CC BY
58
Хайрулина Елена Васильевна - аспирант кафедры философии ДВГУПС (г. Хабаровск)
К вопросу о теоретической эволюции понятия «отчуждение»
Е.В. Хайрулина
В современной России в настоящее время существует соблазн некритического принятия капиталистической формы устройства общества, игнорирующего недостатки, уже обнаруженные и проанализированные у нее теоретиками, что придает практическую актуальность исследованию проблемы социального отчуждения. За длительную историю своей эволюции концепция отчуждения значительно видоизменилась, отдельным, наиболее заметным аспектам этой теоретической эволюции посвящена данная работа.
За последние 15 - 20 лет в России произошли значительные перемены в сфере политического, социального и экономического устройства, причиной которых было стремление как можно скорее попасть в капиталистический рай изобилия. В свете этого небезынтересным является вопрос о том, насколько успешным функционирование капиталистического общества представляется изнутри. Обращение к идеям западных мыслителей дает немало примеров неоднозначного отношения к окружающей их действительности.
Так, например, Эрик Олин Райт в своей статье «Принимая социальное в социализме всерьез» указывает на недостатки современного развитого капиталистического общества, отмечая, что «неравенство, экономическая поляризация и отсутствие гарантий занятости в развитых обществах только усилились; капитал становится все более свободным, перемещаясь по планете и ограничивая деятельность государств и обществ; гигантские корпорации господствуют в средствах массовой информации и культурном производстве; рынок кажется неким неподвластным человеку законом природы; политика во многих капиталистических демократиях подчинена власти денег и безразлична к чаяниям и заботам простых людей» [8] 1.
Все перечисленные несовершенства капиталистического общества многократно становились объектом критического рассмотрения со стороны последователей марксизма, которое не утратило актуальности и в настоящее время. Вполне обоснованным выглядит утверждение Э. Райта о том, что, несмотря на крушение идеи социализма, «по иронии судьбы мы живем в то время, когда многие положения традиционной социалистической критики капитализма кажутся как никогда более уместными» [8]. Одним из коренных недостатков капиталистического способа устройства общества, который содержательно так и остался непреодоленным, является отчуждение.
Интерес к данной проблеме проявляется практически у всех марксистов, начиная с самого родоначальника этой теории. Те социальные связи, которые Маркс видит в современном ему капиталистическом обществе, носят, как он
1 Аналитическое описание перечисленных аспектов развития современного западного общества можно найти в работе Мартина Г. П. и Шумана Х. «Западная глобализация: атака на процветание и демократию. - М.: Издательский дом «АЛЬПИНА», 2001 - 335 с.
считает, внешний характер и своим итогом имеют отчуждение. Отчуждение для Маркса, в отличие от ряда предшествующих ему мыслителей (Фихте, Гегель), носит социально-экономический характер и коренится в производственных отношениях: когда рабочий, полностью лишенный собственных средств, находящийся в подчинении у капиталиста, воспринимает свою трудовую деятельность, продукты своего труда как предметы чуждые и над ним властвующие. В итоге, по утверждению Маркса, «осуществление труда, это его претворение в действительность выступает как выключение рабочего из действительности, опредмечивание выступает как утрата предмета и закабаление предметом, освоение предмета - как отчуждение, как самоотчуждение». В «Экономическо-философских рукописях 1844 года» Маркс, описывая экономические процессы, глубоко возмущен бесчеловечностью событий, происходящих в капиталистической системе производства - «рабочий низводится на степень товара, притом самого жалкого».
Несмотря на то, что впоследствии акценты в творчестве Маркса сместились, тема отчуждения оказалась крайне востребованной его интеллектуальными последователями в рамках неомарксизма. Особую роль в этом сыграл Георг Лукач, сделавший проблему отчуждения одним из оснований своей философии.
У Лукача тесно переплетены понятия отчуждения, овеществления и товарного фетишизма. В его теоретической модели именно товар в современном капиталистическом обществе может рассматриваться как «универсальная категория совокупного общественного бытия» [5].
Причиной того, что именно товарная форма стала универсальной категорией в капиталистическом обществе, является всевозрастающая рационализация. Стремление извлечь максимальную прибыль приводит капиталиста к идее калькуляции каждого этапа производства. Квантификации подвергаются не только те категории, которые подвластны количественному измерению, но и качественные элементы, в частности труд рабочего. Сначала калькуляции подвергается общественное рабочее время - высчитывается его необходимая средняя продолжительность, затем, путем расчета нагрузки, «противостоящей рабочему в своей готовой и законченной объективности» [5], рационализируется трудовой процесс. И, наконец, вершиной рационализации становится система Тейлора - «психологическое» расчленение трудового процесса, когда «рациональная механизация проникает даже в душу рабочего»
[5].
Таким образом, «трудовой процесс во все большей мере разлагается на абстрактно рациональные частичные операции, а в результате разрывается связь рабочего с продуктом как единым целым, и его труд сводится к механически повторяющейся специальной функции» [5]. Такое разложение трудового процесса приводит к тому, что человек начинает осознавать себя отчужденным не только от труда, но и от других аспектов собственного бытия. Абсолютная рассчитанность каждого действия приводит к тому, что человек ощущает собственную беспомощность и необходимость подчиняться чему-то внешнему, от него не зависящему. Далее «рационально овеществленные
отношения заступают на место естественно сложившихся человеческих отношений» [5] - происходит отчуждение индивида от других людей. А это, в свою очередь, означает, что индивид, включенный в заранее существующую замкнутую, предельно рационализированную систему производства, превращается в товар, и именно таким образом себя осознает: в качестве объекта производственного процесса - «рабочий вынужден объективировать свою рабочую силу вразрез со своей целостной личностью и продавать ее как принадлежащий ему товар» [5].
Осознание себя в качестве товара свойственно и для господствующего класса, но в более тонком, одухотворенном, и именно поэтому - в более усугубленном виде. В связи с этим, Лукач делает любопытный комментарий. Он пишет, что специалист, в отличие от рабочего, является продавцом своих объективированных и овеществленных духовных способностей, занимая созерцательную установку по отношению к их функционированию. В явном виде, считает Лукач, это проявляется у журналистов, которые занимаются «проституированием своих переживаний и убеждений» [5]. Этот комментарий представляет дополнительный интерес в том свете, что в настоящее время марксистскую теорию нередко считают устаревшей из-за того, что в постиндустриальном обществе преимущественно развит и востребован именно умственный труд.
Предложенная Лукачем интерпретация проблемы отчуждения оказалась плодотворной и нашла свое продолжение в рамках неомарксизма. Представители данного направления Теодор Адорно и Макс Хоркхаймер в совместной работе «Диалектика Просвещения» истолковывают проблему предельно широко, смещая акценты с социальной сферы в онтолого-гносеологическую. Они считают проблему отчуждения актуальной не только для капитализма, но для той части истории человечества, когда определяющим фактором стало Просвещение, понимаемое в широком смысле, как способ рационального «расколдовывания мира».
Согласно Т. Адорно и М. Хоркхаймеру, причина практически всех проблем человечества - отчуждение человека от природы, дистанцировавшись от которой, человек воспринимает мир как то, что необходимо покорить. Возникает особый тип субъект-объектных отношений, где субъект «неизлечимо болен», где он, не доверяя собственному природному началу, лишен какой-либо жизненной силы. Но, несмотря на то, что отчуждение от природы еще на ранних стадиях истории становится важным фактором существования человечества, наиболее яркое свое выражение и наиболее удручающие последствия оно имеет в эпоху развитого капитализма.
Капитализм, «умножив насилие посредством рынка, также безмерно приумножил и число находящихся в его распоряжении вещей и сил, для управления им требуются не просто короли и уже даже не бюргеры: единственно лишь Все» [2]. Это значит, что отчуждение от природы, следствием своим имевшее возникновение индивидуальности, перерастает в отказ от собственного Я в пользу тотальных сил, основой которых является экономическое устройство. Это новое веяние в трактовке данной проблемы, в соответствии с которым индивид является не просто органическим элементом
системы отчуждения, но неизбежно утрачивает свою индивидуальность «в ничью пользу», в целом, оказалось весьма плодотворным [2].
На поиск в большей степени социальных и социально-психологических, нежели онтологических оснований и следствий, ориентирован представитель «новых левых» Герберт Маркузе. Маркузе резко критикует развитое индустриальное общество, однако направление его критики несколько отлично от привычных для марксизма путей.
Исходя из тезиса о тотально администрируемом обществе, каковым и является общество развитого капитализма, Маркузе утверждает, что «работник теряет свою профессиональную автономию, делавшую его членом класса» [7]. Это связано с тем, что «стандартизация и рутина уравнивают продуктивные и непродуктивные профессии» [7], работник лишен внутренней свободы и научается получать удовольствие, сродни сексуальному, от отупляющей автоматической деятельности.
Согласие и интеграция, свойственные такому обществу, во многом носят искусственный характер и обусловлены манипулятивным воздействием на сознание индивидов, к нему принадлежащих. В результате подобных влияний возникает сознание, которое Маркузе называет ложным, так как потребности и устремления диктуются человеку обществом; «это потребности, закрепляющие тягостный труд, агрессивность, нищету и несправедливость» [7].
Посредством формирования ложного сознания капитализм создает такой феномен развитого индустриального общества, как мимесис: «идентификация индивида со своим сообществом, а через него с обществом как целым» [7]. Может показаться, что цивилизация, в которой объективный мир трансформирован в продолжение человеческого сознания, решила проблему отчуждения. Однако Маркузе возражает против подобного тезиса, утверждая, что подобная идентификация «ведет к новым ступеням отчуждения, которое становится всецело объективным, и отчужденный субъект поглощается формой отчужденного бытия» [7].
Именно подобное понимание капиталистического общества как создающего видимость отсутствия многих проблем, в том числе и проблемы отчуждения, посредством тотального контроля, внушения и овеществления, получает развитие в последующих теориях. Уже Маркузе уделяет значительное внимание тому, что «научный метод стал поставщиком средств для все более эффективного господства человека над человеком через господство над природой» [7]. Например, цитируемый автор негативно оценивает «социологический» способ решения проблем, когда посредством решения частных проблем рабочих, выявленных при помощи социологических и психологических исследований, тотальный капитализм избегает необходимости преодоления органичных пороков системы, таких, как товарный фетишизм. Еще большее внимание всеохватывающему влиянию капитализма уделяет Ги Дебор, используя понятие «общество спектакля», где «общественные отношения между людьми опосредованы образами» [4]. Примером такого рода отношений может служить политика, где происходят «фальшивые театрализованные конфликты соперничающих форм разделенной
власти» [4], которые являются реальными лишь в том, что выражают «несбалансированное и конфликтное развитие системы» [4].
В социальной сфере происходит лишь имитация интереса к личности, власть и корпорации лишь притворяются, что их интересует процесс становления и развития человека как личности, действительно важным в этой системе является взращивание индивида, обладающего способностью безграничного потребления и естественным образом воспринимающего себя в качестве товара, - псевдопреодоленное отчуждение порождает проблему товарного гуманизма, когда «рабочий, внезапно отмытый от тотального презрения, обнаруживает, что в качестве потребителя с ним с впечатляющей вежливостью обращаются как с важной персоной» [4]. Товарный гуманизм принимает в расчет «досуг и человеческий облик» трудящегося; завершившееся отрицание человека берет под свой контроль всю полноту человеческого существования и становится тотальным.
Однако, если Дебор, все еще влекомый идеями Маркса о возможности переустройства окружающей действительности, утверждая возможность свободного выбора, пишет, что «общество спектакля представляет собой форму, избирающую собственное технологическое содержание» [4], которое изменится в случае преобразования пролетариата, только временно отделенного от своего классового сознания, то Жан Бодрийяр, в качестве одной из важнейших характеристик современного социума выделяет такое его свойство, как имплозию, молчание (то есть не «взрывающееся», не распространяющееся вовне, а, наоборот, вбирающее, втягивающее в себя своим состоянием), растворение смысла, в котором исчезает и социальность.
Бодрийяр отказывается от длительной традиции считать, что массы являются безразличными из-за манипулятивных действий со стороны власти -напротив, это изначально присущее массе свойство. Видимость «белой магии, отводящей массы от их природной революционности» [3], мнимый эффект наличия у населения социальности создают наука, политика, экономика, СМИ, по привычке принимая имплозивную сущность масс за их пассивность. Теперь речь идёт не о выражении или представлении, а исключительно о симуляции больше уже не выражаемого и в принципе не выразимого социального. Соответственно, поглощаются и такие проблемы как отчуждение, товарный фетишизм, товарный гуманизм, и ученые, продолжающие заниматься их разработкой, обманывают и себя, и население, которое только из статей исследователей узнает о существовании подобного рада проблем, точнее, об их мнимом существовании.
Если обратиться к идеям неомарксизма, то можно констатировать, что Бодрийяр описывает осуществление самых пессимистических предсказаний: население с радостью приняло насилие над собой со стороны администрации, и более того, самостоятельно его продолжило, теперь все - наука, техника, знание, потребление «обречены на существование в качестве магических практик и предназначенных для потребления зрелищ» [3]. Неконтролируемая имплозия - поглощение политического, социального смысла, информации, рационального, по мнению Бодрийяра, предвещает закат современной цивилизации - «имплозия неизбежна, и все усилия по спасению систем,
существующих в соответствии с принципами реальности, аккумуляции, универсальности и эволюции, не могут не быть напрасными» [3].
Если попытаться применить приведенные в статье теоретические выкладки к российским реалиям, то, видимо, можно констатировать, что если товарная форма гуманизма становится все более актуальной действительностью, то свойство имплозии современному российскому обществу приписывать пока рано. Свидетельством этого является, в частности, эмпирически наблюдаемое единство определенных социальных групп населения, которое фиксируется в случае какой-либо угрозы интересам этой общности. Свидетельствами этого (как позитивными в социальном плане, так и негативными) могут быть, например, выступления пенсионеров против монетизации, межнациональные столкновения, которые заставляют разделится по национальному признаку не только полумаргиналные группы, но и население значительных в территориальном отношении регионов, наконец, рекордная явка населения как на выборы в Государственную думу в декабре 2007, так и на выборы президента в марте 2008, которые рассматриваются общественным сознанием как решающие для будущего страны.
Как представляется, более соответствует реалиям концепция М. Мерло-Понти, который считает, что в спокойные периоды истории нация и класс незаметно существуют как стимулы, подсознательные связи индивидов, с которыми актуализируются в период серьезных потрясений или опасности для общества [8]; косвенным свидетельством этого положения является то, что, вероятно, трудно найти более стабильно функционирующее общество, чем Западная Европа, которая и является объектом анализа Бодрийяра. Справедливости ради надо отметить, что и в странах Западной Европы все чаще можно наблюдать активные проявления социального - манифестации студентов, госслужащих и других групп населения в Париже, выступления таксистов в Италии и так далее, очевидно подтверждают преждевременность заявлений о конце социального.
В то же время, нельзя отрицать характерного для современного, в особенности капиталистического мира, факта размывания гуманистических ценностей. Редукция такого широкого и многогранного явления как гуманизм преимущественно только к одной его форме - экономически-потребительской (а ее и представляет товарный гуманизм), как представляется, не только не оправдана в теоретическом смысле, но и социально опасна в практическом отношении. Подобное элиминирование приводит к «вымыванию» из общественного бытия личностно-нравственной компоненты, которая препятствует энтропии в обществе. В силу этих обстоятельств, товарный гуманизм может рассматриваться как завуалированная форма отсутствия подлинной востребованности морального человека в капиталистическом обществе.
Подводя итоги, можно заметить, что если приписывать российской действительности свойство имплозии, наверное, еще рано, как, похоже, и западной (имплозия - это лишь теоретический конструкт), то товарный фетишизм, товарный гуманизм, овеществление, очевидно, уже сейчас, при содействии управляющей системы или без нее, становятся частью нашей
жизни. Если согласиться, что выводы Бодрийяра о конце социального и беспомощности коммуникации представляются несколько поспешными, то, вероятно, именно посредством рационального обмена информацией среди граждански активной части общества (рациональной коммуникации, по Юргену Хабермасу) окажется возможным, если не решить вышеозначенные проблемы, то, по крайней мере, не позволить их игнорировать.
Литература и источники:
1. Адорно, Т. Исследование авторитарной личности. - М. : Серебряные нити, 2001. - 416 с.
2. Адорно, Т. В., Диалектика Просвещения / Т. В. Адорно, М. Хоркхаймер. - М. : Медиум; Ювента, 1997. - 310 с.
3. Бодрийяр, Ж. В тени молчаливого большинства или конец социального / Ж. Бодрийяр. - Екатеринбург : Изд-во Уральского Университета, 2000. - 88 с.
4. Дебор, Г. Общество Спектакля /Г. Дебор. - М. : Логос-Радек, 2000. -184 с.
5. Лукач, Д. История и классовое сознание. Исследования по марксистской диалектике /Д. Лукач // http://www.left.ru/2001/12/Lucach25.html
6. Маркс, К. О диалектическом и историческом материализме / К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин. - М. : Политиздат, 1984 - 636 с.
7. Маркузе, Г. Одномерный человек /Г. Маркузе // http://www.enlight.spb.ru/frog/texts/marcuse.txt
8. Мерло-Понти, М. Феноменология восприятия / М. Мерло-Понти. -СПб. : Ювента, Наука, 1999. - С. 462.
9. Райт Эрик, О. Принимая социальное в социализме всерьез / О. Райт Эрик // Логос. - 2005. - № 3 (48). - С. 182 - 208.
10. Хабермас, Ю. Вовлечение Другого. Очерки политической теории / Ю. Хабермас. - СПб. : Изд-во «Наука», 2001. - 417 с.
