CC BY
29
филологические науки -языкознание
Белова Наталья Александровна К ВОПРОСУ ОБ АНАЛИЗЕ ...
УДК 8П.Ш'255.2'42:61
DOI: 10.26140/bgz3-2019-0801-0005
К ВОПРОСУ ОБ АНАЛИЗЕ ПЕРЕВОДОВ «ТУРЕЦКИХ ПИСЕМ» АНГЛИЙСКОЙ АРИСТОКРАТКИ ЛЕДИ МЭРИ УОРТЛИ МОНТЕГЮ С АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА НА ИТАЛЬЯНСКИЙ (ГЕНДЕРНЫЙ АСПЕКТ)
© 2019
Белова Наталья Александровна, кандидат филологических наук, доцент кафедры
теории и практики перевода Оренбургский государственный университет (460018, Россия, Оренбург, пр. Победы, 13, e-mail: [email protected]) Аннотация. Исследование посвящено анализу переводов «Турецких писем» английской аристократки леди Мэри Уортли Монтегю с английского языка на итальянский с точки зрения тендерного аспекта. В истории перевода женщины-переводчики встречаются нередко, но поскольку женская переводческая деятельность обладала более низким статусом в сравнении с «оригинальным» писательским мастерством, допускалось, что женщина может выполнять перевод произведений, не являющихся классическими. Предполагаемое отсутствие творческого начала, ограничивавшегося, как правило, переводом метафор, открыло для переводчиц возможность писать и самостоятельно выбирать материал для перевода. В этой связи стоит отметить перевод на итальянский язык писем леди Мэри Уортли Монтегю, выполненный двумя разными переводчицами, Марией Петреттини и Сесилией Стаццоне, в 1838 и 1880 гг. Принимая во внимание весьма незначительное число женщин среди авторов Италии XIX в., а так же тот факт, что важнейшим способом общения женщин-авторов было общение посредством перевода, такой выбор темы представляет собой особый интерес. В частности, анализ обоих переводов раскрывает отношение переводчиц к таким специфическим вопросам, как женское образование, истории повседневности, представлены проблемы положения политической элиты и современные тому времени исторические реалии.
Ключевые слова: путевой дневник, гендерная интерпретация, феминистская литературная критика, переводческие трансформации, термин, авторский стиль, искусство переводческого подражания, подлинность
THE ANALYSIS OF THE TRANSLATION OF THE ENGLISH ARISTOCRATIC LADY MARY WORTLEY MONTAGU'S "THE TURKISH EMBASSY LETTERS" FROM ENGLISH INTO ITALIAN (GENDER ASPECT)
© 2019
Belova Natalya Aleksandrovna, candidate of philological sciences, associate professor of the department of theory and practice of translation Orenburg State University (460018, Russia, Orenburg, Pobedy av., 13, e-mail: [email protected]) Abstract. The article is devoted to the analysis of the translation of the "Turkish Embassy letters" written by the English aristocratic Lady Mary Wortley Montagu from English to Italian from the point of view of the gender aspect. In the history of translation, female translators are often found, but since women's translation activities had a lower status compared to the "original" writing skills, it was assumed that a woman could perform only the translation of non-classical literature. The lack of creativity, which was limited, to the translation of metaphors, done by women at that time, opened up the opportunity for female-translators to write and choose independently the material for translation. In this regard, it is worth noting the translation of the letters written by Lady Mary Wortley Montague into Italian language, made by two different female-translators, Maria Petrettini and Cecilia Stazzone, in 1838 and 1880.Taking into account the fact that the very small number of women among the authors of Italy of the XIX century, as well as, the fact that the most important way of communication between women-authors was through translation, this choice of topic is of particular interest. Principally, the analysis of both translations had done by women, reveals the attitude of female-translators to such specific issues as women's education, position of the political elite and historical realities of that time.
Keywords: travel diary, gender interpretation, feminist literary criticism, translation transformations, term, author's style, the art of translation imitation, authenticity
Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами. Феминистская литературная критика является сравнительно молодой дисциплиной в литературоведении. Сегодня практически не существует практики анализа литературного текста без учета его возможной гендерной интерпретации. Благодаря феминистской литературной критике было обнаружено и изучено множество текстов женских авторов, однако вопрос женского литературного авторства и в особенности женского литературного перевода по-прежнему представляет собой обширное поле для исследований. И, разумеется, проблемы, рассматриваемые феминистской литературной критикой, становятся все более актуальными в рамках развития гендерных исследований и актуальности феминизма, и гендерных вопросов как таковых.
Анализ последних исследований и публикаций, в которых рассматривались аспекты этой проблемы и на которых обосновывается автор; выделение неразрешенных раньше частей общей проблемы.
Еще задолго до возникновения гендерных исследований и самого термина «гендер», ученые обращали внимание на различия мужчин и женщин с точки зрения языка. Среди первых, кто стал уделять внимание гендер-ным аспектам языка, были Ф. Маутнер, Э. Сепир и О.
Есперсен.
В 1913 году вышел посвященный критике языка труд Ф. Маутнера, в котором он признаёт тендерные различия в европейских языках, обосновывая их социальными и историческими причинами. Анализируя коммуникацию в различных социальных слоях, автор выявил ряд особенностей мужского и женского речевого поведения. Ф. Маутнер считал, что творческое использование языка - прерогатива мужчин, а женщины лишь способны усвоить создаваемый мужчинами язык [1]. Но гендерной лингвистике предшествовала феминистская и по сей день продолжающая существовать критика языка, или феминистская лингвистика.
В США одной из основополагающих работ феминистской лингвистики стала книга Р. Лакофф «Язык и место женщины», опубликованная в 1973 году. Автором рассматривался вопрос существования «женского» языка.
В статье Алессандры Кальвани "Lady Wortley Montagu: from England to Italy"[2], посвященной сравнению и анализу переводов женского литературного произведения, которые были выполнены женщинами-переводчицами XIX века, рассматриваются разные аспекты и проблемы «женской литературы», «женского чтения» и «женского письма».
Балтийский гуманитарный журнал. 2019. Т. 8. № 1(26)
29
Формирование целей статьи (постановка задания). Целью статьи является анализ и сравнение переводов «Турецких писем» английской аристократки леди Мэри Монтегю с английского языка на итальянский, выполненный женщинами-переводчицами.
Изложение основного материала исследования с полным обоснованием полученных научных результатов. Письма леди Мэри Уортли Монтегю были впервые опубликованы в 1763 г., вскоре после ее смерти. Они незамедлительно прославились в Англии, и, благодаря их переводам, писательница обрела известность и в Европе. Однако огромная популярность ее писем, которую можно было отметить в большинстве европейских стран, едва затронула Италию. Первый перевод на итальянский язык был опубликован в 1838 г., почти на целый век позже многочисленных французских переводов. Вполне вероятно, что в Италии, в то время разделенной войной на два региона, работы Монтегю до этого читались на французском языке. Французское влияние на итальянскую культуру, в первую очередь благодаря сложившейся политической ситуации, было весьма значительным: фактически, большинство ученых людей Италии не нуждались в переводе как таковом.
Широкое признание литературы итальянского Ренессанса в Европе и подавляющее влияние латинской литературы были признаны свидетельством пресловутого превосходства итальянской культуры над другими культурами. Литература была представлена исключительно оригинальными произведениями, среди которых не было места переводам. Подобное пренебрежение переводными произведениями охарактеризовано у мадам де Сталь как «провинциализм»[3]. Единственное исключение составляли произведения греческой и латинской литературы: здесь перевод рассматривался в качестве доказательства соответствующих литературных способностей.
Помимо привычной безучастности в отношении перевода, еще один фактор усложнял обстоятельства в рассматриваемом случае: оригинальное произведение было написано женщиной. В то время лишь немногие женщины могли позволить себе писать и публиковаться - и даже если они это делали, их работы раскритиковывались за недостоверность и недостаточную образованность автора. Выполнение переводов являлось распространенным способом избежать этого вынужденного творческого «молчания». Благодаря мнимому отсутствию оригинальности, писательницы получили доступ в литературный мир и наконец-то смогли «заговорить».
Перевод, будучи лишенным того внимания, которое доставалось оригинальным работам, тем не менее избегал и критики за содержание. Мнимое отсутствие творческого начала вкупе с недостатком знаний о языке оригинала способствовали тому, что переводчик становился все в большей мере писателем, при этом избегая присущих писательству рисков. Страсть к зарубежной литературе была не единственной причиной для выполнения переводов. Многие переводчицы с помощью своих работ могли делиться с другими женщинами собственным мнением касательно волновавших их вопросов. Примером может послужить перевод Шекспира Джустиной Ренье, чей выбор пьес отвечал ее озабоченности проблемой женского образования.
При таких предпосылках переводы писем леди Монтегю представляют собой особый интерес для исследователей. Переводческий анализ указывает на тесную взаимосвязь между гендерным фактором и переводом и подчеркивает различия между рассматриваемыми переводами, в частности те, что связаны с вполне явными основополагающими задачами этих переводов. В частности хотелось бы подтвердить тот факт, что главной задачей перевода Марии Петреттини было проиллюстрировать важность образования для женщин, адресовав своим читательницам бесспорный пример образованной женщины как образца для подражания. 30
По всей видимости, Сесилия Стаццоне в своем переводе преследовала аналогичную цель. Стремясь подтвердить свое право на участие в патриархальном мире литературы, Стаццоне предоставляет своим итальянским читателям образ успешной образованной женщины, которая заслужила всеобщее признание благодаря своим литературным произведениям. Будучи писательницей, она стремится продемонстрировать свои творческие способности в аспекте упомянутой ранее связи между женщинами, создаваемой посредством перевода. Для осуществления этой цели она делает выбор в пользу свободного перевода, изменяя текст таким образом, чтобы тот зазвучал в соответствии с ее образом мышления и писательской манерой.
Мария Петреттини, графиня греческого происхождения, опубликовала свой первый перевод в 1838 г. В действительности данная публикация не является у Петреттини первой. Женщина-ученая приехала в Италию в 1804 году, и часть своей жизни провела в Венеции, которую называла «своей второй родиной» [5]. Являясь сестрой Спиридона Петреттини, известного в то время ученого, она вскоре познакомилась с учеными Венеции. В одном из своих писем к Джустине Ренье, первой переводчице Шекспира на итальянский, Чезаротти описывает Петреттини как «скромную и высоко эрудированную женщину весьма широких взглядов» [6].
Ее знакомство с такими учеными женщинами как Джустиной Ренье и Изабеллой Теотоки-Альбрицци, державшими в Венеции литературные салоны, указывает на возможную связь с женщинами-авторами девятнадцатого века. Переводы Джустины Ренье могут послужить примером женского творчества, задуманного специально для женской аудитории, которая придавала особое значение проблеме образования женщин. В качестве ответа на невежество, в котором держали молодых женщин, Ренье, использовала свой писательский талант для того, чтобы обеспечить своих читательниц чрезвычайно познавательным и приятным для чтения материалом. Подтверждение этому можно найти в работах представительниц общества так называемых «синих Чулков». Ориентируясь на эти первые «феминистские» произведения, юная Мария Петреттини публикует в 1815 г. свою работу "Vita di Cassandra Fedele". Представляя вниманию читателей пример женщины-ученого, она целенаправленно поощряет женское образование, нехватку которого характеризует как «пагубную для общества»[5].
Женщины Англии, Франции, Греции и Италии предпринимали попытки нарушить женское литературное «молчание»: они создавали произведения, написанные о женщинах и для женщин, одновременно превращая перевод в средство общения между собой. Они не просто хотели изменить ситуацию в своей стране: их устремления были направлены на то, чтобы все женщины мира имели возможность получать образование. Общаясь между собой посредством перевода, они установили связь со многими женщинами по всей Европе, предоставив множество примеров образованных женщин. Поэтому не вызывает удивления тот факт, что, исследуя биографию одной ученой женщины, Петреттини решает опубликовать также и перевод произведения леди Мэри Уортли Монтегю.
С самого начала становится очевидной приверженность Петреттини к гендерной проблематике. В предисловии она утверждает, что занялась переводом произведения леди Монтегю, поскольку оно может представлять интерес не только для специалистов по английской филологии или истории, но и для широкой публики, в частности, для женщин. Она заявляет о различии между писателями мужского и женского полов. Поскольку жанр путевого очерка был чрезвычайно популярен в то время, и темы, затрагиваемые в письмах леди Монтегю, встречались довольно часто, Петреттини вполне закономерно обеспокоена вопросом необходимости предъяв-Baltic Humanitarian Journal. 2019. Т. 8. № 1(26)
филологические науки - Белова Наталья Александровна
языкознание К ВОПРОСУ ОБ АНАЛИЗЕ ...
лять читателю очередной путевой очерк. Так, путешественники мужского пола, описывающие быт турецкого народа, заблуждались в своих представлениях, так как не имели возможности попасть в турецкий дом и поговорить с местными женщинами.
Однако, несмотря на то, что Петреттини удалось заинтересовать потенциального читателя в необходимости прочесть данную книгу, переводчица все еще обеспокоена вопросом принятия перевода читателями. Леди Монтегю жила в эпоху Просвещения, и ее любовь к знаниям давала ей стимул путешествовать и фиксировать свой опыт на бумаге. Однако ее стремление находить всему рациональное объяснение и ее чисто английское мировоззрение приводили к частым комментариям на тему религии. Внимательная к мелочам и достаточно остроумная, чтобы критически относиться к постулатам католической церкви, она не могла перестать отзываться с сарказмом о своих наблюдениях. Петреттини не отрицает этого факта и не пытается оправдать автора перед итальянскими читателями-католиками. С другой стороны, она утверждает, что отношение леди Монтегю к религии заслуживает порицания с той, впрочем, оговоркой, что ее остроумные комментарии, тем не менее, достойны одобрения.
Последним препятствием, которое могло помешать итальянскому читателю, ознакомиться с переводом, был конфликт между леди Монтегю и Александром Поупом. Петреттини упоминает об этом случае как о «бесчестном» для великого английского поэта. Однако пусть леди Монтегю и была состоявшейся писательницей, уважаемой и принятой общественностью за свой талант, мнением Петреттини о ней могли пренебречь ввиду того, что переводчица женщина. Чтобы звучать убедительно, Петреттини ссылается на таких известных итальянских ученых, как Альгаротти и Баретти. Из-за предубеждений в отношении женской эрудиции ее собственное мнение могло быть проигнорировано, поэтому, процитировав ученых мужского пола, она заручилась их авторитетом и сняла с себя все возможные обязательства по этому вопросу.
Чтобы продемонстрировать серьезность своих намерений, Петреттини начинает свою работу с перевода «Мемуаров леди Мэри Уортли Монтегю». В предисловии она сообщает, что в качестве текста оригинала было взято издание 1811 года — шестое издание работ леди Монтегю, опубликованное Дэллауэем.
В примечании Петреттини информирует читателя о том, что пропускает несколько параграфов, посвященных деловым вопросам мистера Уортли, поскольку не считает «целесообразным» включать их в текст перевода. Также она указывает на то, что переводит только те 52 письма, которые были первоначально выбраны для публикации самой писательницей. Это замечание представляется интересным, поскольку признаков сокращения при сопоставлении оригинала и текста перевода не наблюдается.
Перейдем к анализу перевода писем леди Монтегю, выполненного Марией Петреттини. Хотелось бы отметить тот факт, что переводчица сохраняет все иноязычные термины, за исключением «adieu», переводимого каждый раз. В некоторые предложения внесены небольшие изменения: примером может послужить письмо XXXIV, в котором предложение «Всяк праздный человек заходит сюда, чтобы развлечься, побаловать себя чашечкой кофе или полакомиться шербетом» переведено с итальянского «Ogni sorta di gente vi passeggia chi per ozoi, e chi per per diletto, pigliando chi il caffe, e chi il sor-betto" как «Всяк человек заходит сюда кто-то из праздности, а кто-то развлечения ради». Помимо этого, присутствуют изменения в порядке предложений, а также примеры перевода прямой речи в косвенную.
Однако при дальнейшем сравнении с оригиналом можно выделить и более значительные изменения. Некоторые предложения в переводе приобрели иной Балтийский гуманитарный журнал. 2019. Т. 8. № 1(26)
смысл. Например, в одном из своих писем к Александру Поупу Мэри Монтегю, высказывая свое мнение относительно турецкой поэзии, пишет: «Я считаю, что к концу он очень искусно добавляет экспрессивности повествованию, поскольку людям свойственно разогревать себя собственными рассуждениями»[7]. Соответствующий перевод Петреттини превращает черту, свойственную людям вообще, в характерную особенность турецкого народа. Она переводит следующим образом: «Больше тепла и разнообразия, которые, как я считаю, были добавлены искусственно для более экспрессивного заключения. Эти люди, страстные от природы, используют свои пламенный характер в рассуждениях»[ 5]. В другом письме комментарий, относящийся к молотьбе и сбиванию сливок, о котором в Турции не было известно, в переводе ссылается лишь на молотьбу. В том же письме выражение «другие народы, мнящие себя более вежливыми» переведено как «другие, еще более вежливые народы», придавая наблюдениям Мэри Монтегю положительную оценку.
Встречаются также разногласия в датах некоторых писем; пунктуация постоянно претерпевает изменения, а скобки, как правило, опущены. В переводе используется добавление, в то время как некоторые слова оригинала пропущены. Что касается незначительных опущений, переводчица, скорее всего, пропускает слова, которые считает излишними.
В противоположность этому, наличие более длинных предложений на итальянском может свидетельствовать о стремлении достичь ясности выражений: краткость английских предложений могла показаться недостаточными переводчице, предпочитавшей большую выразительность. Этот случай мы наблюдаем при добавлении выражения "Stante la loro male intelligenza" «ввиду их глупости» к описанию немецких солдат, определения "Terribile" «ужасная» к слову «сила» и "Bellissimmi" «очень красивые» к «монастыри». Наличие добавочных прилагательных свидетельствует о том, что переводчица задумывалась над конкретными деталями: в самом деле, нет иных видимых причин их появлению, кроме как закономерные ассоциации, возникающие у переводчицы в связи с отдельными словами.
Не меньший интерес представляет приписывание женского рода словам, являющимися гендерно-ней-тральными в английском. Среди примеров такого подхода фраза в английском "for everybody that waits on her" «для каждого своего слуги», переведенная с итальянского как «для каждой своей служанки», "all the friends or relations of the lady" «все друзья и родственники дамы» - в переводе с итальянского "le amiche ele ad-erenti della Dama" «все подруги и родственницы дамы», а также "The Duchess of Blankebourg is not without hers" «герцогиня Бланкенбурга не без своего» - в переводе c итальянского "la Duchessa di Blakenbourg non e senza la sua nana" как «герцогиня Бланкенбурга не без своей карлицы».
Что касается прилагательных, то в данном случае предполагается обусловленность гендерной атрибуции влиянием на переводчицу социальных устоев. Система образования, допустимые для женщин социальные отношения и предвзятость по отношению к женскому поведению оказали влияние на восприятие переводчицы, предположившей присутствие в связи с упоминаемыми женскими персонажами и других женщин. Этому соответствовали социальные правила тех лет, которые предусматривали строгое разделение мужчин и женщин. Опять-таки, сокращения в итальянском переводе могут быть приписаны идеологическим соображениям и социально-нравственным нормам тех лет. Несмотря на то, что Петреттини исключает из перевода не все щекотливые моменты, она все же была вынуждена удалить фрагменты, которые могли быть расценены Католической церковью как оскорбительные. Например, из четвертого письма удалены пятнадцать, из пятого - семь, а из две-
надцатого - шесть строк. Она также пропускает строки о доверчивости читателей путевых очерков, должно быть, потому, что они также могли быть расценены как оскорбительные. Следует отметить еще два примера: опущение поэтического перевода турецкого стихотворения, который был направлен Александру Поупу. Этот пример позволяет сформулировать догадки о том, как переводчица размышляла о переводе. Петреттини объясняет, что не перевела на итальянский второй перевод Монтегю, поскольку первый, дословный, перевод позволял достаточным образом судить о турецкой поэзии.
Несмотря на упомянутые выше различия, Петреттини, по-видимому, все же отдает предпочтение «верному» переводу, под которым было принято понимать перевод, соответствующий оригиналу, как по стилю, так и по содержанию. Чтобы опущения фрагментов, связанных с религией, не казались достаточными для обвинения в «неверности» перевода, стоит помнить о том, что в то время даже упоминание определенных тем грозило автору серьезной опасностью. А ведь она рискнула переводить произведение английской женщины, которая неоднократно негативно высказывалась в отношении Римской католической церкви, для читателя католического вероисповедания.
Петреттини уделяет такое большое внимание содержанию текста, что, кажется, не замечает непоследовательности своего подхода. Она не переводит поэтический перевод стихотворения, так как, на ее взгляд, дословный перевод содержит в себе всю информацию, необходимую читателю. Вместо этого она перевела комментарии леди Монтегю относительно ее перевода возможно, потому, что в них содержится переводческая интерпретация оригинала, которая может позволить читателю увидеть процесс, предваряющий само написание произведения. Она явно не рассматривает мнение писательницы на тот счет, что дословный и поэтический перевод сильно разнятся.
Наконец, участие переводчика в создании произведения отражается в комментариях. Она фиксирует свои наблюдения в форме заметок, как правило, предпочитая использовать объяснения в рамках перевода. Однако в одном случае она не удержалась от того, чтобы заговорить от первого лица. В 27 письме леди Монтегю говорит о Коране, заявляя, что его греческие переводчики могли намеренно сделать неверный перевод. Петреттини, чей родной язык - греческий, почувствовала себя обязанной заметить, что «это - поиск злого умысла там, где его и в помине быть не может. Если греческие священники допустили изменения ввиду своей неосведомленности, то умысла в этом нет; а если он был, то почему тогда промолчали турецкие эфенди?» [5]
Первая страница перевода Сесилии Стаццоне также представляет читателю имя леди Монтегю, однако название указано не полностью, а под заголовком присутствует помета «свободный перевод». Имя переводчицы написано посередине страницы крупным шрифтом, а также указан ее титул - маркиза де Григорио. Внизу страницы жирным шрифтом указан автор предисловия, Паоло Лиой. Первая страница перевода Петреттини, таким образом, в точности отражает цель, преследуемую переводчицей: прежде всего она хочет, чтобы переводимый ей автор стал известен в Италии - в связи с этим имя писательницы выходит на первый план.
Переводчик - всего лишь инструмент, который писатель использует, чтобы заговорить на другом языке. На это указывает метафора, использованная Петреттини для описания проделанной работы: «Путешествие леди Монтегю в её итальянском наряде» [5 ]. Петреттини осознает свой успех, особенно в свете того факта, что она родилась не в Италии - и она старается подчеркнуть это для читателей. Тем не менее, она в то же время «преданна» работе над своими переводами. Первая страница перевода Стаццоне «говорит» то же самое, но как бы другим «языком». Автор оригинала представлен у нее 32
аналогичным образом, однако особого значения заголовку не уделено. Имя переводчицы указано в середине страницы меньшим шрифтом, за ним внизу страницы следует имя автора предисловия. По всей видимости, Стаццоне представляет всех авторов в обратном порядке соответственно их значимости, как бы в виде перевернутой пирамиды: сначала автор произведения, далее автор перевода и лишь затем автор предисловия. Основное внимание уделено оригинальному произведению.
Если Петреттини фокусировалась на личности писательницы, а в книге подчеркивалась значимость женского образования, то объектом внимания Стаццоне становятся самобытные черты произведения. Переводчица находит для себя важным тот факт, что перед ней - не просто книга, а эпистолярный роман. Куда меньше ее заботит содержание, о чем свидетельствует примечание, о «свободном переводе». Оставляя содержание на втором плане, она уделяет внимание манере выражения. Ввиду этого, Стаццоне стремится подчеркнуть особенности авторского стиля, избавляясь от фрагментов, которые помешали бы достижению этой цели. В первую очередь она является писательницей, и желает, чтобы читатель воспринимал ее таким образом. Несомненно, Стаццоне также оказалась жертвой предвзятого отношения современников к переводу «вторичной» литературной деятельности, не сопоставимой с литературным творчеством. Будучи писательницей, она чувствует необходимость подтвердить свое право на место в литературном мире, полагаясь на опыт предшественниц. Тем не менее, чтобы подчеркнуть свои литературные достижения, она обращает внимание на свой личный вклад в произведение и свое прочтение.
Именно Паоло Лиой, политик, ученый и писатель, незамедлительно подтверждает предположение читателя: интерес, предъявляемый к работе, заключается именно в живом авторском стиле, описаниях, чьи краски смягчает «взор художника»[8]. Стаццоне не пишет вступление к своей работе сама, что является довольно распространенным явлением в отношении предисловий, претендующих на уровень научных трудов. Даже если женщина способна переводить, одному лишь мужчине хватает учености для того, чтобы писать. Эти предубеждения в отношении женщин, впрочем, не спасли переводчицу-аристократку, которой якобы не хватило учености для того, чтобы написать подходящее предисловие. Слова Лиоя служат, опять-таки, свидетельством типичного мнения о литературном творчестве женщин. Он заявляет, что у леди Монтегю была способность к наблюдению - качество, присущее многим женщинам. Он допускает, что женщинам свойственна изысканность и восприимчивость, при этом утверждая: «Неверно полагать в этой связи, что сердечность и чувственность всегда смягчают твердость суждений и остроту ума»; женщины склонны подмечать детали, которых не видят мужчины[8].
Если считать типичной чертой женского письма манеру, в которой выражаются тайные чувства - беспристрастный комментарий, являющийся исключительной прерогативной писателей-мужчин, то леди Монтегю представляет собой поистине выдающуюся писательницу. Из того, что ее манера письма была «объективной» (поскольку ее работа была признана и обрела успех), «логически» следует, что ее стиль должен был кардинальным образом отличаться от «деликатной чувственности мышления», благодаря которой, по словам Лиоя, были написаны лучшие произведения из тех, что могла создать женщина. Леди Монтегю обладает «мужественной самоуверенностью» и является образованной; эти качества выставляются как недостатки, поскольку «порой заменяют собой непосредственное и однозначное впечатление» [9]. Среди достоинств Мэри Монтегю он подчеркивает знание греческой литературы, совершенно необходимое для признания в качестве ученого.
Однако предвзятость в отношении женщин была не Baltic Humanitarian Journal. 2019. Т. 8. № 1(26)
филологические науки -языкознание
Белова Наталья Александровна К ВОПРОСУ ОБ АНАЛИЗЕ ...
единственным предрассудком, озвученным Лиоем. В особенности, он не скрывает своего пренебрежительного отношения к восточному обществу, говоря о «смраде прогнившего обществе, где женщина является не чем иным, как инструментом для наслаждения» [10]. По его мнению, несмотря на всю ученость писательницы, наблюдения Монтегю о турецком обществе стоит принимать с долей скептицизма, поскольку она на правах художника приукрашивает мусульманскую жизнь «орнаментом, скрывающим все самое безобразное уродство» [10]. Он утверждает, что «если и есть за что ее осуждать, так это за невинность цветов, в которых она изображает свои картины», и для подтверждения своих слов ссылается на книгу Мелек-Ханум «Тридцать лет в турецких гаремах»[10].
Он обращается к читателям с просьбой прочесть письма леди Монтегю в свете книги Мелек-Ханум, чтобы лучше понять завуалированные намеки писательницы. Его личная неприязнь может быть также связана с политическими взглядами, поскольку он упоминает о «пассивности» восточного общества, «недостойного корыстных симпатий, питаемых к нему английскими либералами, и тех пламенных речей, что с трибун парламента провозглашает делегат Мусолино» [10]. Он предлагает философам и психологам рассмотреть письма на предмет исследования социального влияния полигамии. В соответствии со своим научным методом, он завершает свое предисловие ссылкой на еще одну книгу, «Жизнь дамы в кругу мормонов», которая вместе с переводом Стаццоне и книгой Мелек-Ханум может предоставить читателю истинное представление о турецком обществе, являясь результатами непосредственных наблюдений.
При сравнении перевода с оригиналом сразу становится, очевидно, что количество страниц было значительно, сокращено. Стаццоне переводит 37 из 52 писем первого английского издания. Учитывая тот факт, что в переводе присутствуют все имена, можно предположить, что Стаццоне использовала издание Дэллауэя в качестве исходного текста, несмотря на то, что она выбирала на перевод письма из числа тех, которые были опубликованы в первом издании.
Согласно информации на задней стороне обложки, этот перевод является свободной подборкой из писем леди Монтегю, в связи, с чем опущения встречаются на протяжении всей книги. Первым из них бросается в глаза письма к Александру Поупу. Стаццоне пропускает почти все из них, кроме одного, из Белграда, в котором описывается повседневность. В этом письме пропущена лишь одна цитата, видимо, переводчица решила, что она отягощает повествование. В то же время она неверно цитирует Виргилия на латинском, что указывает на возможное незнание латыни переводчицей. Затем она пропускает короткое шестнадцатое письмо, а также все письма, написанные после отбытия писательницы из Константинополя: с 44 по 52. Яркие описания придворной жизни Вены и турецкого общества были сочтены более интересными, чем описания путешествий по Северной Африке и Италии. Объектом внимания Стаццоне становится стилистика. Она заинтересована не столько в самих рассказах о путешествиях, сколько в живописных изложениях Монтегю.
В соответствии с изначальными предположениями, перевод Стаццоне старается воспроизвести стиль разговорного языка оригинала. Для воссоздания этого стиля, Стаццоне избавляется от всех клишированных фраз в начале и конце писем, типичных для письменной переписки и замедляющих ритм речи. В своей попытке воспроизвести диалог на письме она старается укоротить предложения на итальянском, часто обращаясь к использованию риторических вопросов и прямой речи. По той же причине были удалены многие исторические ссылки и подробные описания. Впрочем, не все опущения могли быть сделаны исключительно по причине стилистических нужд. Прежде всего, как и Петреттини до нее,
Стаццоне пропускает многие отрывки, в которых говорится о религии. Примерами могут послужить комментарий о «папистских чудесах» в письме 20, упоминание различий между Римской Католической и Англиканской церковью в письме 27, а также фрагменты о преследовании некатоликов. Она также предпочла опустить все упоминания денег и покупок, которые Монтегю совершала для своих английских друзей. Вполне вероятно, что она сочла эти фрагменты неприемлемыми ввиду своего аристократического статуса. Помимо этого, опущены все упоминания внебрачных связей, в том числе касающихся короля Польши и венского двора. Она сглаживает упоминания о чувственных удовольствиях в письме 33 и удаляет комментарии о рабстве и усыновлении. Следуя взглядам Лиоя на восточное общество, она изменяет описания дервишей, делая их нелепыми. И наоборот, она изменяет сатирическое замечание о господстве нищеты в христианской церкви, превращая его в упоминание о чем-то, достойном восхищения.
Интересное наблюдение: те фрагменты, повествующие о религии, которые Петреттини не включила в свой перевод, у Стаццоне присутствуют, пусть и с незначительными изменениями. При этом Стаццоне убирает комментарии по поводу абсолютизма, возможно, ввиду сложного характера итальянской политики тех лет. Кстати, отсутствие мыслей леди Мэри в отношении перевода подтверждает ее небрежность в отношении перевода. Невзирая на все ее сокращения, стоит, однако, отметить, что при переводе Стаццоне удается достичь близости оригиналу без добавления прилагательных и коротких предложений, как это делала Петреттини. Результат ее работы - живой текст разговорного типа, легкие в прочтении фразы и доступные для понимания.
Выводы исследования и перспективы дальнейших изысканий данного направления. Подводя итог, можно сказать, что оба перевода были выполнены успешно, если учитывать разные цели, преследуемые Петреттини и Стаццоне в их работах. Главной для Петреттини была проблема женского образования. В ее прочтении текста леди Монтегю было важным как источник полезной информации и примеров женской эрудиции. Для реализации своей задачи она прибегает к «верному» переводу, в котором приоритет отдается предмету повествования. Тот факт, что она допустила незначительные изменения по сравнению с текстом оригинала, свидетельствует об изменчивости литературного перевода и является одной из причин того, почему многие авторы, включая Байрона, относились к нему с подозрением. Цель Стаццоне заключается в том, чтобы передать стиль оригинала. Написать книгу в новом стиле - это вызов, который она принимает. Для достижения своей цели она прибегает к свободному переводу, который позволяет писать без ограничений, налагаемых текстом оригинала. В результате получилось живое, уверенное повествование, близкое к оригинальному стилю автора.
Обе переводчицы столкнулись с необходимостью выбора: что переводить. Однако, после того как решение было принято, этот выбор последовательно реализовы-вается в их работах. Переводы Петреттини и Стаццоне подчеркивают ту самую неуловимую границу между свободным и близким переводом. Они служат примером важности переводческого целеполагания и бесполезности понятия о «точности» перевода, поскольку невозможно достичь близости перевода оригиналу, даже полностью переписывая его. Петреттини использовала искусство переводческого подражания для того, чтобы воспроизвести содержание текста оригинала и поговорить с читательницами о вопросах гендерной проблематики. В свою очередь, Стаццоне использовала искусство переводческого подражания для воспроизведения творческого процесса создания произведения: перевод послужил метафорой, с одной стороны, для социально и политически обусловленного дискурса, и с другой стороны - для создания литературного произведения.
Балтийский гуманитарный журнал. 2019. Т. 8. № 1(26)
33
Belova Natalya Aleksandrovna
THE ANALYSIS OF THE TRANSLATION .
philological sciences -linguistics
Помимо этого, остается несомненным факт, что в результате перевода одного и того же источника зачастую получаются совершенно различные тексты. В отличие от работы Петреттини, перевод Стаццоне сильно разнится с оригиналом: переводчица сокращает и переписывает отдельные отрывки в соответствии с собственным видением проблемы. В подобных манипуляциях деликатными вопросами текста оригинала раскрывается сущность мировоззрения переводчиц. Если в переводе Петреттини можно проследить традиционное понимание проблемы переводческого подражания, то перевод Стаццоне представляет собой искусство переводческого подражания, как начало акта литературного творчества.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Давыденко, Е.А. Философия языка ФрицаМаутнера и Людвига Витгенштейна: Сравнительное биографическое исследование: Автореф. дис. ...канд.филол.наук. Екатеринбург, 2004
2. Conti,Chr., Gourley, J. Literature as Translation / Translation as Literature Chr. Conti, J. Gourlye. — Cambridge Scholars Publishing, 2014
3. Сталь, Жермена [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/literatura/STAL_ ZHERMENA.html
4. Secor, A.'Orientalism, gender and class in Lady Mary Wortley Montagu's Turkish Embassy Letters: to persons of distinction, men of letters and c'. Cultural Geographies (formerly Ecumene), 1999, Volume 6, Issue 4 pp375-398. Arnold Publishers
5. Petrettini, M. Lettere di Lady Maria Wortley Montague, Tipografia del Governo, Corfu, 1983
6. Melchiore Cesarotti [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://en. wikipedia. org/wiki/Melchiore_ Cesarotti
7. Lady Mary Wortley Montagu. The Letters and Works, edited by Lord Wharncliffe in three volumes, London, 1837
8. Calvani, A. Il viaggio iataliano di Sterne, Cesati Editore, Firenze. — 2011. Translating in a female voice: the case history of Guistina Renier Michiel. In Translation Journal, edited by Gabe Bokor, Vol. 16, No.3, July
9. Sandra Gilbert [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:// en.wikipedia.org/wiki/Sandra_Gilbert
10. Мелек—Ханум. Тридцать лет в турецких гаремах [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:// www.vnikitskom.ru/ antique/auction/24/8525
11. Жеребкина И. Феминистская литературная критика [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:// www.owl.ru/li-brary/004t.htm
12. Кийко, Д.В. Гендерный аспект перевода в межкультурной коммуникации в деловой сфере / Труды СПбГУКИ.2013. № 196. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:// https://cyberleninka. ru/article/v/gendernyy-aspekt-perevoda-v-mezhkulturnoy-kommunikatsii-v-delovoy-srede
13. Grundy I. Lady Mary Wortley // Oxford Dictionary of National Bibliography. Oxford University press, 2004
14. Jones V. (ed.). Women and Literature in Britain. Cambridge: Cambridge University Press, 2004.PP. 181-196
15. Robinson, D. 1991.The Translator's Turn. Baltimore and London: Johns Hopkins University Press
16. Stazzone, C. 1880. Lettere di Lady Montagu. Tipografia di Pietro Montaina & C., Palermo
17. Gossy, S. 1998. Freudian Slips: Women, Writing, the Foreign Tongue. Ann Arbor: The University of Michigan Press
18. Merriam-Webster: Dictionary and Thesaurus [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:// www.merriam-webster.com
19. The Longman Dictionary of Contemporary English Online [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:// www.ldoceoline.com/
20. Translation Journal [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:// https://translationjournal. net/journal/57literary. htm
Статья поступила в редакцию 31.01.2019
Статья принята к публикации 27.02.2019
34
Baltic Humanitarian Journal. 2019. Т. 8. № 1(26)
