CC BY
68
2013
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 12
Вып. 4
ПРОБЛЕМЫ ТРУДОВОЙ МИГРАЦИИ
УДК 316.77;316.613.4;316.45 Н.Д. Трегубова
К ВОПРОСУ О ВОЗМОЖНОСТЯХ СОЦИАЛЬНОГО АНАЛИЗА НЕДОВОЛЬСТВА В ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ГРАНИЦАХ СОЦИОЛОГИИ ОБЩЕНИЯ И СОЦИОЛОГИИ ЭМОЦИЙ
Как исследовать недовольство? Поворот к социологическому анализу общения
Статья представляет результаты теоретического этапа исследования повседневных практик производства и воспроизводства недовольства в среде трудовых мигрантов, организованного кафедрой сравнительной социологии СПбГУ1.
Существует ли недовольство среди мигрантов — вопрос, который не может не волновать исследователя, анализирующего проблемы повседневных практик в среде трудовых мигрантов. Сегодня житель Петербурга сталкивается скорее с проявлениями недовольства в адрес трудовых мигрантов со стороны принимающего сообщества. Но существует ли «недовольство-в-ответ», и если да — по поводу чего? Таким образом, возникает задача зафиксировать то, что не лежит на поверхности, то, что, возможно, нарастает и готово выплеснуться в действия — а, возможно, просто не существует. Какие теоретические основания позволят социологу (или антропологу) «увидеть» наличие или отсутствие недовольства?
Цель настоящей статьи — представить и обосновать теоретические предпосылки исследования недовольства как социального феномена. Наша гипотеза заключается в том, что на современном этапе развития социологического знания концептуальные рамки исследования недовольства определяются теоретико-методологическими основаниями социологии общения. Мы понимаем общение как широкую категорию, которая рассматривается в различных социологических концепциях исходя из трех перспектив: как реализация макроструктурных условий; как социальное взаимодействие, в результате которого происходит обмен информацией, символами, способностями и т. п.; и как производство и воспроизводство некой общности
Трегубова Наталья Дамировна — аспирант кафедры сравнительной социологии, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: natalya.tr@mail.ru
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта проведения научных исследований «Недовольство как фактор, обусловливающий повседневные практики трудовых мигрантов в период экономического кризиса: сравнительный анализ на примере городов Северо-Запада России в 2008-2012 гг.», проект № 13-33-01008.
© Н. Д. Трегубова, 2013
в процессе взаимодействия. В специальной литературе данные перспективы представлены как парадигмы исследования общения [1], а отношения между парадигмами характеризуются как «псевдоконфликтные» [2, 3]. Этап активных аналитических и экспериментальных работ сменяется этапом синтеза и обобщающих исследований, которые позволяют анализировать взаимодействие, изменяющее самих взаимодействующих, формируя социальную общность.
Смена этапов в социологическом анализе общения происходит на общем фоне полипарадигмальных методологических ориентаций в теоретической социологии. Характеризуя парадигмальный сдвиг в современной социологии, П. Штомпка [4] заявляет о становлении новой парадигмы в социологии — «социологии социального существования» или «третьей социологии», пришедшей вслед за «первой социологией» социальных организмов и систем и «второй социологией» поведения и действия. Она фокусируется на исследовании повседневной жизни людей среди других людей, во взаимодействии, состязании, конфликте или борьбе с ними — но никогда поодиночке. Центральной для социологического объяснения повседневности, согласно аргументации автора, является концептуализация социальных взаимодействий. Представляется, что обоснованное П. Штомпкой возникновение новой социологической парадигмы — социологии социального существования — позволяет увидеть новые границы и новые повороты в современной теоретической социологии, раскрывает новые возможности концептуального и институционального развития социологии общения. Пространство современной социологии, где фактически происходит анализ общения, занято теоретиками, которые предпочитают при анализе социальных взаимодействий теоретико-методологическую систему координат и понятийный аппарат различных теорий коммуникации. Мы поддерживаем точку зрения, сформулированную в работах А. В. Резаева, относительно того, что общение значительно «богаче» для социального знания, чем коммуникация. Существуют параметры, которые позволяют различать общение и коммуникацию, и соответственно, социология коммуникации — это не то же самое, что социология общения [2, 3].
Ориентация современной социологии на исследование общения на уровне middle-range theories предстает как появление новых, многомерных концепций социального взаимодействия (прежде всего, взаимодействия лицом-к-лицу), или, иначе, объяснительных теорий повседневности.
С этими направлениями во многом пересекается еще один исследовательский поворот — к социологическому анализу эмоций. Социология эмоций как отдельное направление возникла в середине 1970-х годов, хотя ее истоки можно обнаружить в работах классиков социологии: Э. Дюркгейма, Ф. Тенниса, Г. Зиммеля [5]. Сегодня она активно развивается и представляет набор конкурирующих и взаимодополняющих теоретических подходов без доминирования главной теории [6]. Тем не менее, большинство теоретических подходов ориентируется на наследие позднего Э. Дюрк-гейма, в рамках которого социологическое исследование эмоций предполагает их рассмотрение в качестве «двигателя» и результата взаимодействия. Более того, две центральные фигуры современной социологии эмоций — Р. Коллинз и Дж. Тернер — являются также теоретиками социального взаимодействия и, согласно П. Штомпки, теоретиками социологии повседневности.
Мы рассматриваем социологию эмоций как особое направление социологического анализа общения, при помощи которого в нашем исследовании будет
концептуализироваться недовольство. При этом недовольство анализируется как «продукт» общения, исходя из двух перспектив: как эмоция недовольство, с одной стороны, обусловлено определенными структурными условиями, с другой стороны, воспроизводится в определенной конфигурации повседневных социальных взаимодействий. Мы полагаем, что соединение этих перспектив, ставшее возможным на современном этапе социологического анализа общения, позволит ухватить специфику недовольства, которая ускользает в «классических» социологических теориях.
Дальнейшее изложение структурируется следующим образом. Во-первых, недовольство будет концептуализировано на микроуровне как долгосрочная эмоция. Во-вторых, будет показано, каким образом макроперспективы социологии эмоций дополняют микроуровень анализа недовольства. Наконец, этот концептуальный аппарат будет приложен к исследованию недовольства среди трудовых мигрантов в городах Северо-Запада России в период экономического кризиса.
Недовольство как долгосрочная эмоция
Для концептуализации недовольства на уровне повседневных взаимодействий будет использована теория ритуалов взаимодействия (interaction rituals) Р. Коллинза [7].
Эмоции, согласно Р. Коллинзу, — это неотъемлемая часть социального взаимодействия. Они представляют одну из составляющих ритуала взаимодействия (общий настрой), включены в сам процесс взаимодействия (ритмическое вовлечение, коллективное возбуждение) и являют один из его результатов (эмоциональная энергия).
Автор предлагает различать краткосрочные (short-term) и долгосрочные (long-term) эмоции. Первые связаны с самим взаимодействием и могут быть легко «прочитаны» в мимике и жестах, это то, что понимается под эмоциями в обыденном языке. Вторые — это длительные эмоциональные состояния, являющиеся результатом цепочки взаимодействий. Именно этот результат Р. Коллинз и называет «эмоциональной энергией», которая может быть определена как готовность вступать во взаимодействие, сопровождаемая чувством уверенности и энтузиазмом. Чем выше эмоциональная энергия индивида, тем легче ему достичь успешного ритуала взаимодействия2. Краткосрочные эмоции — это ответ на резкие изменения, перепады в «потоке» эмоциональной энергии в ходе взаимодействия3.
Как именно ритуалы взаимодействия влияют на изменение эмоциональной энергии? Р. Коллинз выделяет два типа ритуалов взаимодействия: статусные и властные, которые могут накладываться друг на друга или существовать в «чистом» виде [7, 8]. Властные ритуалы основаны на неравенстве и фокусируются на приказе, при этом взаимодействие асимметрично: эмоциональная энергия увеличивается у приказывающего и уменьшается у подчиненного. Статусные ритуалы происходят внутри группы равных (обладающих статусом принадлежности к группе), и успешный
2 На физиологическом уровне это может быть описано как «настроенность» (attunement) нервной системы человека на ритмическое вовлечение во взаимодействии с другими людьми.
3 Сходную трактовку эмоций можно обнаружить у Дж. Барбалета [5]. Он выделяет неосознаваемые «фоновые» (backgrounded) эмоции, в которых укоренено рациональное действие, и эмоции «переднего плана» (foregrounded), которые прерывают привычный ход вещей. Именно последние в обыденном языке называются эмоциями.
ритуал увеличивает эмоциональную энергию для каждого индивида, включенного в нее, а для исключенных попытка участия во взаимодействии приводит к потере эмоциональной энергии.
Как можно определить недовольство в терминах теории Р. Коллинза? Прежде всего, недовольство — это долгосрочная эмоция. Можно наблюдать моментальные проявления недовольства во время взаимодействия, но само недовольство — это длительное эмоциональное состояние, которое производится и воспроизводится через цепочки ритуалов взаимодействия.
Как недовольство соотносится с эмоциональной энергией? На первый взгляд, недовольство как отрицательное эмоциональное состояние должно соответствовать низкому уровню эмоциональной энергии. Однако ее низкий уровень, согласно Р. Коллинзу, выражается в депрессии — в избегании ритуалов взаимодействия и неспособности участвовать в них. Недовольство же предполагает активную отрицательную реакцию в адрес кого-либо или чего-либо. Следовательно, недовольство как долгосрочная эмоция и сопровождающие его краткосрочные эмоции (гнев, раздражение, зависть, обида) требуют умеренного уровня эмоциональной энергии — достаточного, чтобы быть активно недовольным, но недостаточного, чтобы повлиять на объект недовольства.
Формирование недовольства как долгосрочной эмоции возможно только в статусных ритуалах, ибо только в них возможно осознание общего, разделяемого всеми членами группы недовольства и концентрация вокруг конкретного объекта, вызывающего недовольство, который становится негативным сакральным объектом. Успех такого ритуала взаимодействия — если он привел к увеличению эмоциональной энергии его участников — является предпосылкой формирования цепочки ритуалов, в которых недовольство будет воспроизводиться.
Макросоциальные условия недовольства
Наиболее интересная для целей нашего исследования попытка концептуализации эмоций на макроуровне принадлежит Дж. Барбалету, согласно которому социальное неравенство имеет эмоциональное измерение, выражающееся во взаимных чувствах классов по отношению друг к другу и не сводящееся к психическому опыту отдельных индивидов [9]. Такого рода эмоции связаны с макро-факторами, действующими в долгосрочной перспективе — структурами социального неравенства, и могут рассматриваться как «фоновые». Однако автор выделяет также и средне-и краткосрочные макро-факторы, провоцирующие определенные эмоции, а именно — относительные изменения экономической конъюнктуры, связанные со сменой торговых циклов (trade cycles). Изменение ряда макроэкономических параметров может повлечь несоответствие ожиданий и фактического положения дел и создать относительное неравенство внутри подгрупп одного класса или усилить межклассовое неравенство.
Как именно макроструктурные условия провоцируют недовольство? Интуитивно очевидным представляется рассмотрение недовольства как реакции на действие этих факторов. Обратимся к модели А. О. Хиршмана, которая описывает поведение индивида при столкновении с ухудшением ситуации — политической, экономической или какой-либо иной [10]. Согласно этой модели, при ухудшении условий возможны три универсальные реакции: выход, голос и верность. Выход означает смену
среды (например, переход в другую фирму или эмиграция), голос — попытку повлиять на ситуацию изнутри (например, письма дирекции фирмы или политические протесты), верность — принятие изменившейся ситуации. Вслед за экзистенциалистами [11], эмоции (недовольство, в частности) мы можем представить не как пассивное переживание, а как активную реакцию индивида на изменение внешней или внутренней среды. Тогда сама эмоция будет являться действием — при невозможности других действий4. Так, для индивидов может быть закрыта как возможность выйти из ухудшающейся ситуации, так и возможность повлиять на нее. В этом случае у них остается возможность пассивного принятия ситуации, связанная с апатией — низким уровнем эмоциональной энергии, и это поведение относится к верности. Кроме того, остается возможность активного принятия или непринятия ситуации (то есть, надежды или недовольства) без того, чтобы действовать. Для этих вариантов, по видимости также относящихся к верности, необходим умеренный уровень эмоциональной энергии — достаточный, чтобы переживать, но недостаточный, чтобы изменить ситуацию или выйти из нее.
Суммируя анализ микро- и макроусловий, охарактеризуем следующие предпосылки недовольства. Некоторое количество людей должно испытывать нарушение ожиданий в негативную сторону; эти люди должны иметь возможность взаимодействовать в группах: собираться в одном месте в одно время и каким-то образом вовлекаться во взаимодействие (чаще всего, в совместных беседах). При этом участники взаимодействий должны обладать достаточной эмоциональной энергией для недовольства (иначе будет иметь место апатия), но недостаточной, чтобы при наличных материальных ресурсах изменить ситуацию или выйти из нее. Кроме того, нарушение ожиданий должно быть значительным, будущие ожидания — негативными, а набор групповых символов — достаточно ограниченным, чтобы взаимодействие фокусировалось на недовольстве, а не на надежде на улучшение ситуации. В этом случае объект недовольства превращается в негативный сакральный объект, который все более походит на «негатив» того, как определяет себя группа недовольных.
Вопросы для эмпирического исследования
Теоретические основания нашего исследования позволяют поставить ряд взаимосвязанных исследовательских вопросов применительно к недовольству среди трудовых мигрантов городов Северо-Запада России:
• В какие типы ритуалов взаимодействия вступают мигранты? Какие из них успешны?
• Достаточно ли высок уровень эмоциональной энергии мигрантов, чтобы было возможно недовольство?
• Имеет ли место негативное нарушение ожиданий среди мигрантов? Если да, какова вероятность, что оно станет объектом недовольства?
• На каких объектах недовольства могут фокусироваться ритуалы взаимодействия при разном составе групп? Как это конституирует сами группы?
4 Здесь следует подчеркнуть: мы вовсе не рассматриваем эмоцию как альтернативу (рациональному) действию. Напротив, мы полагаем, что рациональные действия неизбежно сопровождаются эмоциями, и центральные теоретики социологии эмоций — Р. Коллинз и Дж. Барбалет — учитывают это в концепциях долгосрочных эмоций и фоновых эмоций соответственно.
На данном этапе можно высказать предположение о двух типах потенциальных объектов недовольства и соответствующих им ритуалов взаимодействия:
Первый тип объектов недовольства — это условия и результат труда. Большинство трудовых мигрантов занимают низкое положение в классовой структуре, определяемой распределением ресурсов, их условия труда также находятся на низком уровне. Однако неизвестно, воспринимают ли они подобное положение как несправедливое или не соответствующее ожиданиям. Тем не менее, мы можем предположить, что в период экономической нестабильности и после положение трудовых мигрантов ухудшилось. При отсутствии возможности выхода из ситуации или ее изменения и при негативных ожиданиях в отношении будущего это может привести к возникновению недовольства.
В этом случае недовольство, прежде всего, будет циркулировать внутри рабочего коллектива, а свойства взаимодействий будут связаны с характером труда. Так, в сфере услуг могут быть заняты разные группы мигрантов и представители низшего класса принимающего сообщества, а недовольство может фокусироваться как на начальстве, так и на клиентах. Объект недовольства будет определяться скорее по классовому, а не по этническому или гражданскому признаку, так как члены группы объединены лишь классовым положением. При тяжелом неквалифицированном труде, напротив, рабочий коллектив будет, вероятно, состоять только из мигрантов. Знание общего языка не обязательно, поэтому вовлечение и создание групповых символов (в том числе объектов недовольства) затруднено. Объектом здесь может стать начальство; однако, если начальник имеет иное этническое происхождение, религиозную принадлежность или принадлежит принимающему сообществу, он может определяться не через класс («богатый»), а по гражданскому, религиозному или этническому признаку («местный», «неверный» или «узбек»). Кроме того, недовольство экономической ситуацией может циркулировать внутри семьи или в группе совместно проживающих, если классовый состав участников взаимодействия сходен. В этом случае объект недовольства определяется также как «негатив» группы.
Второй тип объектов недовольства — это принимающее сообщество. Основанием в данном случае может служить недовольство горожан по отношению к мигрантам, наблюдаемое в практиках повседневного исключения (например, дистанция в общественном транспорте или насмешки на улице). Если эти проявления достаточно сильны и воспринимаются как несправедливые (а это нуждается в проверке), они могут стать объектом недовольства при условии производства и воспроизводства недовольства во взаимодействии между самими мигрантами. Характеристика объекта недовольства также будет связана с тем, в каком контексте и между кем происходит взаимодействие. Недовольство может быть направлено на «местных» на языковых курсах и в беседах на общей кухне, на «неверных» — в религиозных ритуалах, на «русских» — во взаимодействии между мигрантами одной этнической группы, на «местные власти» — при взаимодействии с органами правопорядка.
Заключение
Недовольство не является типичным предметом социологического анализа. Ближе всего к осмыслению недовольства подошли теоретики рационального выбора, но их анализ, как мы полагаем, не позволяет ухватить специфику недовольства как
сложного феномена, связанного с социальностью и эмоциональностью испытывающих недовольство. Гипотезой настоящего исследования выступило предположение о том, что социология общения на современном этапе определяет концептуальные рамки исследования недовольства. При этом концептуализация недовольства требует, во-первых, осмысления механизмов его производства на уровне повседневных взаимодействий; во-вторых, рассмотрения динамики социальных взаимодействий во времени; в-третьих, анализа того, как макроструктурные условия воплощаются и направляют цепочки взаимодействий. А это, в свою очередь, предполагает синтез микро- и макроперспектив исследования совместно действующих и взаимодействующих людей.
В качестве «теории среднего уровня», позволяющей перейти к построению теоретической модели объекта, выступила теория ритуалов взаимодействия Р. Коллинза, дополненная теоретическими наработками макросоциологии эмоций. Недовольство было характеризовано как долгосрочная эмоция, производящаяся и воспроизводящаяся в цепочках повседневных взаимодействий и конституирующая сообщество при наличии определенных макроструктурных условий. Представляется обоснованным рассматривать концепцию Р. Коллинза как необходимое и достаточное теоретическое основание для синтеза микро- и макроперспектив исследования недовольства.
Следующим этапом проверки нашей гипотезы станет эмпирическое исследование недовольства в рамках сформулированных исследовательских вопросов.
Литература
1. Резаев А. В. Парадигмы общения. Взгляд с позиций социальной философии. СПб.: Изд. СПбГУ, 1993. 212 с.
2. Резаев А. В. Об общении, его социально-философской рефлексии и возможностях социологии коммуникации / Homo philosophans. Сборник к 60-летию профессора К. А. Сергеева. Серия «Мыслители», вып. 12. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. С. 375-395.
3. Резаев А. В., Трегубова Н. Д. К вопросу о социологии общения / Тезисы Третьих Кареевских чтений. СПб.: Изд-во РГПУ им. Герцена, 2012.
4. Штомпка П. В фокусе внимания повседневная жизнь: новый поворот в социологии // Социологические исследования. 2009. № 8. С. 3-13.
5. Barbalet J. Emotion, Social Theory, and Social Structure: A Macrosociological Approach. Cambridge: Cambridge University Press, 1998. 220 p.
6. Flam H. Introduction in Emotions and Social Movements / eds H. Flam, D. King. London: Routledge, 2005. P. 1-18.
7. Collins R. Interaction Ritual Chains. Princeton: Princeton University Press, 2004. 464 p.
8. Kemper Th. D., Collins R. Dimensions of Microinteraction // American Journal of Sociology. 1990. Vol. 96, N 1. P. 32-68.
9. Barbalet J. A Macro Sociology of Emotion: Class Resentment // Sociological Theory. 1992. Vol. 10, N 2. P. 150-163.
10. Хиршман А. О. Выход, голос и верность: Реакция на упадок фирм, организаций и государств. М.: Новое издательство, 2009. 156 с.
11. Crossley N. Emotion and Communicative Action: Habermas, Linguistic Philosophy and Existentialism in Emotions and Social Life: Critical Themes and Contemporary Issues / eds G. Bendelow, S. J. Williams. London: Routledge, 1998. P. 17-38.
Статья поступила в редакцию 11 июня 2013 г.
