CC BY
10
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
И.С. Бердников
К вопросу
о церковной дисциплине:
отзыв о сочинении В. Кипарисова: "О церковной дисциплине", представленном на соискание ученой премии митрополита Макария
Опубликовано:
Христианское чтение. 1902. № 4. С. 553-579.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
to вопросу о церковкой дпсрпликѣ.
(Отзывъ о сочиненіи В. Лъпарисова <0 церковной дисциплинѣ». Сергіевъ Посадъ, 1897, представленномъ на соисканіе ученой преміи митрополита Макарія).
I.
Сочиненіе г. Квпарисова въ первоначальномъ своемъ видѣ было напечатано въ „Прибавд. къ. твор. св. отц.“ за 1884 и 1886 года (ч. 33, стр. 383—484,, ч. 37, стр. 866—916), подъ заглавіемъ: „Дисциплина древней церкви въ отношеніи къ свободѣ совѣсти“. Оно вошло цѣликомъ и безъ перемѣны въ книгу, подлежащую нашему разсмотрѣнію, составивши три послѣднія главы ея. Въ „Приб. къ твор. св. отц.“ оно не доведено до конца печатаніемъ (ч. 37, стр. 916). Въ обѣщанномъ продолженіи должно было содержаться изложеніе церковной дисциплины въ связи съ государственнымъ принужденіемъ, или обзоръ мѣропріятій византійскаго государства противъ еретиковъ и раскольниковъ (ч. 37, отр. 863), но этого продолженія. не явилось въ печати по обстоятельствамъ, ие-зависѣвшвмъ отъ автора, какъ можно догадываться изъ выгоднаго заявленія въ книгѣ, которая у наоъ подъ руками. Вмѣсто обѣщаннаго продолженія, которое должно было придать сочиненію законченный видъ, авторъ долженъ былъ, по его заявленію, измѣнить планъ сочиненія и придѣлать къ нему въ началѣ трактатъ объ отличительномъ характерѣ церковной дисциплины сравнительно съ областію догматическаго ученія церкви. Этотъ трактатъ составляетъ первыя три главы разсматриваемой нами книги. Такимъ образомъ разсматриваемая нами книга состоитъ изъ двухъ особыхъ трактатовъ почти равныхъ по объему, но существенно различныхъ по своему содержанію. Эти трактаты связаны между собою искусственно однимъ общимъ неопредѣленнымъ заглавіемъ: О церковной дисциплинѣ. Въ виду того, что книга приняла такой разношерстный составъ по обстоятельствамъ,
не зависѣвшимъ отъ автора, мы не отавамъ автору въ вдву этого недостатка а будемъ разсматривать и цѣнить каждую чаоть его книги отдѣльно, бѳвъ отношенія къ другой. Мы начнемъ со второй части, наиболѣе ранней по овоему про« похожденію и болѣе важной во мнѣніи автора.
П.
Вторая часть разсматриваемой книги (гл. 1У—VI) въ „Приб. къ тв. св. отц.“, гдѣ она сначала была напечатана, носила заглавіе: „Дисциплина древней церкви въ отношеніи къ свободѣ совѣсти“. Этимъ своимъ заглавіемъ она заявляла о своемъ родствѣ съ ранѣе изданнымъ сочиненіемъ автора: „О свободѣ совѣсти0. Вып. I. Москва. 188В. И не напрасно. По своему содержанію, она ваходитса въ тѣсной внутренней связи съ указаннымъ сочияѳніѳмъ автора, составляетъ непосредственное продолженіе его („О свободѣ совѣсти“, стр. 68). Въ первомъ выпускѣ говорится о дисциплинѣ древней церкви по отношенію къ лицамъ, поступающимъ въ церковь, здѣсь о дисциплинѣ по отношенію къ членамъ церкви, нарушающимъ ея уставы, и смотрящимъ вонъ изъ церкви. И если бы автору не встрѣтилось препятствій закончить печатаніемъ эту чаоть по первоначальному плану, то по всей вѣроятности онъ назвалъ бы ее вторымъ выпускомъ прежняго сочиненія—„О овободѣ совѣсти“.
Во второй части авторъ прежде всего (гл. IV) ставитъ вопросъ: какія мѣры и средства употребляла древняя церковь къ поддержанію дисциплины въ своей сферѣ, и отвѣчаетъ, что ирѳдства эти исключали всякую внѣшнюю принудительность, что какъ церковный законъ, такъ и исполнительныя дѣйствія по церковной юрисдикціи ооновнымъ предположеніемъ своимъ имѣли—свободное подчиненіе всякому церковно-административному и церковно-судебному акту. Обращаясь къ исторіи церквв, авторъ находитъ, что въ теченіи Первыхъ трехъ вѣковъ не видно ввкакихъ слѣдовъ внѣшне-привудительнаго элемента въ церковно-дисциплинарныхъ средствахъ церкви. Да этого элемента и не могло быть уже потому, что церковь была въ то время едва терпимымъ обществомъ и слѣдовательно, не могла примѣнять мѣръ, стѣоняющихъ естественныя права человѣка. Затѣмъ н въ послѣдующее время, по явному и положительному свидѣтельству отцѳвъ церкви—Кипріана, Григорія Богоолова, Іоанна Златоуста, мѣры дня поддержанія церковной дисциплины отличались существенно-—до противоположности отъ мѣръ, употреблявшихся государствомъ, тѣмъ, что исключали всякое матеріальное принужденіе. Конечно могли быть и бывали ояучаи нарушенія этого правила частными лицами, нр они были осуждаемы церковію, кань свидѣтельствуютъ объ этомъ 27 пр&в. апоет., 9 правило собора Конотавтлпольск&го дву-
къ вопросу о церковной дисциплинъ. 55-5
кратнаго и дѣянія УІІ вселенскаго собора (рус. дер. т. Ѵ0, стр. 227). Авторъ входитъ при этомъ въ обстоятельный анализъ содержанія двухъ указанныхъ правилъ, и вопреки мнѣнію древнихъ толковниковъ^ справѳдиво находитъ, что. въ нихъ идетъ дѣло не о біеніи только лицами духовнаго сана тѣхъ, кто имъ причинилъ обиду чаотнаго характера, но и о причиненіи біенія и вообще матеріальнаго насилія въ качествѣ мѣры церковной дисциплины противъ ея нарушителей. Въ качествѣ заключительнаго вывода изъ приведенныхъ отеческихъ свидѣтельствъ и основательнаго анализа указанныхъ правилъ авторъ ставитъ положеніе, что древняя церковь уже въ 27 прав, апост. въ принципѣ отвергла всякое внѣшнее принужденіе какъ средство церковной дисциплины: выводъ совершенно согласный съ фактами исторіи. Затѣмъ, оамъ собою слѣдовалъ вопросъ: какое же именно средство употребляла церковь для поддержанія дисциплины въ своей сферѣ. Средствомъ этимъ было отлученіе отъ церковнаго общѳиія.
Отлученіе отъ церковнаго общенія (гл. V), по изслѣдованіи автора, было двухъ видовъ—неполное и полное. Первое состояло въ лишеніи согрѣшившаго общенія въ молитвахъ и таинствахъ церковныхъ, а послѣднее было рѣшительнымъ извержевіемъ изъ общества вѣрующихъ. Послѣднее примѣнялось по отношенію къ тѣмъ изъ членовъ церкви, которые уклонялись отъ принятаго образца вѣры или впадали въ тяжкія грѣхопаденія и не хотѣли исправиться, несмотря на троекратное увѣщаніе со стороны пастырей. Въ основаніе такого пониманія дѣла авторъ приводитъ правила древней церкви и свидѣтельства церковныхъ отцевъ и учителей. Сбивчивость терминологіи въ правилахъ и отеческихъ свидѣтельствахъ объ отлученіи даетъ автору поводъ войти уь обстоятельный критическій анализъ этихъ правилъ и свидѣтельствъ, чтобы установить правильный омысдъ ихъ. Съ особенною обстоятельностію разсматриваетъ авторъ значеніе термина анаѳема, какое онъ имѣлъ въ древнее время и потомъ въ средніе вѣка. Бе уокользаютъ также отъ ученаго вниманія автора и получаютъ надлежащее разъясненіе въ ого трактатѣ и другія частности вопроса объ отлученіи, какъ-то: вопросъ объ анаеѳматствовавіи умершихъ, вопросъ о томъ, касалась ли церковь своимъ отлученіемъ яицъ, занимавшихъ высокое положеніе въ государствѣ, подвергала ли она своему суду и наказанію поведеніе должностныхъ лицъ, какъ гражданскихъ чиновниковъ, могло ли быть наложено отлученіе на близкихъ родныхъ виновнаго ради только ихъ родства и пр.
Въ УІ главѣ авторъ говоритъ о канонпчѳокихъ послѣдствіяхъ отлученія, какъ церковно-дисциплинарнаго средства. Онъ подвергаетъ подробному разсмотрѣнію правила древней церкви и выраженія отцевъ и учителей церкви, подходящія къ данному вопросу. Съ оообенною обстоятельностію -онъ
трактуетъ о вопросѣ, имѣло ни церковное отлученіе какое-ийбудь Нначевіе для общечеловѣческихъ отношеній отлученнаго къ христіанскому обществу иобретно, подробно анализируя свидѣдьства отцевъ и учителей церкви, говорящія за и противъ упомянутаго положенія. Въ общихъ чертахъ послѣдствія отлученія представляются у автора въ слѣдующемъ видѣ. Отлученіе влекло за собой полное лишеніе церковнаго общенія; отлученный ноключился изъ описка членовъ церкви и терялъ имя христіанина. Члены церкви не должны были имѣть съ отлученнымъ никакого религіознаго общенія даже частнымъ образомъ—въ домѣ. Однако же отлученный не переставалъ быть предметомъ попеченія для пастырей церкви и допускался наряду съ язычниками въ церковь къ слушанію олова Божія. Что же касается житейскихъ отношеній членовъ церкви къ отлученному, то на этотъ счетъ не было одного неизмѣннаго правила. Иногда членамъ церкви запрещалось близкое житейское общеніе оъ отлученнымъ напр., въ трапезѣ, когда отъ этого можно было опасаться вреда для чиототы ихъ вѣры или нравственности; иногда же ва это не обращалось строгаго вниманія. Во воякомъ случаѣ члены церкви не должны были обходить отлученнаго своимъ состраданіемъ Ш милосердіемъ, а должны были относиться къ нему какъ къ брату по человѣчеству. Взглядъ этотъ, по нашему мнѣнію, отвѣчаетъ духу христіанскаго ученія и фактамъ исторіи.
Весь вообще трактатъ автора объ отлученіи, помѣщенный въ IV—VI главахъ книги, представляетъ серьезную научную работу, надлежащимъ образомъ освѣщающую неясныя, отрывочныя и нерѣдко противорѣчивыя свидѣтельства, относящіяся къ данному предмету. Эта работа далеко не излишня и послѣ другихъ работъ русской ученой литературы, затро-гивавшихъ данный предметъ. Разумѣемъ ученыя работы: проф. Суворова — „О церковныхъ наказаніяхъ“. Спб. 1876; „ Объемъ дисциплинарнаго суда и юрисдикціи церкви въ періодъ вселенскихъ соборовъ. Ярославль“. 1884; проф. Алмазова—„Тайная исповѣдь въ православной восточной церкви“,
т. I. Одесса. 1894; Сокольскаго — „Вліяніе кельтичеоваго и германскаго права на систему каръ и покаяній въ Западной церкви“ („Журн. Мин. Нар. Дросвѣщ.“ 1882. ч. 222—224).
Ш.
Въ первой части книги г. Кипарисовъ разсматриваетъ церковную дисциплину вообще, какъ одно изъ проявленій церковной жизни, наряду съ церковнымъ вѣроученіемъ и нравоученіемъ. Эта часть дѣлится также на три главы. Въ первой главѣ, носящей заглавіе „Ученіе вѣры п церковная дисциплина въ ихъ взаимоотношеніяхъ", церковная дисциплина сопоставляется оъ христіанскимъ вѣроученіемъ и нравоуче-
ніѳмъ. Ивъ этого сопоставленія выводится общее положеніе, что „дисциплина имѣетъ своимъ предметомъ область дѣй-ствованій христіанина, обусловливаются ли они требованіями христіанскаго нравственнаго закона, или вытекаютъ только изъ требованій церковнаго благоустройства“, и что эта область разсматривается отдѣльно отъ области вѣроученія и нравоученія христіанскаго (стр 1). Затѣмъ авторъ ставитъ вопросъ: „Это раздѣленіе вѣры и дисциплины есть ли только произведеніе богословія, иди же это фактъ самыхъ основоположеній христіанской церковно-исторической жизни, независимый отъ результатовъ развитія богословскихъ умозрѣній и изслѣдованій0 (стр. 3), н отвѣчаетъ въ концѣ главы (стр. 93) такъ: „Раздѣльность вопросовъ вѣры и вопросовъ дисциплины никакъ не есть только идея, созданныя богословской наукой: сознаніе этой раздѣльности лежитъ въ основѣ самаго существованія церкви и всегда было присуще ей, какъ необходимое* условіе правильнаго хода ея внѣшней и внутренней жизни“. Этотъ отвѣтъ явлиѳтоя у автора выводомъ изъ подробнаго анализа твореній древнихъ отцовъ и учителей церкви.
Всего болѣе матеріала для рѣшенія поставленнаго вопроса даютъ автору творенія западныхъ отцѳвъ и учителей, въ особенности Тертулліана и Кипріана. Здѣсь возникъ самый терминъ „церковная диоцшшина“; Здѣсь же всего яснѣе выражена мысль объ особности церковной дисциплины отъ области церковнаго вѣроученія и нравоученія. Въ сочиненіяхъ Тертулліана встрѣчается много выраженій, очень ясно отличающихъ область вѣры отъ области дисциплины, въ родѣ олѣд.: doctrinae index disciplina est; nbi veritas nulla est, merito et talis disciplma est; tides prior est discipl na. Въ нихъ асно указано подчиненное но отношенію къ вѣрѣ положеніе дисциплины, напр. въ выраженіи, что поврежденію церковной дисциплины предшествуетъ поврежденіе вѣры, которая выше дисциплины. Указано отличительное свойство церковной дисциплины сравнительно съ вѣроученіемъ въ томъ, что правило вѣры неизмѣнно и неподвижно, а дисциплина допускаетъ измѣненіе и усовершеніѳ. Въ сочиненіяхъ Тертулліана указано н много частныхъ вопросовъ, входящихъ въ область церковной дисциплины, какъ-то: о вечеряхъ любви, о пищѣ, о моногаміи, о женскомъ головномъ покрывалѣ, о молитвѣ, о священствѣ, о молитвѣ за умершихъ, о непрекпоненш колѣнъ въ день воскрѳоный, о празднованіи дней мучениковъ и пр. (стр. 9—18). Тѣ же самыя положенія о церковной дисциплинѣ развиваются н въ твореніяхъ св. Кипріана Карѳагенскаго, ііо его ученію, дисциплина относится къ внѣшней сторонѣ жизни церкви какъ общества, есть совокупность уставовъ церкви. Дисциплина находится въ служебномъ отношеніи въ вѣрѣ, тѣмъ не менѣе имѣетъ важное значеніе въ жизни церкви, есть кормило церкви, обѳз-
печеніе sains ecclesiae (отр. 19—25). По ученію бя. Августина, церковная диоцншшна вотъ совокупность началъ дѣятельности церкви. Началу церковной дисциплины условны; частности ея напр. относительно поста могутъ быть различны въ различныхъ помѣстныхъ церквахъ, могутъ быть перенимаемы отъ одной церкви въ другой, но не иначе, какъ компетентною церковною властію, частнымъ so членамъ той или другой помѣстной церкви обязательно подчиняться порядку своей церкви (стр. 25—26).
Въ восточной церкви, конечно, не могъ употребляться терминъ „церковная дисциплина“, какъ терминъ чуждаго языка; но различеніе области вѣры и области диоципяины существовало и на востокѣ, говорить нашъ авторъ (стр. 27). Для доказательства этого положенія ему слѣдовало бы, по принятому плану, обратиться прямо къ свидѣтельствамъ изъ твореній отцѳвъ и учителей восточной церкви, подобно тору, какъ это онъ сдѣлалъ по отношенію къ отцамъ и учителямъ западной церкви. Но автору захотѣлось прежде всего отыскать у восточныхъ отцевъ и учителей терминъ, который бы соотвѣтствовалъ латинскому disoipUna. Такого термина онъ не нашелъ, а указалъ только два термина, по своему значенію близко подходящіе къ термину discipline,—это оі-xovofua и т.оЬлгІа. Терминъ яоХѵтеіа, по своему значенію и употребленію у церковныхъ писателей, дѣйствительно близко подходитъ къ значенію термина discipline, означая совокупность нормъ, опредѣляющихъ правительственный строй церковнаго общества и образъ жизни и поведенія ѳя членовъ. Что же касается до слова owovojua, то всѣ усилія автора сблизить его по значенію съ терминомъ disoiplina не достигаютъ цѣди, какъ увидимъ мы ниже. Мы будемъ имѣть случай узнать, что во второй главѣ своей книги авторъ рекомендуетъ еще новый терминъ греческій, какъ вполнѣ соотвѣтствующій латинскому discipline,—это тяЫ.
Сдѣлавши упомянутую сейчасъ ученую экскурсію, неимѣющую важности для дѣла, авторъ возвращается на настоящій свой путь—разсмотрѣнія свидѣтельствъ отцевъ и учителей церкви вооточной. Овъ останавливается на свидѣтельствахъ Оригена, Василія В. и Епифанія Кипрскаго. У Оригена онъ находитъ признаніе, кромѣ области познанія христіанской вѣры, еще особой облаоти—церковныхъ соблюденій или богоодужебнаго чина и жизни по вѣрѣ; къ этой области относятся у Оригена тѣ же пункты и вопросы, какіе мы видѣли у Тертулліана, именно о преклоненіи колѣнъ при возношеніи молитвы, обращеніи молящихся на востокъ, обрядѣ совершенія крещенія и евхаристіи, о соблюденіи церковныхъ постовъ и пр. (стр. 32—36). Точно такъ же и Василій В. (пр. 1) различаетъ съ одной стороны отпаденіе отъ церкви по вопросамъ вѣры, съ другой разногласіе по какимъ-нибудь вопросамъ церковнымъ, напр. по вопросу о покаяніи
(стр- 37—-50). Епифаній Кипрскій въ овоѳЙ квалификаціи и характеристикѣ ересей и расколовъ воѳгда имѣетъ въ виду съ одной стороны обхаетъ вѣрованій, съ другой образъ жизни по вѣрѣ. Въ концѣ своего трактата о вѣрѣ Епифаній говоритъ: таковъ образъ ов. церкви вмѣстѣ оъ ея вѣрою, и таковы установленія въ ней наблюдаемыя. Подъ этими установленіями онъ разумѣетъ порядокъ церковнаго управленія, богослужебный чинъ и образъ жизни членовъ церкви по уставу церковному, называя послѣдній словомъ хоХітеіа (стр. 61—54),
Затѣмъ авторъ обращается въ постановленіямъ соборовъ вселенскихъ и помѣстныхъ и здѣсь находитъ еще болѣе матеріала для подтвержденія того положенія, что и въ оффиціальной дѣятельности ооборовъ была ясно отличаема область церковной дисциплины отъ области вѣры. Уже оъ самыхъ древнѣйшихъ временъ (Апоот. пр. 37) задачею соборныхъ разсужденій признавалось разсмотрѣніе недоумѣній о догматахъ благочѳотія и разрѣшеніе случающихся церковныхъ прѳкооловій. Съ теченіемъ времени эта двоякая задача соборныхъ разсужденій выяснилась самымъ нагляднымъ образомъ въ опредѣленіяхъ соборовъ по вопросамъ вѣры и въ изданіи правилъ относительно церковнаго благочинія. Разсмотрѣніе и рѣшеніе вопросовъ вѣры составляло преимущественную задачу вселенокихъ соборовъ, а помѣстные соборы занимались главнымъ образомъ предметами, относящимися къ области церковнаго благочинія. Впрочемъ, но мнѣнію автора, исторія знаетъ примѣры и такихъ ооборныхъ постановленій, которыя относятся въ одно и то же время и къ области вѣры и къ облаотп церковной дисциплины (напр. постановленіе VII в. собора объ ихонопочитаніи и 49 пр. апост.), и которыя авторъ предлагаетъ назвать догматическими канонами, сознаваясь впрочемъ, что такимъ образомъ дѣлается опытъ соединить два несовмѣстныя понятія (стр. 54—79).
Изъ представленнаго нами краткаго изложенія содержанія первой главы книги можно видѣть съ достаточною ясностію, что автору удалось собрать изъ памятниковъ древней христіанской письменности и церковнаго законодательства достаточное количество матеріала для доказательства выставленнаго имъ въ этой главѣ положенія, что сознаніе раздѣльности области вѣры и области церковной дисциплины всегда было присуще церкви, а также для указанія характерныхъ свойствъ тоЙ и другой области. Но достигнувъ намѣченнымъ путемъ своей цѣли, авторъ какъ бы впадаетъ въ сомнѣніе, не покажется пи поставленный имъ вопросъ совершенною новостію для русской богооловокой науки и не будетъ ли сочтена его работа непозволительнымъ новаторствомъ. Онъ обращается къ русской богословской литературѣ и здѣсь находитъ себѣ успокоеніе и защиту въ мнѣніяхъ авторвтвт-
ныхъ русскихъ богослововъ—Филарета митрополита московскаго и Филарета Гумилевскаго, которые съ достаючяою ясностію различали въ своихъ сочиненіяхъ облаетъ вѣро-ученія отъ области церковной дисциплины и указывали отличительныя свойства тоЙ и другой. Авторъ указываетъ наконецъ, что и русская церковная власть неоднократно вмѣлѣ случай засвидѣтельствовать съ своей стороны признаніе существеннаго различія между областію вѣры и вопросами церковной дисциплины, напр. въ борьбѣ съ расколомъ (Скрижаль Никона и У вѣщательные пункты Св. Синода 1801 г,) и въ новѣйшее время по вопрооу объ освобожденіи болгарскихъ епархій отъ подчиненія управленію Константинопольскаго патріарха (отр. 79—98), Ссылка автора на русскихъ авторитетныхъ богослововъ совершенно естественна въ положеніи автора. Она важна и въ научномъ отношеніи, такъ какъ бросаетъ свѣтъ и на науювоѳ значеніе работы самаго автора. Изъ нея можно видѣть, что хотя поставленный авторомъ вопросъ не составляетъ совершенной новости дня руоской богословской науки, однако же доселѣ былъ рѣшаемъ болѣе теоретическимъ способомъ, чѣмъ путемъ изученія фактовъ древней церковной исторіи, и потому рѣшеніе его не отличалось обстоятельностію. А указаніе авторомъ на случаи, когда русской церковной власти приходилось считаться съ вопросомъ о сравнительномъ значеніи вопросовъ вѣры и церковной дисциплины, показываетъ, какое важное практическое значеніе имѣетъ надлежащее уясненіе этого вопроса, въ особенности для пастырей церкви въ ихъ практической дѣятельности.
Отдавая должное кропотливости автора въ собраніи матеріала, изложеннаго въ первой главѣ его книги, и усиліямъ его освѣтить этотъ матеріалъ критическимъ анализомъ, мы съ другой стороны должны указать на значительное количество пробѣловъ въ общемъ освѣщеніи вопроса и массу промаховъ въ детальной оцѣнкѣ фактовъ.
Къ пробѣламъ перваго рода относится прежде всего односторонность опредѣленія церковной дисциплины. По автору, церковная дисциплина имѣетъ своимъ предметомъ область дѣйствовавій христіанина, обусловливаются ли они требованіями христіанскаго нравственнаго закона, или выте-каютъ только изъ требованій церковнаго благоустройства (стр. 1). Между тѣмъ древвіе отцы и учителя церкви включали въ область церковной дисциплины и нормы, регулирующія весь правительственный строй церкви какъ общества (у автора отр. 16, 19, 20, 52;. Да и оамъ авторъ переходитъ на эту. же точку зрѣнія, когда анализируетъ законодательную дѣятельность соборовъ, имѣвшихъ въ виду опредѣлить нормы жизни какъ церкви, такъ и ея членовъ въ частности. Точно также во второй главѣ своей книги авторъ защищаетъ это широкое понятіе о церковной дисциплинѣ.
О гличитѳльнымъ свойствомъ церковной дисцишшны сравнительно съѵ вопросами вѣры авторъ считаетъ условность, измѣняемость. Говоря вообще, ото правильно. Но авторъ старается выставить это овойство церковной Дисциплины какъ можно ярче, пользуясь всякимъ удобнымъ ж неудобнымъ случаемъ, н впадаетъ въ явную односторонность. Онъ забываетъ о связи церковной дисциплины съ вѣрой. Вѣдь церковная дисциплина есть по отношенію къ церкви приложеніе къ жизни ея ученія вѣры, а по отношенію къ членамъ церкви—жизнь по вѣрѣ. Значитъ, церковную дисциплину нельзя отдѣлять отъ ученія виры такъ рѣзко, какъ это дѣлаетъ авторъ. Въ области церковной дисциплины есть нормы, имѣющія тѣоную внутреннюю связь съ догматическимъ ученіемъ о церкви и ея спасительныхъ средствахъ, и поэтому не допускающія перемѣны. Эго—воѣ вообще нормы, опредѣляющія коренное устройство церкви. Тѣсная связь этихъ нормъ съ догматическимъ ученіемъ доказывается наглядно тѣмъ, что онѣ въ различныхъ христіанскихъ исповѣданіяхъ существенно различны, н это различіе зависятъ отъ разности догматическаго ученія. Затѣмъ и всѣ прочія нормы церковной дисциплины также имѣютъ связь съ. догматическимъ ученіемъ«—одни болѣе, другіе менѣе тѣсную, омотря Но свойству нормъ. Возьмемъ напр. чинъ богослуженія православной церкви. Онъ развился постепенно и допускаетъ измѣненія въ частностяхъ. Но въ немъ есть нормы не допускающія измѣненія, напр. формула крещеніе, благословенія евха-риотін и много другихъ формулъ и составныхъ частей богослуженія. Да кромѣ того воѳ вообще богослуженіе, какъ способъ богопочтенія не можетъ не быть проникнуто духомъ догматическаго ученія о богопочитаніи, объ оправданіи и т.
д. У христіанина вся частная жизнь до послѣднихъ мелочей должна быть проникнута христіанской идеей—теоретической или нравственной. Отсюда совершенно понятно ученіе Тертулліана, Кипріана и другихъ отцевъ и учителей церкви, что дисциплина служитъ показательницей вѣроученія, что истинно-христіанская дисциплина сообразная съ Евангеліемъ, съ духомъ христіанскаго ученія, возможна только въ православной церкви, хранательницѣ и проповѣдницѣ истинно христіанскаго ученія, а у отщепенцевъ церковныхъ-1-еретиковъ н раскольниковъ вслѣдъ за искаженіемъ вѣры необходимо слѣдуетъ и порча нормъ церковной жизни н правилъ поведенія, (у автора стр. 9, 10, 12, 104, 108, 113). Поэтому, если церковная дисциплина допускаетъ измѣненія, то только до извѣстныхъ предѣловъ, поставляемыхъ ученіемъ вѣры и нравственности и интересами церковнаго порядка, и притомъ только въ особо уважительныхъ случаяхъ, по иниціативѣ иди по согласію церковной власти. Наоборотъ, въ обыкновенномъ теченіи жизни церковная дисциплина устойчива и не одобряетъ никакихъ колебаній или передѣловъ. Древніе
церковные порядки самою древностію своею невольно вну-таютъ къ себѣ почтеніе и уваженіе, какъ справедливо замѣчаетъ Василій Великій.
Авторъ стараѳтса доказать условность нормъ церковной дисциплины еще съ другой стороны тѣмъ, будто „въ первые вѣка водвореніе совершенно единообразнаго дисциплинарнаго строи не вчиталось потребностію вселенской церкви и издавались собственно не каноны, какъ нормы воеобхція, а совершенно относительныя и мѣстныя рѣшенія дисциплинарныхъ вопросовъ", будто „по церковнымъ воззрѣніямъ первыхъ вѣковъ и каждый отдѣльный епископъ мыслился какъ полный и самостоятельный распорядитель всего, что относилось до подробностей въ церковномъ устройствѣ и церковномъ управленіи, конечно въ предѣлахъ нерушимости основныхъ положеній и при условіи неприкосновенности вѣры“, (стр, 55). Но эти доказательства автора сами требуютъ подтвержденія, или лучше сказать, не могутъ быть подтверждены фактами. Напротивъ, исторія церкви свидѣтельствуетъ, что водвореніе единообразнаго дисциплинарнаго порядка всегда считалось потребностію и задачей церковной жизни, начиная съ временъ апостольскихъ. Тертулліанъ напр. выражается, что veritas свойственна не только вѣрѣ но и церковной дисциплинѣ. Значитъ, настоящая, истинная церковная дисциплина должна быть та, которая соблюдается въ православной церкви. 0 эта дисциплина, по выраженію Тертулліана, должна быть одна, какъ одинъ Богъ, одна вѣра (у автора отр. 16). Точно такъ же учитъ и Кипріанъ Карѳагенскій (ib. стр. 20). На существованіе единой церковной дисциплины указываютъ продолжительные споры и разсужденія помѣстныхъ церквей во II и III вѣкахъ о времени празднованія Пасхи, о крещеніи еретиковъ, о принятіи падшихъ. Кепи бы не чувствовалось надобности въ общихъ нормахъ церковирй дисциплины, подобвые споры были бы не умѣстны. Никакъ не можетъ быть названо справедливымъ утвержденіе автора, будто по церковнымъ воззрѣніямъ первыхъ вѣковъ каждый епископъ мыслился какъ полный и самостоятельный распорядитель всего, что относилось до потребностей въ церковномъ устройствѣ и церковномъ управленіи. Правда, епископы въ древней церкви, га неимѣніемъ правила на данный случай, пользовались правомъ дѣлать соотвѣтствующія распоряженія по своему усмотрѣнію и подъ собственною отвѣтовенноотію (апост. 34. 89. 41). Но они смотрѣли на свои распоряженія какъ на временную мѣру, вынужденную обстоятельствами, п всегда желали, чтобы поскорѣе было издано еобрромъ епископовъ надлежащее правило, дабы и дѣйствующій былъ безопасенъ и отвѣтствующіЙ на вопрошеніе имѣлъ доотовѣрное основаніе отвѣта (Діон. ал. 4., Григ, Ц. 6., Ваоил. В, 9.
10. 1В. 30. 47. Объ этомъ знаетъ и говоритъ оамъ авторъ въ другомъ мѣстѣ отр. 144 првм.). Коли бы допустить та-
кой порядокъ вещей въ древней церкви, какой находитъ авторъ, то въ древней церкви невозможно было бы появленіе расколовъ, напр., раскола авдіанъ. По изображенію Епифанія, авдіане были раскольники. Они имѣли у себя не только дисциплину и образъ жизни благоустроенные, но и вѣру во всемъ содержали такъ, какъ каѳолическая церковь. Бо имѣли они также и нѣчто особенное и любопритѳльное (у автора стр. 51).
Такимъ образомъ авдіане отдѣлились отъ церкви изъ за мелочей, притомъ же не предосудительныхъ. Развѣ можно было бы такое явленіе, ѳоли бы въ древней церкви не было общихъ нормъ церковной дисциплины, и ѳоли бы всякій ѳпи-окопъ былъ воленъ устроять свои порядки въ своей ѳписко-цш? Или вотъ еще примѣръ. Евстаѳіанѳ были осуждены на соборѣ гангрскомъ за то, что вводили у оѳбя своеобразную дисциплину, вышли изъ предѣловъ церковной законности и сами создавали себѣ собственные законы каждый по своему (Дѣянія помѣстныхъ соборовъ въ рус. пер. стр. 25. 26). Зачѣмъ было бы осуждать евстаѳіанъ за пріобрѣтеніе овоѳй собственно^ дисциплины, если бы въ церкви не было одной общеобязательной дисциплины? Во второй главѣ овоего сочиненія авторъ самъ усиленно доказываетъ, что существо церковной дисциплины составлялъ строгій порядокъ, не допускавшій уклоненій отъ него какъ для частныхъ лицъ, такъ и Для помѣстныхъ церквей, что строгость церковнаго порядка составляла особенность жизни православной церкви въ отличіе отъ еретическихъ и раскольническихъ обществъ, гдѣ не было порядка, а дарилъ полный произволъ (стр. 97—122).
Въ связи съ этой предвзятой тенденціей н подъ ея вліяніемъ разсматриваетъ авторъ законодательную дѣятельность древнихъ помѣстныхъ соборовъ по вопросамъ цѳркрвной дисциплины. „Опредѣленія соборовъ въ первые вѣка, говоритъ онъ, имѣли силу только въ тѣхъ мѣстностяхъ, епископы которыхъ посылались на соборъ; для церквей, епископы которыхъ не участвовали на извѣстныхъ соборахъ, соборныя опредѣленія этихъ соборовъ не считались обязательными“ (стр. 58). „И вопросы, рѣшаемые помѣстнымъ соборомъ, были во всякомъ случаѣ мѣстно возникавшіе, не имѣвшіе для иной мѣстности особаго интереса —какъ и рѣшеніе получалось условное, pro loco, безъ притязанія на всеобщую обязательность. Примѣры этихъ мѣстныхъ вопросовъ таковы, что многіе изъ нихъ, какъ и рѣшенія, послѣдовавшія по нимъ, дѣйствительно трудно было бы ввести въ организмъ церковнаго права, какъ элементъ права положительнаго, что и замѣчено въ памятникахъ одного изъ карѳагенскихъ собороѣъ 409 г. (стр. 69). Съ формальной стороны, конечно, постановленія мѣстныхъ соборовъ, были обязательны ближайшимъ образомъ, для помѣстной церкви, епископы которой собирались на соборъ; но они могли быть сообщены и дѣйствительно
оообщаллоь иногда другимъ помѣстнымъ церквамъ и принимались ими къ овоѳму руководству. Такъ иапр, соборъ гангрокШ сообщилъ свои постановленія епископамъ Арменія (Дѣян. пои. соб. въ рус. пер. стр. 24), антіохійскій соборъ адресовалъ овои правила святымъ и единомысленнымъ сослужителямъ, находящимся въ епархіяхъ (стр. 43), сардикійокій обратился съ посланіями къ епископу римскому, въ церкви александрійской, къ епископамъ всѣхъ церквей (отр. 78, 82.
88). Соборы II и III вѣковъ, разсуждавшіе о тогдашнихъ вопросахъ, также сообщали одинъ другому о своихъ постановленіяхъ. Этимъ путемъ постановленія одной помѣстной церкви усвоились и принимались къ руководству и другими помѣстными церквами. Предметы соборныхъ разсужденій, и постановленій могли быть конечно и мѣстнаго характера. Они не касались другихъ помѣстныхъ церквей; да и, въ виду ихъ маловажности, не вносились въ протоколы соборовъ мѣстной церкви (Каре. 121). Но такіе маловажные во-лрооы мѣстнаго характера разсматривались главнымъ образомъ на регулярныхъ годичныхъ собраніяхъ епископовъ митрополіи. На соборахъ же нарочитыхъ постановлялись рѣшенія, хотя бы и по поводу мѣстныхъ случаевъ, но общаго характера. Если мы перечитаемъ правила помѣстныхъ соборовъ—анкирокаго, нѳохео&рійскаго, антіохійскаго, то убѣдимся, что всѣ они содержатъ въ вебѣ нормы общаго характера. Гангрскій соборъ одѣладъ свои постановленія до поводу евстаѳіанъ, уклонявшихся во многомъ отъ правилъ общей христіанской дисциплины, но эти постановленія опять содержатъ въ оѳбѣ подтвержденіе общихъ нормъ церковной дисциплины, напр. о дозволитѳльности христіанамъ брачной жпави, объ употребленіи мяса, объ обязательности для христіанъ посѣщать богослужебныя собранія, соблюдать посты установленные церковію и пр. Точно также и соборы II и ПІ вѣковъ занимались рѣшеніемъ вопросовъ общецѳрковяаго характера. Въ виду указанныхъ несомнѣнныхъ фактовъ утвержденіе автора о предметахъ разсужденій помѣстныхъ соборовъ и значеніи ихъ постановленій, выше изложенное, оказывается заявленіемъ тенденціознаго характера, не имѣющимъ подъ собою фактической почвы.
Еще авторъ пишетъ о характерѣ постановленій помѣстныхъ соборовъ слѣдующее. Задачей соборныхъ постановленій была польза церкви. „ А такъ какъ польза еоть дѣло относительное, то опредѣляющіе ва помѣстныхъ соборахъ обыкновенно не притязали на абсолютное совершенство своихъ опредѣленій, ибо если полезно для церкви одно, то еще полезнѣе иногда можетъ оказаться другое; отсюда условность соборныхъ опредѣленій. Условность эта доходила до того, что были опредѣленія, исполненіе которыхъ оговаривалось словами овоѵ Зиѵзтоѵ елі, насколько возможно, какъ его видно въ 51 цр. карѳагенскаго собора. Были также опредѣленія, кото-
рыя указывали только „лучшее“, но которыя признавали въ иныхъ случаяхъ достаточнымъ для пользы церкви и такой образъ дѣйствія, который былъ въ какихъ - либо отношеніяхъ мѳнѣѳ хорошимъ, но болѣе удобнымъ. Таково пр. 19 антіохійскаго собора. Сюда же, въ выраженію этой условности въ опредѣленіяхъ помѣстныхъ соборовъ, должно отнести то, что сами соборы тезисы своихъ рѣшеній далеко не всегда называли канонами въ смыслѣ позднѣйшемъ, т. ѳ. въ смыслѣ руководящаго л для всѣхъ обязательнаго типа дѣйствій или всеобщей церковной нормы. Раинѣйшіе помѣстные соборы часто излагали свои рѣшенія, начиная ихъ словами: угодно собору—s8o£e (напр. анк. 1, 4 7, 11,19, 14. ант. 9, 10 20) или placuit, напр. на соборѣ эльвир-скомъ 305 г., арѳдатскомъ 314 г., на нѣкоторыхъ соборахъ карѳагенскихъ (Каре. 25). Начиная съ антіохійокаго собора каноны уже явственнѣе употребляются въ примѣненіи къ опредѣленіямъ относительно порядка, хотя канонъ употребляется еще на ряду съ другими терминами.» Уже только на VI в. соборѣ (пр. 2) понятіе канона было употреблено оъ признакомъ—совершенно утвержденнаго, принятаго церковію и имѣющаго руководственноѳ значеніе постановленія, а не частнаго опредѣленія того шш другого собора, только въ качествѣ историческаго прецедента могущаго быть принятымъ за основаніе извѣстнаго дѣйствія“ (стр. 70, 71—74). Приведенная выдержка поражаетъ своею тенденціозностію. Авторъ утверждаетъ, что помѣотвыѳ соборы и яѳ претендовали ва абсолютное совершенство своихъ постановленій, а издавали ихъ условно, если можно будетъ выполнить. Авторъ ссылается на 51 пр. каре. Здѣсь говорится: епископы иди клирики въ церкви да не пиршествуютъ, развѣ случится По нуждѣ странствованія въ ней отдохновеніе имѣти. И мірянамъ, елико можно, (оооѵ Зоѵатбѵ son), да возбраняютъ таковыя пиршества. Непонятно, какъ можно было усмотрѣть здѣсь условность въ смыслѣ недостатка положительности. Правило запрещаетъ какъ клирикамъ, такъ а мірянамъ трапезовать въ церкви. Исключеніе дѣлается для клириковъ на случай, Когда необходимость заставитъ ихъ укрыться въ церкви во время пути. Подобный же случай необходимости оговаривается и для мірянъ: выраженіе „запрещается насколько только можно“ представляется въ параллели вышеуказанному изъятію для клириковъ. Правилъ церковныхъ, допускающихъ изъятіе изъ установляемоЙ нормы, очень много. Изъ-за этого такихъ правилъ никто не считаетъ несовершенными, страдающими недостаткомъ положительности или авторитета. Другой примѣръ правила соборнаго, страдающаго условностію, указываетъ авторъ въ 19 пр. антіохійскато. ообора. Здѣсь' говорится, что поставленіе епископа должно совершаться соборомъ епископовъ провинціи съ митрополитомъ Во главѣ. Самое лучшее, если на этомъ соборѣ будутъ при-
СуТОТВОМГЪ воѣ епископы провинціи. А если этого нельзя -одѣвать (по какой либо необходимости), то по крайней мѣрѣ большинство епископовъ должно принять участіе въ избраніи дИчно или чревъ посланія. Здѣсь авторъ завираетъ правило за его дозволеніе совершать поставленіе епископа большинству епископовъ провинціи. По словамъ автора, правило допускаетъ худшее, до болѣе удобное; значитъ, оно предписываетъ норму несовершенную. Но авторъ забываетъ, что это дозволяется въ правилѣ въ видѣ исключенія, въ случаѣ необходимости, когда первую—болѣе совершенную норму нельзя выполнить по обстоятельствамъ. Что же касается до того явленія, что въ правилахъ нѣкоторыхъ соборовъ, напр., анкирскаго, антіохійскаго на востокѣ, эльвирскаго и арѳдат-скаго на западѣ встрѣчается выраженіе; з&благоразсуждѳно соборомъ (І8о$е, plaeuit), то въ немъ нельзя видѣть обстоятельства, умаляющаго значеніе этихъ правилъ; рѣшительно все равно, оказать ли: заблагоразсуждено, или: постановлено. Не представляетъ ничего оообѳнно характернаго н предосудительнаго для значенія нормъ церковной дисциплины и то, если онѣ въ древнихъ каноническихъ и церковно-историческихъ памятникахъ называются не всегда канонами, а иногда другими терминами, напр. ороі, deojioi, Всякій, знакомый оъ исторіей церковнаго права, знаетъ, что, упомянутое различіе терминовъ йѳ влекло за собой никакой градаціи въ значеніи и доброкачественности нормъ церковной дисциплины, ими обозначавшихся. Въ книгѣ самого автора есть немало доказательствъ на то. Напр. по свидѣтельству Епифанія, термины: деорос, оро;, хаѵшѵ одинаково служили выраженіемъ нормъ церковной дисциплины (стр. 52—5В). Кромѣ того нужно замѣтить, что постановленія древнѣйшихъ помѣстныхъ соборовъ, вошедшихъ въ номоканонъ греческой церкви, анкирскаго, антіохійскаго и др. во всѣхъ собраніяхъ цѳрков • ныхъ правилъ какъ рукописныхъ, такъ н печатныхъ называются хэсѵоѵес. Значитъ, авторъ не имѣлъ основанія выдѣлять упомянутыхъ соборныхъ постановленій въ какую-то особою группу постановленій соборныхъ, носяіцихъ особое заглавіе и имѣющихъ меньшее значеніе, чѣмъ постановленія позднѣйшихъ соборовъ, когда, по автору, терминъ хаѵшѵ получилъ исключительное право на употребленіе, въ смыслѣ нормы общеобязательной.
Вообще авторъ до крайнооти преувеличиваетъ условность какъ свойство нормъ церковной дисциплины и, благодаря этому, представляетъ въ неправильномъ овѣтѣ древнюю исторію церковнаго права и древніе церковные порядки. Эту односторонность онъ исправляетъ, впрочемъ незамѣтно для себя,, во второй главѣ книги, гдѣ онъ доказываетъ, что строгій порядокъ былъ отличительнымъ свойствомъ церковной дисциплины даже въ вещахъ маловажныхъ, и что принципъ общественной пользы приводилъ не къ условности
нормъ церковной жизни, а напротивъ къ единообразію ихъ (напр, отр, 104, 108, 125)к
На отр. 27—30 авторъ усиливается доказать, будто оі-xovofua было „понятіемъ церковнаго права, употреблявшимся въ тѣхъ случаяхъ, когда надлежало разграничить дисциплину отъ вѣры“. Въ доказательство онъ ооылаетоя на правила Григорія Нисскаго (пр. 1), гдѣ это выраженіе употреблено въ смыслѣ „образа дѣйетвоваиія относительно согрѣшившихъ“, на 30 пр. УІ всел. собора, гдѣ соборъ высказываетъ надобность благоустроятъ (oixovojmv) священниковъ, обрѣтающихся въ варварскихъ странахъ, на 2 пр. И веѳл. собора, гдѣ говорятся о распоряженіяхъ епископа по управленію епархіей. Правда, конечно, что въ этихъ и другихъ мѣстахъ церковно-историческихъ и каноническихъ памятниковъ оі-xovofua значитъ распоряженія практическаго характера. Но въ этомъ смыслѣ оіхоѵорла имѣетъ значеніе слишкомъ общее, чтобы считать его техническимъ терминомъ, соотвѣтствующимъ латинскому discipline. Вѣдь оіхоѵорла употребляется и въ догматикѣ въ смыслѣ домостроительства нашего опасенія, совершенномъ Господомъ Іисусомъ Христомъ. Значитъ, его нельзя считать принадлежащимъ исключительно къ области практической дѣятельности церкви. Кромѣ того, оі-xovojxia имѣетъ въ области церковной дисциплины другое дѣйствительно техническое значеніе--снисходительнаго примѣненія требованій церковныхъ правилъ къ отдѣльнымъ случаямъ, въ виду особыхъ уважительныхъ обстоятельствъ— напр. по снисхожденію къ олабости человѣческой, при стеченіи особыхъ обстоятельствъ, въ цѣляхъ общаго блага церкви или значительнаго числа ея членовъ и пр. Въ такомъ значеніи оіхоѵо{ма противополагается выраженію axpißsta хаѵоѵшѵ, что значитъ строгую сообразность съ требованіями церковныхъ правилъ по извѣстному вопросу (Васил. В. пр. 1, 3, 47, VI, 102). При такомъ взаимномъ отношеніи двухъ упомянутыхъ каноиичеокихъ терминовъ оіхоѵоща указываетъ только на способъ или степень примѣненія на практикѣ требованій строгаго права, значитъ, только стороной соприкасается съ областію церковной дисциплины. Напротивъ dxpißswc хаѵоѵшѵ по своему значенію очень близко подходитъ къ значенію discipline. Авторъ знаетъ о такомъ значѳвіи otxovopia н его отношеніи къ dxpißeia хаѵоѵшѵ, и высказываетъ, что oixovojüa означаетъ дисциплину снисходительную, уоловно допускаемую, дисциплина же подлинная есть axpißeia хаѵоѵшѵ (стр. 38), какъ бы забывая, что такимъ признаніемъ онъ уничтожаетъ воѣ свои усилія представить (на стр. 27 --- 30) owovojua равнозначащимъ термину discipline. Замѣчательно, что авторъ, желая увеличить количество свидѣтельствъ въ пользу навязываемаго- имъ олову оіхоѵорла значенія термина, равносильнаго по значенію выраженію disoiplina. включаетъ въ число этихъ свидѣтельствъ и такія, въ которыхъ oixovopia употребляется
въ значеніи снисходительнаго примѣненія требованій охроваго права, именно 1 прав. Василія В. и 37 пр. VI всей, собора (у автора ошибочно оно приводятся какъ 37 пр. П воѳл. собора стр. 30), О первомъ правилѣ Василія В. нѣтъ надобности распространяться; оно ясно безъ объясненія воякому, кто читаетъ его безъ очковъ предубѣжденія или небрежности. Правило же 37 шестого всел. собора требуетъ объясненія, тѣмъ болѣе, что оно переведено въ Книгѣ правилъ неправильно* а у нашего автора переводъ этотъ поправленъ еще въ худшую сторону. Олова правила, сюда относящіяся, читаются такъ: Ot> у*р итто (до другому чтенію ало) той ГТ]С аѵау-xrfi хаірой тт^ axpißeiac 7tepiYpa<pei<nr]<; о rfy oixovop-ia; op«; геріорю-digartat. Въ Книгѣ правилъ переведено: ибо нуждою времени и препятствіями въ соблюденіи точности не должны быть стѣсняемы предѣлы управленія. Нашъ авторъ предлагаетъ слова: ö rrjc oixovoptac оро? вмѣсто: предѣлы управленія,—пѳревесть выраженіемъ: акты управленія (стр. 30). Чтобы понять значеніе приведенныхъ выше словъ грѳ-чеокаго текста, нужно обратить вниманіе на контекстъ рѣчи, въ которомъ они стоятъ. Выше въ правилѣ говорится сдѣд. Нерѣдко бывало и бываетъ, что города, подвергшись варварскому нашествію, подпадаютъ порабощенію невѣрныхъ. Вслѣдствіе этого, епископы поставленные въ эти города бываютъ не въ состояніи занять фактически назначенныя имъ каѳедры и управлять паствой по обычному порядку. Мы, говорятъ отцы собора, не желая, чтобы порабощеніе отъ язычниковъ дѣйствовало ко вреду церковныхъ правъ, постановили: не ставить въ вину епископамъ то обстоятельство, что ямъ не удалось занять назначенныя нмъ каѳедры и признавать законными и дѣйствительными поста-новяянія на разныя степени клира и всякія другія распоряженія по управленію паствами (совершенныя ими вдали отъ своихъ паствъ). „Ибо за невозможностію исполнить по обстоятельствамъ времени строгое право (требовавшее для законности дѣйствій ѳпиокопа фактическаго вступленія его въ управленіе каѳедрой-—Апост. пр. Зв. Ант. 17. 18) не должны быть стѣсняемы границы снисхожденія“ (т. е. не строгаго, не буквальнаго исполненія правилъ, вызываемаго обстоятельствами).
Еще укажемъ частныя ошибки въ передачѣ или пониманіи свидѣтельствъ, приводимыхъ у автора изъ памятниковъ. На стр. 9 приводятся слова Тертулліана: по поведенію еретиковъ можно судить о качествѣ ихъ вѣры, такъ какъ дисциплина бываетъ показателемъ докрины (doctrine index dis-ciplinae est). Здѣсь латинскій текстъ, поставленный въ скобкахъ, не соотвѣтствуетъ руоокому переводу. Въ латинскомъ текстѣ явная ошибва, его слѣдуетъ исправить такъ: dootrinae index discipline est.—Далѣе приводятся олова Тертулліана: нѣтъ Бога, .значитъ, нѣтъ истины; а нѣтъ истины, ко-
нечио, но нужна становится и дисциплина (ubi veritas nulla est, merito et tails disoiplina est). Здѣсь опять нѣть поднято соотвѣтствія русскаго перевода съ подлинными словами Тертулліана, но фальшнтъ русскій переводъ. Приведенный латинскій текстъ слѣдуетъ перевести; а гдѣ (т. е. у еретиковъ) нѣтъ истины, тамъ, конечно, (по всѣмъ правамъ) такова бываетъ и дисциплина (т. ѳ. не похожая на истину).—На стр. 16 ок&а&но: Тертулліанъ говоритъ: „ Единъ Богъ, едина вѣра, едина и дисциплина (она et disoiplina) (далѣе поясненіе автора) въ развитіи той мысли, что какъ вѣрѣ не свойственна противорѣчивость, такъ этого не должно быть и въ дисциплинѣ: дисциплина должна быть согласована въ своихъ отдѣльныхъ частяхъ; только тогда она бываетъ едина. Пониманіе словъ Тертулліана натянутое. Вѣра одна, т. ѳ. истинная вѣра одна, она въ православной церкви. Это же значитъ и выраженіе: дисциплина одна, т. ѳ. истинная дисциплина одна, именно та, которая въ православной церкви, а у еретиковъ нѣтъ ни истинной вѣры, ни истинной дисциплины. Такой смыслъ дается непосредственно самымъ текстомъ, если его читать безъ предвзятой мысли. Если бы авторъ затруднился въ пониманіи приведенныхъ словъ Тертулліана, то онъ могъ бы уяснить себѣ ихъ съ другими мѣстами того же и другихъ сочиненій Тертулліана. Одно изъ такихъ мѣстъ приводится самимъ авторомъ непосредственно предъ разбираемымъ текстомъ. „Спорить съ еретиками на основаніи Писанія не возможно... Порядокъ вещей требуетъ, чтобы сначала было установлено то, кому принадлежитъ самаа вѣра? Кому Писанія? Кѣмъ, чрезъ кого, когда и кому предана была та дисциплина, по которой живутъ христіане? Ибо, когда будетъ ясно, что иотина свойственна дисциплинѣ и вѣрѣ христіанъ; тогда это ясно будетъ показывать и то, что намъ (а не еретикамъ) принадлежитъ подлинное Писаніе и правильное изъясненіе его; здѣсь же будутъ и всѣ подлинно хриотіянскія преданія“. Это мѣсто ясно показываетъ, что значитъ выраженіе Тертулліана: едина вѣра, едина и дисциплина.— На стр. 30 говорится: „Есть доказательство употребленія слова owovo|ieiv въ смыслѣ распоряженія, управленія, какъ выраженіе обозначающее право дисциплины (??), какъ на это еще Тертулліанъ указываетъ, переводя экономію чрезъ dispensatio (Adv. Ргах. 2)“. Опять авторъ приписываетъ Тертулліану то, чего нѣтъ въ его словахъ. У Тертулліана говорится въ указанномъ мѣстѣ: U nie um quidem Deum cre-dimus, sub hac tarnen dispensatione, quam oeconomiam dicimus ut inioi Dei sit et Filius Sermo ipsius, qui ex ipso processerit; buno missum а Petre in Virginem... Очевидно, что дѣло идетъ о домостроительствѣ нашего спасенія, и олово otxovoixta должно имѣть теоретико-догматическій смыслъ, а не распоряженіе практической жизни, не право дисциплины и т. и.
На стрк 36 приводятся олова Оригена о христіанскомъ постѣ съ комментаріями автора,,именно: яМы’ (Оригенъ) го-ворвмъзто не для того, чтобы ослабить узду христіанскаго воздержанія; ибо мы имѣемъ чѳтыредѳоятницу, имѣемъ среду н пятокъ. Для христіанина конечно позволительно (est *1іЪѳг-tas) поститься во всякое время, но не по суевѣрію воздержанія (observantiae superstitione), а по добродѣтелии (слово ѵіг-tato, можетъ быть, здѣсь значитъ—н важности) воадѳржанія. Ибо иначе (т. е. оъ отрицаніемъ различенія снѣдей, хотя я не по іудейскому понятію о нихъ, но ради воздержанія), какимъ образомъ у насъ сохранится чистота (цѣломудріе), если она не будетъ поддерживаться болѣе оипьвымъ средствомъ воздержанія? Кахъ христіане могутъ заниматься Писаніемъ, прилежать ученію, премудрости? Не при помощи ли воздержанія чрева? Какимъ образомъ кто либо можетъ оскопить себя для царствія Божія, если не отниметъ изобиліе пищи, если не воспользуется услугою воздержанія? Вотъ основанія пощеяія у христіанъ“. Мы считаемъ неправильно понятымъ и переведеннымъ то мѣсто приведеннаго техота, гдѣ вставлены латинскіе термины и поясненія автора, на самомЪ дѣлѣ только затемняющія смыслъ рѣчи Орнгѳна. Что бы выразумѣтъ надлежащимъ образомъ приведенный текстъ, надобно принять во вниманіе его контекстъ. Онъ читается у автора впереди приведеннаго текста. Оригенъ затронулъ вопросъ объ обязательности для христіанъ Моисеева закона о постѣ. Онъ говоритъ: если кто хочетъ поститься, тотъ долженъ поститься сообразно заповѣди Евангелія (а не закона Моиоеѳва), соблюдать въ постѣ Евангельскіе законы, въ каковыхъ Спаситель повелѣваетъ: когда постишься, помажь главу твою н лвцѳ твое умой (Матѳ. VI, 17). Воздерживаться же отъ снѣдей, которыя создалъ Богъ для внушенія вѣрующими оъ благодареніемъ, и дѣлать это подобно тѣмъ, которые распали Бога, это не можетъ быть «пріятно Богу. Фарисеи нѣкогда негодовали на Господа за то, что ученики его не постятся. А Онъ отвѣчалъ имъ, что не могутъ поститься сыны чертога брачнаго, пока оъ нимъ женихъ“. Затѣмъ Оригенъ прибавляетъ: Мы говоримъ это н пр. Ясно, что здѣсь разсматриваются сравнительно ноетъ еврейскій и постъ христіанскій н указываются особенности того и другого. Еврейскій постъ состоялъ въ соблюденіи снѣдей, у христіанъ сущность поста полагалась не въ соблюденіи снѣдей, а въ воздержаніи.
Поэтому вооружаясь противъ поста еврейскаго, Оригенъ не хотѣлъ ничего сказать этимъ противъ обязательнаго для христіанъ воздержанія. У христіанъ, говоритъ Оригенъ, вотъ нарочитыя времена н дни поста—чѳтырѳдѳеятница, среды и пятки каждой недѣли. Но христіане (и кромѣ того) могутъ поститься по доброй волѣ во всякое время, только не въ смыслѣ суевѣрнаго соблюденія снѣдей, а въ смыслѣ воздѳр-
званія, составляющаго внутреннюю силу поста. Тахой переводъ этого мѣста дается прямо самымъ текстомъ; онъ согласенъ съ указаннымъ контекстомъ рѣчи. Онъ вяяветоя, какъ нельзя болѣе, и съ продолженіемъ рѣчи Оригена: ибо иначе какимъ образомъ сохранится у насъ чистота?..
На стр. 39 авторъ говоритъ: „По мысли Ваоилія В. есть даже такія вещи, о которыхъ и не должно усиливаться составлять какое-либо рѣшительное мнѣніе; это вещи „нѳ-равнственныя“, безразличныя въ жизни — aöiicpooa (пр. 28)“, Въ этихъ словахъ автора искажается смыслъ 28 пр. Василія Великаго. Въ немъ говорится: „Сіе достойнымъ смѣха мнѣ представилось, яко нѣкто обѣщался воздерживаться отъ евинаго мяса. Посему благоволи поучать таковыхъ, чтобы воздерживались отъ неразсудительныхъ зароковъ и обѣтовъ, и допусти употребленіе вещей неразнствѳнныхъ 1). Ибо никое же совданіе Божіе огметно, со благодареніемъ пріемлемо (1 Тим. IV, 4). Посему какъ обѣтъ достоинъ смѣха, такъ и воздержаніе не нужно“. Кажется, мысль Ваоилія Великаго достаточно ясна, чтобы не видѣть этого и строить произвольные выводы.
На стр. 78 авторъ разсказываетъ, что на карѳагенскомъ соборѣ 397 года епископы Мавританіи СитиофенокоЙ Гонораръ и Урбанъ заявили, что у нихъ есть особыя порученія въ собору, данныя имъ прочими епископами ихъ отраны. Въ числѣ этихъ порученій было, между прочимъ, заявленіе объ одномъ олучаѣ поставленія епископа двумя только епископами. Депутаты (и ихъ товарищи-епископы), говоритъ авторъ, очевидно находили это или неправильнымъ или неудобнымъ, и потому просили соборъ опредѣлить на будущее время, чтобы хиротонія епископовъ совершалась не иначе, какъ двѣнадцатью епископами.—Этотъ случай, прибавляетъ авторъ въ видѣ ученаго комментарія, замѣчателенъ тѣмъ, что онъ показываетъ, что первое апостольское правило (епископа да поставляютъ два или три епископа) или было въ то время неизвѣстно въ Африкѣ, или вопросъ о точномъ числѣ епископовъ, какъ вопросъ дисциплинарный, почитался открытымъ, не введенымъ въ каноны (??). Приведенное сейчасъ любопытные домыслы автора опровергаются пространнымъ изложеніемъ карѳангенокаго (60) правила въ дѣяніяхъ соборныхъ. Въ отвѣтъ аа предложеніе епископовъ Гонората и Урбана предсѣдатель карѳагенскаго собора епиокопъ Аврелій сказалъ: будемъ соблюдать древній чинъ, что число, меньше, трехъ епископовъ, какъ опредѣлено правилами, не можетъ признаваться достаточнымъ для поставленія епископовъ; потому что въ Триполи напр. есть варварскія пле-
*) 'Въ нодлиявикѣ Сказано: tyjv цеѵтоі XPlelv «Stacpopov ttvai витХ^Р1!®014* Точность требовала бы перевести такъ: и согласись, что употребленіе (евинаго мяса) безразлично.
мена; а между тѣмъ тамъ всего только пять ѳпиовоповъ. Возможно, что двое ивъ нихъ заняты неотложнымъ дѣломъ; да и трудно предполагать, чтобы можно было собраться всѣмъ епископамъ области, какое бы на было число ихъ. Неужели же это должно служить препятствіемъ въ дѣлѣ столь полезномъ для церкви? И въ этой церкви» въ которую угодно было собраться вашей святости, часто, почти каждый воскресный день бываютъ рукополагаемые. Не могу же я часто собирать двѣнадцать, или десять, или даже гораздо меньше епископовъ. Двухъ же сосѣднихъ епископовъ присоединить къ себѣ не составляетъ затрудненія. Изъ этого любовь ваша усматриваетъ, что сдѣланное предложеніе не можетъ быть выполнено“ (Дѣян, помѣотя. ооб. въ руск. пер. стр. 138—9). Въ Книгѣ правилъ (ар. 60) приговоръ собора изложенъ въ слѣдующихъ краткихъ словахъ: Да соблюдается древній чинъ: менѣе трехъ епископовъ, какъ опредѣлено въ правилахъ, да не признаются довольными для поставленія епископа. Изъ пространнаго изложенія сего правила въ дѣяніяхъ видно, что въ Африкѣ въ упомянутое время было извѣстно правило апостольское о поставленіи епископа двумя или тремя епископами. Отсюда же можно видѣть, какъ нужно понимать отношеніе 1 правила апостольскаго къ правиламъ соборнымъ (1 воѳп. 4, 6. Ант. 19), требовавшимъ, чтобы для поставленія епископа иди по крайней мѣрѣ для его избранія собирались всѣ епископы области лично или чрезъ представителей, или же еще изъявляли бы свое согласіе письменно. Требованіе упомянутыхъ правилъ соборныхъ изображаетъ лучшій, идеальный порядокъ поставленія епископовъ, а норма перваго правила апостольскаго допускаетоя въ случаѣ практическихъ затрудненій исполнить упомянутый порядокъ во всей его точности. Домыслы автора по доводу 60 пр. Каре, отличаются оригинальностію похожею на ту, какую иногда допускаетъ себѣ авторъ въ изобрѣтеніи неуклюжихъ фразъ, въ родѣ слѣдующихъ: „Теперь не безъ важно посмотрѣть“... (стр. 79).
Нельзя не остановиться еще на объясненіи авторомъ 91 правила Василія В., какъ по важности самаго правила въ во^ просѣ о церковной дисциплинѣ, такъ и по количеству усилій, употребленныхъ авторомъ — и не совсѣмъ безплодно — для выясненія значенія употребленныхъ въ этомъ правилѣ, терминовъ — 067 ja« хаі x^puyjia (отр. 41—50). Говоря вообще, авторъ поступилъ правильно, примкнувши къ объясненію этого правила Василія В., предложенному Филаретомъ Гумилевскимъ. Но комментируя объясненіе Филарета, авторъ не воздержался отъ натяжки въ пользу овоей излюбленной мысли. Разумѣемъ усилія автора доказать, будто „проповѣданія, (хтіри-уіілта) Василія В. касаются уже исключительно порядка жизни внѣшне-церковной, порядка ни отъ кого не скрываемаго, въ основѣ своей не имѣющаго ничего таинственнаго и
преслѣдующаго лишь интѳрѳссы дисциплины и благоустройства, свойственный всякому обществу" (стр. 49. Замѣтимъ, что на отр. 44 авторъ высказываетъ другое, противоположное понятіе о xTjpuYjMt). Въ правилѣ 94 Василія В. отъ напала до конца говорится вмѣстѣ о Soyjxtxxet хаі х^рбурдта. Тѣ и другія безразлично называются у Василія В. нѳшх-санными обычаями, такимъ образомъ дѣйствіями церковной практики, съ другой называются неписанными церковными таинствами, — терминъ, указывающій на теоретическое ихъ значеніе. Примѣры приводятся такіе, которые относятся къ тѣмъ и другимъ вмѣстѣ, причемъ Василій В. указываетъ съ одной отороны обрядово-практическое значеніе ихъ, а съ другой выясняетъ таинственно-духовное значеніе обряда. Примѣры эти берутся изъ порядка церковнаго богослуженія, потому что поводомъ къ разсужденію послужилъ для Василія В. вопросъ о значеніи славословія, употребляемаго при богослуженіи. Въ примѣрѣ взяты такіе обряды богоодужѳнія, которыя дошли по преданію, потому опять, что значеніе славословія умалялось именно на томъ основаніи, что оно заимствовано не изъ Св. Писанія, а изъ Преданія. Общая мысль правила та, что обряды церковные, въ особенности чинопослѣдованія таинствъ, частію основываются на Св. Писаніи, а главнымъ образомъ заимствованы изъ Преданія. Тѣ и другія подробности чина имѣютъ равное значеніе въ таинствѣ благочестія. Такому объясненію не противорѣчивъ различіе, какое дѣлаетъ Василій В. между догматомъ и проповѣданіѳмъ. „Иное догматъ, говоритъ ов. отецъ, а иное проповѣданіѳ. Догматы умалчиваются, пропо-вѣданія же обнародываются“. Этимъ разграниченіемъ указывается не на два рода предметовъ церковной обрядности, а на двѣ стороны однихъ и тѣхъ же обрядовъ. Это видно изъ дальнѣйшихъ словъ Василія В. „Воѣ мы, говоритъ онъ, зримъ къ востоку во время молитвъ, но не многіе знаемъ, яко чрезъ оіѳ ищемъ древняго отечества рая, который насадилъ Богъ въ Едемѣ на востокѣ (Быт. £1, 8). Такожде, стоя молитвы творимъ въ день воскресный, но причину сему не всѣ знаемъ. Ибо не токмо, яко воскресшіе Христу и долженствующіе иск&ти горняя, стояніемъ во время молитвъ въ день воскресенія напоминаемъ себѣ о благодати намъ дарованной, но я потому сіе творимъ, яко день оѳй мнится быти нѣкіимъ образомъ чаемаго вѣка" и т. д. Ясно, что одинъ и тотъ же предметъ разсматривается у Василія' Б. съ двухъ сторонъ—со отороны обряда и со стороны внутренняго, таинственнаго значенія. Обрядовая сторона таинствъ всѣмъ видна и извѣстна, она и сотъ хтдои^а. Символическая же сторона ихъ для большинства составляетъ тайну, и извѣстна не многимъ; она и есть äoy^a. Необходимо сдѣлать еще замѣтку насчетъ перевода начальныхъ строкъ 91 правила Василія В. Подлинный текстъ такой: Тшѵ ёѵ ёххХ?і<зіф кефоХа^рёѵшѵ
мгё хтро^рлтлу та )іёѵ ex бібаохаііж; lyojtev, та 5е Іх т&ч
аігсютоідаѵ гіараЗоазш; 5иг?о0еѵта xjjjtTv еѵ jxuarrjptq) rapaSeSajied«, itttgp aj*<poT«pa TTjv aorrjv іоубѵ syst тсрос ttjv euaißütav. Kal тоьТФи; ooSsi^ &Vtej>st, Sorte Y^xäv хата |Дхр<И» yoov ЗеоркЬѵ ёххХ^аіая-тсшѵ ттгтгеі'ратаі. Въ Книгѣ привитьи въ Пространномъ Катихизисѣ эти снова переведены такъ: „Й8ъ сохраненныхъ въ церкви догматовъ и проповѣ-даяШ нѣкоторыя мы имѣемъ отъ письменнаго наставленія, а нѣкоторыя пріяли отъ апостольскаго преданія по преемству въ тайнѣ; и тѣ и другія имѣютъ едину и ту же силу для благочестія. И сему ие воспрекооловитъ никто, хотя мало свѣдущій Въ установленіяхъ церковныхъ0. Въ русскомъ же переводѣ Творенія ев. Василія В., изданныхъ при московской духовной академіи (Москва. 1846, ч. III стр. 331—2), послѣднія слова начиная Kat тоитоц... переведены такт: „и никто не оспариваетъ послѣднихъ, т. е. догматовъ, дошедшихъ отъ апостольскаго преданія“. Нашъ авторъ отдаетъ предпочтеніе послѣднему переводу на томъ основаніи, будто онъ болѣе, чѣмъ первый согласенъ оо смысломъ дальнѣйшихъ разсужденій Ваоялія В. (стр. 43 прим.). Но защищаемый авторомъ переводъ прежде всего неправиленъ грамматически. Олово -otnov; въ смыслѣ послѣдній изъ двухъ нельзя относить къ проиояѣдатямъ, заимствованнымъ отъ апостольскаго преданія, такъ какъ онѣ отдѣлены отъ сего слова вставочными словами: arap ар^бтера nf|v aurijv іо/уѵ іуеі гро; т»)ѵ eoosßsiav. Пф правиламъ грамматики, слово тойтоі; въ значеніи сей послѣдній должно было бы относиться къ атсер ар/рбтгра, какъ ближайшему предмету* на который оно должно указывалъ. А тогда смыслъ получался бы другой, чѣмъ надой нуженъ нашему автору.
Кромѣ того, въ дальнѣйшихъ разоуждѳніяхъ Василія Великаго именно доказывается мысль, что догматы и пройовѣ-дашя, заимствованныя по преданію (и тѣ и другія, а не одни изъ нихъ) должны имѣть ту же силу, какъ и тѣ, которыя основаны ва Ов. Писаніи* „Ибо аще предпримемъ отвергвти нѳпиеанные Обычаи, аки не великую силу имѣющіе, то непримѣтно повредимъ Евангелію въ главныхъ предметахъ, или паче сократимъ проповѣдь во едино имя безъ самыя вещи“ и пр. Поэтому по всей справедливости, по тексту и по кои-тексту, нужно отдалъ предпочтеніе переводу Книги правилъ и пространнаго Катихизиса.
Идтація авторомъ источниковъ оставляетъ желать многаго. Авторъ нерѣдко дѣлаетъ глухія ссылки на церковнаго лиоа-телн, не указывая его сочиненія, или не обозначая главы сочиненія, въ которой приводимыя олова в&и мысль находятся и т. п. (стр. 9, 16, 31, 38). Есть цитаты невѣрныя, напр. ва стр. 10, приводится мѣсто изъ сочиненія Тертулліана о воскресши плоти, а подъ строкой цитуется: De ргаееегір. сар. 43. Приводится мѣсто изъ сочиненія' его авѳ de monogamia, а подъ строкой цвтуетс*} Ре гевштесі. can»» с. 2. На стр. 30
ссылка на 37 яр. II всѳд.- собора, а нужно читать VI всѳд* собора и пр. Понятно, что неправильная цитація источниковъ (а*она замѣчается и въ слѣдующихъ главахъ книги) подрываетъ довѣріе къ автору .и бросаетъ невыгодную -тѣнь на солидность его ученыхъ пріемовъ.
IV.
Во второй главѣ своей книги г. Кипарисовъ говоритъ „О существѣ дисциплины и ѳя свойствахъ“. Здѣсь авторъ устанавливаетъ понятіе о церковной дисциплинѣ, руководствуясь мнѣніями Дюпена и Томаосини. Понятіе дается болѣе обстоятельное н соотвѣтствующее дѣлу, чѣмъ то, какое было выоказано авторомъ въ началѣ книги. Здѣсь подъ церковной дисциплиной разумѣется совокупность положительныхъ церковныхъ законовъ, руководствующихъ не только жизнь церкви въ качествѣ особеннаго общества, но и жизнь отдѣльныхъ членовъ церковнаго общества (отр. 96). Далѣе авторъ ставитъ вопросъ: насколько такое воззрѣніе на даго-цпппину согласно оъ ученіемъ православной церкви.
Отвѣтъ состоитъ въ слѣдующемъ. Церковнымъ воззрѣніемъ всегда было признаніе не только законности, но и необходимости въ церкви общеобязательнаго единообразнаго порядка, въ противоположность сепаратизму или индивидуализму, не признававшему для христіанина никакой необходимости въ общемъ или единообразномъ строѣ жизни. Но церковной власти было не легко установить и заставить соблюдать церковный порядокъ жизни. Въ первые вѣка христіанства было не мало вольнодумцевъ, которые судили и рядили о церковной дисциплинѣ на разные лады каждый по своимъ понятіямъ н вѣрованіямъ. Напр., гностики учили, что истинные христіане спасаются чрезъ вѣру н любовь, а все прочее безразлично для нихъ. Гностикъ не стѣснялъ себя опредѣленными днями и часами молитвы, ибо онъ всю жизиь молился духовно. Считая себя духовнымъ, гностикъ не признавалъ для оебя обязательными даже требованія христіанской нравственности. Монтаниоты, отрицая ветхозавѣтный законъ Моисеевъ, думали, что съ прекращеніемъ силы Моисеева обрядоваго закона, христіане не связаны правилами дисциплины. Поэтому они не считали для себя необходимыми и обязательными правила церковной дисциплины о временахъ общественной молитвы, о постахъ н пр. Выли вольнодумцы, которые, не отвергая поотовъ въ принципѣ, не желали подчиняться требованіямъ церковной дисциплины, & устанавливали овои посты, времена молитвы и пр. Принципіальныя возраженія противъ требованій церковной дисциплины встрѣчали дружный и энергичный отпоръ у церковныхъ отцовъ и учителей первыхъ вѣковъ—Климента алеко., Тертулліана, Иринея, Епифанія и др., а факгюеокія нарушенія еа преслѣдовались церковнымъ судомъ (Предала
Гангрокаго собора). Защитника церковной дисциплины, доказывали, что возраженія еретиковъ противъ нея служатъ только < прикрытіемъ нравственной распущенности ихъ, что требованія церковной дисциплины вовсе не нарушаютъ правильно понимаемой Кристіановой свободы, не исключаютъ свободнаго подвига благочестія, а напротивъ помогаютъ ему, и что свободный подвигъ имфетъ цѣну лишь въ общеніи оъ церковію, при подчиненіи церковнымъ уставамъ и т. п. Общій выводъ у автора слѣд. Существо церковной дисциплины можетъ быть выражено понятіямъ порядка. По своей цѣли цер-коввая дисциплина должна имѣть своей задачей а) противодѣйствіе наклонности къ безразличію въ образѣ внѣшней жизни христіанскаго общества и б) устраненіе и предупрежденіе сепаратизма въ тѣхъ сторонахъ христіанской жизни, которыя по мысли церкви непремѣнно подлежатъ объединенію (отр 114—115). Требованія церковной дисциплины имѣютъ въ своей основѣ б. ч. принципъ общаго церковнаго блага, или, по выраженію автора, пользы, а не одно благообразіе. Это сочетаніе порядка и пользы, даетъ важное дополненіе къ понятію о существѣ церковной дисциплины и ея свойствахъ (стр. 116).
Таково содержаніе первой половины второй главы книги г. Бипарисова (стр. 94—116). Оно представляетъ значительный научный интересъ. Но нельзя оказать, чтобы авторъ исчерпывалъ поставленный имъ вопросъ. Можно оказать, что авторъ только пробуждаетъ интересъ къ предмету, а удовлетворяетъ его лишь на половину. Для полнаго удовлетворенія пробужденной любознательности читателя требовалось бы болѣе полное и всестороннее разсмотрѣніе предмета; требовалось бы напр. видѣть обстоятельное изображеніе того, какъ первенствующіе христіане, особенно изъ іудеевъ, перешли отъ исполненія требованій Моисеева закона къ христіанскому порядку жизни, и какое вліяніе оказалъ Моисеевъ законъ на этотъ порядокъ, и въ особенности на чинъ и составъ богослуженія, на порядокъ церковнаго управленія, церковной жизни и пр. Интересно было бы видѣть въ книгѣ автора раскрытіе того, какъ совершалось постепенное устроеніе чина христіанскаго богослуженія и религіозныхъ обычаевъ, соединенныхъ съ богослуженіемъ, устроеніе постовъ и пр. Весьма важно было бы. видѣть въ книгѣ нарочитый трактатъ объ аскетической жизни, какъ о проявленіи личнаго подвига христіанскаго благочестія, о томъ, какъ положеніе монаховъ мирилось съ общими началами христіанской дисциплины и пр. Можно было бы пожелать видѣть въ книгѣ автора очеркъ развитія церковной дисциплины и въ другихъ пунктахъ церковной жизни. Если бы мы нашли въ книгѣ автора пополненіе высказанныхъ выше желаній, то мы познакомились бы съ церковной дисциплиной такъ оказать въ ея натурѣ, узнали бы, какихъ сторонъ церковной жизни (т. е.
жизни церкви какъ общества и поведенія отдѣльныхъ членовъ ея) она казалась, каково было ея направленіе, въ чемъ состояли ея требованія и Т. д. Авторъ же ограничивается теоретическими разсужденіями о церковной дисциплинѣ и обращается къ фактамъ исторіи только для иллюстраціи и доказательства своихъ положеній. Да еще если бы теоретическія разсужденія автора имѣли видъ строго послѣдовательнаго логическаго построенія, то этимъ онѣ значительно подкупили бы въ свою пользу читатели. Въ книгѣ же нашего автора, въ первой ея части, не видится строго выдержанной системы изложенія мыслей. Мы видѣли, что вторая глава книги начинается тѣмъ же, чѣмъ и первая,—выясненіемъ понятія о церковной дисциплинѣ, и вторый опытъ оказывается лучше перваго. Затѣмъ въ первой главѣ, какъ мы видѣли, доказывается, что церковная диоцишгана составляетъ особую область, отличную отъ области вѣры, значитъ характеризуется дисциплина съ отрицательной стороны. Во второй главѣ послѣ понятія о церковной дисциплинѣ выясняется ея существо н свойства съ положительной стороны. И въ чемъ же состоитъ оущѳотво дисциплины? Въ томъ, что. она есть порядокъ. Порядокъ есть порядокъ,—этимъ круговымъ положеніемъ не много дается читателю. Бо акторъ не успокаивается на этомъ покойномъ положеніи, а старается на дальнѣйшихъ страницахъ второй главы (отр. 117—13В) доказать его свидѣтельствами древнихъ церковно-иоторичеокихъ и каноническихъ памятниковъ. „Остановимся, говоритъ авторъ, на фактахъ, свидѣтельствующихъ, прежде всего, о пониманіи существа дисциплины именно какъ порядка, а затѣмъ, воли существо дисциплины еоть порядокъ, посмотримъ факты указывающіе, что это есть такъ сказать порядокъ пользы* (стр. 116). И затѣмъ авторъ дѣйствительно подбираетъ ряды фактовъ для доказательства того и другого положенія, заимствуя ихъ изъ постай, апост., правилъ церковныхъ, изъ сочиненій церковныхъ писателей—Тертулліана, Кипріана, Августина, Епифанія н др. Впрочемъ, можно быть благодарнымъ автору и за эту—вторую половину второй главы въ томъ смыслѣ, что она составляетъ поправку къ ѳго первой главѣ, гдѣ, какъ мы видѣли, доказывалось, что древняя церковная дисциплина отличалась крайнею, условностію и что эта условность составляла ея основную черту. Здѣсь же авторъ доказываетъ съ большимъ правомъ, что основную черту древней церковной дисциплины составляетъ строгій порядокъ, не допуокавшій уклоненій отъ него ни для частныхъ членовъ церкви, ни для помѣстныхъ церквей, безъ оообо уважительныхъ причинъ, и что этимъ характеромъ своимъ церковная дисциплина отличалась отъ безпорядочной дисциплины' еретическихъ и раскольническихъ обществъ. Повторяемъ, и за это можно быть благодарнымъ автору.
Кромѣ того, во второй половинѣ второй главы авторъ нашелъ
въ церковныхъ памятникахъ греческій терминъ, я лексический по содержанію вполнѣ соотвѣтствующій латинскому термину discipline,—это —порядокъ. Эго открытіе является сюр-
призомъ, пріятнымъ для читатели; онъ восполняетъ пробѣль первой: главы, гдѣ была спеціальная рѣчь о греческомъ тер« мявѣ, соотвѣтствующемъ до аваченію патннокому discipline, я гдѣ такового не было найдено. Съ другой стороны читатель невольно задаетъ себѣ вопросъ: отъ чего же это открытіе заявлено во второй главѣ, а не въ первой, гдѣ было бы умѣстнѣе сообщить объ немъ. Ужели авторъ сдѣлалъ свое открытіе уже послѣ того, какъ была закончена печатаніемъ первая глава его книги?
Вообще, по напгѳму'мнѣнію, вторая глава книги г. Кипари-сова въ настоящемъ ея видѣ имѣетъ главнымъ образомъ только то значеніе, что служитъ коррективомъ къ первой почти во всѣхъ своихъ частяхъ. Чтобы имѣть ей самостоятельное значеніе въ сочиненіи, для этого, намъ кажется, въ ней олѣдо-вало-бы раскрыть тѣ вопросы, о которыхъ мы говорили выше, именно о томъ, какихъ предметовъ церковнаго строя и церковной жизни касалась церковная дисциплина, какъ она постепенно развивалась и входила въ силу и на какихъ нормахъ остановилась въ періодъ воелѳнокихъ соборовъ. Отсюда былъ бы естественъ переходъ къ вопросу объ измѣняемости церковкой дисциплины, составляющему содержаніе слѣдующей третьей главы книги.
Укажемъ еще два случая не оовсѣмъ правильнаго сужденія автора по частнымъ вопросамъ, затронутымъ во второй главѣ. На отр. 115 прим. авторъ говорить: „По понятіямъ церкви христіанинъ обязуется не только къ исполненію долга молитвы, но и въ исполненію въ общеніи съ церковію, одѣд. къ исполненію въ извѣстномъ общеобязательномъ порядкѣ. Конечно, позднѣе стала допуйкатьоя какъ законная форма жизни и жизнь, въ разобщеніи съ церковію (обычая анахоретовъ), находившая оправданіе въ томъ, что уединеніе само по себѣ составляетъ нравственный подвигъ; но первоначальная дисциплина церкви, очевидно, сепаратной хвш не допускала, или по крайней мѣрѣ такой жизни не довѣряла въ отношеніи безопасности ѳа какъ пути опасенія“. Намъ кажется, авторъ неправильно упрекаетъ древнихъ анахоретовъ въ сепаратной жизни, нарушавшей общеніе оъ церковію. Анахореты сознавали свое общеніе оъ церковію и если причащались евхаристіи рѣже вѣрующихъ, жившихъ въ міру, т© это обстоятельство, иѳ зависѣвшее отъ ихъ воли, не ставилось имъ въ укоръ и не служило признакомъ ихъ отщепенства отъ порядковъ церковной дисциплины. И проотые вѣрующіе, которые по обстоятельствамъ не могли присутствовать при богослуженіи каждый воскресный и праздничный день и пріобщаться евхаристіи, rafanr съ собою ов. дары прежде освященные и ими пріобщались, какъ это дѣлали и акакцреяы.
На стр. Ц7 прим. авторъ говоритъ: „Многіе ивъ канонистовъ новаго шршшт и ѣъ церкви, подобно тпму^ макъ это есть въ государствѣ, пытаются выдѣлить управленіе отъ суда. Въ древности же было fie совсѣмъ тккѣ; вѣ Аноотои. Постанови. изложенъ образъ не только администраціи, но и суда, какъ функцій единыхъ въ общемъ высшемъ понятіи церковной дисциплины, порядка церкви. И это понятно: церковь ведетъ ко опасенію к, конечно, можетъ привести и по .началамъ, не тождественнымъ съ началами, лежащими въ устройствѣ отношеній среди человѣческихъ обществъ, и потому можетъ рѣшительно безъ вреда для ея конечной цѣли, допустить нераздѣльность суда и управленія0. Мы не понимаемъ въ чемъ состоитъ погрѣшность тѣхъ канонистовъ, которые, въ цѣляхъ болѣе раздѣльнаго представленія двухъ функцій церковной власти—управленія и суда, налагаютъ ученіе объ нихъ въ двухъ особыхъ Отдѣлахъ системы церковнаго права. Вѣдь этимъ пріемомъ изложенія они не отрицаютъ того, что обѣ функціи церковной власти управленіе и судъ въ равной мѣрѣ принадлежатъ епископамъ. Не отрицаютъ они и того, что управленіе и судъ можно подвести подъ понятіе церковной дисциплины. Другое дѣло, если поставитъ принципіальный вопросъ о возможности отдѣльной организаціи церковнаго управленія и суда. Утвердительное рѣшеніе его можетъ затронуть довольно чувствительно существовавшій правительственный строй церкви, по кряйнѣй мѣрѣ со стороны ѳго внѣшней формы. Допустимо ли такое рѣшеніе вопроса? Намъ кажется, рѣшеніе этого попроса, надлежащимъ образомъ мотивированное, могло бы составить одну изъ задачъ труда автора. И можетъ ли авторъ имѣть серьезное возраженіе съ принципіальной точки зрѣніи противъ возможности утвердительнаго его рѣшенія, когда онъ въ третьей главѣ своей книги, къ разсмотрѣнію которой мы сейчасъ приступаемъ, защищаетъ возыощность широкаго измѣненія существовавшихъ и существующихъ нормъ церковной двоцлп-
ЛИНЫ?
Проф. И. Бердниковъ.
(Окончаніе будетъ).
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
