CC BY
49
О.В. Усольцева. К вопросу о взаимодействии алтайского приписного крестьянства... УДК 93/99
О.В. Усольцева
К ВОПРОСУ О ВЗАИМОДЕЙСТВИИ АЛТАЙСКОГО ПРИПИСНОГО КРЕСТЬЯНСТВА И ГОРНОЗАВОДСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ В ДОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД
Томский государственный педагогический университет
В первой половине XIX в. стало явственным трансформирующее влияние горнометаллургического комплекса на хозяйство алтайских приписных крестьян. Вопрос о том, было это воздействие положительным или отрицательным является риторическим без определения контекста его рассмотрения. К примеру, чиновник Ю.А. Гагемейстер, придерживающийся государственнических взглядов, считал, что применительно к 50-м гг. XIX в. кабинетское ведомство благотворно воздействовало на крестьянскую жизнь. И происходило это, по его мнению, благодаря бдительному надзору горного начальства, которое осуществляло «беспрерывное понуждение их (крестьян. - О.У.) к труду» [1, с. 394] и которое стимулировало развитие товарно-денежных отношений в алтайской приписной деревне. Если не утрировать угнетающие функции государства по отношению к населению и видеть в государственном аппарате вообще и в горнозаводском ведомстве в частности олицетворение необходимого для всякого процесса управляющего начала, то тема повинностей крестьян в пользу Кабинета может быть рассмотрена с точки зрения исторического опыта по конструктивному взаимодействию власти и народа на основе баланса интересов. Последние выражались со стороны крестьян через повседневные, неудобные для власти, практики хозяйственной жизни и социального поведения. Со стороны горного ведомства это находило выражение в поиске эффективных способов управления таким обслуживающим фактором, как приписное крестьянство во всем многообразии его проявлений.
В рамках выполнения отработок на заводах и рудниках уже в XVIII в. крестьяне стали практиковать наем. Сразу же горнозаводское начальство сочло целесообразным осуществлять жесткую регламентацию этого явления, которое могло нарушить социальную однородность приписной деревни. Долгое время существовало ограничение, согласно ко -торому наемщику запрещалось брать с крестьянина за исполнение заводских работ больше двойной платы (т.е. не более 1 р.70 к. х 2). Однако за наем в конце XVIII в. крестьянам приходилось платить 10 и более рублей [2, с. 33]. По мнению Н.М. Зобнина, во второй половине XVIII - начале XIX в. частыми были случаи, когда горнозаводское начальство требовало снижения платы за наем, возврата переплаченных денег. Он описывает как Канцелярия горного началь-
ства в 1770 г., узнав о том, что один крестьянин нанялся к другому исполнить работу за 13 р. 75 к. за «душу», приказала вернуть 10 р. из этой платы, оставив, таким образом, сумму, приблизительно равную двойной плате [3, с. 47]. Подобное отношение власти не могло не вызывать напряжения во взаимоотношениях крестьян с властью.
В 1771 г. велено было, чтоб десяток, в котором состоит не явившийся на работы крестьянин, отрабатывал за него. За эту работу заводы платили двойную плату. Крестьянин должен был выданные за него деньги отработать на заводах, куда его нужно было доставить и следить за его работой [3, с. 44]. Крестьяне, отрабатывавшие за нетчиков из своего десятка, оказывались, по сути, нанятыми, и именно за двойную плату, как того добивалось горнозаводское начальство. Впоследствии «нетчики» не должны были непременно отрабатывать эту плату, а деньги с них взыскивало волостное правление. В этой ситуации для части крестьян могло оказаться выгодным оставлять недоимку и затем оплачивать выполнение ее, так для них снижалась плата за наем.
Вплоть до 1828 г. разрешено было наниматься не более чем за три «души» работы. Хотя уже в конце XVIII в. для дальних волостей не создавали препятствий к найму и за большее количество крестьян. Так, в 1795 г. в Салаирский край из дальних волостей Томского округа явилось 308 человек, которые должны были отработать 1200 «душ» работы за себя и по найму [3, с. 45].
Вслед за «вольными возчиками», нанимавшимися за одного-двух крестьян, появились подрядчики, которые нанимались за большее количество крестьян, иногда счет шел на десятки и сотни. Появление крестьян-подрядчиков было выгодно и нанимающим, так как такой наем был дешевле. Положение 1828 г. и Правило 1830 г. сняли эти ограничения, существовавший с начала XIX в. подрядный способ был узаконен. Теперь ограничений на цены не было, они устанавливались самими крестьянами. Горнозаводское начальство вынуждено было, вольно или невольно, принимать, узаконивать наработанные приписным крестьянством хозяйственные практики, включать их в систему функционирования горнометаллургического комплекса.
Узаконение реально сложившейся системы исполнения заводских повинностей наймом должно
было привести к тому, что система станет более отлаженной, будут устранены злоупотребления. Так,
Н.М. Зобнин писал о случаях, когда волостные власти, видимо, желая сократить количество возможных «нетчиков» из числа крестьян своего ведения, не спросив того, за кого нанимают, сдавали работы в подряд. Крестьяне потом вынуждены были платить большие деньги, и, что более важно, незапланированные деньги, не согласующиеся с возможностями хозяйства в данный период их хозяйственно-демографического цикла, что негативно сказывалось на состоянии крестьянского хозяйства. С этого времени с согласия нанимающих крестьян должен был составляться общественный приговор о подряде, а затем заключался контракт с подрядчиком. Волостные начальники и земские управители не имели права сдавать работы в подряды, это могли делать только сами крестьяне [4, с. 504].
Итак, приняв факт существования найма в заводские отработки, горнозаводское начальство стало совершенствовать наем в процессе его регулирования. Вошло в норму административное влияние на крестьян, не соблюдающих условия найма, у крестьян же появился такой защитник в этом вопросе, как горнозаводская администрация. Нередко наемщики в силу различных причин уходили с работы, не выполнив ее полностью, или не выходили на работы вовсе [5, с. 141]. В этой ситуации горнозаводская администрация вставала на сторону нанимателя и предпринимала меры к поиску наемщика и принуждению его выполнить подряд. В 1813 г. Сузунская горная контора велела Легостаевскому волостному правлению «отыскать» крестьянина Степана Бочкарева, взявшегося исполнить по найму работу по перевозке угля за крестьянина дер. Манойловой Ивана Тарскова за 1% «душу» и не явившегося вовремя, и, «не принимая от него никаких отзывательств к исправлению работы с лошадью и упряжкой выслать» [6, л. 161-161 об.].
Горнозаводская администрация ограничивала наем с тем, чтобы власти не пришлось вслед за крестьянами увеличивать плату за вольнонаемный труд. Крестьяне платили за наем в 12-18, а иногда в 30-35 раз больше, чем заводская администрация платила приписным крестьянам [7, с. 153]. Труд «вольных возчиков» использовался заводами еще в XVIII в., так как для обеспечения нормального функционирования горнометаллургического комплекса не хватало того объема работ, который приписная деревня была готова исполнить [8, с. 232].
Вольные перевозки планировались горнозаводским начальством с учетом заводских отработок крестьян. Для «вольных возчиков» оставлялись лучшие, более удобные участки, а остальное, в частности вывоз руды и угля из труднодоступных мест, выполнялось за счет принудительного труда при-
писных крестьян. В первой половине XIX в. значительное количество «душ работ» приписных крестьян назначалось для перевозки руд на Змеевскую площадь (Змеиногорский рудник) с рудников юга горного округа. Эта площадь была местом сбора «вольных возчиков», откуда они, по наблюдению чиновников, довольно-таки охотно везут руды на север округа, в Локтевский, Барнаульский, Павловский, Сузунский заводы [8, с. 232]. Немаловажным следствием такой организации было то, что заводы могли платить несколько меньше за работу, которая была легче, а сложные перевозки осуществлялись приписными крестьянами, либо наймом за их счет.
Политика горнозаводской администрации в отношении выполнения приписными крестьянами повинностей обусловливалась дефицитом денежных средств на покрытие найма по перевозке руд. Показательна следующая ситуация. Вступив в должность начальника заводов, 18 июня 1817 г. П.К. Фролов обратил внимание на то, что при заводах не было запасов руд не только на 2 года, как это было предписано Кабинетом, но и было недостаточно на один год. Перевозка же руд признавалась как «важнейшая из перевозок в здешних заводах как по количеству перевозимого, так по денежным расходам и по последствиям» [9, л. 53 об.]. Поэтому этот вопрос привлек особое внимание нового начальника заводов. Важнейшими препятствиями к выполнению перевозок П.К. Фролов назвал: 1. Уменьшение у крестьян лошадей. 2. Наем крестьян на перевозку соли.
Как выяснилось, уменьшение у крестьян количества лошадей произошло из-за «ветроносной болезни», но в большей мере из-за выкупа лошадей за пределы горного округа. Решение этой проблемы П.К. Фролов видел только в одном - запретить выкуп лошадей в Алтайском горном округе.
Наем крестьян под своз соли мешал перевозке руд потому, что губернское начальство платит за перевозку соли намного больше, чем горнозаводское начальство за перевозку руд. Кроме того, нанимая на перевозку соли, комиссионеры дают крестьянам задаточные деньги, причем иногда «в таком количестве», уточняет П.К. Фролов, «которое многие и поныне не могут выполнить работами, чем необходимо уже отвлекаются от занятия перевозкою руд». П.К. Фролов видит два способа решения этой проблемы - либо «не позволять крестьянам наниматься под перевозку соли», либо увеличить плату за перевозку руд так, чтобы «занятие сею последнею для крестьян было выгоднее, нежеле найм под своз соли».
Но запрет на выкуп лошадей или найма на перевозку соли, по словам П.К. Фролова, было бы «стеснением их (крестьян. - О. У.) промышленности и лишением права распоряжаться собственностью». Вторым следствием этих запретов называется не-
довольство, которое выразило бы губернское начальство на препятствия к снабжению «разных мест» необходимым запасом соли. Увеличить плату за перевозку руд П.К. Фролов тоже не посчитал возможным, так как в этом случае заводы «выйдут из определенной им на годовое содержание суммы». Не видя путей решения проблемы, П.К. Фролов посчитал необходимым поднять этот вопрос на заседании Горного совета [9, л. 27-29 об.]. В конечном счете можно говорить о том, что практика взаимодействия горнозаводского ведомства и приписного крестьянства вывела этот вопрос на политический уровень решения. Таким образом, приспособительные приемы крестьянства заставляли власть взаимодействовать с ним конструктивно.
Взаимное увязывание интересов сторон происходило также в процессе организации закупок провианта и фуража у крестьян горнозаводским начальством на протяжении всего периода существования этой практики.
Несмотря на то, что крестьяне должны были продавать хлеб в заводские магазины по ценам, установленным горнозаводским начальством, далеко не всегда администрации удавалось категорически диктовать цены. Так, в конце 1824 г. Канцелярия горного начальства, рассмотрев сведения о поставках провианта и фуража, предоставленные заводскими и горными конторами, издает указ [10, л. 385-386 об.], который был разослан в заводские и рудничные конторы, земским управителям и в волостные правления. Канцелярией были определены объемы необходимых поставок и даны рекомендации по организации закупок хлеба. В документе говорится, что «цены, по которым с выгодою можно бы было заготовлять провиант и овес, нельзя точно определить для всякого места» [10, л. 385]; поэтому хотя и устанавливались справочные цены, по которым нужно было покупать хлеб, но это не всегда удавалось соблюсти. В другом документе того же времени земский управитель сообщает в Чаусское волостное правление, что «цены назначаются в заводы Барнаульский, Павловский, Сузунс-кий, Томский и край Салаирский на провиант 40 и фураж до 35 копеек. В край же Змеевский на провиант до 60 и фураж до 45 копеек за пуд или по большой мере не дороже того, почему закупают хлеб в одних и тех же волостях в постороннее ведомство» [10, л. 36 об.]. Канцелярия предписывала в этом случае избирать «расторопных», «опытных» и «усердных к покупке» людей. Большую роль она отводила также волостным правлениям и земским управителям, которые должны были указывать закупщикам селения, где хлеб в изобилии, и сопровождать их в поездке по волости. При этом они должны были также следить, чтобы «продавцам в сем случае не только не было обид и притеснений,
но делаемо было все возможное приохачивание» [10, л. 386 об.].
Горнозаводская администрация, опасаясь увеличения цены на провиант и фураж в случае съезда нескольких закупщиков в одну волость, расписывало, в какие волости закупщики от каких горных и заводских контор должны были ехать. Обращает на себя внимание тот факт, что волости были расположены максимально близко к заводам, куда в последствии подрядившимся крестьянам нужно было вести хлеб. В частности, закупщики от Барнаульской конторы должны были ехать в Белоярскую, Боровлянскую, Тальменскую, Чумышскую и Верх-Чумышскую волости; от Змеевской и Локтевской контор - в Чарышскую, Барнаульскую, Касмалинс-кую, Колыванскую, Убинскую, Усть-Каменогорскую и Крутоберезовскую [10, л. 385 об.].
Были определены наиболее выгодные для горнозаводского ведомства условия поставки, но в случае несогласия крестьян продавать на предложенных условиях, предписывалось делать им уступки. Так, сроки поставки назначались с 1 марта по 1 сентября 1825 г., однако «в случае несогласия продавцов» предписано было назначать поставки до конца ноября [10, л. 38 об.]. Столь значительный срок означал, что поставки могли быть как из прежнего урожая - из того хлеба, который на момент заключения контракта у продавца был, так и из будущего урожая. Увеличение срока поставок до ноября было удобно крестьянам, они могли доставлять провиант по зимнему пути, который открывался в начале ноября и продолжался до конца марта [11, с. 169].
Предписывалось также склонять крестьян к продаже без задатков, однако в случае их отказа выдавать задатки, но не более половины суммы.
Цены на провиант зависели и от урожайности года. В частности, в 1832 г. провиант был заготовлен по достаточно высоким ценам. В 1833 г. Горное правление решило простить непоставщикам провианта подряд за 1832 г., предписав исключить из числа непоставщиков тех, кто поставил хотя бы в размере задатка, а с остальных взыскать задаточные деньги и тоже списать долг. Горное правление объясняло такую меру тем, что благоприятный урожай хлеба в этом году «не представляет никакого затруднения сделать заготовление оного вновь выгоднейшими ценами против прошлого года» [12, л. 34].
Заводские конторы должны были закупать хлеб не только на текущий год, но и на будущий, с тем чтоб иметь трехгодичный запас на случай неурожая. Но не безоговорочно, а при благоприятных условиях, т.е. при низких ценах. В частности, в
1851 г., исходя из предложения управляющего Алтайскими горными заводами генерал-майора Беге-ра, министр финансов предписал создать трехлет-
ние запасы хлеба при заводах, когда цены на него понизятся до 50 коп. ассигнациями за пуд. В случае же, если цены будут выше, предписывалось не торопиться с закупкой всего объема и ждать, пока цены понизятся до 50 коп. за пуд - той цены, на которую ориентировалось в этом году горнозаводское начальство, планируя закупки. Так, если цены поднимутся выше 80 коп. асс. за пуд, то закупить следовало на четверть от годового объема меньше, если выше 90 коп. - то на третью часть, выше рубля - на половину. При первом же удобном случае этот недостаток провианта должен был быть ликвидирован, и в целом уменьшение разрешалось производить не более чем на годовой объем [13, л. 3].
Планируя закупку, горное правление запросило от земских управителей сведения, по каким ценам в волостях их ведения можно будет закупать в 1851 г. провиант для заводских магазинов. В ответ каждый земский управитель перечислил цены, по которым «надеется купить» провиант. Минимальные цены просили крестьяне волостей ведения Чауского земского управителя; они соглашались поставлять провиант в Барнаульский и Сузунский заводы, на Егорьевский золотой промысел по цене 15-19 коп. Намного более высокие цены крестьяне просили на поставку провианта в рудники Змеиногорского края, на Бухтарминскую и Устькаменогорскую пристани - 40-65 коп. [13, л. 5 об. - 7].
Белоярский и Бачатский земские управители «никаких цен не назначили». Белоярский земский управитель донес, что «достоинство урожая, по причине неуборки с полей хлеба, крестьяне объяснить не могут и цен никаких не выспрашивают». Также он сообщил, что друг другу крестьяне продают хлеб от 15 до 20 коп., фураж до 15 коп., крупу до 26 коп., и предположил, что если погода не помешает уборке, то цены еще понизятся. Бачатский земский управитель также сообщил, что «по случаю неокончательной уборки с полей хлеба, цен на поставку его в заводские магазины никаких не выспрашивают, но между собой на местах в селениях продают провиант от 12 до 15 коп., а фураж от 10 до 12 коп. сер.» [13, л. 7 об].
15 ноября 1851 г. главный начальник Алтайских заводов отправил рапорт министру финансов, в котором говорилось, что 12 ноября он распорядился «открыть покупку провианта, фуража и круп для заводских мест у приписных к заводам крестьян через земских управителей, по назначенным горным правлением низшим ценам, и если при том потребуется прибавить цены на провиант, фураж и крупу, то представить управителям самим без особенной переписки под личною их ответственностию повышать оную за высшею ценою до 3 коп. сер. на каждый пуд. За всем тем я разрешил горному правлению по усмотрению своему в случае необходимос-
ти по местным обстоятельствам без затруднения надбавлять цену по постановлениям своим до штатного назначения» [13, л. 1 - 1 об.].
Увеличить объем закупа провианта на выгодных для заводов условиях было довольно сложно. Так, 8 мая 1846 г. министр финансов предложил ввести выдачу провианта для семей служащих на Алтайских заводах. Вместе с тем там было сказано, что провианта заготовлено только двухгодичная пропорция и только на самих служащих. Поэтому предложили временную меру - выдавать провиант только частично, насколько позволяют запасы, а остальное компенсировать деньгами. Впоследствии горнозаводская администрация сообщила, что «по необыкновенному возвышению цен на провиант в последние годы по заводскому округу, не имели возможность составить достаточные запасы хлеба по штатным ценам, чтобы можно было выдавать оный семействам служащих и мастеровых». В этой ситуации министр финансов вынужден был просить у императора позволения продлить выдачу денег вместо провианта еще на 3 года - до 1 июля
1852 г. [13, л. 9-10].
Приписные крестьяне занимались не только поставкой провианта, но и его перевозками. В конце 1842 г. в Зыряновском магазине оказалось запаса провианта для продовольствия служащих всего на два месяца. Поэтому необходимо было в короткое время перевезти провиант, хранящийся в магазине Верхней пристани. Управляющий рудником просил земского управителя объявить крестьянам, что цена на перевозку увеличена до 12 коп. асс. с пуда. Данное требование было доведено до Бухтарминского волостного правления, которое 13 декабря донесло земскому управителю, что «желающих из крестьян здешней волости никого не оказалось». В этой ситуации управляющий рудником просил земского управителя «принять все зависящие меры на приглашение» перевозить провиант по предложенной цене тех крестьян, которые еще не выполнили свои «по-вытки» по перевозке руды. По его мнению, чтобы избежать затруднений в выдаче провианта служителям, необходимо ежемесячно перевозить с пристани 3 тыс. пудов, так как «сдача провианта непостав-щиками по прежним подрядам почти прекратилась» [14, л. 213-213 об., 215-215 об., 217-218 об.].
Проблема снабжения провиантом населения заводских и рудничных поселков, в том числе и Змеиногорского края, заставила обсуждать этот вопрос на заседании Горного совета в 1860 г. в связи с вопросом об учреждении пароходства в Горном округе. Горный совет констатировал, что в Змеиногорский край, а также в Павловский и Сузунский заводы «подряжаются доставлять хлеб земледельцы ближайших только мест к заводам, а удаленные считают таковой подряд по дальнему расстоянию вовсе
для себя не выгодным» [15, л. 169]. Предполагалось, что введение судоходства по р. Оби и постройка двух складочных магазинов даст возможность преодолеть это затруднение. «При таких условиях земледельцы, не желающие подрядиться доставлять хлеб прямо в означенные заводы, будут по своим расчетам охотнее доставлять оный в складочные магазины, и, следовательно, по уменьшенным ценам» [15, л. 196 об.].
Возможности заводов закупать хлеб были ограничены суммой, ассигнованной Кабинетом на эту цель. К примеру, по смете, утвержденной на 1851 г., Алтайским заводам на заготовление провианта было ассигновано 162 314 руб. 90 У коп. сер. Из них действительно употреблено было 122 313 руб. 14 коп. На следующий 1852 г. запланировано также 162 314 руб. 90 У коп. сер., а остаток (предположительно 45 454 руб. 50 У коп сер.) должен был остаться «в запасе на случай повышения цен на провиант» [15, л. 10 об. - 11]. На 1860 г. было ассигновано 231 519 руб. 41 ЪА коп. [15, л. 90]. Реальные потребности, как правило, превышали ассигнованные средства. Так, в 1859 г. из-за повышения цен на провиант потребовалось на 16 326 руб. 97 коп. больше, чем было ассигновано. Горный совет решил взять эти деньги из запасного капитала, состоящего из «сбережений» предыдущих лет при закупке провианта [15, л. 90 об.].
Таким образом, реализуя постоянное стремление к наиболее экономному обеспечению потребности населения заводских и рудничных поселков в провианте, предпринимались меры по снижению цен. Чиновникам, закупавшим хлеб для заводов и рудников, удавалось навязать крестьянам подряды по ценам намного ниже тех, которые предлагали золотопромышленники и военные линии, вынужденные за счет высоких цен привлекать крестьян продавать хлеб именно им. Высокая цена была способом противостоять тому административному ресурсу воздействия на крестьян, которым обладала горнозаводская администрация. Однако для горнозаводской администрации предстоял второй этап -дождаться или добиться, чтоб крестьяне привезли хлеб именно в заводские магазины.
Приписные крестьяне брали подряды на поставку хлеба в заводы и рудники, но рассматривали их, видимо, как крайний вариант - в случае, если не удастся продать провиант дороже. В 1796 г. крестьянин д. Пещаной Бийской волости П. Шевелев подрядился поставить в Локтевский завод 50 пудов муки. В 1803 г. крестьянин П. Поклонов, который поручался за него на протяжении этих лет, сообщил, что «Шевелев неоднократно из дому своего муку в тамошнее место увозил, но куда она принадлежала, не отдавал, а продавал повольно желающим людям» [5, с. 170].
При этом за крестьянами оставались значительные, переходящие из года в год недоимки. На 23 июня 1826 г. крестьяне не поставили провианта по подрядам 1823 г. - 14 830 пудов, 1824 г. - 28 699 У пуда, 1825 г. - 40 772 пуда [16, л. 317]. На 4 марта 1827 г. объем непоставок несколько сократился: по подрядам 1823 г. оставалось в недоимке 7 391 пуд, 1824 г. - 17 097 пудов, 1825 г. - 19 439 пудов [17, с. 45]. Крестьяне поставляли провиант в заводы и рудники, когда не удавалось продать хлеб другим покупателя. Как бы то ни было, предприятия Кабинета были значительным потребителем хлеба. Именно их наличие и влияние на торговлю заставляло остальных покупателей держать высокие цены на хлеб. В случае, если крестьянам не удастся продать хлеб, они всегда имели возможность отдать его - пусть по более низкой цене, но там, где продажа была гарантирована, где довольно часто уже был заключен подряд, получен задаток и покупатель не только ждет, но и разыскивает продавца.
В этой ситуации горнозаводская администрация, организовавшая закупки, раздававшая крестьянам половину тех денег, которые должна заплатить по подряду, и дожидающаяся поставок в течение нескольких лет, вынуждена была предпринимать меры против непоставщиков. Поэтому постоянными были требования к земским управителям разыскивать и высылать непоставщиков с провиантом.
Горнозаводское начальство принимало меры против нарушений срока выполнения подряда. Так, к примеру, крестьянин д. Верхмильтюшской Бер-ской волости И. Овчинников в 1794 г. взял подряд на поставку в Сузунской завод 100 пудов муки по 45 коп. за пуд и получил задаток 22 руб. 50 коп. Подряд был выполнен только в августе 1799 г. и оплачен ему по 30 коп. за пуд. Кроме того с него вычли 5 руб. 23 У коп. за просрочку. В итоге П. Овчинников получил за поставленный им провиант 24 руб. 76 % коп. [5, с. 168]. Но, видимо, такой риск крестьянам казался оправданным.
Неудивительно поэтому, что власть остро реагировала на эту проблему, внимательно следила за ценами, которые «испрашивали крестьяне», и изыскивала способы снижения их. При этом далеко не всегда ей удавалось удовлетворить полностью потребности горнозаводского ведомства. Не будет преувеличением утверждение, что приписное крестьянство в деле выполнения такой повинности, как поставки провианта и фуража, вынудило горнозаводское ведомство видеть в своем лице экономического партнера и, соответственно, уважать его интересы.
Итак, приписное крестьянство, мобилизовав все ресурсы традиционного общества как в социальноэкономической, так и в политической сфере, сумело выдержать навязанную логику взаимодействия с горнозаводским начальством на протяжении всего
периода приписки его к заводам и рудникам. Более того, в рамках этого взаимодействия приписные крестьяне стали побуждающим фактором для перехода власти с уровня регламентации феодальной повинности в русло экономического и правового регулирования. Исторически все-таки баланс инте-
ресов во взаимоотношениях власти и народа в приписной деревне к середине XIX в. стал критерием для определения положительного или отрицательного влияния соседства с горнометаллургическим комплексом на жизнь приписных крестьян.
Поступила в редакцию 15.09.2006
Литература и источники
1. Гагемейстер Ю.А. Статистическое обозрение Сибири составленное по высочайшему Его Императорского Величества повелению при Сибирском комитете. СПб., 1854. Ч. 2.
2. Жеравина А.Н. Очерки истории приписных крестьян кабинетского хозяйства в Сибири. Томск, 1985.
3. Зобнин Н.М. Приписные крестьяне Алтая // Алтайский сборник. Томск, 1894.
4. Жидков Г.П. Наемный труд в хозяйстве кабинетских крестьян Западной Сибири первой половины XIX в. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. Кишинев, 1966.
5. Жеравина А.Н. Кабинетское хозяйство Сибири (1747-1861 гг.). Томск, 2005.
6. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. Д-78. Оп. 1. Д. 138.
7. Карпенко З.Г. Горная и металлургическая промышленность Западной Сибири в 1700-1860-х гг. Новосибирск, 1963.
8. Жидков Г.П. О наемном труде на алтайских заводах в XVIII - первой половине XIX в. // Материалы по истории Сибири. Сибирь периода феодализма. Новосибирск, 1965. Вып. 2.
9. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 468. Оп. 18. Д. 610.
10. Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 60. Оп. 1. Д. 19.
11. Кулибин А.И. Описание Колывано-Воскресенских заводов по 1833 г. // Горный журнал. СПб., 1836. Ч. 1. Кн. 1.
12. ГАТО. Ф. 62. Оп.1. Д. 43.
13. РГИА. Ф. 468. Оп. 19. Д. 360.
14. Центр хранения архивных фондов Алтайского края (ЦХАФАК). Ф. 9. Оп. 1. Д. 89.
15. Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 1885.
16. ГАТО. Ф. 60. Оп. 1. Д. 23.
17. Лукичев С.С. О поставках приписными крестьянами Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа провианта и фуража для заводов и рудников // Вопросы истории Сибири. Томск, 1967. Вып. 3.
УДК 93/99
Е. С. Юрьева
УЧАСТИЕ ЗЕМСКИХ УПРАВИТЕЛЕЙ В МОБИЛИЗАЦИИ ПРИПИСНЫХ КРЕСТЬЯН ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ ЗАВОДСКИХ РАБОТ В КОЛЫВАНО-ВОСКРЕСЕНСКОМ (АЛТАЙСКОМ) ГОРНОМ ОКРУГЕ
Томский государственный педагогический университет
Проблемы развития аппарата управления Колы-вано-Воскресенского (Алтайского) горного округа привлекают внимание многих исследователей. Предметом исследования становятся как высшие органы системы управления, так и низовые ее звенья, игравшие большую роль в производственной системе. Предметом нашего исследования являются земские управители - среднее звено производственной системы, их роль и значение в организации заводских отработок. В работах дореволюционных историков содержатся фрагментарные сведения о земских управителях и об их месте в системе управления приписной деревней [1, 2]. Значительную
ценность и наибольший интерес представляют труды Е.М. Борблик, А.Н. Жеравиной, Т.С. Мамсик и Т.Н. Соболевой по проблеме управления приписными крестьянами Алтая [3-9]. Однако отдельных работ, посвященных специально земским управителям, пока не имеется. Не претендуя на полное освещение поднятого вопроса, попытаемся раскрыть роль земских управителей в производственной системе кабинетского хозяйства.
Заводы Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа находились в особом положении, что было подмечено еще дореволюционными исследователями. В отличие от других горных заво-
