CC BY
199
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. V
УДК 75.052(477.75)+72.684 (477.75)”653”
Н.В. Днепровский
К ВОПРОСУ ОБ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ОЙКОНИМА «KOUTTELEY»
ИЗ «ПУТЕВОДИТЕЛЯ» Ш. МОНТАНДОНА
В одной из наших работ1 мы уже приводили пример того, как разрыв живой языковой традиции, вызванный депортацией крымских греков в конце XVIII в., привел к созданию, как минимум, двух топонимических мифов и, что еще более курьезно, к «изобретению» двух никогда не существовавших в Православной Церкви святых. Похожая ситуация, на наш взгляд, сложилась и с интерпретацией топонима «Koutteley», введенного в оборот швейцарским путешественником Ш. Монтандоном при описании местности, окружающей деревню Черкес-Кермен. Она прекрасно иллюстрирует проблему, которую еще более ста лет назад сформулировал А.Л. Бертье-Делагард, отмечавший «полное, непримиримое разногласие комментаторов, по любой частности», касающейся крымских древностей. Ученый связывал это с двумя факторами: умением пользоваться письменными источниками и «различным пониманием чисто местных условий, в отношении которых, казалось бы, все мнения должны быть одинаковы»1 2. Именно так получилось и в данном случае.
Поскольку книга Ш. Монтандона вышла в 1834 г. и, к тому же, на французском языке, знакомство исследователей с ней зачастую носило «вторичный» характер — через пересказы, а то и через комментарии тех, кто видел и читал оригинал. В итоге почти за 200 лет вокруг одного—единственного слова сформировалась целая историографическая концепция, далеко, однако же, не бесспорная.
Ее основание заложил еще П.И. Кеппен: «Г. Монтандон говорит, что на восточной стороне Черкес-Кермена видна башня, оставшаяся от древнего укрепления, и несколько построек, именуемых татарами Куттелей. Вместо последнего слова не должно ли читать Кутлу-бей или Кутлуг-бек? В таком случае замечательно, что мы здесь, также как и в Солгате, (Старом-Крыме), находим и Черкеса и Кутлубея, из коих последний должен быть известный Темир Кутлук, которого Русские летописцы называют Темир-Кутлуй, и который, по взятии Сарая на Волге и изгнании Тохтамыша, при помощи старца Едигея, разбил на берегах Ворсклы, в 1399г. Витовта, успевшего пред тем захватить около Азова целый улус Татарский, и поселившего своих пленников близ Вильны, где и доныне живут магометане, по духовным делам зависящие от Таврического духовного правления»3. Как видим, П.И. Кеппен, во-первых, вводит в оборот русскую транскрипцию интересующего нас топонима — «Куттелей». Во-вторых, однозначно относит слова Монтандона к Черкес-Кермену, поскольку
1 Днепровский Н.В. История с «Географией», или об одном казусе крымской христианской топонимики // МАИАСК. 2012. Вып. IV. С.194—206.
2 Бертье-Делагард А.Л. Остатки древних сооружений в окрестностях Севастополя и пещерные города Крыма // Избранные труды по истории христианства в Крыму. Симферополь, 2011. Ч. II. С. 7.
3 Кеппен П.И. Крымский сборник. О древностях южного берега Крыма и гор Таврических. СПб., 1837. С. 260—261.
139
Н.В. Днепровский. К вопросу об интерпретации ойконима «Koutteley»...
четко отделял Черкес-Кермен от Эски-Кермена4. И, в-третьих, он пытается предложить читателю свое понимание топонима «Куттелей» и встроить его в широкий исторический контекст.
Уже в советское время в работе, посвященной Эски-Кермену, Н.Л. Эрнст написал следующее: «C.H. Montandon в своем Путеводителе (Guide du voyageur en Crimee. Odessa) описывает Эски-Кермен, называя его почему-то Koutteley, но упоминает только пещеры вообще и в отдельности пещерную лестницу с колодцем. По вопросу о происхождении пещерных городов он считает, что они создавались в течение разных эпох и служили убежищем многим народам»5. Таким образом, он впервые в русскоязычной литературе привел интересующее нас название в оригинальном написании. Но зато, как мы видим, он предлагает в своей работе уже не перевод цитаты, а готовую собственную интерпретацию текста Монтандона, которая кардинально расходится с интерпретацией П.И. Кеппена, поскольку безоговорочно относит данный топоним к городищу Эски-Кермен, а не к укреплению Кыз-Куле.
Последующие исследователи вместо обращения к первоисточнику уже «комментировали комментарии», по-своему интерпретируя предыдущие цитаты. Так, А.Г. Герцен, анализируя Пространную редакцию письма хазарского царя Иосифа к визирю кордовского халифа Хасдаю ибн-Шапруту, сделал следующие выводы: «Помещенный между Алупкой (Алубихой) и Мангупом «Кут» пытались искать в восточной части полуострова (Кутлак близ Судака), что противоречило принципу географической последовательности перечня... Логичнее было бы направить поиски к северу — северо-западу от Алупки... в район Внутренней гряды, где сконцентрированы раннесредневековые городища и селища, в том числе и так называемые «пещерные города». Обращает на себя внимание расположенное в 5 км к западу от Мангупа городище Эски-кермен... Сам топоним «Эски-кермен» впервые упоминается в конце ХУШ в. Ему предшествовало название «Черкес-кермен» (от наименования татарской деревни в ущелье к западу от городища). В 1578 г. его зафиксировал польский посол в Крыму Мартин Броневский6 [Броневский 1867, с.343]. Кроме этих двух топонимов, в начале ХІХв. бытовал еще один - «Куттелей» (Koutteley), упоминаемый автором первого
4 «Это — то место, которое у татар, конечно для отличия от Турецкой постройки, получило название Эскермен или Эски-Керман (старинная крепость), есть, без сомнения тот древний, уже безымянный, город, о коем упомянул Броневский» (См.: Там же. С. 259—260).
5 Эрнст Н.Л. Эски-Кермен и пещерные города Крыма // ИТОИАЭ. 1929. Т. З. С. 17. Последнее утверждение не совсем точно: этот вывод был сделано Монтандоном при осмотре Тепе-Кермена (См.: Монтандон Ш. Путеводитель путешественника по Крыму, украшенный картами, планами, видами и виньетами и предваренный введением о разных способах переезда из Одессы в Крым . К., 2011. С. 178—179) и не имеет никакого отношения к Эски-Кермену, которого, как будет ясно из дальнейшего, он никогда не видел.
6 Это не соответствует действительности. Как известно, М. Броневский подчеркивал, что ни турки, ни татары, ни даже сами греки уже не знали имени древнего города и крепости, лежащих недалеко от «Черкессигермена» (См.: Броневский М. Описание Крыма // ЗООИД. 1867. Т.6. С. 343; Эрнст Н.Л. Эски-Кермен и пещерные города Крыма. С. 16). Таким образом, М. Броневский ясно различал Черкес-Кермен и Эски-кермен, оставляя, естественно, последний безымянным. Более того, именно в «безобразном», по выражению Н.Л. Эрнста (См.: Эрнст Н.Л. Эски-Кермен и пещерные города Крыма. С. 18, прим.4), переводе М. Броневского издания 1867 г. «Черкессигермен» и вовсе отождествлен с «Манкопом» (Мангупом), а отнюдь не с Эски-Керменом (Броневский М. Описание Крыма... С. 343).
140
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. V
путеводителя по Крыму Ш. Монтандоном [Montandon 1834, р. 226—227]. П.И. Кеппен, обративший внимание на это, считал, что название относится к укреплению Кыз-куле, расположенному на соседнем с Эски-керменом плато Топшан [Кеппен, 1837, с. 260]. Действительно, Монтандон указывает, что Куттелей татары называли башню древней крепости и какие-то постройки, рядом с которыми находится вырубленный в скале глубокий колодец, в подробном описании которого легко узнать знаменитый осадный колодец Эски-кермена. Таким образом, топоним «Куттелей» распространялся на это городище (курсив наш — Н.Д.). Это тем более вероятно, что на узкой северной оконечности плато Топшан7, где находится башня, культурный слой ничтожен, отсутствуют сколько-нибудь значительные постройки. У.Боданинским, проводившем здесь раскопки в начале 30-х гг., были открыты лишь остатки небольшой часовни рядом с башней. [Боданинский 1935, с. 83— 86].
Перекличка топонима «Кут» из еврейско-хазарской переписки и Куттелей весьма заметна, хотя разумеется вопрос об отождествлении Кута с Эски-керменом нуждается в дальнейшем изучении»8.
В острую полемику с А.Г. Герценом вступил Х.-Ф. Байер. Некоторые его доводы не стоит априорно сбрасывать со счетов. Например, он вполне обоснованно полагает, что, если следовать приведенной А.Г. Герценом географической последовательности, то Эски-Кермен должен был бы стоять раньше Мангупа, а это заставляет усомниться в его отождествлении с Кутом9. Столь же существенным представляется его вывод о том, что «с языковедческой точки зрения отождествление Koutteley с Кыз-Куле полностью исключается»10. Однако и он не сумел избежать субъективизма в своих собственных оценках. Так, переводя название крепости «Манкут» (Мангуп) как «моя крепость»11, при переводе названия «Куттелей», также относящегося к крепости он, однако же, выбирает «язык кутов»12, полагая, что куты суть ни кто иной, как готы и оставляя открытым «лишь вопрос, называли ли татары в случае «Куттелей» кутами настоящих готов... или черкесов, которые в XVв. присвоили этот этноним»13. Но главное заключается в том, что, Х.-Ф. Байер (как, впрочем, и другие исследователи, начиная с П. И. Кеппена) прошел мимо важнейшего обстоятельства, которое касается характера написания самого топонима, не свойственного французскому языку. Ниже мы вернемся к этому вопросу.
Должное внимание уделили интересующему нас названию специалисты по крымской топонимике: «Несколько веков труда жителей города, позднее упомянутого как Кут-Телей, завершились созданием одного из самых изящных исторических ландшафтов Крыма. Ближе к нашему времени лишенное жизни обиталище получило название Эски-Кермен» — писал, * 11
7 В настоящее время принято писать это название через «а» — «Тапшан», что мы и делаем в своей работе. Однако в ряде источников встречается и написание через «о», которое мы воспроизводим без изменений.
8 Герцен А.Г. Византийско-хазарское пограничье в Таврике // История и археология Юго-Западного Крыма. Симферополь, 1993. С. 61—62.
9 Байер Х.-Ф. Идеология, показанная на примере отрицания значительной роли готов в Крыму, отрицания их иконопочитания во время иконоборчества и перенесения их епископии на Нижний Дунай // АДСВ. 2003. Т. 34: К 110—летию со дня рождения профессора М.Я. Сюзюмова. Материалы ХІ Научных Сузюмовских чтений (Екатеринбург, 26—28 марта 2003 г.). С. 463.
10 Там же. С.464.
11 Там же. С.466.
12 Там же. С.465.
13 Там же.
141
Н.В. Днепровский. К вопросу об интерпретации ойконима «Koutteley»...
известный крымский исследователь И.Л. Белянский14. Границу владений Кут-Телея он проводил в «шести километрах по прямой» — по вершине горы Кара-Тепе15. Однако в другом месте он же сообщает, что «один из мысов Эски-Кермена называется Кут-Теллей (Кутлук-Бей — военачальник Едигея, разоривший город)»16. Нетрудно видеть, что его собственные интерпретации топонима противоречат другу — в одном случае это город на плато, а в другом случае мыс. Причем в отношении происхождения топонима от Кутлук-бея И. Л. Белянский следует концепции П.И. Кеппена, но относит этот топоним к Эски-Кермену, что уже не совпадает ни с мнением того же Кеппена, ни с переводом Х.-Ф. Байера. Наконец, в составленном совместно с С.М. Усеиновым «Словаре ойконимов Крыма» он же пытается предложить еще несколько вариантов этимологии все того же названия: «Кут*-Телей (Бахч.) Кут ♦ телей 1) имя личное мужское 2) родоплеменной название»17 18. Что же касается слова «Кут», то в упомянутом словаре оно трактуется следующим образом: «Кут — тюрк. а) «жизненная сила», «дух»; б) «счастье», «судьба»; в) «большая бабочка коричневого цвета»;
г) «доброе предзнаменование»; д) «пропитание»; е) «крепость»; 2. Родоплеменное название» . Из контекста приведенных выше цитат следует, что теперь уже И.Л. Белянский понимал название Кут-Телей (Кут-Теллей) или как сочетание двух родоплеменных названий, или как сочетание родоплеменного названия с личным мужским именем, или, что всего вероятнее, как «Крепость Телея» или «Крепость Телеев».
Причем все эти выводы были сделаны почти одновременно, поэтому из работ И.Л. Белянского более или менее однозначных выводов — как о происхождении, так и об атрибуции данного ойконима — сделать нельзя.
Аналогичным образом дело обстоит и с филологической интерпретацией, предложенной А.К. Шапошниковым19. Подобно И.Л. Белянскому прочитывая данное название как «Кут-Телей» и привязывая его к Эски-Кермену, он полагает, что на последний было перенесено название позднескифской крепости «Кута» (Кита) или «Кутайон» (Китаюп), расположенной на Керченском полуострове («по данным Птолемея — где-то к северу от Феодосии»). А в этом названии — «прототипе» он, в свою очередь, выделяет синдо-меотскую основу.
Отметим при этом, что информационную неоднозначность содержит в себе уже исходная формулировка А.К. Шапошникова: «топоним Кут-Телей (Эски-Кермен) и связанный с ним, соседний с Мангупом город-народ ШЭ [kut] (Ioseph, X в.)». Ученый не объясняет ни причины отождествления «Кут-Телея» с Эски-Керменом, ни характера «связи» Эски-Кермена и «соседнего с Мангупом города-народа Кут». Можно лишь сказать, что формулировки А.К. Шапошникова во многом перекликаются с изложенной нами гипотезой А. Г. Герцена
14 Белянский И.Л. В тени Эски-Кермена // Топонимика Крыма 2010. Сборник статей памяти И.Л. Белянского / Сост. С.М. Усеинов. Симферополь, 2010. С. 57.
15 Там же.
16 Белянский И.Л. Заметки по крымской топонимике // Топонимика Крыма. Сборник статей памяти И.Л. Белянского / Сост. С.М. Усеинов. Симферополь, 2010. С. 149.
17 Словарь ойконимов Крыма // Топонимика Крыма 2010. Сборник статей памяти И.Л. Белянского / Сост. С.М. Усеинов. Симферополь, 2010. С. 225.
18Там же.
19 Шапошников А.К. Словарь древнейшей ономастики Таврического полуострова // Топонимика Крыма 2011 / Сост. Ю.А. Беляев. Симферополь, 2011. С. 345—346.
142
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. V
Кроме того, нельзя не отметить, что одновременно А.К. Шапошников предлагает и «альтернативную этимологию» (отождествляющую «кутов» с готами), которая, по сути дела, совпадает с интерпретацией Х.-Ф. Байера , возражавшего А.Г. Герцену.
Таким образом, мы видим, что И.Л. Белянский и А.К. Шапошников предлагают сразу несколько альтернативных толкований обсуждаемого названия. А, как известно, с точки зрения теории информации наличие нескольких равновероятных альтернативных гипотез пропорционально снижает вероятность истинности каждой из них и, следовательно, ее практическую ценность.
В любом случае, на сегодняшний день посредством цепочки последовательных по времени толкований одного-единственного названия сформировалась целая концепция существования на Эски-Кермене «второго города готов после Мангупа». Это был, якобы, древний город Кут-Телей, происхождение названия которого возводится еще к птолемеевским временам, со своей историей, международными связями (включая выплату дани кагану и Кутлу-бея, посредством которого этот город встраивается в широкий исторический и географический контекст от Сарая и Азова до Вильны), границей, проходящей по горе Кара-Тепе и т.д. Однако в деталях этой концепции видны настолько существенные разночтения, что это уже и в целом вызывает сильные сомнения в ее достоверности.
В последнее время русскоязычному читателю наконец-то стал доступен тщательно выполненный и снабженный комментариями перевод сочинения Ш. Монтандона20 21 22. Но и в этом издании интересующее нас название по-прежнему передается как «Кутелей», а
единственное его отличие состоит в том, что удвоение в оригинале согласной «t» никак не
22
учитывается .
И здесь у нас просто обязаны возникнуть два очень существенный вопроса, которые поистине удивительным образом ускользали от внимания предыдущих исследователей.
Во-первых, все вышеперечисленные русскоязычные источники не только при передаче, но и при интерпретации топонима берут за основу транскрипцию П.И. Кеппена. А она, в свою очередь, представляет собою всего лишь простую русскую транслитерацию названия, написанного латиницей. В XIX веке это был весьма распространенный способ передачи собственных имен, и П.И. Кеппен действовал в полном соответствии с тогдашними нормами, стараясь передать именно то, что Ш. Монтандон написал на бумаге. Но, как известно, произнесение слова при этом сплошь и рядом грубо искажается. Французский язык в этом отношении особенно уязвим. Между тем, трудно представить себе, что сами местные жители написали Ш. Монтандону название места, которое его заинтересовало, а, тем более, по-французски. Почти наверняка они его просто произнесли. Поэтому ориентация не на звучание, а на простейшую транслитерацию ойконима является принципиально неверной. И одно это опять-таки ставит под вопрос все предыдущие интерпретации.
Но уже совсем непостижимо, каким образом эта же транслитерация попала в старательно снабженный научным аппаратом современный русский перевод Монтандона.
На сегодняшний день мы имеем только одно исключение из этого «правила», однако книги Ш. Монтандона оно касается лишь опосредованно. Т.М. Фадеева, блестяще владеющая французским языком, при переводе Ф. Дюбуа де Монпере, в свою очередь
20 Байер Х.-Ф. Идеология, показанная на примере отрицания... С. 465.
21 Монтандон Ш. Путеводитель путешественника по Крыму...
22 Там же. С. 181.
143
Н.В. Днепровский. К вопросу об интерпретации ойконима «Koutteley»...
ссылавшегося на Ш. Монтандона, транскрибирует интересующий нас топоним как «Кутле»: «Монтандон, со своей стороны, рассказывает, что здешние обитатели называли башню именем Кутле (Кутлук-бей)...». Возможно, с точки зрения норм французского литературного произношения она права. Однако современные французы, опрошенные знакомой автора, произносили название Koutteley несколько наподобие «[koo-tole]». А обращение автора к носителям языка на сайте forvo.com23 24 дало другой результат - ['kutule], причем с ударением на первом слоге. Уже одно это говорит о том, что фонетическое воспроизведение данного топонима даже в устах носителей языка вызывает сложности. Тем не менее, отдельно звучащий «кут» в обоих вариантах отсутствует. Все это только укрепило нас в наших сомнениях.
Упомянутые нами трудности произношения отнюдь не случайны. Отечественные исследователи почему-то не заметили того, что во французском языке полностью отсутствуют слова, в окончании которых после гласной стоит игрек - «греческое «И»». Данное утверждение распространяется, в том числе, и на географические названия. Так, среди всех географических названий, приведенных в 900-страничном французско-русском словаре К. А. Ганшиной, нам удалось найти лишь одно, заканчивающееся на «у» - Paraguay (Парагвай)25. Но последнее написание было вполне естественным образом -непосредственно латинскими буквами - заимствовано из испанского языка, имеющего совершенно иные нормы правописания и произношения, поэтому аналогия с нашим случаем здесь не просматривается. В основной же (смысловой) части словаря таких слов мы не нашли вовсе.
Получается, что Ш. Монтандон, будучи носителем языка, ИЛИ, тем не менее, сознательно пошел на грубое нарушение норм французского правописания, ИЛИ заимствовал написание данного топонима из какого-то языка, в котором подобное написание нарушением не являлось.
Отметим при этом, что он, кроме того, явно целенаправленно удвоил на письме согласную «t» в середине слова. В современных переводах Ш. Монтандона и Ф. Дюбуа де Монпере этот нюанс, однако же, переводчиками игнорируется, и это тоже показательно. В то же время исследователи крымской топонимики пытаются этот факт учитывать, но учитывают они его интуитивно, разделяя данный ойконим на две части наиболее правдоподобным, с их точки зрения, способом. Однако степень этого правдоподобия можно поставить под вопрос (для примера приведем, по аналогии, слово «гуттаперча»).
Наконец, примем во внимание, что Ш. Монтандон начинает записанный им топоним с латинской буквы «К», что в данном случае, в общем-то, совершенно логично, поскольку во французском языке (как и в большинстве других, испытавших на себе влияние Рима) это имеет место именно в иноязычных заимствованиях. Но, как мы увидим далее, это существенно для произношения последующих гласных.
Вообще говоря, Ш. Монтандон порою в той или иной мере искажал (или, если угодно, видоизменял относительно современного произношения и написания) и другие записанные им крымские топонимы, однако их распознавание затруднения не вызывает благодаря
23 Дюбуа де Монпере Ф. Путешествие по Кавказу, к черкесам и абхазам, в Грузию, Армению и Крым. В 6 томах. Симферополь, 2009. Т. 5, 6. С. 260—261.
24 Произношение Koutteley: Как произносится Koutteley, язык французский // ru.forvo.com: URL: http://ru.forvo.eom/word/koutteley/#fr (дата обращения: 24.12.2013).
25 Французско-русский словарь. Издание пятое, стереотипное / Сост. проф. К.А. Ганьшина. М., 1962. С.852.
144
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. V
возможности сравнении с альтернативными источниками. Однако в данном случае его свидетельство уникально. Поэтому в нашем случае речь идет о распознавании русскоязычными исследователями крымского топонима, не имеющего аналогий в других источниках и записанного швейцарским путешественником способом, не свойственным французскому языку, а в дальнейшем дополнительно искаженного при переводах и интерпретациях.
Ситуация, на первый взгляд, представляется почти безнадежной. В терминах информационных технологий речь идет о распознавании априорно неизвестного сигнала, причем, скорее всего, еще и искаженного при передаче за счет неизвестного способа кодирования. Однако в настоящее время такие задачи иногда удается успешно решать, применяя вероятностный подход. Правда, и полученный результат является всего лишь более или менее вероятным, а не стопроцентно достоверным.
За основу мы можем взять методологию, изложенную в работах В.В. Налимова26.
Согласно В.В. Налимову, «восприятие смысла слов задается двумя функциями распределения:
- априорной функцией распределения смысла слова /и и
- фильтром, возникающим в сознании человека, когда он слышит некую фразу у и
обращает внимание на смысл слова р. При восприятии фразы априорная функция распределения смысла слова свертывается фильтрующей функцией в соответствии с теоремой Бейеса:р(р/у)=кр(р)р(у/р), и мы получаем р(р/у) — апостериорное распределение27 смысла слова р, определяющего его смысл в некой конкретной фразе у. Обе функции распределения: р(р) и р(у/р) индивидуальные, персональные. В этом смысле они представляют собой проявление свободы воли человека, воспринимающего текст. В то же время, они обусловлены в какой-то мере культурой, в которой живет человек, его социальным окружением, воспитанием»28. Мы в своих работах называем эти смысловые предпочтения индивида, обусловленные культурно-социальным окружением,
социокультурной парадигмой29.
Математическая сторона теории В.В. Налимова для гуманитария достаточно сложна, однако ее смысл очень прост: почти любое слово р изначально может иметь несколько значений (порой совершенно разных) и бесчисленное множество оттенков. И если оно читается вне контекста, то есть на него не накладываются никакие ограничения и условия, то априорная вероятность его понимания в конкретном значении или оттенке смысла определяется, грубо говоря, только частотным словарем. А в нашем случае именно с этим отсутствием ограничений связано появление «альтернативных» интерпретаций топонима «Koutteley». В то же время конкретный человек сам по себе имеет какие-то смысловые предпочтения и из всего многообразия смыслов выберет только некоторые, так же как в палитре художника могут быть любимые и нелюбимые краски. Теперь представим себе следующий шаг: этот же художник должен написать конкретный сюжет. Очевидно, что на
26 Налимов В.В. Реальность нереального. Вероятностная модель бессознательного. М., 1995; Он же. Вероятностная модель языка. Томск—Москва, 2003.
27 Здесь к — константа нормировки: площадь, ограниченная осью абсцисс и кривой р(р/у), должна быть равна единице (примечание В.В. Налимова — Н.Д)
28 Налимов В.В. Реальность нереального... М., 1995. C.32.
29 Днепровский Н.В. От легенды агиографической к легенде географической: опыт анализа одного жития // Матеріали Восьмої Міжнародної наукової конференції «Церква — наука — суспільство: питання взаємодії». К., 2010. С. 39—40; Он же. История с «Географией», или об одном казусе крымской христианской топонимики // МАИАСК. 2012. Вып. IV. С. 194, 199.
145
Н.В. Днепровский. К вопросу об интерпретации ойконима «Koutteley»...
его выбор красок будут накладываться, кроме личных предпочтений и наличной палитры цветов еще и свойства предмета - его цветовая гамма. В результате на картине цветовая гамма предмета будет передана совсем не так (а порою и вплоть до полного искажения), как на цветной фотографии. Больше того, художник может вообще отказаться от полихромности и написать объект сепией или углем. Однако, зная все вышеописанные нюансы, мы можем предположительно воссоздать и сам объект.
Точно также и понять смысл (а, тем более, смысловой оттенок) слова относительно правильно можно лишь в контексте. А контекст будет включать в себя как реальные условия, так и социокультурную парадигму того, кто эти условия описывает.
Следовательно, если мы сумеем воспроизвести этот утраченный контекст, то с высокой вероятностью сможем восстановить и первоначальный смысл слова. И воспроизведем тем точнее, чем точнее будут воспроизведены условия восприятия и социокультурная парадигма записавшего это слово.
Поясним теперь, как это относится к нашему случаю.
1. Как мы видели, часть исследователей относит топоним Koutteley к Эски-Кермену, а часть - к укреплению Кыз-Куле. Поскольку у каждой стороны были свои аргументы, то возникает альтернатива: ИЛИ, по крайней мере, одна из сторон руководствовалась не объективными условиями, а своей социокультурной парадигмой; ИЛИ топоним, в действительности, может относиться ко всей местности, на которой расположены оба эти географические объекта. Значит, для начала нужно выяснить эти объективные условия и повторно произвести фильтрацию исходных данных.
2. Различие в русских транскрипциях одного и того же топонима, записанного швейцарским путешественником, говорит ИЛИ о грубом несоответствии языковых парадигм Ш. Монтандона и его переводчиков и толкователей, ИЛИ о грубом искажении самого слова при записи ИЛИ передаче. Отечественные переводчики руководствовались нормами французского языка и нормами его транскрипции. Во времена П. И. Кеппена последняя осуществлялась с помощью простой транслитерации иностранного названия («Куттелей»). Т.М. Фадеева руководствовалась нормами современного французского языка («Кутле»). Что касается исходно неправильной записи топонима, то поверить в это трудно: Ш. Монтандон, будучи носителем языка, был известен и своей швейцарской добросовестностью. По этой же причине и вероятность опечатки при издании его книги хотя и существует, но представляется нам достаточно малой - автор вряд ли оставил бы ее без внимания. Поэтому наиболее вероятным мы считаем последний вариант: если, будучи образованным человеком и носителем языка, Ш. Монтандон записал топоним не в обычной французской транскрипции, а, напротив, совершенно нехарактерным для его родного языка способом, то это означает только то, что он ИЛИ закодировал таким неординарным способом какое-то непроизносимое на французском языке слово; ИЛИ он получил этот код в готовом виде из какого-то другого источника. Но, в любом случае, для правильного произнесения этого слова нам необходимо понять способ этой кодировки.
Итак, нам необходимо: во-первых, выяснить условия применимости топонима Koutteley к местности и попытаться заново локализовать объект с таким названием; во-вторых, попытаться определить способ кодирования, примененный Ш. Монтандоном; и, в-третьих (если это возможно), выявить свойства объекта, заставившие Ш. Монтандона применить столь нестандартный способ кодирования. Как мы видим, данная методология, по сути дела, всего лишь развивает на качественно новом уровне высказанную А.Л. Бертье-Делагардом и процитированную нами в начале нашей работы мысль о необходимости «толкования
146
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. V
письменных документов» лишь при условии их «знания и умения ими пользоваться» вместе с правильным «пониманием чисто местных условий».
Для решения первых двух задач обратимся непосредственно к путеводителю Ш. Монтандона. В нем совершенно точно описывается как дорога из Каралеза в Черкес-Кермен, так и сама деревня: «Эта деревня, зажатая среди скал, вероятно, изрытых водой, удивляет своим необычным расположением и конструкцией домов. Большинство из них выходит на улицу (которая является ни чем иным, как длинным, извилистым коридором, по которому с неистовой силой дует ветер) фасадом, снабженным дверью и отверстиями, через которые проникает дневной свет. Другую сторону этих жилищ совершенно особого рода, как и их потолок, составляет скала.
Над небольшой новой мечетью, расположенной посреди деревни, видны углубления, из которых вытекает чистая, прозрачная вода.
На скалах на востоке заметна башня древнего форта и несколько каменных построек, называемых местными татарами «Кутелей»»30.
Итак, мы можем сделать первый важный вывод. Никакого упоминания о Кутлу-Бее у Ш. Монтандона не содержится. Это упоминание оказалось вовсе не полезными данными, а информационным шумом, возникшем в ходе последовательной интерпретации - вначале слов Ш. Монтандона П.И. Кеппеном, а затем и слов П.И. Кеппена Ф. Дюбуа де Монпере. Причем П.И. Кеппен высказал свою интерпретацию всего лишь в качестве гипотезы, а самого Ш. Монтандона процитировал совершенно точно. А вот Ф. Дюбуа де Монпере уже приписал непосредственно Ш. Монтандону эти слова о Кутлук-бее, которых тот никогда не говорил и которые, в действительности, являются не более чем упомянутым выше предположением П.И. Кеппена.
Кроме того, данное описание ясно и однозначно привязывает интересующий нас топоним к укреплению, ныне именуемому «Кыз-Куле», если учесть, что плато Топшан, где расположена башня Кыз-куле, действительно ограничивает Черкес-Керменское ущелье с востока, но совершенно закрывает из этого ущелья Эски-Кермен. Это полностью согласуется с мнением П.И. Кеппена и ситуативно прекрасно отражено на гравюре Е. Корнеева из альбома П. Сумарокова31 (рис. 3).
Тем не менее, этот факт почему-то расходится с мнением как Н.Л. Эрнста, так и последующих исследователей, казалось бы, хорошо знакомых с местностью. Поэтому мы просто обязаны выявить причину этого расхождения. И если мы снова обратимся к первоисточнику, то найдем эту причину - дальнейшие слова «Путеводителя» попросту оказались слишком лаконичными: «Совсем неподалеку отсюда есть колодец, заслуживающий любопытства путешественников. Туда можно пробраться через верх скалы, но так как лестница, высеченная в камне и спускающаяся там, сильно разрушена, лучше пройти к нижнему отверстию колодца»32. Эта краткость и ввела в заблуждение практически всех последующих исследователей, поскольку осадный колодец, описание которого приводится далее в «Путеводителе», действительно расположен уже на соседнем Эски-Кермене, между тем как упоминание о разделяющем Эски-Керменское плато и плато Тапшан ущелье 30 31 32
30Монтандон Ш. Путеводитель путешественника по Крыму... С. 181.
31 Ранее эти иллюстрации приписывались А. де Палдо (См.: Митрополит Лазарь (Швец), Шорохова Т.С. Священный образ Тавриды: православные святыни Крыма в изобразительном искусстве. Симферополь, 2012. С. 89).
32Монтандон Ш. Путеводитель путешественника по Крыму... С. 181.
147
Н.В. Днепровский. К вопросу об интерпретации ойконима «Koutteley»...
Джурла у Ш. Монтандона отсутствует. К тому же эта информационная неполнота33 сообщения Монтандона еще более усугублялась сходной информационной неоднозначностью более раннего сообщения П.С. Палласа: «Не достигнув вершины, налево, в некотором отдалении (около трех четвертей версты от дороги) видна башня старого укрепления, называемого татарами Черкез-Кермен, давшая свое название близлежащей деревне, где прежде жили греки, теперь же живут только татары. Всего замечательнее в этом старом укреплении, где уцелели только башня и часть стен, высеченный в скале, в нескольких сотнях саженей от укрепления глубокий колодезь; в него спускаются с опасностью по ступеням, высеченным также в скале»34. Эта противоречивость описания35 («в укреплении» ив то же время «в нескольких сотнях саженей от укрепления») дала последующим интерпретаторам свободу выбора. Часть из них этот выбор сделала в пользу утверждения «в укреплении». Дальше логика научного мышления сформировала энтимему — неполно выраженный силлогизм, где опущена одна из посылок: «(1.Объективно колодец находится на Эски-Керменском плато.) 2.По свидетельству Палласа, колодец находится в укреплении Черкес-Кермен. 3. Следовательно, Эски-Керменское плато входит в состав укрепления Черкес-Кермен». Очевидно, именно это опущение части сведений привело к отождествлению частью позднейших авторов Черкес-Кермена с Эски-Керменом и, как следствие, к их выводу о том, что и Монтандон относит ойконим «Koutteley» к Эски-Кермену. Способствовала этому и фраза о том, что колодец находится «совсем недалеко» -как мы видели, А.Г. Герцен поставил знак равенства между этим «совсем недалеко» и «рядом», что, собственно, и дало ему главное основание к распространению географического названия «Кут-Телей» на территорию Эски-Кермена. 33 34 35
33 Важно понимать, что с точки зрения методов обработки информации информационную неполноту сигнала можно представить как наличие в нем вредного шума (помехи), полностью «забившего» часть полезной информации. К счастью, в нашем случае потерянная информация сохранилась непосредственно на местности.
34 Паллас П. С. Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествам Русского государства в 1793—1794 годах // Историческое наследие. М., 1999. Т. 27. С. 54.
35 Поскольку простейшая логика заключается в том, что нельзя быть одновременно внутри и вне одной и той же области пространства, одно из противоречащих друг другу утверждений П.С. Палласа является информационным шумом, что и привело к уменьшению априорной вероятности его правильного распознавания. Более того, для человека, незнакомого с конкретной местностью, эта априорная вероятность «по Палласу» вообще оказывается «50 : 50», т.е. 50% для любого утверждения. Другими словами, неподготовленный человек, мыслящий чисто логически или изучающий Крым в основном по книгам (как, в частности, видимо, делали Ф.-Х. Байер и А.К. Шапошников), вообще не сможет определить, где же, в действительности, находится колодец, и ситуация вполне тождественна классическому казусу с фразой «помиловать нельзя повесить». Фраза П.С. Палласа с самого начала может быть понята только вероятностно, поскольку «в нескольких сотнях саженей» - это территориально значит «вне», однако топонимически это вполне может быть «одно и то же». Следовательно, здесь были смешаны априорная и условные плотности вероятностей, где разными условиями по умолчанию были положение и название. Отсюда и все недоразумения. В этом смысле показательно, что побывавший на местности П.И. Кеппен никаких сомнений не испытывал: «В другом месте (курсив наш — Н.Д) находится главная, по мнению Палласа, достопримечательность этих мест: глубокий колодец, иссеченный в скале, которого вода есть одна из самых холодных в Крыму. Сумароков видел тут две церкви. Это-то место, которое у Татар, конечно для отличия от Турецкой постройки, (курсив наш — Н.Д) получило название Эскермен или Эски-Кирман (старинная крепость), есть, без сомнения тот древний, ныне уже безымянный (курсив наш — Н.Д) город, о коем упомянул Броневский» (Кеппен П.И. Крымский сборник. С. 259—260).
148
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. V
Между тем все сразу становится на свои места, если мы проанализируем дальнейшие слова Ш. Монтандона: «В этом случае снова спускаемся вглубь деревни (курсив наш — Н.Д.) до большого дома, строительство которого приостановлено со смертью владельца, князя Кая-Бея; оттуда следуем версту по дороге, огибающей скалу (курсив наш — Н.Д.). Потом через кустарник поднимаемся на гору, находящуюся справа, до отверстия, расположенного у подножия скалы, в которую заходим, чтобы осмотреть при свете факелов (ими придется запастись) великолепный источник в форме колодца»36.
Ясно, что это тоже слова очевидца, дающего ясные и четкие указания отнюдь не понаслышке. И, тем не менее, сейчас эти слова могут ввести (и вводили) в заблуждение даже тех, кто бывал на Эски-Кермене, поскольку ни прежней деревни Черкес-Кермен, ни дома Кая-бея давно не существует. Поэтому выражение «снова спуститься» в изменившихся условиях однозначно наводит современного исследователя на мысль о том, что Монтандон уже поднялся перед этим на Эски-Керменское плато, но не решился лезть в полуразрушенный колодец. Чтобы выяснить, так ли это, стоит задаться вопросом: зачем, откуда и в какую «глубь деревни» должен был «снова спуститься» путешественник во времена Ш. Монтандона, чтобы добраться до этого колодца? И почему этот маршрут следовало начинать именно от дома некоего Кая-Бея, а не от любого другого?
Для ответа на этот вопрос вспомним, что деревня Черкес-Кермен располагалась в ущелье. К счастью, и П.И. Кеппен, и Ф. Дюбуа де Монпере сохранили нам планы местности (рис.1,2), что позволяет нам в деталях проследить предложенный Ш. Монтандоном маршрут37. Действительно, на плане П.И. Кеппена (рис. 1) — в самом устье ущелья, а, точнее, уже за его пределами, буквой «В» отмечен «недостроенный дом владельца Черкес-Кермена и за оным сады С вдоль по ущелью, между высокими скалами К (при коих, как видно на плане, находятся осыпи гор)»38. На плане Дюбуа — еще более подробном (рис. 2) — также отмечены и дом Кая-Бея, и деревня Черкес-Кермен, и «замок Черкес-Кермен». Поскольку (по крайней мере во времена Ф. Дюбуа де Монпере, труд которого был опубликован в 1843г., т.е. через 9 лет после книги Ш. Монтандона) «деревня имела только один выход - на север», то путешественник, посетивший Черкес-Кермен, для его осмотра неизбежно должен был подняться вверх по ущелью. А вот для осмотра осадного колодца ему, действительно, следовало вернуться по ущелью вниз (т.е. «снова спуститься») до выхода из него, что хорошо видно на гравюре Е. Корнеева (рис. 3), а затем повернуть направо, т.е. как раз мимо недостроенного дома бывшего владельца деревни Кая-Бея, который, разумеется, знал и мог указать любой местный житель. Более надежный ориентир в то время придумать было невозможно, ибо к осадному колодцу оттуда проходил самый прямой и короткий маршрут, а сам колодец от этого места, действительно, находился «совсем недалеко», а, точнее, на расстоянии «версты по дороге». На равнине это действительно «рядом», и в этой ситуации А.Г. Герцен был бы абсолютно прав. Однако в горной местности дело обстоит совершенно иначе. В данном случае, в самом прямом смысле этого слова, «гладко было на бумаге, но забыли про овраги» - в данном случае про ущелье Джурла, которое разделяет два совершенно разных географических объекта — плато Тапшан и Эски-Керменское плато. О нем, действительно, почему-то не упомянул Ш. Монтандон. Достаточно одного взгляда на план, чтобы в этом убедиться. Поэтому замена
6Монтандон Ш. Путеводитель путешественника по Крыму... С.181.
37 Дюбуа де Монпере Ф. Путешествие по Кавказу, к черкесам и абхазам, в Грузию, Армению и Крым. В 6 томах. Т. 5, 6. Симферополь, 2009. Л. XVII; Кеппен П.И. Крымский сборник. С. 235.
38 Там же. С. 254.
149
Н.В. Днепровский. К вопросу об интерпретации ойконима «Koutteley»...
А.Г.Герценом этого «недалеко» на «рядом» без учета не только конкретного значения расстояния (одна верста), но и характера местности (о чем и предупреждал А.Л.Бертье-Делагард в своей фразе, с которой мы начали нашу статью) привела его к неверным выводам. Кроме того, на основании всего вышеизложенного можно практически достоверно утверждать, что Ш.Монтандон на Эски-Керменское плато не только не поднимался, но и предостерегал от этого читателей своего «Путеводителя», а потому и городища он не видел вообще - он проник в колодец непосредственно с дороги. Именно поэтому в его сочинении нет упоминаний более ни о каких скальных сооружениях, кроме колодца. Следовательно, из описания ШМонтандона никак не вытекает, что он приписывал название «Koutteley», кроме укрепления Кыз-куле, еще и участку, на котором находился колодец, и, тем более, не увиденному им Эски-Кермену в целом. Это - в чистом виде домысел последующих авторов, вызванный информационной неполнотой сообщения Ш. Монтандона, восполнить которую можно было бы только из других источников и проверки на местности. И совершенно прав был П.И. Кеппен, когда «считал, что название относится к укреплению Кыз-куле, расположенному на соседнем с Эски-керменом плато Топшан», поскольку он, во-первых, в подлиннике (а, следовательно, в неискаженном виде) читал сочинения М. Броневского, Ф. Козена и Ш. Монтандона (т.е., выполнил первое условие А.Л. Бертье-Делагарда — знание документов), а, во-вторых, мог сопоставить сочинение последнего с планом, которого в самом этом сочинении, к сожалению, не было, но который был им начерчен собственноручно на местности. Между тем, как, опять-таки, совершенно правильно указывал А. Л. Бертье-Делагард, никакое, даже самое лучшее словесное описание не заменит чертежей и планов .
Следовательно, мы можем сделать и второй важный вывод: топоним «Кутелей» (а, точнее, «Koutteley») вообще никоим образом на городище Эски-Кермен расространяться не может. Что же касается «только пещер вообще», о которых, как пишет Н.Л. Эрнст, якобы упоминал Монтандон, то, как мы уже видели из приведенного описания, оно относится вовсе не к Эски-Кермену, а только к пещерам деревни Черкес-Кермен, в которые были встроены дома местных жителей. Тем более, что на северной оконечности Эски-керменского плато никаких построек нет в принципе. На это специально обращал внимание еще Евгений Марков: «Он (Эски-Кермен — Н.Д.) стоит совершенно отдельной горою, как Мангуп, только значительно ниже его. В Крыму нет пещерного города, более характерного. Кроме пещер -ничего, ни малейшего следа развалин (курсив наш — Н.Д.)»39 40. Действительно, остатки наземных построек расположены на южной оконечности плато и за скатом горы от укрепления Кыз-куле попросту не видны.
Тем не менее, Ш. Монтандон все же видел на скале какие-то каменные постройки. Поэтому нам необходимо уточнить, о чем здесь идет речь. Ответ на этот вопрос мы вновь находим у Ф. Дюбуа де Монпере: «Значительная часть руин (курсив наш - Н.Д.) расположена на узком и высоком плато скалы, которая тянется вдоль деревни с востока.». Далее, «По краям скального плато не заметны никакие следы укреплений или стен, за исключением небольшой, почти стертой руины справа от ворот»41. Будучи исключительно хорошим рисовальщиком, он не только отобразил все вышеописанное на плане (где справа от воротной башни хорошо просматривается план «полустертой руины»), но и соответствующий плану общий вид местности на одной из таблиц своего «Атласа» (рис. 4).
39 Бертье-Делагард А.Л. Остатки древних сооружений в окрестностях Севастополя. С. 8—9.
40 Марков Е.Л. Очерки Крыма. К., 2009. С. 400—401.
41 Дюбуа де Монпере Ф. Путешествие по Кавказу, к черкесам и абхазам... С. 259—260.
150
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. V
Благодаря этому мы можем ясно представить себе, что именно видел Ш. Монтандон — это были фундаменты построек на территории укрепления, располагавшегося на мысе Кыз-Куле-бурун. Отметим, что, хотя Дюбуа упоминает еще о «значительной части руин» на этом же плато, однако от укреплений зарисовать ему удалось только башню и небольшую руину. Рискнем объяснить это кажущееся противоречие тем, что от большинства жилищ в «пещерных городах» остаются совершенно невыразительные, хотя и хорошо заметные на местности развалы камня, изобразить которые в мелком масштабе чрезвычайно сложно — они просто создадут хаос на рисунке. Тем не менее, даже сегодня очертания этих былых построек хорошо видны с воздуха. На аэрофотоснимках (рис. 5, 6) отчетливо различимы слабые контуры нескольких (не менее пяти) прямоугольных строений. Особенно хорошо видны остатки той самой «небольшой, почти стертой руины справа от ворот», которую зафиксировал Дюбуа — это, вне всякого сомнения, остатки часовни (рис. 7).
Таким образом, описание Монтандона подтверждается во всех упомянутых им деталях. Это полностью соответствует его репутации человека, основательно изучившего Крымский полуостров, суждения которого были весьма добросовестны42. Руины построек на территории укрепления Кыз-Куле определенно были, и сомневаться в этом более не приходится. Надо также учесть, что Ш. Монтандон посетил Черкес-Кермен десятилетием ранее Дюбуа, когда они должны были быть целее. Ведь П.С.Паллас, побывавший здесь сорока годами ранее, еще говорит даже о виденных с дороги частях стен43, а крымское население во все времена охотно разбирало на камень оставшиеся без присмотра постройки.
Именно благодаря всем этим дополнительным материалам мы можем утверждать, что справедлива кеппеновская привязка к местности ойконима «Koutteley»: он относился не к Эски-Кермену и даже не к деревне Черкес-Кермен в целом, а именно к территории укрепления на мысу плато Тапшан. А это уже, в свою очередь, создает тот необходимый контекст, который позволяет понять его смысл с гораздо большей степенью достоверности, поскольку, по В. В. Налимову, от априорного распределения вероятности смысловых значений заведомо искаженного латинской транскрипцией слова, предоставляющего почти неограниченное поле трактовок (точнее, ограниченное только уровнем филологической подготовки трактующего, равно как и уровнем его изобретательности) мы переходим к условному распределению вероятностей,
отфильтровывая от смыслового шума нужные смыслы с помощью ограничений, налагаемых географическими реалиями.
И, в первую очередь, мы имеем все основания сделать вывод о том, что небольшая крепостца площадью не более 1,3 га44, а, по сути — укрепленное убежище, расположенное на оконечности плато Тапшан — никак не «тянет» на роль «полиса» («города-народа»). В вышеприведенном отрывке из работы А.Г. Герцена он сам же специально подчеркивает, что «на узкой северной оконечности плато Топшан, где находится башня, культурный слой ничтожен». Не имея запасов воды, она, по мнению Н.И. Репникова, была неудобна для постоянного жилья45. Во всяком случае, по этой причине она не могла противостоять правильной длительной осаде. А, следовательно, нельзя считать убедительными как рассуждения И. Л. Белянского об обширных границах «Кут-Телея», так и предположение А. К. Шапошникова о переносе на это скромное убежище названия позднескифской крепости
42Монтандон Ш. Путеводитель путешественника по Крыму... С.11.
43 Паллас П.С. Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествам... С. 54.
44Мыц В.Л. Укрепления Таврики. К., 1991. С. 136.
45 Репников Н.И. Эски-Кермен в свете археологических разведок 1928—1929 гг. // ИГАИМК. Л., 1932. Т. 12. Вып. 1—8. С. 140.
151
Н.В. Днепровский. К вопросу об интерпретации ойконима «Koutteley»...
птолемеевских времен, некогда расположенной на другом конце Крымского полуострова — «где-то к северу от Феодосии», «на Керченском полуострове». Это — чисто кабинетное построение. С таким же успехом можно было бы произвести это название, например, от ветхозаветного Кута (IV Цар. XVII, 24—30), локализация которого до сих пор также находится под вопросом. Ведь мы имеем как прямое свидетельство М. Броневского о том, что Черкес-Кермен был «крепостью новой» (и, по его утверждению, построенной турками, а, следовательно, уже после 1475г.)4 , так и археологические доказательства его позднего происхождения. В. Л. Мыц относит «замок» Кыз-Куле к XIV—XVвв., причем отмечает, что памятник является однослойным4 . По данным У. А. Боданинского, найденные в часовне на его территории погребения датируются XIII—XIVвв.48, а настил пола часовни имеет аналог в чуфут-калинской мечети, также относящейся к XIVв.4 . К XII-XIV вв. относится и керамика культурного слоя на дне черкес-керменского ущелья в окрестностях храма «Донаторов»50.
Следовательно, в хазарский период (и даже намного позже) этого укрепления попросту не существовало. А, значит, упоминание о нем никоим образом не могло попасть в письмо кагана Иосифа. Поэтому ни о каком «связанном» с ним «городе-народе Кут» не может быть и речи. Но еще больший временной интервал (не говоря уже о географическом расстоянии) разделяет укрепление на плато Топшан и позднескифскую крепость Кутайон. По этой причине загадочный ойконим не мог быть перенесен с Керченского полуострова, а имел, скорее всего, автохтонное происхождение. Значит, и искать его разгадку надо в словаре местных жителей.
Все это позволяет нам подойти к решению третьей поставленной нам ранее задачи — определению примененного Ш. Монтандоном способа кодирования информации.
Причем если, как предполагает В. Л. Мыц, укрепление Кыз-куле действительно относится к XIV—XVвв., то загадка «Куттелея» решается чрезвычайно просто.
Для этого снова напомним, что Ш. Монтандон применяет окончание, совершенно не встречающееся во французском языке. Не характерно оно и для языка немецкого. Зато оно типично для английского языка (ср. valley, Berkley etc), где оно читается как И. А в английском языке в словах, заимствованных из восточных языков, дифтонг «ou» после «К» читается в закрытом слоге как «и:» даже перед согласной «г»: «koumiss ['ku:mis]» — «кумыс»; «kourbash ['ku:b^J]» — «араб. ременная плеть»51. Поэтому у нас есть все основания утверждать, что Ш. Монтандон по каким-то причинам записал слово «Koutteley» не во французской, а в английской транскрипции, и с учетом удвоенного «t» его следует читать как [ku:t’eli]. Исходя из этого, вероятнее всего, что Ш.Монтандон не взял это слово непосредственно из лексикона местных жителей, а позаимствовал его из какого-то неизвестного нам англоязычного источника. Ведь, в отличие от книг тех же П.И. Кеппена и Ф. Дюбуа де Монпере, Ш. Монтандон не балует своего читателя обилием литературных ссылок. Между тем, будучи добросовестным исследователем, он наверняка работал с литературой. Однако поиски этого источника не входят в задачи настоящей статьи, 46 * 48 49 50 51
46 Эрнст Н.Л. Эски-Кермен и пещерные города Крыма... С. 16; Харитонов С.В. Древний город Эски-Кермен: Археология, история, гипотезы. СПб., 2004. С. 118.
47Мыц В.Л. Укрепления Таврики. С. 136.
48 Боданинский У.А. Черкес-Керменское укрепление Кыз-Кулле по разведкам 1933 г. // ИГАИМК. 1935. Вып. 117. С. 85.
49 Там же. С. 84.
50 Домбровский О.И. Фрески средневекового Крыма. К., 1966. С. 23.
51 Англо-русский словарь / Сост. В.К. Мюллер. М.,1963. С. 558.
152
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. V
поскольку наше допущение об англоязычной транскрипции топонима само по себе дает нам все необходимое для его реконструкции.
Как известно, топонимы являются чрезвычайно устойчивыми лексическими образованиями, многие из которых сохраняются тысячелетиями. Тем не менее, уже П.И. Кеппен, издавший свою книгу всего через три года после Ш. Монтандона (не говоря о Ф. Дюбуа де Монпере), лишь ссылается на сведения своего предшественника. Это усиливает наши сомнения в том, что и сам Ш. Монтандон лично слышал данное название. Скорее, он попросту привел сведения, содержащиеся в более раннем англоязычным источнике52. Если сопоставить это с тем, что в 1778 г. из Крыма было, по сути дела, депортировано («выведено») его греческое население, то напрашивается вывод, что исчезновение топонима могло быть напрямую связано с исчезновением самих носителей языка. Вспомним свидетельство П.С. Палласа о «башне старого укрепления, называемого татарами Черкез-Кермен, давшей свое название близлежащей деревне, где прежде жили греки (курсив наш — Н.Д.), теперь же живут только татары»53. Если сведения Палласа верны (а у нас нет причин в этом сомневаться), то создателями интересующего нас названия первоначально были не татары, а именно греки.
Действительно, в современном греческом языке есть слово «коитаХь» («кутАли») — «ложка»54, сходство которого со словом «Koutteley» и в написании, и в произношении настолько очевидно, что не нуждается в комментариях55. И достаточно одного взгляда на оконечность плато Тапшан, чтобы увидеть, насколько метким является это определение. Действительно, треугольная площадка укрепленного мыса переходит в длинный изогнутый гребень-«черенок», соединяющий его с основным массивом плато Тапшан (рис. 5,6). А о
52 Само по себе существование подобных источников сомнений не вызывает, и пользовались ими достаточно долго. Так, в 1876 г. Дж. Б. Телфер при описании Эски-Кермена («Черкес-Кермена») цитирует анонимного путешественника, посещавшего «пещерные города» еще в 1784 г. К сожалению, названия этого произведения он не приводит (См.: Telfer J.B. The Crimea and Transcaucasia; being the narrative of a journey in the Kouban, in Gouria, Georgia, Armenia, Ossety, Imeritia, Swannety, and Mingrelia, and in the Tauric range. L. 1876. Vol.II. P. 212).
53 Паллас П.С. Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествам... С. 54.
54 Contopoulos N. A Lexicon of Modern Greek-English and English—Greek. L., 1868. P. 227; Jannaris A.N. A Concise Dictionary of the English and Modern Greek Languages as Actually Written and Spoken. L., 1895. P. 359; Pervanoglu J. A Dictionary of the Greek and English Languages With a Table of Proper Nouns and a Compendious History of English Literature. Athens, 1894. P. 436.
55 Возникает закономерный вопрос, почему никому из ученых эта параллель не приходила в голову ранее. Для ответа на него автор настоящей статьи просмотрел большое количество греческих словарей. Выяснилось, что как во времена Ш. Монтандона, так и гораздо позже создатели подавляющего большинства из них ориентировались либо на древнегреческую лексику, либо на лексику Нового Завета. Поэтому слово «ложка» в них попросту отсутствует, а если и присутствует, то в архаичном варианте «коуХьарюу». Отметим при этом, что данный термин, строго говоря, относился не к любой ложке, а лишь к ложке, предназначенной для поедания яиц и моллюсков и имевшей вполне определенную форму (См.: Rich A. The Illustrated Companion to the Latin Dictionary, and Greek Lexicon Forming a Glossary of all the Words Representing Visible Objects Connected with the Arts, Manufactures, and Every-Day Life of the Greeks and Romans, with Representations of Nearly Two Thousand Objects from the Antique. L., 1849. P. 183). Лишь спустя довольно продолжительное время после обретения Грецией независимости от Турции появились качественные словари современного греческого языка, в которых слово «коитаХь» было представлено наряду с «коуХьарюу», а впоследствии его практически вытеснило. Но, очевидно, современным историкам просто не пришло в голову ни предположить поздний характер ойконима, ни обратиться к столь поздним источникам.
153
Н.В. Днепровский. К вопросу об интерпретации ойконима «Koutteley»...
том, что греки, действительно, издревле давали географическим объектам подобные имена, говорит хотя бы греческое название Чатыр-Дага — «Трапезус» («Стол»).
Таким образом, наше допущение о локальном греческом происхождении топонима во всех своих пунктах с высокой степенью вероятности соответствует действительности. Именно поэтому вскоре после исхода греческого населения из Крыма старое название было забыто.
Однако мы не можем игнорировать тот факт, что Ш. Монтандон приписывает название «Koutteley» именно местным татарам. Возможно, он просто не знал о депортации греков и считал, что сведения, сообщенные неизвестным нам англичанином, получены им от татар. Однако мы допускаем, что какое-то время это наименование могло продержаться и в среде оставшегося в Черкес-Кермене татарского населения, но, скорее всего, уже в переосмысленном виде — Кут-Эли. «В ойконимах Крыма компонент эль (1 — люди, народ; 2 — край, местность) обычно стоит в конце и имеет аффикс притяжательности — и (отсюда эли), а родовое имя при этом ставится в именительном падеже: Черкез-Эли, Шейх-Эли, Ана-Эли, Барак-Эли»56. В настоящее этим компонентом заканчивается название множества населенных пунктов Крыма, например, Бахчи-Эли («Садовое»). О значениях слова «Кут» мы уже говорили (см. выше). Наиболее вероятным смыслом слова «кут» в данном контексте следует считать, разумеется, именно «крепость». Другими словами, местные татары вполне могли переосмыслить первоначальное греческое название как «территорию, относящуюся к укреплению». В таком случае, именно для транскрибирования этих очень неудобных для европейского слуха «слитно-раздельно» звучащих слов (по-русски подобная транскрипция должна выглядеть как «Кутъэли», однако ни во французском, ни в английском языках аналога твердого знака не существует) неизвестный нам англичанин мог применить двойное «t».
В то же время предположение о том, что данный ойконим (в его последнем варианте) изначально возник не в греческой среде, а непосредственно среди татар, кажется нам гораздо менее вероятным. В этом случае он не был бы так скоро забыт и заменен известным нам татарским (или, как полагает Х.-Ф. Байер, турецким57) наименованием укрепления — «Кыз-куле».
Предлагаемая нами интерпретация, разумеется, также носит вероятностный характер. Однако гипотеза об англоязычном источнике, зафиксировавшем позднегреческий топоним, имевший очевидное бытовое происхождение, продиктованное самой формой
географического объекта, представляется нам гораздо более правдоподобной, чем описанное выше нагромождение никак не обоснованных предположений. Ведь она вполне соответствует известному принципу «бритвы Оккама», требующему «не создавать без необходимости лишних сущностей», самой первой из которых была бы необходимость как-то объяснить грубейшее несоответствие написанного слова нормам французского языка. А «перекличка» топонима «Koutteley»» с греческим словом «коитаХь» представляется нам гораздо более «заметной», чем «перекличка топонима «Кут» из еврейско-хазарской переписки и «Куттелей».
Итак, с одной стороны, мы получили вполне осмысленный ответ на завуалированный вопрос Н.Л. Эрнста о том, почему Ш. Монтандон дал участку на плато Тапшан столь «непривычное» название. С другой стороны, можно утверждать, что развитая вокруг искусственно созданного ойконима «Кут-Телей» концепция, обзор которой мы сделали в
56 Белянский И.Л. Словарь ойконимов Крыма... С. 154—155.
57 Байер Х.-Ф. Идеология, показанная на примере отрицания... С. 464.
154
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. V
первой части нашей работы, оказалась в основной своей части не более чем историографическим мифом. В частности, для попытки локализации на этой основе «города-народа» Кут серьезных оснований пока что не существует. Этот ойконим прекрасно объясняется из уже известных нам исторических и этнических реалий при условии учета наличных условий местности, которыми, собственно, он и был продиктован. Разумеется, при большом желании название «Кут-эли» можно интерпретировать и как «территорию Кута» или даже «территорию готов». Однако в свете вышеизложенного такое толкование чрезвычайно маловероятно.
И, наконец, мы достоверно установили, что данный топоним никоим образом не мог — вопреки устоявшемуся среди части ученых мнению — распространяться на Эски-Кермен. Но из всего изложенного должно быть также понятно, что ошибочность этого мнения является не следствием чьей-то «пристрастности», «потери логики» или недостаточной филологической подготовки, как полагал Ф.-Х. Байер, а, в первую очередь, исчезновением старых ориентиров на самой местности. Это, в совокупности с информационной неполнотой нарративных источников, привело к неизбежному произволу в оценках, что вначале повлекло за собой неверную привязку топонима, а затем помешало и его правильной интерпретации, поскольку Эски-Керменское плато с «ложкой», действительно, никак не ассоциируется.
В целом же описанный казус только подтверждает сделанный нами ранее вывод о глубине той культурной катастрофы, которая стала следствием депортации одного из
58
коренных народов полуострова — крымских греков .
Что же касается самого Ш. Монтандона, то мы, напротив, убедились в том, что, вопреки его критикам, если его и можно в чем-то упрекнуть, то никак не в научном дилетантизме, а лишь в отсутствии литературной ссылки на использованный им источник. Однако следует помнить, что он писал не научный трактат, а популярный путеводитель для путешественников. Собственно же степень информационной неполноты его сообщения, как мы убедились, не более той, что содержится в работе такого признанного ученого, как П.С. Паллас. Таким образом, в очередной раз оказалось, что мнимая «недостоверность» старых литературных источников объясняется, в действительности, всего лишь социокультурной парадигмой современных исследователей, которые читают не то, что написано, а то, как они представляют себе это написанное в свете других имеющихся у них представлений, сформировавшихся в изменившихся условиях. Причем в эти представления — безо всяких к тому оснований — входит (что особенно характерно для советских ученых довоенной поры) и априорное недоверие к результатам и интерпретациям более ранних исследователей, таких как П.И. Кеппен и Ф. Дюбуа де Монпере. Между тем, последние попросту творили в рамках другой, но также единой, социокультурной парадигмы, которая просто отличается от нашей. Именно поэтому внимательное сопоставление их материалов (как между собой, так и с реальными условиями на местности) позволяет — с обязательным учетом этой парадигмы! — не только попытаться дать научно обоснованную интерпретацию «загадочным» крымским топонимам, но и получить дополнительные сведения по истории изучения Крымского полуострова, в том числе его знаменитых «пещерных городов».
Автор считает своим приятным долгом выразить благодарность М.В. Ивашкиной за ценные консультации.
58 Днепровский Н.В. История с «Географией»... С. 206.
155
Н.В. Днепровский. К вопросу об интерпретации ойконима «Koutteley»...
Резюме
Данная статья посвящена происхождению ойконима «Koutteley», введенного в оборот швейцарским путешественником Ш. Монтандоном при описании местности, окружающей деревню Черкес-Кермен, а также его географической привязке. Установлено, что данный ойконим, вопреки мнению ряда предыдущих исследователей, никоим образом не мог распространяться на «пещерный город» Эски-Кермен. Это ошибочное мнение было вызвано только информационной неполнотой письменных источников, а также современными изменениями на местности. Ойконим «Koutteley» мог относиться лишь к северной оконечности плато Тапшан, на котором расположено укрепление Кыз-Куле. Нами также установлено, что правила записи этого названия соответствуют нормам не французского, а английского языка, что впервые позволило реконструировать его действительное произношение местными жителями. С наибольшей вероятностью оно соответствует греческому слову «коитаХь» («кутАли») означающему «ложку». Происхождение этого топонима, вероятно, позднее и продиктовано формой скалистого мыса, действительно напоминающего ложку. Ойконим возник в среде греческого населения деревни Черкес-Кермен и был забыт вскоре после депортации греков из Крыма в конце XVIII столетия.
Ключевые слова: Крым, история, готы, топонимика, «пещерные города», Эски-Кермен, Черкес-Кермен.
Summary
This article is concerning the origin of the «Koutteley» oikonym, which was introduced by the Swiss traveller C.Montandon when describing the surroundings of the village Tcherkess-Kermen, as well as its geo-referencing. We have stated that this oikonym, contrary to the opinion of a number of previous researchers, in no way could be applied to «cave city» Eski-Kermen. This misconception was caused only by informational incompleteness of the written sources, as well as the landscape changes of the recent time. The «Koutteley» oikonym could only be referred to the Northern tip of the Tapshan plateau hosting the fortification of Kyz-Kule. We have also found that notification of this name do correspond to the rules of not the French but the English language. This fact allowed us for the first time to reconstruct its real pronunciation by local residents. Most likely it corresponds to the Greek word «коптаХь» meaning «a spoon». Probably, the origin of this word is rather modern. It was determined by the form of a rocky tip of the Tapshan plateau which is really resembling a spoon. This oikonym have been originated among the Greek population of the village Tcherkess-Kermen and was forgotten soon after the deportation of Greeks from the Crimea in the late XVIII century.
Keywords: Crimea, history, Goths, toponymy, «cave cities», Eski-Kermen, Tcherkess-Kermen.
156
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. V
Рис. 1. План окрестностей Черкес-Кермена (по П.И. Кеппену).
Рис. 2. План окрестностей Черкес-Кермена (по Ф.Дюбуа де Монпере).
157
РГ?
Н.В. Днепровский. К вопросу об интерпретации ойконима «Koutteley»...
Рис. 3. Черкес-Керман (гравюра Е. Корнеева).
Рис. 4. Вид Черкес-Кермена ( по Ф. Дюбуа де Монпере).
158
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. V
Рис. 5. Укрепление Кыз-Куле. Аэрофотосъемка ( Архив КРУ БИКЗ).
159
Н.В. Днепровский. К вопросу об интерпретации ойконима «Koutteley»...
Рис. 6. Вид укрепления Кыз-Куле с юга. Аэрофотосъемка. (Архив КРУ БИКЗ).
160
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. V
Рис. 7. План и разрез храма («часовни») на территории укрепления Кыз-Куле
возле городских ворот.
161
