CC BY
262
УДК 81'38
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2014. Вып. 2
Г. Г. Лилиенталь
К ВОПРОСУ О ВОЗМОЖНОСТИ РАЗГРАНИЧЕНИЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО И СИТУАТИВНОГО ЮМОРА
Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9
В статье анализируются работы ряда исследователей, разделяющих юмор в тексте на «лингвистический» и «ситуативный». Указывается на то, что авторы не предлагают строгих удовлетворительных критериев для различения данных явлений. Автор статьи проводит анализ отрывков из англоязычных художественных произведений с целью поставить под сомнение правомерность выделения в тексте дихотомии «лингвистический юмор» и «ситуативный юмор», продемонстрировав, что комический эффект всегда обусловлен одновременно создаваемой в тексте ситуацией и языковыми средствами ее воплощения. Библиогр. 8 назв.
Ключевые слова: анализ текста, юмор, лингвистический юмор, ситуативный юмор, взаимообусловленность механизмов комизма, комический эффект, языковые механизмы, ситуация, контекст.
ON THE ISSUE OF THE POSSIBILITY OF DIFFERENTIATION OF LINGUISTIC AND SITUATIONAL HUMOUR
G. G. Liliental
St. Petersburg State University, 7/9, Universitetskaya emb., St. Petersburg, 199034, Russian Federation
The article carries out the analysis of the works of a number of researchers dividing humour in the text into "linguistic" and "situational". It is pointed out that the authors do not offer strict satisfactory criteria for the distinction between the facts belonging to the two defined types of humour. The author then analyses extracts from the original works of British fiction writers in order to question the appropriateness of discrimination of the dichotomy "linguistic humour" and "situational humour" in the text. It is demonstrated that the comic effect is always caused by both the situation created in the text and the linguistic means used to portray it. Refs 8.
Keywords: тext analysis, humour, linguistic humour, situational humour, interdependence of comic mechanisms, comic effect, language mechanisms, situation, context.
В современных лингвистических исследованиях наблюдаются указания на важность разделения юмора в тексте на языковой (иначе, лингвистический) и ситуативный (предметный), что свидетельствует об актуальности данной темы.
Исследователь Н. Б. Мечковская пишет о том, что следует «разграничивать, с одной стороны, "смешное в самом языке", то есть принадлежащее языковой картине мира, и, с другой стороны, "смешное посредством языка" (через язык), находящееся за пределами языка и принадлежащее обыденному сознанию» [3, с. 140].
Данная мысль обращает внимание на важную проблему, однако автор не дает ответа на вопрос, как именно предполагается разграничивать эти две категории. Кроме того, вызывают сомнение слова исследователя о том, что «смешное посредством языка» принадлежит исключительно обыденному сознанию, так как некие образы, создаваемые в художественном произведении, могут быть уникальны и присущи исключительно фантазии автора и, следовательно, никак не могут являться обыденными.
В. Д. Девкин полагает: «Типология комического в языке сводится к следующему: бывает комизм слова и комизм ситуации... когда смешно не слово, а событие, обстоятельства, которые можно, конечно, описать словесно, но эта их языковая репрезентация может быть различной, и комизм не привязан к слову. Когда кто-то впопыхах надел разные ботинки или ищет очки, когда они у него сдвинуты на лоб, это смешно, но комизм не зависит от слов, изображающих то, что произошло» [1, с. 6].
Полностью согласиться с данной мыслью не представляется возможным, и именно потому, что текстовая репрезентация ситуации может быть различной, а использование различных лингвистических средств неизбежно ведет к различной интерпретации ситуации, и, как следствие, описание у одного автора будет комическим, а у другого — нет или комическим в меньшей степени либо под другим углом зрения.
Этот же автор пишет: «главное в языковом комизме — зашифрованность, "ре-бусность", недосказанность, осмысление которой требует определённых умственных усилий» [1, с. 8]. Данное определение несколько расплывчато и не несет указания на конкретные явления в тексте.
В целом, исследователь не дает ответа на вопрос о критериях разграничения данных категорий.
Дж. Колоннезе выделяет на уровне структуры две формы комизма: «первую, связанную с поведением субъектов, ситуациями и действиями человека, воспринимаемыми как противоречивые по отношению к общепринятому, и вторую — созданную языком, который выражается посредством непривычных конструкций в плане логики или семантики» [2, с. 254].
Однако и данный исследователь не уточняет, каким образом следует производить разграничение данных форм комизма в тексте.
Г. Г. Почепцов в монографии "Language and Humour" выделяет два типа юмора: ситуативный и лингвистический (situational humour and linguistic humour).
Исследователь пытается разграничить эти два типа и определяет ситуативный юмор следующим образом:
"Situational humour is the one based on situational ambiguity. Temporarily, the ambiguity remains unnoticed, and this leads to an eventual wrong interpretation of the situation. The discrepancy between the two interpretations and the effect of unexpectedness, for the given situation, of the 'correct' interpretation, bring about the humorous effect" («Ситуативный юмор основывается на ситуационной двусмысленности. Двусмысленность какое-то время остается незамеченной, и это ведет к возможной неверной интерпретации ситуации. Несоответствие между двумя интерпретациями, а также эффект неожиданности для данной ситуации "правильной" интерпретации вызывают юмористический эффект»1) [5, с. 11].
Автор приводит следующий пример ситуативного юмора:
A young soldier who came home on leave was telling his folks about his military life. Suddenly he stopped to look with interest at four pretty girls coming down the street. His mother gave a nudge to the father.
1 Здесь и далее перевод наш. — Г. Л.
"Look how our little boy has grown," she gasped. "He was never interested in girls before the Army."
Meanwhile their son watched the girls intently until they were out of sight, then turned back and announced, "One of them is out of step" [5, с. 11-12].
Далее Г. Г. Почепцов пытается разграничить выделенные им два типа юмора: "Here... we come to significant difference between situational and linguistic humour. While in situational humour the similarity of essentially different objects was the very source of humour, the similarity of linguistic items plays only a subsidiary role. By means of linguistic items, two situations are projected, an ordinary, normal one and a 'wrong' one (due to confusion, non-discrimination or erroneous interpretation of linguistic items)" («Здесь. мы подходим к существенному различию между ситуативным и лингвистическим юмором. В то время как в ситуативном юморе сходство между по сути разными предметами было источником юмора, сходство лингвистических объектов играет всего лишь второстепенную роль. С помощью лингвистических элементов создаются две ситуации: обычная, нормальная ситуация и "неправильная" (в результате смешения, неразличения или ошибочной интерпретации лингвистических элементов)») [5, с. 13].
Автор приводит следующий пример лингвистического юмора:
Irate Mother (at dinner) — "Johnny, I wish you'd stop reaching for things. Haven't you a tongue?"
Johnny — "Yes, Mother, but my arm's longer" [5, с. 13].
На наш взгляд, определения Г. Г. Почепцова не охватывают всего многообразия юмора в тексте, так как юмор далеко не всегда основывается на «верной» и «неверной» интерпретации каких-либо фактов.
Кроме того, определение исследователем ситуативного юмора более широко, чем определение лингвистического, и включает в себя также случаи «лингвистического юмора». Следовательно, вышеприведенный пример, на наш взгляд, имеет черты обеих категорий и подпадает под оба определения.
В целом, определения Г. Г. Почепцова также не дают достаточных оснований для разграничения двух выделяемых им видов юмора.
В. З. Санников отмечает, что «не всякая шутка, словесно выраженная, является языковой», выделяет среди словесных шуток предметные шутки и языковые шутки и приводит критерии, разработанные польской исследовательницей Д. Баттлер, для разделения этих двух типов.
По Д. Баттлер, «в языковой шутке языковая форма ненарушима, не допускает синонимических замен, не поддается передаче элементами чужого языка» [цит. по: 4, с. 30].
На первый взгляд данное высказывание может показаться абсолютно верным. Однако по размышлении становится ясным, что во многих случаях возможны и модификация языковой формы без утраты комического эффекта, и синонимическая замена, и перевод на другие языки даже игры слов (если слова в данных языках имеют одинаковую сочетаемость либо общие исторические корни). Данные критерии очень нечеткие. Однако о каких-либо языковых заменах вообще речь может идти
только при анализе народной шутки, анекдота. В художественном же тексте мастера прозы каждое слово находится на своем месте и несет глубочайшую смысловую и эстетическую нагрузку, а следовательно, использовать данные критерии при анализе юмора в художественном тексте не представляется возможным.
Далее В. З. Санников приводит «классический образец предметной шутки»:
«Профессор, видя, как жена замахивается на него книгой, кричит: "Ради Бога, Гертруда, не этой! Эта из университетской библиотеки!"» [4, с. 30].
Исследователь, используя критерии Д. Баттлер, комментирует данную шутку следующим образом: «В этой шутке важен комизм ситуации, характеров, поэтому она может быть изложена другими словами ("эта книга принадлежит университетской библиотеке", "эту книгу я взял в библиотеке" и т. п. ) и легко переводима с одного языка на другой» [4, с. 31].
Мы не можем полностью согласиться с мнением В. З. Санникова, так как в данной шутке в прямой речи присутствует эмотивное усиление, созданное при помощи особой лексики и восклицательной конструкции предложения, а следовательно, здесь для создания комического эффекта задействованы и лингвистические средства.
Автор также приводит пример «чисто языковой шутки»:
«Первомайские лозунги: для транспортников: "Дадим каждому пассажиру по мягкому месту!"; для связистов: "За связь без брака!"» [4, с. 31].
В. З. Санников полагает, что «эта шутка имеет чисто языковой механизм, использует многозначность русских слов и словосочетаний. Эта шутка, не допускает замены слов, составляющих костяк шутки» [4, с. 31].
Однако в результате использования игры слов в сознании реципиента возникают две параллельные ситуации, одна из которых и является комической. Кроме того, нельзя не учитывать важность культурного контекста (то есть «надситуации») при восприятии данной шутки (осведомленность реципиента о политической ситуации в СССР, общественной жизни в стране и т. п.).
Далее и сам В. З. Санников обращает внимание на размытость вышеуказанных критериев разграничения двух выделяемых им видов шутки: «Впрочем, отграничение чисто языковых шуток от шуток предметных не так определенно, как нам этого хотелось бы, поскольку не слишком надежны сами критерии этого отграничения, в том числе основной из них — непереводимость на другие языки» [4, с. 31].
Таким образом, исследователи, высказывания которых рассмотрены выше, указывают на разделение юмора в тексте на две непересекающиеся категории (формы), однако ни у одного из авторов нет строгих удовлетворительных критериев для различения явлений, относимых к ситуативному и лингвистическому юмору.
На наш взгляд, строгого разграничения между ними быть не может.
Речь в данной статье идет исключительно о явлениях комизма, выраженных в тексте, то есть представленных в языковом коде (в отличие от изобразительного, предметного и т. п.). Таким образом, любая шутка оформлена в виде языкового кода, а следовательно, абсолютно свободной от оков языка не может быть, и эффект ее обязательно зависит от выбора словесных конструкций, используемых для создания
комического эффекта. Но, вероятно, никакая шутка в тексте не может считаться исключительно лингвистической, так как при ее восприятии мы не можем полностью абстрагироваться от общего контекста, то есть ситуации, в которую данная шутка включена в тексте, общего культурного фона, знаний о мироустройстве, законах логики.
Прежде чем окончательно сформулировать выводы по данной проблеме, проанализируем примеры из произведений авторов, признанных классиками комического жанра в английской художественной литературе: Дж. К. Джерома, Л. Кэрролла, П. Г. Вудхауса.
Начнем с рассмотрения комических отрывков, которые, согласно определениям исследователей, казалось бы, должны быть отнесены к категории ситуативного юмора.
Проанализируем следующий пример:
(1) Turning at the sound, he stopped, and he and the chair and the candle and the picture came down in a heap together [8, с. 77].
В данном отрывке присутствует описание комичной ситуации. Имеется точное повременное отображение ситуации, двойной смысл отсутствует. Но при этом свою лепту в создание комического эффекта вносят и языковые средства. Используется прием 'repetition' — троекратный повтор союза "and" для усиления эффекта последовательного разворачивания действия во времени. Кроме того, необычно употребление фразы «came down in a heap» по отношению к человеку наряду с предметами, что также усугубляет юмористический эффект.
Перейдем к другому примеру:
(2) You see, the catch about portrait-painting — I've looked into the thing a bit — is that you can't start painting portraits till people come along and ask you to, and they won't come and ask you to until you've painted a lot first. This makes it kind of difficult for a chappie [8, с. 2].
На первый взгляд в основе комического эффекта данного отрывка — юмористическая ситуация. Однако описанная ситуация могла бы показаться и грустной, и высказывание звучало бы пессимистично, если бы не указание в тексте на то, что отношение героя-рассказчика к данной теме все-таки именно ироническое — на это указывают фразы ''You see,...", "the catch about...", "I've looked into the thing a bit", "This makes it kind of difficult for a chappie". Тон рассказчика (возможно оттого, что ситуация касается не его лично) в какой-то мере «расслабленный», неформальный. Именно эти фразы позволяют читателю взглянуть иронически на ситуацию «замкнутого круга» в написании портретов и обнаружить в ней юмористическое зерно, а значит, и в данном случае комический эффект обусловлен сочетанием различных факторов, в том числе лингвистических.
Проанализируем теперь примеры, которые, согласно определениям исследователей, наоборот, должны бы быть отнесены к категории лингвистического юмора.
Рассмотрим отрывок из произведения Дж. К. Джерома «Three Men in a Boat»:
(3) ... I...wish I'd been kinder to my little sister when a boy (when I was a boy, I mean) [7, с. 36].
В данном примере имеет место грамматическая омонимия — фраза "when a boy" может быть отнесена и к подлежащему "I", и к дополнению "my little sister". При этом важное значение имеет ремарка автора, привлекающая внимание к данному явлению ("when I was a boy, I mean"). В противном случае внимание реципиента текста, скорее всего, было бы сосредоточено на восприятии основной сюжетной линии, и языковая игра осталась бы незамеченной.
Однако данный комический отрывок является частью более крупного комического отрезка текста:
And, before I've said "Oh! Ugh!" and found out what has gone, the wave comes back and carries me out to mid-ocean. I begin to strike out frantically for the shore, and wonder if I shall ever see home and friends again, and wish I'd been kinder to my little sister when a boy (when I was a boy, I mean). Just when I have given up all hope, a wave retires and leaves me sprawling like a star-fish on the sand, and I get up and look back and find that I've been swimming for my life in two feet of water [7, с. 36].
Рассмотрев более крупный отрезок текста, мы можем увидеть, что в контексте сам факт воспоминания героем о сестре и детстве оказывается комичным вследствие указания далее в тексте на то, что смертельной опасности вовсе не было. А значит, ранее рассмотренный нами отрывок юмористичен не только вследствие использования языковой игры.
Проанализируем пример из произведения П. Г. Вудхауса:
(4) "I should not be able to offer you a salary, but, as you know, in English political life the unpaid secretary is a recognized figure —"
"The only figure I'll recognize," said Bicky firmly, "is five hundred quid a year, paid quarterly" [8, с. 38].
В этом случае в создании комического эффекта участвует игра слов (обыгрыва-ется многозначность слов «figure» и «recognize»). Однако отрывок комичен не только вследствие использования этого языкового приема. Данный отрезок текста включен в определенную ситуацию, описываемую в тексте, и комический эффект «срабатывает» именно на фоне развития событий. Комична ситуация намеренного использования героем игры слов с тем, чтобы показать свое превосходство над вторым героем в данный момент.
В произведениях Л. Кэрролла имеется множество примеров игры с логикой. Рассмотрим следующий пример:
(5) "I know what you're thinking about," said Tweedledum: "but it isn't so, nohow."
"Contrariwise," continued Tweedledee, "if it was so, it might be; and if it were so, it would be: but as it isn't, it ain't. That's logic" [6, с. 91].
Основная функция речи — передача информации. Однако в данном случае мы имеем лишь намек на какую-то информацию, указание на нее, не наполненное конкретным содержанием. Логика высказывания, как, впрочем, и его грамматика, не
нарушены, однако высказывание персонажа абсолютно отвлечено от реальной либо воображаемой действительности, оно абсолютно абстрактно.
На первый взгляд юмор данного отрывка основан на необычном использовании языковых средств. Однако в его формировании участвует также коммуникативная ситуация: реплика персонажа должна бы быть информативной, но таковой не является, она практически не несет смысловой нагрузки, то есть не соответствует ожиданиям реципиента данного текста, бессмысленна.
Следовательно, и в данном примере невозможно однозначно определить, что именно вызывает юмористический эффект.
Рассмотрим другие примеры, в которых связь языковых средств и создаваемой ситуации еще более неразрывна.
Проанализируем следующий пример:
(6) "The horror of that moment," the King went on, "I shall never, never forget!"
"You will, though," the Queen said, "if you don't make a memorandum of it" [6, с. 47].
Здесь юмор возникает на контрасте высказываний двух персонажей, шахматных короля и королевы, что достигается путем использования особых лексических, стилистических и интонационных средств. Речь короля глубоко эмоциональна (использовано выдвижение слова "horror" в сильную позицию, прием повтора со значением усиления, восклицательная интонация). Тон же королевы, напротив, холоден, ее скептическая реплика моментально снижает значимость слов короля.
Языковые средства направлены на отражение ситуации общения персонажей, противопоставления их характеров.
Невозможно определить, что именно играет более значимую роль в создании комического эффекта в данном отрывке — создаваемая ситуация или языковые средства ее отображения.
Рассмотрим еще один пример:
(7) Lady Malvern tried to freeze him with a look, but you can't do that sort of thing to Jeeves. He is look-proof [8, с.24].
В данном отрывке описывается ситуация противостояния характеров героев. Метафорическое выражение "freeze with a look" призвано передать силу характера героини и образно описывает ее устрашающий взгляд, обращенный к герою. Герой же охарактеризован с помощью авторского неологизма "look-proof" (для его создания использовано слово "-proof" как компонент сложных слов со значением «гарантированно защищённый от воздействия чего-л.»).
И вновь создаваемая ситуация и языковые средства ее отображения взаимообусловлены.
В следующем примере автором использовано яркое и необычное сравнение.
(8) He was looking anxious and worried, like a man who has done the murder all right but can't think what the deuce to do with the body [8, с. 3].
В ценностной системе цивилизованного общества заложено отрицательное восприятие убийства как преступления. Вследствие этого предикативная конструкция "has done the murder" вступает в конфликт с положительным наречием "all right". Оценочное напряжение растет при развертывании сравнения, когда используется пренебрежительная фраза "what the deuce". При этом очевидна параллель между описываемой в сравнении ситуацией и реальной проблемой героя, который против воли своего дяди женился и теперь не решается сообщить ему об этом, с той разницей, что поступок героя с точки зрения человеческой морали несомненно положительный. На этом контрасте и возникает юмор.
В данном примере комический эффект вызван как сходством ситуаций (и в то же время контрастом между ними), так и избираемыми лингвистическими средствами создания сравнения.
В целом, проанализированные примеры подтверждают правильность предположения о невозможности разграничения комического в тексте на две непересекающиеся категории, выделения дихотомии «лингвистический юмор» и «ситуативный юмор».
Создаваемая в тексте ситуация влияет на выбор языковых средств, а языковые средства, в свою очередь, влияют на развитие ситуации, ее видение.
Ситуация и языковые средства при создании комического эффекта взаимообусловлены, интегрированы в тексте.
На наш взгляд, при анализе юмора в тексте возможно говорить лишь о различных механизмах, которые в совокупности создают комический эффект; в отдельных случаях какой-то из этих механизмов может выходить на передний план, играть большую роль при создании юмористического эффекта, но он никогда не будет единственным.
Литература
1. Девкин В. Д. Занимательная лексикология. Worthumor / Язык и юмор. М.: Владос, 1998. С. 3-10.
2. Колоннезе Дж. Нонсенс как форма комизма // Логический анализ языка: языковые механизмы комизма / Рос. акад. наук, Ин-т языкознания; отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М., 2007. С. 254-262.
3. Мечковская Н. Б. Феномен «смешного» в речи, его языковые первоэлементы и внеязыковые механизмы // Логический анализ языка: языковые механизмы комизма / Рос. акад. наук, Ин-т языкознания; отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М., 2007. С. 140-153.
4. Санников В. З. Русский язык в зеркале языковой игры (Язык. Семиотика. Культура). М.: Языки славянской культуры, 1999. 541 с.
5. Pocheptsov G. G. Language and Humour. Kiev.: Viska Skola Publishers, 1990. P. 5-43.
6. Carroll L. Through the Looking Glass and What Alice Found There. Moscow: Progress Publishers, 1966. 229 p.
7. Jerome J. K. Three Men in a Boat (to Say Nothing of the Dog). Moscow: Progress Publishers, 1964. 238 p.
8. Wodehouse P. G. My Man Jeeves // RULIT. RU: электронная библиотека онлайн. 2013. URL: http:// www.rulit.net/books/my-man-jeeves-read-209832-1.html (дата обращения: 07.07.2013).
Статья поступила в редакцию 27 января 2014 г.
Контактная информация
Лилиенталь Галина Геннадьевна — аспирант; galina-2006-spb@ mail.ru Liliental Galina G. — post graduate student; galina-2006-spb@ mail.ru
