CC BY
175
Вестник Института экономики Российской академии наук
4/2020
ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
А.В. КОВАЛЁВ
кандидат экономических наук, доцент; доцент кафедры менеджмента Белорусского национального технического университета
К ВОПРОСУ О ТЕОРИИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ДЕНЕГ
К. МЕНГЕРА
В статье рассматривается теория происхождения денег К. Менгера в сравнении с другими существующими альтернативными теориями. Продемонстрировано, что эволюционный подход к генезису денег, сформулированный К. Менгером в «Основаниях политической экономии» и развитый в его дальнейших работах, не исключает воздействия на развитие денежной системы государственно-правовых факторов при исключении какой-либо роли государства в возникновении денег. Исследуется, как теория способности товаров к сбыту коррелирует с функцией денег как средства накопления. Рассмотрены параллели и отличия теории происхождения денег в сравнении с теориями происхождения денег К. Маркса и Г. Кнаппа. Ключевые слова: К. Менгер, происхождение денег, способность к сбыту, функции денег, бартер, чекан. JEL: B13, E40, N10. DOI: 10.24411/2073-6487-2020-10047
Введение
Всплеск интереса к денежной теории в последнее десятилетие был обусловлен двумя группами причин: во-первых, мировой финансовый кризис привел к переоценке эффективности монетарной политики и поискам новых инструментов регулирования; во-вторых, появление криптовалют знаменовало очередной виток поиска рынком устойчивых денег. Оба этих фактора требуют от монетарных регуляторов выработки соответствующей современному этапу модели управления всеми формами денег, которая должна опираться на понимание сущности данного феномена, а это, в свою очередь, невозможно без глубокого рассмотрения происхождения и эволюции денег и природы их ценности.
В этих условиях представляется актуальным обратиться к теории происхождения денег одного из основоположников эволюционного подхода к пониманию данного процесса - К. Менгера, предвосхитившего в своих трудах многие дискуссионные вопросы современности. Свои взгляды по данному вопросу родоначальник австрийской школы изложил сначала в «Основаниях политической экономии» [1], после чего развивал их в «Исследованиях о методах...» [2], в статье «О происхождении денег» [3], а также в статье «Деньги», написанной в 1892 г. для Словаря наук о государстве и дважды корректировавшейся для изданий 1900 и 1909 гг. [4]. Кроме того, Менгер принимал участие в подготовке денежной реформы 1892 г. в Австро-Венгрии [5].
К сожалению, взгляд на наследие Менгера в вопросах денежной теории в литературе по истории экономической мысли страдает рядом недостатков: обычно его теория денег воспринимается узко, исключительно как теория происхождения денег, без учета проблематики их ценности. К тому же его теория практически всегда воспринимается однобоко - исключается какая бы то ни была роль государства в процессе эволюции денежной системы. Наконец, требуют критического осмысления появившиеся в последние десятилетия новые оценки денежной теории К. Менгера [6], в том числе в сравнении с альтернативными теориями происхождения денег [7; 8; 9; 10].
Процесс возникновения денег по К. Менгеру
Теория денег в «Основаниях.» Менгера вписана в общую теорию благ. Выдвижение одного из них на роль денег представляет собой спонтанный эволюционный процесс, обусловленный экономическим интересом хозяйствующих субъектов безо всякого общественного договора или законодательного принуждения: «деньги не установлены государством, они - не продукт законодательного акта, и санкционирование их государственной властью вообще чуждо . понятию денег» [1, с. 263].
По мере развития разделения труда и товарного производства участники прямого товарообмена сталкивались с неизбежной проблемой поиска контрагента. Менгер указывает на два аспекта данной проблемы: во-первых, необходимо, чтобы возникло условие для обмена, когда для каждой из его сторон ценность имеющегося блага ниже ценности иного блага, имеющегося у контрагента, и, во-вторых, необходим достаточно высокий уровень развития рыночной инфраструктуры, чтобы эти два человека встретились [1, с. 257-258]. Однако в ситуации сложности прямого товарообмена хозяйствующие субъекты поступят нерационально, если пренебрегут возможностью продвинуться к конечной цели, обменяв свой товар на иной, обла-
дающий большей способностью к сбыту: «теории денег с необходимостью предшествует (курсив мой. - АК.) теория способности товаров к сбыту» [3, с. 21].
Среди факторов, влияющих на способность товаров к сбыту, Менгер выделяет следующие: круг лиц, заинтересованных в образовании цен по этому товару; пространство сбыта (рынки, базары); транспортабельность товаров и развитие средств их доставки; регулярность функционирования рынков во времени; возможность существования по отношению к товару спекуляции, поглощения излишков. В «Происхождении денег» данные факторы уточняются: число людей, предъявляющих спрос, и устойчивость потребности; покупательная сила этих людей; количество товаров, соответствующих неудовлетворенному спросу; делимость товара и возможность приспособления к потребностям отдельных людей; уровень развития рынков и спекуляции в частности; количество и природа ограничений, налагаемых на обмен и потребление товаров политическими и социальными факторами [3, с. 29].
Постулирование в качестве одного из факторов способности товара к сбыту спекуляции, т. е. поглощения избытков товара сегодня и реализации их завтра, косвенно указывает на важность возможности накопления данного товара (следует подчеркнуть - без потери ценности!), т. е. термин «спекуляция» у Менгера созвучен возможности расширения спроса на данный товар: «Нелегко переходят также из рук в руки блага, цена которых мало известна или подвержена сильным колебаниям» [1, с. 256].
Д .Ш. Гогохия выдвигает теорию, что именно функция средства накопления является ключевой для денег: «по происхождению и назначению своему деньги - средство накопления» [7, с. 79], «.. .пытаясь разъяснить, почему собственно товары различаются способностью к сбыту, и, рассматривая в этой связи эволюцию товарных форм денег, К. Менгер выделяет черты, благодаря которым товары ценятся людьми как средством накопления» [7, с. 81], и чертами этими являются ликвидность и низкие издержки хранения. Абсолютно солидаризируясь с автором в отношении того, что способность служить средством накопления является по Менгеру важным условием для выдвижения товара на роль денег, выскажем мнение, что это тем не менее не делает данную функцию ключевой - таковой остается функция средства обращения. Тезаврация какого-либо товара служит в менгеровской концепции не накоплению как таковому (например, по причине изначального, естественного стремления людей сохранять и накапливать плоды своей деятельности [8]), а нацелено на будущий обмен, потому выполняет не функцию средства накопления, а даже в такой форме является именно средством обращения, поскольку позволяет хозяйствующему человеку в каждый момент времени распоряжаться ликвидным активом,
т. е. служит задаче продвижения к цели - приобретению желаемого к потреблению блага. Подчеркивается такой подход тем, что только товар, обладавший наибольшей способностью к сбыту «в руках какого бы хозяйствующего субъекта он ни находился» [1, с. 257], становится деньгами. Вряд ли можно представить себе ситуацию, что все люди выберут в качестве средства накопления какой-то единственный товар, если только этот товар не обеспечит им возможность сократить трансакци-онные издержки приобретения товара желаемого.
Еще одним важным аспектом отбора денежного товара выступает то, что Менгер называет «привычкой». Естественно, не все сразу приходят к пониманию выгоды обладания товаром с наибольшей способностью к сбыту. Однако люди, которые получили преимущество обладания таким товаром, вырабатывают навык подобного обмена; а по мере осознания другими людьми этого преимущества (осознания, абсолютно независимого от общего признания какого-то товара деньгами!) практика косвенного обмена расширяется - и, в конце концов, один из товаров выдвигается на роль всеобщего средства обмена. Распространение разделенного знания ведет к формированию социального института в строгом соответствии с менгеровской идеей, которую обычно трактуют лишь относительно к технологическому знанию: «Прогресс в познании причинной связи предметов с благосостоянием людей и возрастающее подчинение наиболее отдаленных условий этого благосостояния привели людей от состояния дикости и глубочайшей бедности к современной ступени их культуры и благосостояния» [1, с. 86].
А. Фестре в исследовании роли знания в процессе возникновения социальных институтов в отборе денег выделяет 4 механизма: асимметрия знания между «лидерами» и «последователями»; обучение подражанием; самоорганизацию отбора, не требующую правового вмешательства; сетевой эффект, когда распространение использования денег увеличивает ценность их использования, что позволяет охарактеризовать данный процесс как «самодостаточный процесс обучения» [9].
Менгер не был первым теоретиком - сторонником эволюционного подхода к объяснению происхождения денег: сам он в обзоре теорий упоминает ряд авторов, делавших попытку объяснить возникновение денег не общественным соглашением, а с «генетических» позиций: Ло, Дженовези, Тюрго, Смит, Мальтус, МакКуллох, Дж.Ст. Милль и др. [1, с. 264]. Среди немецких экономистов Менгер не обнаруживает сторонников эволюционного подхода, что косвенно указывает на то, что на момент написания «Оснований.» он не был знаком с произведениями К. Маркса, по мнению А.Н. Дубянского, «положившим начало эволюционной теории» денег в рамках своей концепции эволюции форм стоимости [10, с. 153]. Подходы Менгера и Маркса действительно
сходны: в обеих теориях товар-деньги возникает из бартера в процессе эволюции: «Золото ... подобно всем другим товарам ... функционировало ... и как единичный эквивалент в единичных актах обмена и как особенный эквивалент наряду с другими эквивалентами. Мало-помалу (курсив мой. - А.К.) оно стало функционировать, в более или менее широких кругах, как всеобщий эквивалент» [11, с. 80]. Тем не менее два аспекта делают теории отличными - выдвижение в качестве основополагающей функции денег средства обращения и меры ценности соответственно и менгеровский анализ с позиций методологического индивидуализма в противовес холистическому подходу Маркса.
В отличие от менгеровского товара с наибольшей способностью к сбыту место денег у Маркса занимает товар - всеобщий эквивалент -золото. Маркс точно описывает свойства золота, позволяющие ему наилучшим образом выполнять функции денег (однородность, делимость); верно указывает на то, что форма денег срастается с наиболее важными товарами либо получаемыми данным рынком извне, либо предметами потребления, которые составляют главный элемент местного отчуждаемого имущества; но не анализирует логику процесса выдвижения товара на эту роль. Представляется, что объективизация Марксом процесса обмена как «всеобще общественного», не основанного на индивидуальных предпочтениях, установления пропорций обмена товаров, не позволила ему сделать те полшага, которые объяснили бы логику выталкивания определенного товара на роль денег. Ведь именно индивидуальные предпочтения людей изначально определяют закономерности пропорций обмена, а стремление людей обладать наиболее отчуждаемым товаром обеспечило тому дополнительную ценность в глазах потребителей. При этом Маркс проходит до конца путь понимания двойственной природы ценности денежного товара: с одной стороны, ценность золота происходит от обычного предмета потребления (в его примере - как средства для пломбирования зубов) или как сырья для производства ювелирных изделий; с другой - вытекает из специфических общественных функций золота как всеобщего эквивалента [11; с. 79, 100].
Менгер же фунцию меры ценности (стоимости), ключевую для Марксова понимания денег как всеобщего эквивалента, вообще опускает, поскольку для него ценность есть суждение о значимости благ, неподвластное измерению. Он говорит о деньгах как мериле цен, масштабе меновой ценности и считает, что «оценки товаров в деньгах не только . лучше всего удовлетворяет обыкновенным целям ее, но и . проще в смысле практического ее осуществления» [1, с. 278]. По этой же причине деньги являются предпочтительным вместилищем части имущества, с помощью которых его владелец намерен приобрести другие блага, однако «деньгам, как таковым, не следует приписывать функ-
ции «масштаба» или «хранителя ценностей», потому что это свойства акцидентальные, и в понятии денег они не содержатся» [1, с. 281].
На более поздних этапах развития денежной системы деньги обособляются от иной товарной массы, и на том основании, что они не служат целям потребления непосредственно, многие экономисты отрицают их товарный характер, уводя объяснение происхождения денег в иные плоскости. По мнению Менгера, подобный подход может быть опровергнут тем, что многие товары в том виде, в котором они находятся в обороте (в слитках, кипах, вязках, в запакованном виде), целям потребления тоже служить не могут, а товарный характер приобретают после высвобождения от формы, которую приняли для оборота, точно так же, как и золотые и серебряные слитки [1, с. 244].
Государство и возникновение денег
Важнейшей особенностью менгеровской теории является невозможность изначального выбора в качестве денег некоего «знака», «свидетельства на получение благ», не обладающего собственной ценностью в потреблении (подобной трактовкой грешат сторонники хартальной теории Кнаппа), поскольку выбор товара на роль денег происходит между хозяйственными благами, т. е. находящимися в редкости относительно человеческих потребностей. Государственная теория происхождения денег (трактуемая широко, т. е. включая Аристотелевскую идею происхождения путем общественного установления) не способна дать ответа на целый ряд вопросов:
- во-первых, разнообразие конкретных товарных форм денег в разные эпохи и у разных народов подчеркивает естественный характер их происхождения. Оставляя к рассмотрению ниже упрек эволюционной теории в отсутствии письменных источников, в которых было бы описано бартерное хозяйство, из которого эволюционным путем возникли деньги, поставим вопрос аналогичным образом и к государственной теории: где письменные источники, фиксирующие назначением деньгами зерна, меха, скота и иных товаров?
- во-вторых, истории неизвестны примеры изобретения (как замысел) не существовавших ранее институтов. Что должно было придумывать государство (собрание людей)? Речь не о выборе какого-либо товара в качестве денег - речь об изобретении денег как таковых. И вообразимо ли, что в ситуации, когда простой обмен на товар с большей способностью к сбыту обеспечит улучшение собственного состояния, человек будет ожидать, пока правитель или собравшиеся сограждане изобретут средство для рационализации обмена?
Попытка призвать в обоснование государственной теории аргумент, что только лишь «юридически признанная государством денежная единица может выполнять весь набор денежных функций денег» [12, с. 98] - то есть только узаконивание платежного средства позволяет ему выполнять функцию средства платежа с принудительным курсом может быть контраргументирована следующими логическими рассуждениями и историческими примерами.
В экономической истории существовали эпизоды, когда денежная система страны функционировала на основе конкуренции денежных единиц без признания какой-либо из них в качестве узаконенного платежного средства, и при этом судебная система обеспечивала деньгам функцию средства исполнения платежных обязательств в рамках обычного гражданского права. Один из таких эпизодов описан в [13]: на протяжении всей истории Великого Княжества Литовского на территории страны существовали различные денежно-весовые системы, в обращении находились монеты различных государств без каких-либо запретов. Даже в немногочисленных случаях эмиссии монет с принудительным номиналом отсутствовал запрет на параллельное хождение качественной монеты, что приводило не к тезаврированию последней в соответствии с законом Грешема, а к использованию некачественной монеты со скидкой от номинала, по реальному, а не приданному государством курсу.
Истории известны и случаи иного рода, когда не узаконенное платежное средство начинает выполнять функции и перенесения ценности во времени, и средства обращения. Примеров такого рода постсоциалистическая реальность произвела достаточно: долларизация расчета платежей по кредиту/лизингу/долгу не сопровождалась приданием американской денежной единице статуса узаконенного платежного средства, в то время как для платежей в бюджет использовалась национальная валюта. Но ведь функция денег как средства платежа шире, чем просто платежи в бюджет. Или речь должна идти о том, что юридическое признание какой-либо денежной единицы позволяет выполнять ей весь спектр функций денег только в условиях искусственной монополии и запрета иных денег?
История демонстрировала, что государство в качестве законного платежного средства утверждало уже состоявшиеся деньги - как правило, золото и серебро, и действительно применяло меры протекци-онистско-монопольного характера в отношении монет собственного чекана в целях недопущения конкуренции со стороны альтернативных денег [14].
Впрочем, Менгер совершенно не исключает значимой роли государства в социальных процессах [15], в том числе и в процессе развития (не возникновения!) денег. В «Основаниях.» он указывает мини-
мум на два аспекта стимулирующего развития государства на развитие денежной системы. Во-первых, при признании какого-то блага узаконенным средством платежа «... не только всякий платеж государству, но и все остальные платежи, относительно которых в конкретном случае не указан другой платежный товар . могут быть потребованы и произведены с правовым эффектом только при помощи этого блага ... обстоятельство, которое не создает из этого блага впервые денег, но значительно усиливает присущий уже ему характер таковых» [1, с. 265]. Выбор определенного товара в качестве средства обязательных платежей увеличивает способность данного товара к сбыту, увеличивая спрос на него и в качестве средства обращения. Ю. Кузнецов показал, что имплементация государством нового вида фиатных денег с установлением исполнения в них налоговых платежей в сочетании с наказанием за неисполнение налоговых обязательств способно выдвинуть на роль денег любой необеспеченный предмет даже без запрета альтернативных фиатных или полноценных денег. Однако для того чтобы данный актив превратился в универсальное средство платежа, все равно требуется признание его рынком [16].
Во-вторых, при переходе к металлическому обращению государство берет на себя функцию удостоверения качества и веса слитков, а позже - и чекана монеты, чем уменьшает «затруднения, с которыми нельзя справиться без потери времени и экономических жертв» [1, с. 281], или, согласно современной экономической терминологии, трансакционные издержки, и увеличивает способность драгоценных металлов к сбыту. Опять же, частный рынок может выполнять данные функции (клеймление слитка может осуществлять любое лицо, заслуживающее доверия, множество примеров чему находим в экономической истории), но у публичной власти есть преимущество, поскольку «ее знает и признает всякий, и она обладает к тому же властью карать и предупреждать монетные преступления» [1, с. 283]. Срабатывает эффект взаимной поддержки институтов.
В «Происхождении денег» Менгер развивает идею влияния законодательства на процесс эволюции денег, выдвигая аргумент унификации денег в пользу узаконивания платежного средства: «Трудности, с которыми люди сталкиваются в торговле и способах оплаты в любой стране от конкурирующих действий нескольких товаров, выступающих в качестве денег, и то обстоятельство, что конкурирующие стандарты многократно увеличивают небезопасность в торговле . привели к юридическому признанию определенных товаров в качестве денег» [3, с. 52]. Нетрудно заметить, что подобное юридическое признание не является по Менгеру неизбежным, и государство может обеспечить безопасность торговли иными инструментами - например, информационными [13, с. 88]. Выбор же одного товара в качестве денег
способствует снижению трансакционных издержек, но создает возможность злоупотреблений в отношении качества монеты. В оправдание этого насаждается идея о том, что монета есть нечто условное, а не просто удостоверенный слиток определенного веса и пробы, и это обстоятельство способствовало распространению заблуждений относительно сущности денег [1, с. 284].
В «Исследованиях.» Менгер формулирует парадигму развития институтов как спонтанных порядков, «несознательных результатов социального развития», указывая на такой тип эволюции денег, языка, права, рынка, государства [2, с. 405]. При этом он не только не исключает позитивной роли законодательства на зрелых этапах развития институтов, но и допускает возможность их импорта: «институт денег, в особенности при образовании нового общества из элементов старой культуры, например, в колониях, может, подобно и другим социальным институтам, быть введен путем соглашения, или законодательства; столь же несомненно и то, что дальнейшее развитие указанного института во времена более высокой экономической культуры обыкновенно следует этим последним путем»[2, с. 411-412].
В статье «Деньги», написанной для Словаря наук о государстве в 1892 г., Менгер уточняет аргументы относительно роли государства в процессе эволюции денежной системы. Во-первых, он говорит о неизбежности вмешательства властей в процесс чекана монеты ввиду неспособности частных производителей обеспечить оборот достаточным количеством платежных средств. Причины такой неспособности кроются в значительных объемах необходимого первоначального капитала и высокой степени конкуренции, ведущих к низкой прибыльности данного бизнеса.
Во-вторых, декларирование определенного вида денег в качестве узаконенного платежного средства позволяет унифицировать монетную систему, что способствует упрощению понимания ее участниками хозяйственной деятельности, создает основу надежного учета и позволяет объединить разнообразные экономические районы. Сложные проблемы сохранения номинального соотношения ценности выпущенных монет из разных металлов при колебании цен самих металлов, оценки рынком монет с разной степенью износа требуют дополнительных мер в области административного и частного права, включая обязательство выкупа по номиналу «неполноценных» монет, т. е. придания им обязательного курса, также требуют вмешательства государства в совершенствование денежной системы [4, с. 42-45]. В данном (по его словам - исключительном) случае Менгер считает принципиальный отказ от обязательного курса ошибкой, поскольку возникающие препятствия либо невозможно преодолеть вообще, либо только с непропорционально большими экономическими жертвами
[4, с. 105-106]. Таким образом, Менгер обосновывает вмешательство государства в развитие института денег общественной полезностью, что позволило проф. Икеда сделать вывод о сдвиге позиций Менгера от объяснения эволюции института денег исключительно как спонтанного порядка к «более сбалансированному подходу» [6].
Нам представляется, что данное утверждение является преувеличением и с той точки зрения, что Менгер никогда не исключал роли государства в развитии денежной системы, и с той, что нигде в статье «Деньги» он не отказывается от эволюционного подхода в вопросе возникновения и начального совершенствования денег, что можно про-иллюстриировать его собственными размышлениями.
Во-первых, высокая степень конкуренции, приведшая к низкой прибыльности деятельности по чеканке монеты, как раз и свидетельствует о множестве частных производителей на данном рынке.
Во-вторых, логично предположить, что снижает издержки обмена как возникновение самих денег, так и появление клеймленных слитков и монет. Домонетный «слитковый» период характеризовался неудобством и высокими издержками обмена, связанными с необходимостью регулярной проверки качества, взвешивания и обрезки серебряных слитков. Доказательством существования такого периода является наименование одной из денежных единиц времен Киевской Руси -«резаны», как раз зафиксировавшей в языке «резательный» опыт. Наличие хозяйственного интереса участников рынка в более простом способе расчетов ведет к появлению монеты таким же естественным образом, как выпечка хлеба удовлетворяет соответствующий спрос, и нет никакой необходимости в законодательной инициации данной деятельности. Поэтому упреки сторонникам стихийного появления денег в размещении «черного ящика» между спросом на монету со стороны торговли и появлением самой монеты [17] представляются безосновательными.
Менгер считает преувеличенное значение, которое приписывают функции денег как платежного средства большое количество теоретиков, логической ошибкой, аберрацией, отклонением от естественного понимания денег - деньги по самой своей сути являются законным платежным средством, и «именно потому, что деньги являются общепринятым посредником на рынках товаров и капитала и предпочтительным средством для односторонних и вспомогательных платежей, им также назначается функция всеобщего средства платежа» [4,с. 53]. Мнение, в соответствии с которым обязательный курс является совершенствованием денежной системы, должно быть отвергнуто с экономической точки зрения: кроме исключительных случаев, о которых шла речь выше, «чем менее обязательный курс, тем совершеннее денежная система страны» [4, с. 104]. По поводу утверждения,
что только придание деньгам функции узаконенного платежного средства делает их «идеальными деньгами», Менгер остроумно замечает: «устанавливая для кредиторов юридическое обязательство принимать определенный тип денег по обязательному курсу, государство, несомненно, совершенствует данный тип денег в качестве платежного средства. Ассигнаты и мандаты Французской революции, обязательный курс которых основывался на гильотине и ряде правовых положений, которые были призваны воспрепятствовать любым попыткам кредиторов избежать последствий обязательного курса, были с точки зрения судебной власти и должников. идеальными средствами платежа. Вопрос в том, были ли они идеальными деньгами? Это не юридический, а экономический вопрос» [4, с. 92].
Наконец, поскольку «характер и сущность денег определяются их положением в народном хозяйстве, функциями в товарообороте», постольку Менгер подчеркивает значение субъективного подхода к их анализу: «само по себе ничего не существует. Ни материал, ни технические свойства или внешняя форма, ни даже акты воли со стороны правящих» сами по себе не создают денег [4, с. 92], они - результат естественной эволюции.
Некоторые частные вопросы
Представляется важным рассмотреть получивший в последнее время популярность и распространение тезис о том, что бартерная экономика в действительности не существовала, построенная на ней теория происхождения денег из архаичного бартера ложна, а доказательством этому служат материалы, собранные экономическими историками - они якобы свидетельствуют «об отнесении денег к общественной сфере и прерогативе правителей» [18, с. 8]. То, что бартерная экономика представляет собой мысленную логическую конструкцию, заслонившую от нас историческую реальность, доказывается также анализом текстов Гомера, в которых «мы не находим никаких указаний на существование системы обезличенных обменов и тем более бартерной экономики» [17, с. 127].
Об опасности использования результатов археологических изысканий в качестве оценки уровня развития торговых/денежных отношений писал Ф. Хайек: «предметы первой необходимости, на обеспечение которыми была направлена торговля, потреблялись по большей части не оставляя следа; в то же время диковинные вещи . берегли . и они сохранялись дольше. Однако потребность не в предметах роскоши, а в предметах первой необходимости превратила торговлю в незаменимый институт» [19, с. 70]. Конечно же, среди товаров первой необходимости находились обладавшие наибольшей способностью к сбыту.
Хайек указывает на отрывок из «Одиссеи», прямо описывающий бартерный обмен железа на медь [19, с. 71], да и само наличие кораблей подтверждает гипотезу о развитой средиземноморской торговле. Представляется, что отсутствие письменных источников о существовании бартерной экономики в Средиземноморье легко объясняется отсутствием письменности на соответствующем этапе развития человеческой цивилизации. Вместе с тем напоминание о происхождении денег именно из товарного мира четко зафиксировано в языке: наименование денежных единиц «куна», «веверица», «фунт стерлингов» указывают на то, какие именно товары выполняли роль денег; четкая связь с подобными товарами у родового понятия «деньги» в разных языках мира убедительно иллюстрируется Менгером в «Основаниях.» [1, с. 260, 266-267].
Кроме того, удивительно проходят мимо сторонников государственной теории денег описания примеров существования бартерной экономики, приведенные там же на основе известий завоевателей и свидетельств современных завоеванию Мексики авторов. Страна в момент открытия ее европейцами представляла общество с развитым торговым оборотом, где в большие базарные дни для торговли собирались 40-50 тыс. человек, продаваемые товары поражали своим разнообразием, а развитие денежной системы соответствовало этапу перехода от натуральной меновой торговли к выдвижению нескольких товаров на роль денег. В этом качестве выступали зерна какао в мешочках от 8 до 24 тыс. штук; бумажные платки, золотая пыль в гусиных перьях, куски меди и тонкие пластины олова - все эти товары «принимались охотно каждым, даже при отсутствии нужды в них (в качестве денег) в тех случаях, когда нельзя было путем обмена получить непосредственно потребительные блага» [1, с. 272]. Все эти блага по своей способности к сбыту превосходили остальные - и такой естественный ход событий соответствует эволюционной теории происхождения денег. Менгер приводит и иные аналогичные примеры. Наконец, важно разделять бартерный обмен, денежную экономику и монетное хозяйство - разные стадии развития института денег, и если в возникновении денег места государству нет, то при переходе к монете роль законодательства Менгером не исключается.
Второй важный тезис - о роли и месте криптовалют с точки зрения теории происхождения денег. Эволюционной теории делается следующий упрек. В соответствии с ее логикой должна происходить конкурентная борьба различных платежных инструментов, в результате чего определится победитель, который государство должно выбрать в качестве единственного платежного средства. Поскольку подобного не происходит, а на роль денег назначается «целесообразное в конкретных экономических обстоятельствах» платежное средство, то государственная теория денег «представляется более адекватной с точки
зрения государственного управления» [12, с. 99]. Абсолютно соглашаясь с автором в том, что с точки зрения законодательства государственные органы правомочны назначать на роль денег (и делают это) любое средство платежа, как и в практических рекомендациях «не запрещать новые виды денег, а использовать их в своих интересах для стимулирования экономического развития», заметим, что эволюционная теория имеет дело с конкурентным решением. Можно ли считать современное состояние взаимодействия платежных инструментов конкуренцией? Неужели можно свободно принимать к оплате иностранную валюту и считать в любой из них балансы и налоговую базу? Разве отменен запрет на использование в расчетах золота? Может, разрешен частный чекан серебряных монет? Нет санкций за использование биткойна? Правительства давно монополизировали денежную сферу и никакой конкуренции на данном рынке не допускают, а это предпосылка эволюционной теории денег: "Он [Менгер] четко определяет обязательство использовать официальную валюту как обязательство, основанное на расчете затрат и выгод. Точнее говоря, обязательство использовать официальную валюту возникает, когда риск наложения санкций перевешивает преимущества использования альтернативной валюты" [20, с. 207-208]. Очевидно, что ограниченность оборота альтернативных узаконенным средств платежа ведет к неполноте выполняемых ими функций и не позволяет превратиться в полноценные деньги. Центральный банк выступает представителем интересов государства в денежной сфере, узаконивая определенные платежные инструменты, и с юридической точки зрения вопрос совершенно понятен. Но вопрос в том, насколько хорошо выполняют выбранные платежные средства функцию денег?
И здесь хочется обратить внимание на еще один важный момент денежной теории - на роль денег в процессе оценки благ и экономическом расчете, обычно ускользающий от взгляда исследователей. Ярким исключением выступает статья С.Г. Кирдиной-Чэндлер: «Как и любой институт, институт денег сформировался с целью уменьшить неопределенность совместной (в данном случае экономической) деятельности и создавать определенные ожидания у ее участников. Основные виды неопределенности . это соизмерение продуктов разного качества, но, что более важно . соизмерение затрат и результатов экономической деятельности в разные периоды времени.» [21, с. 10].
Менгер предвосхищает денежный аргумент Мизеса в проблеме экономического расчета: «Поскольку практически все цены являются денежными ценами . функцией денег является функция ценового индикатора» [4, с. 94], и соглашается с мыслью Е. фон Филипповича, которого характеризует как «одного из наиболее продвинутых и дотошных новичков в нашей науке»: «Только общая оценка стоимо-
сти товаров в деньгах позволяет точно рассчитать себестоимость продукции и доход в отдельных компаниях, сравнить их и получить точную количественную оценку успеха производства для активов предпринимателя. Оценка всех товаров и услуг в экономике в денежном выражении является необходимой основой для любого расчета рентабельности и, следовательно, точного управления хозяйством. Поддержанное конкуренцией отдельных компаний, это ведет к реализации принципа наибольшей экономической эффективности» [4, с. 71-72].
Проблема роли денег в снятии неопределенности больше связана с теорией ценности денег Менгера и лежит за пределами предмета данной статьи. Однако важно отметить, что ценность денег в его теории неразрывно связана с их функциями, а функции обусловлены сущностью денег как средства обращения: "Ошибку делают те экономисты-теоретики, которые в силу того факта, что товар - посредник, ставший всеобщим платежным средством, регулярно выполняет в ходе своего развития и другие функции, а в развитой экономике - ряд различных скоординированных функций одновременно, механически связывают воедино все функции в качестве согласованных признаков для определения общей концепции денег либо даже произвольно выбирают какую-либо из них. В действительности все эти функции являются последовательным развитием функции средства обращения" [4, с. 95].
ЛИТЕРАТУРА
1. Менгер К. Основания политической экономии // В кн.: К. Менгер. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005й. [1871].
2. Менгер К. Исследование о методах социальных наук и политической экономии в особенности // В кн.: К. Менгер. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005fr [1883]).
3. Menger C. On the Origin of Money // Economic Journal. 2009. [1892]). Vol. 2. Рр. 239255. Reprinted by Ludvig von Mises Institute, 2009.
4. Menger C. "Geld," in: J. Conrad, L. Elster, W. Lexis and E. Loening (eds.). Handwörterbuch der Staatswissenschaften (vol. 4; 3rd edn.). Fischer, Jena, 1936. [1909]. Рр. 555-610.Reprinted in Hayek, F. (ed.) C. Menger. Collected Works. V. 4, 1936.
5. Chaloupek, G. Carl Menger's Contributions to the Austrian Currency Reform Debate (1892) & His Theory of Money // Paper presented to the 7 ESHET Conference, Paris, 2003. (30.01-01-02.2003). www.chaloupek.eu/explorer/Mengeroncurrencyreform.doc. (дата обращения: май 2020).
6. Ikeda Y. Carl Menger's Monetary Theory: A Revisionist View // The European Journal of the History of Economic Thought. 2008. Vol. 15 (3). С. 453-473.
7. Гогохия Д.Ш. Теория денег: от К. Менгера до Дж.М. Кейнса // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2016. № 6. С. 76-90.
8. Гогохия Д.Ш. Некоторые аспекты теории денег // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2017. № 4. С. 18-30.
9. Festré Л. Carl Menger and Friedrich von Wieser on the role of knowledge and beliefs / Richard Arena, Agnès Festré and Nathalie Lazaric. Handbook of Knowledge and Economics, Edward Elgar, 2012. Рр.73-98.
10. Дубянский А.Н. Теория денег Маркса: исторический анализ // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. Серия Экономика. 2019. Т. 1. С.153-169.
11. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. М.: Изд-во политической литературы.1983. Т. 1.
12. Дубянский А.Н. Теория происхождения денег и криптовалюты // Деньги и кредит. 2017. № 12. С. 97-100.
13. Ковалев А.В. Взаимодействие институтов денег и liberum veto в Великом Княжестве Литовском, или О стране без узаконенного платежного средства // Journal of Institutional Studies. 2018. № 10 (1). С. 80-92.
14. Ротбард М. Государство и деньги. М.: Социум, 2002.
15. Ковалев А.В. К оценке теоретической эволюции Менгера, или Сюжет о «четырех» Менгерах // Журнал Новой экономической ассоциации. 2020. № 1 (45). С. 44-63.
16. Kuznetsov Y. Fiat Money as an Administrative Good // The Review of Austrian Economics.1997. Vol. 10 (2). С. 111-114.
17. Буторина О.В. О происхождении монет // Современная Европа. 2016. № 4. С.124-135.
18. Ефимов В.М. О двух типах социальных порядков (часть 1) // Вопросы теоретической экономики. 2018. № 1. С. 7-25.
19. Хайек Ф. Пагубная самонадеянность. М.: Новости, 1992.
20. Tieffenbach E. Searle and Menger on Money // Philosophy of the Social Sciences. 2010. № 40 (2). С. 191-212.
21. Кирдина-Чэндлер С. Г. Механизм денежного обращения как объект мезоэкономического анализа // Journal of Institutional Studies. 2019. № 11(3). С. 7-20.
ABOUT THE AUTHOR
Kavaliou Aliaksandr Vasil'evitch - Candidate of Economic Sciences, Associate Professor of the Department of Management of the Belarusian National Technical University, Minsk, Republic of Belarus [email protected]
TO THE ISSUE OF THE CARL MENGER'S THEORY OF THE ORIGIN OF MONEY The article analyses the theory of the origin of money by C. Menger in comparison with alternative theories. It is shown that the evolutionary approach to the genesis of money, formulated by C. Menger in the "Principles of political economy" and developed in his subsequent works, does not exclude the influence of state and legal factors on the development of the monetary system, while excluding any role of the state in the origin of money. It was investigated how theory of the saleability of goods correlates with the function of money as a means of accumulation. Parallels and differences between the C. Menger's theory of the origin of money and the theories by Karl Marx and by G. Knapp are revealed. Keywords: C. Menger, the origin of money, the sales ability, the functions of money, barter, coinage. JEL: B13, E40, N10.
