CC BY
195
3. СОЦИАЛЬНОЕ ПОЗНАНИЕ И ФИЛОСОФИЯ НАУКИ
3.1. К ВОПРОСУ ОБ ЭТИКЕ НАУКИ
Павельева Татьяна Юрьевна, доктор философских наук, доцент, заведующий кафедрой философии Место работы: ФГБОУ ВПО Московский Государственный Технологический Университет «СТАНКИН»
Аннотация: в статье проанализированы проблемы взаимоотношения науки и этики. Автор поддерживает точку зрения Э. Агацци о том, что наука, как система знаний и как вид деятельности, по-разному соотносятся с моралью. Однако автор статьи не согласен с тем, что ценностные суждения (так называемые суждения значимости) не могут войти в систему научного знания. В целом же моральные коллизии, возникающие при проведении тех или иных научных исследований, должны решаться, по мнению автора, конкретно и на основе разумного компромисса.
Ключевые слова: наука; этика; ученый; генно-инженерная деятельность; ответственность.
TO THE QUESTION OF THE ETHICS OF THE SCIENCE
Pavelieva Tatyana U., doctor of philosophical sciences, associate professor, head of department of philosophy Place of employment: FSBEI of HPE Moscow State Technology University «STANKIN»
Abstract: in the article are analyzed problems of the relationship between science and ethics. The author supports the point of view of E. Agatstsi, that science, as a system of knowledge and as a form of activity, are differently related with morality. But the author of the article does not agree, that value judgments (the so-called significance judgments) can not enter into the system of scientific knowledge. In general, however, moral conflicts, arising during the conduct of certain scientific research, should be, in the author's opinion, decided specifically and on the basis of a reasonable compromise.
Keywords: science, ethics, scientist, genetic-engineering activities, responsibility.
Вопрос об этике науки - один из дискуссионных в современной философии и науковедении. Непосредственным же поводом для написания этой статьи послужили два события: резонансная история с младенцем Чарли Гардом, произошедшая в Великобритании, который страдал от неизлечимого генного заболевания1, и открытие, сделанное российским ученым Ш. Миталиповым в лаборатории североамериканского штата Орегон, состоящее в том, что он смог еще на этапе эмбриона предотвратить появление генетических отклонений [8]. Это открытие, в конечном итоге, дает надежду детям, подобным Ч. Гарду, то есть имеющим генетические заболевания, на выживание, что означает следующее: генетические заболевания можно будет не лечить, а предотвратить.
Однако свои опыты ученый проводил на эмбрионах человека, что строго запрещено в абсолютном большинстве стран Европы и Азии, а также в США, кроме штата Орегон, хотя и здесь редактирование генов разрешено пока в лаборатории и только для научных целей, а не для репродукции человека. При этом сам эмбрион воспринимается как пациент, обладающий правами, в числе которых - право на лечение.
Не все восприняли позитивно данное открытие, опасаясь, в первую очередь, побочных эффектов, в частности, формирования принципиально новых непредсказуемых организмов, а также появления так называемых «дизайнерских детей» - детей, рожденных с заранее
1 Ребенок страдал от синдрома митохондриального истощения ДНК - редчайшего генетического заболевания, из-за чего британские врачи де-факто отказывались его лечить. При этом медики из США предложили новый, еще не испробованный экспериментальный способ лечения, на который родители мальчика сразу же согласились. Однако Высокий суд Лондона отказал им в этом лечении и определил малыша в хоспис, где тот впоследствии и умер.
подобранным родителями будущего ребенка набором генов. Более того, в связи с этим и подобными открытиями еще ранее были выдвинуты возражения принципиального характера: вмешиваться в природную сущностную основу человека категорически запрещается, а наследственные заболевания следует принимать как данность. Представляется, что такого рода возражения отпадут сами собой, как только сторонник подобного взгляда столкнется с обозначенной проблемой в собственной жизни или жизни своих близких.
Этика науки в данном случае сталкивается с дилеммой: оправдывать подобные исследования или их осуждать, ссылаясь на нормы морали. Наука и мораль в их соотнесении - вновь в центре внимания философов и ученых.
Если обратиться к истории вопроса, то, по сути, в философии науки можно выделить крайние позиции: первая позиция - этика не вмешивается в науку, а ученые не обращают внимания на этические нормы (разве что, кроме этических норм, связанных с методологией проведения исследований и получения результатов, как то отсутствие плагиата, подтасовки результатов экспериментов и пр.), так как главная цель науки - получение истинного знания и все, что мешает реализации этой цели, должно быть устранено с магистрального пути развития научного знания. Более того, если сослаться на М. Вебера, то ценностные суждения должны быть полностью элиминированы из системы научного знания [2]. Эта позиция четко отражена в эмпиризме позитивистского толка. Более того, многие ученые (в том числе и российские ученые, пережившие этап прямого руководства наукой со стороны власть предержащих (достаточно вспомнить государственное вмешательство в развитие генетики и кибернетики в СССР)) резко негативно воспринимают любое давление на науку со стороны государства или обще-
Социально-политические науки
4'2017
ства, в первую очередь, из-за боязни потерять свободу научного творчества.
Однако есть и еще одна крайняя позиция (она, как правило, высказывается вне научного сообщества): наукой надо руководить, вплоть до выбора направлений и конкретных тем научных исследований, руководствуясь, в первую очередь, моральными критериями. Среди аргументов такой позиции следующие: ученые своими исследованиями и их результатами покушаются на моральные устои общества. Кроме того, многие научные проекты требуют огромных финансовых затрат и в связи с этим: будет ли справедливым тратить денежные средства на исследования, которые могут и не принести желаемых результатов или результаты которых выглядят неопределенными, а уж тем более на те исследования, которые ведут к разрушению норм морали?!
В приведенных в начале статьи примерах на практике столкнулись два крайних подхода, выраженных разными людьми: с одной стороны, родители умершего малыша, которые были готовы на все, в том числе и на рискованные научные эксперименты, чтобы спасти своего ребенка; на этой же стороне и ученые из лаборатории штата Орегон, не теряющие надежду на то, что существующие запреты на проведение опытов с человеческими эмбрионами в большинстве стран будут сняты, и это позволит научному сообществу приблизиться к предотвращению генетических заболеваний. С другой стороны, сторонники строгого соблюдения норм морали, которые видят в данных исследованиях только негативные с точки зрения морали аспекты.
Безусловно, развитие науки сильно влияет на общество, в том числе и на его моральные устои, верно и то, что риски для человека в ходе и получении результатов научного экспериментирования не всегда просчитаны. Но настораживает и следующий момент: если бы в штате Орегон не было возможности для проведения научных исследований, о которых говорилось ранее, то ученые и не совершили бы такого прорывного открытия, а значит, не смоли бы потенциально помочь людям с генетическими заболеваниями. В идеале «практическое применение генетических исследований помимо научной выверенно-сти и стопроцентной безопасности должно иметь такую же выверенную и принятую обществом этическую основу» [3], а в реальности ее-то как раз и нет.
Можно в целом согласиться с мнением Э. Агацци, который отмечает, что наука как система знаний и как вид деятельности по-разному соотносятся с этикой. В частности, он утверждает, что «рассматриваемая как система знания, наука независима и должна быть независимой от этики, поскольку высказывания допускаются в науку в предположении, что они являются или могут быть истинными, а не существуют никаких «морально приемлемых» или «морально запрещенных» истин» [1, с.614]. Однако это суждение будет неверным, если речь идет о науке как виде деятельности. В этом случае «этические суждения о научной деятельности не могут игнорироваться и на самом деле неизбежны» [1, с.615-616].
Однако применительно к науке как системе знаний Э. Агацци не уточняет, какие ценностные суждения он имеет в виду. Вероятнее всего, он не рассматривает их как суждения, имеющие разный гносеологический статус. Между тем, в научной литературе уже устоялось понимание того, что суждения ценности могут иметь различную гносеологическую природу. Так, «само валюативное (ценностное - прим. авт.) знание неоднородно; в нем выделяются:
а) суждения значимости, которые имеют объектив-
ное обоснование и выражают связанную с этим необходимость, ограничивая, тем самым, свободу нашего выбора при постановке целей или при выборе средств для их реализации (наука, применяя валюативный подход, сконцентрирована именно на такого рода ва-люативных суждениях), а также
б) суждения ценности, предполагающие определенную свободу в целепостановке и средствах реализации целей, и выражающие субъективные предпочтения» [7, с.42-43]. Поэтому суждения значимости могут входить в состав системы научного знания.
Что касается применения этических категорий к оценке научной деятельности, то в науке со времен Р. Мертона фигурирует понятие «этос науки» [9], которое, собственно, и отражает регулятивы деятельности научного сообщества, имеющие этическое измерение.
Более того, постнеклассическая наука, формулируя собственные принципы научного этоса, исходит из того, соотносит ли она внутринаучные ценности с целями и ценностями универсума [4, с.51]. Вряд ли стоит оспаривать важность такого соотнесения. Однако антиномии в данном случае возникают тогда, когда этос науки касается не процессуальных, а содержательных сторон научной деятельности. В приведенных выше примерах эта антиномия сводится к тому, что, с одной стороны, действительно, есть риски наступления неблагоприятных результатов в деятельности ученых, занимающихся генной инженерией. Но, с другой стороны, логика развития научной деятельности приводит ученого к необходимости решения для себя проблемы: как обойти эту черту запрета, чтобы не прекращать научных исследований в выбранном направлении, но и не нарушать нормы морали и, тем более, права.
Однако сложность в данном случае состоит в том, что этика формулирует лишь общие нормы, а как они будут применены в конкретной ситуации, требующей определенного морального выбора, во многом зависит от самого ученого и научного сообщества.
В идеале деятельность ученого должна предполагать моральные цели и такие же моральные средства для их достижения. К этому следует добавить условия и последствия. «И только если действие выдержало экзамен по всем этим аспектам и было найдено морально законным с точки зрения каждого из них, оно может считаться морально дозволенным» [1, с.617]. Но в научном исследовании это не всегда соблюдается, и ученый нередко выбирает достижение цели в качестве оценки результативности проводимых исследований, а не их моральный аспект.
Нередко не проявляя гибкости, жесткие сторонники моральных норм «порицают» действия ученого (как в приведенном примере - ученый покусился на святое - геном человека), принуждая его свернуть исследования вместо того, чтобы найти разумный компромисс. Однако нельзя забывать и об ответственности ученых, потому что, будучи специалистами в своей области, они более других людей знают о возможных негативных последствиях того или иного проводимого исследования. В свою очередь, это не отменяет морального и правового контроля над деятельностью ученых, но контроля разумного, направленного на поиски компромиссов.
Полагаем, что в настоящее время в целом ряде стран публичная власть нацелена на поиски такого компромисса. Так, совсем недавно ученым в США, Великобритании и Швеции разрешили проводить эксперименты на человеческих эмбрионах и давать им развиваться до определенного срока. Долгое время
исследования такого рода были официально запрещены. Поэтому важно в каждом конкретном случае находить компромисс, с одной стороны, чтобы не допустить нарушения фундаментальных прав человека и не затрагивать его достоинство при проведении научных исследований, а, с другой стороны, давать свободу научному творчеству.
Моральные нормы должны быть гибкими в применении к каждому конкретному случаю. Э. Агацци совершенно справедливо отмечает, что поскольку моральные нормы «должны применяться к конкретным ситуациям действия, реальное «решение» должно быть подогнано к конкретной ситуации, которая очень часто является совершенно новой и ранее даже невообразимой» [1, с.618]. Более того, и сами эти нормы должны пересматриваться. В противном случае этика предстает как не отвечающая запросам реальности. Опять же процитируем Э. Агацци: «Сегодня люди часто чувствуют, что этика «говорит» с человеком, принадлежащим другим временам, и не предлагает решений моральным проблемам, к решению которых она недостаточно подготовлена» [1, с.618].
Во многом моральные запреты на проведение тех или иных научных исследований следуют из преимущественно негативного отношения к ним со стороны общественного мнения, которое поддерживается и закрепляется государством в том числе через нормативно-правовую базу. В связи с этим характерна ситуация с генно-модифицированными организмами (ГМО), когда, с одной стороны, общественное мнение в целом негативно относится к их производству и распространению, видя в них потенциальный вред, который может проявиться через много лет, а, с другой стороны, научное сообщество, особенно те ученые, которые непосредственно занимаются биоинженерной деятельностью, доказывают безвредность данных организмов при их употреблении человеком. Представляется, что возникшая ситуация является результатом отсутствия адекватной оценки достижений в сфере биотехнологий, что, собственно, и влечет за собой политику официального запрета по отношению ко многим экспериментам, в том числе и по причине их якобы безнравственности.
Государство в лице определенных структур порой не заинтересовано в проведении тех или иных научных исследований в силу того, что их результаты могут привести к увеличению финансовых расходов впоследствии. Так, исследование генетической предрасположенности к тем или иным заболеваниям приведет к увеличению количества людей, нуждающихся в специализированной врачебной помощи, а здравоохранение не имеет возможности оказать ее каждому. «Поскольку нередко генетическая предрасположенность проявляется у «затратных» заболеваний, многие задаются вопросом о целесообразности расходования общественных средств» [6]. Для того, чтобы помешать проведению таких исследований могут создаваться и мифы о нарушении учеными норм морали.
Государство и общество порой не понимают, как адекватно реагировать на результаты полученных научных исследований и не находят ничего лучшего, как обвинить ученых в безнравственности. Так, генетическое тестирование плода может выявить предрасположенность будущего ребенка к тем или иным генетическим заболеваниям. Однако возникает вопрос, каков окончательный результат такого тестирования,
если выяснится, например, что выявленное заболевание не лечится? Гуманно или нет применять, например, генотерапию, которая в настоящее время, по своей сути, является экспериментированием и ее последствия могут иметь неопределенный характер?
Представляется важным и при проведении научных исследований, и при формировании и реализации государственной политики в данной области не забывать, что моральность или аморальность тех или иных исследований должны соизмеряться с тем, что «интересы и благо отдельного человека превалируют над интересами общества или науки» [5]. Однако реальность и конкретному ученому, и обществу в целом предлагает некие ситуации выбора в пользу той или иной ценности:
- заниматься исследованиями, которые в данный момент официально ограничены или вовсе запрещены, или нет;
- финансировать тот или иной научный проект или нет;
- спонсировать иным образом это исследование или нет.
При этом и то, и другое решения могут быть рассмотрены как во благо, так и во вред человеку. Поэтому «эти конфликты должны решаться ценой выбора той ценности, которая является приоритетной в каждом конкретном случае, и этот выбор не всегда может быть безболезненным» [1, с.4].
Статья проверена программой «Антиплагиат». Оригинальность 97%.
Список литературы:
1. Агацци Э. Научная объективность и ее контексты /Перевод с английского Лахути Д. Г. Под редакцией и с предисловием Лекторского В. А. - М.: Издательство «Прогресс-Традиция», 2017. - 688 с.
2. Вебер М. Смысл «свободы от оценки» в социологической и экономической науке //Вебер М. Избранные произведения /Перевод с немецкого. Составление, общая редакция и послесловие Ю. Н. Давыдова; предисловие П. П. Гайденко. - М.: Издательство «Прогресс», 1990. - С.547-601.
3. Волчков П. Вылечить до рождения: как в США научились редактировать человека [Электронный ресурс]. Режим доступа: http: //www.rbc.ru/opinions/society/11/08/2017/ 598d63e29a79479355eb22d6?from=center_3. - (Дата обращения 01.08.2017).
4. Киященко Л. П. Этос постнеклассической науки (к постановке проблемы) //Философия науки. Выпуск 11: Этос науки на рубеже веков. - М.: Институт философии РАН, 2005. - С.29-53.
5. Европейская «Конвенция о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине» (ETS N164) (заключена в г. Овье-до 04.04.1997; вступила в силу 01.12.1999; с Дополнительными протоколами от: 12.01.1998; 24.01.1998; 24.01.2002; 25.01.2005; 27.11.2008; Россия не участвует) //Консультант Плюс. - 01.08.2917.
6. Романовский Г. Б. Правовое регулирование генетических исследований в России и за рубежом //LEX RUSSICA. -
2016. - №7 (116). - С.93-102; Консультант Плюс. -01.08.2017.
7. Хмелевская С. А. Соотношение рефлективного и ва-люативного знаний на примере представлений о судьбе Вселенной современных физиков-теоретиков и православных богословов //Социально-политические науки. -
2017. - №2. - С.42-46.
8. Correction of a pathogenic gene mutation in human embryos [Электронный ресурс]. Режим доступа: http: //www.nature.com/nature/journal/vaop/ncurrent/full/nature23305. html?fox //02 August 2017. - (Дата обращения 01.08.2017).
9. Merton R. K. The Sociology of science. - Chicago: Chicago University Press, 1973. - P.267-278.
