандартных» объектов: внутримогильные конструкции, сопроводительное захоронение лошади, инвентарь и др. (Серегин H.H., 2008, с. 144-145). Кроме того, известны случаи, когда «ритуальные» курганы расположены рядом с «классическими» кенотафами (Мамадаков Ю.Т., Горбунов В.В., 1997, рис. I).
В то же время имеются некоторые дополнительные показатели, сближающие «ритуальные» курганы не только с кенотафами, но также с «поминальными» памятниками тюркской культуры. Для
всех обозначенных объектов достаточно распространенным признаком является наличие рядом, чаще всего с восточной стороны, нескольких балбалов. При исследовании одного из «ритуальных» курганов были встречены части доспеха (Илюшин A.M., 1990, рис. 1), обнаруживаемые почти исключительно в кенотафах и «поминальных» оградках тюркской культуры (Серегин H.H., 2008, с. 148). Следует отметить, что в тех случаях, когда в ходе раскопок «ритуальных» курганов зафиксированы датирующие предметы, объекты относятся к ранним этапам развития обозначенной общности - второй половине V - VI в. Безусловно, данное обстоятельство не является основанием для утверждения о принадлежности к этому времени и всех остальных подобных объектов. Вместе с тем не исключено, что традиция возведения «ритуальных» курганов на ранних этапах развития тюркской культуры была связана с представлениями, позже нашедшими отражение в сооружении «классических» кенотафов.
В заключение отметим, что на сегодняшний день многие вопросы изучения погребально-поминальной практики населения тюркской культуры остаются открытыми. Возможности их решения связаны с детальным и всесторонним изучением имеющихся археологических материалов, а также привлечением дополнительных источников - письменных и этнографических.
Библиографический список
Бобров В.В., Васютин A.C., Васютин С.А. Восточный Алтай в эпоху великого переселения народов. Новосибирск, 2003.
Бородовский А.П. Исследование одного из погребально-поми-нальных комплексов древнетюркского времени на Средней Катуни // Археология Горного Алтая. Барнаул, 1994.
Грач А.Д. Археологические исследования в Кара-Холе и Мон-гун-Тайге (Полевой сезон 1958 г.) // ТТКАЭЭ: материалы по археологии и этнографии Западной Тувы. М.; Л., 1960а. Т. I.
Грач А.Д. Археологические раскопки в Монгун-Тайге и исследования в Центральной Туве (полевой сезон 1957 г.) // ТТКАЭЭ: материалы по археологии и этнографии Западной Тувы. М.; JL, 19606. Т. I.
Грач А.Д. Древнетюркские изваяния Тувы. М., 1961.
Дашковский П.К., Серегин H.H. Кенотафы кочевников Алтая в эпоху поздней древности и раннего средневековья // Мировоззрение населения Южной Сибири и Центральной Азии в исторической ретроспективе. Барнаул, 2008. Вып. II.
Длужневская Г.В., Овчинникова Б.Б. Кочевое население Тувы в раннем средневековье // Новейшие исследования по археологии Тувы и этногенезу тувинцев. Кызыл, 1980.
Евтюхова JI.A. Каменные изваяния Южной Сибири и Монголии // МИА. М., 1952. №24.
Евтюхова JI.A., Киселев C.B. Отчет о работах Саяно-Алтайской археологической экспедиции в 1935 г. // Труды ГИМ. 1941. Вып 16.
Илюшин A.M. Хронология и периодизация ритуальных курганов Горного Алтая // Охрана и использование археологических памятников Алтая. Барнаул, 1990.
Кубарев В.Д. Древнетюркские изваяния Алтая. Новосибирск, 1984.
Кубарев В.Д. Изваяние, оградка, балбалы (о проблемах типологии, хронологии и семантики древнетюркских поминальных сооружений Алтая и сопредельных территорий) // Алтай и сопредельные территории в эпоху средневековья. Барнаул, 2001.
Кубарев Г.В., Со Гилсу, Кубарев В.Д., Цэвээндорж Д., Лхундев Г., Баярхуу Н., Ким Хый Чхан, Канн Сом, Чжон Вон Чхоль. Исследование древнетюркских памятников в долине реки Хаар-Ямаатын-Гол (Монгольский Алтай) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск, 2007. T. XIII.
Мамадаков Ю.Т., Горбунов В.В. Древнетюркские курганы могильника Катанда-III // Известия лаборатории археологии. Горно-Алтайск, 1997.
Матренин С.С. Способы захоронения населения Горного Алтая II в. до н.э. - V в. н.э. // Изучение историко-культурного наследия народов Южной Сибири. Горно-Алтайск, 2005. Вып. 2.
Матренин С.С., Шелепова Е.В. Материалы по изучению ритуальных сооружений кочевников Горного Алтая II в. до н.э. - V в. н.э. (булан-кобинская культура) // Изучение историко-культурного наследия народов Южной Сибири. Горно-Алтайск, 2007. Вып. 5.
Могильников В.А. Древнетюркские курганы Кара-Коба-1 // Проблемы изучения древней и средневековой истории Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1990.
Могильников В.А., Куйбышев A.B., Елин В.Н. Раскопки в Куро-те // Проблемы сохранения, использования и изучения памятников археологии Алтая. Горно-Алтайск, 1992.
Поселянин А.И., Киргинеков Э.Н., Тараканов В.В. Исследование средневекового могильника Белый Яр-II // Евразия: культурное наследие древних цивилизаций. Новосибирск, 1999. Вып. 2.
Серегин H.H. Традиция сооружения кенотафов кочевниками тюркской культуры // Археология степной Евразии. Кемерово, 2008.
Соенов В.И., Глебов A.M., Эбель A.B., Пивоварова H.H. Раскопки аварийных средневековых памятников на могильнике Мендур-
Соккон-I // Проблемы сохранения, использования и изучения памятников археологии Алтая. Горно-Алтайск, 1992.
Тишкин A.A., Грушин С.П. Что такое кенотаф? // Известия лаборатории археологии. Горно-Алтайск, 1997. Вып. 2.
Тишкин A.A., Дашковский П.К. Социальная структура и система мировоззрений населения Алтая скифской эпохи. Барнаул, 2003.
Ю.Б. Сериков Нижнетагильская государственная социально-педагогическая академия
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ НА КУЛЬТОВЫХ ПАМЯТНИКАХ УРАЛА
Возникновение погребального обряда привело к появлению и разнообразных действий с костями умершего (погибшего) человека. К ним можно отнести перезахоронения костей, выкладывание костей скелета или его части в анатомическом или ином порядке, замена одних костей человека на другие, преднамеренное нарушение анатомической целостности костяка, расчленение трупа и т.п. Упомянутые действия являются частью погребальной обрядности, хорошо представлены в литературе и в данной работе не рассматриваются.
Однако некоторые погребения могли выступать и в качестве жертвоприношений. В европейской археологии принято выделять строительные жертвы, погребения на святилищах и могильниках представителей родовой знати, детей, а также захоронения «колдунов» (Медникова М.Б., 2001, с. 138). Такие жертвоприношения были обращены к сверхъестественным силам. Часто они совершались в критических для конкретного общества ситуациях.
Выделять подобные погребения-жертвоприношения на могильниках очень сложно. Тем не менее такие попытки производятся. Например, А.П. Бужилова, анализируя сложные религиозные представления, отчетливо реконструируемые по богатейшим и неординарным материалам парного сунгирского погребения детей, пришла к выводу о возможном жертвенном характере данного захоронения. По ее мнению, ритуальная смерть детей должна была обеспечить выживание и процветание всего рода (Бужилова А.П., 2000, с. 441—448).
