CC BY
46
УГОЛОВНОЕ ПРАВО И КРИМИНОЛОГИЯ
УДК 343.2, 343.228
С.В. Пархоменко
Иркутский юридический институт (филиал) Университета прокуратуры Российской Федерации, Иркутск, Российская Федерация ORCID: 0000-0002-0370-3102 ResearcherID: AAZ-9298-2020
К ВОПРОСУ О ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ОСНОВАХ РЕГЛАМЕНТАЦИИ НЕОБХОДИМОЙ ОБОРОНЫ В УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
ИНФОРМАЦИЯ О СТАТЬЕ
АННОТАЦИЯ
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Пролог: журнал о праве. - 2021 - № 3. - С. 92 - 99. ISSN 2313-6715. DOI: 10.21639/2313-6715.2021.3.9. Дата поступления 27.08.2021, дата принятия к печати 22.09.2021, дата онлайн-размещения 30.09.2021.
Рассматривается проблематика создания эффективных уголовно-правовых гарантий реализации естественных прав человека в части правовой регламентации такого обстоятельства, исключающего преступность деяния, как необходимая оборона. Необходимость законодательной регламентации института необходимой обороны обосновывается его социально-правовым назначением, исходящим из идеи естественного права. Для принятия взвешенных правовых решений о регламентации необходимой обороны в уголовном праве необходимо выявить недостатки предшествующих теоретико-правовых подходов. На основе анализа положений федерального законодательства и доктрины уголовного права предлагается модель законодательной регламентации исследуемой нормы. При этом утверждается, что субъект обороны является главным адресатом нормативных установлений о необходимой обороне, именно он должен иметь возможность получения полноценной информации, влияющей на оценку правомерности его поведения: из закона и до момента осуществления акта обороны, а не на стадии следствия по факту ее неправомерности. Следуя букве и духу Конституции России, законодатель, определивший круг деяний, запрещенных Уголовным кодексом, должен определить способы реализации права на оборону. Решение этой проблемы должно носить дифференцированный подход с учетом ценности охраняемого блага и типичности ситуации, при которой это благо ставится под угрозу причинения вреда.
Обстоятельства, исключающие преступность деяния; необходимая оборона; естественное право; уголовно-правовые гарантии; превышение пределов необходимой обороны.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ
Пархоменко С.В. К вопросу о теоретических основах регламентации необходимой обороны в уголовном законодательстве // Пролог: журнал о праве. - 2020 - № 3. - С. 92-99. - DOI: 10.21639/23136715.2020.3.9.
Пархоменко С.В. К вопросу о теоретических основах регламентации необходимой обороны в уго-
ловном законодательстве
ПРОЛОГ:
PROLOGUE:
Parhomenko S.V. On the Question of the Theoretical Foundations of Regulating Justifiable Defense in Criminal Legislation
S.V. Parhomenko
Irkutsk Juridical Institute (Branch) University of the Prosecutors Office of the Russian Federation,
Irkutsk, Russian Federation ORCID: 0000-0002-0370-3102 ResearcherlD: AAZ-9298-2020
ON THE QUESTION OF THE THEORETICAL FOUNDATIONS OF REGULATING JUSTIFIABLE DEFENSE IN CRIMINAL LEGISLATION
PUBLICATION DATA Prologue: Law Journal. - 2021. - № 3. - Pp. 92-99.
ISSN 2313-6715. DOI: 10.21639/2313-6715.2021.3.9.
Received 27.08.2021, accepted 22.09.2021, available online
30.09.2021.
ABSTRACT The article considers the problem of creating effective criminal legal
guarantees for the natural human rights realization in terms of legal regulation of such a circumstance that precludes the criminality of an act, as a necessary defense. The need for legislative regulation of the justifiable defense institution is proved by its social and legal purpose, proceeding from the idea of natural law. To make balanced legal decisions on the justifiable defense regulation in criminal law, it is necessary to identify the shortcomings of the previous theoretical and legal approaches. Basing on the analysis of the federal legislation provisions and the criminal law doctrine, the author proposes a model of legislative regulation of the studied norm. At the same time, it is argued that the subject of defense is the main addressee of the normative provisions on the justifiable necessary defense, it is he who should be able to obtain full information that affects the assessment of the legitimacy of his behavior: from the law and until the moment of implementation of the act of defense, and not at the stage of investigation on the fact of its illegality. Following the letter and spirit of the Russian Constitution, the legislator, who has defined the range of acts prohibited by the Criminal Code, must determine the ways of exercising the right to defense. The solution to this problem must have a differentiated approach, taking into account the value of the protected good and the typical nature of the situation in which this good is threatened with harm.
KEYWORDS Circumstances precluding criminality of an act; justifiable defense;
natural right; criminal law guarantees; exceeding the necessary defense limits.
BIBLIOGRAPHIC Parhomenko S.V. On the Question of the Theoretical Foundations
DESCRIPTION of Regulating Justifiable Defense in Criminal Legislation [K voprosu
o teoreticheskikh osnovakh reglamentatsii neobkhodimoy oborony v ugolovnom zakonodatel'stve]. Prologue: Law Journal. 2021. Issue 3. Pp. 92-99. (In Russ.). DOI: 10.21639/2313-6715.2021.3.9.
ПРОЛОГ:
Пархоменко С.В. К вопросу о теоретических ос- НЯЛИВНЯВЯ Parhomenko S.V. On the Question of the gg
Законодательная регламентация института необходимой обороны должна быть подчинена его социально-правовому назначению в обществе. Поскольку последнее заключается в создании надлежащих гарантий реализации права на защиту правоохраняемых интересов и является следствием посягательства на эти интересы, постольку законодательная регламентация, во-первых, должна носить характер, подчиненный идее естественного права обороны, и во-вторых, создавать гарантии именно для обороняющегося, а не для посягающего. Это замечание имеет принципиальное значение, так как законодательство всего советского периода, а — в известной степени — и действующее российское уголовное законодательство, демонстрируют примеры обратного.
Так, будучи естественным по своему происхождению, право необходимой обороны, регламентированное в статье 9 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 года и уголовных кодексах союзных республик того времени (напр., в ст. 13 УК РСФСР в редакции 1926 г.), давало основание усомниться не только в том, что оно является действительно правом, но и в том, что действия по его реализации не являются преступными. Исходя из определения, согласно которому, к лицам, совершившим в состоянии необходимой обороны действия, предусмотренные уголовным законом, не применяются меры социальной защиты, в советской юридической литературе вплоть до 1958 г. достаточно широко обсуждался вопрос о том, содержится ли в деянии, совершенном в состоянии правомерной необходимой обороны, состав преступления или нет [11; 10; 12].
Несмотря на то, что в Конституции СССР 1977 г. право обороны обрело форму обязанности, оно не перестало быть естественным правом по своей сути, равно как до этого, опираясь на ст. 13 Основ уголовного законодательства 1958 Союза ССР и союзных республик года, не было оснований считать необходимую оборону субъективным правом в уголовно-правовом значении. Другой вопрос, что закрепленное в такой форме, оно, не являясь правовой обязанностью, не обрело и «статуса» правомочия в юридическом смысле слова, оставляя место для сентенций о «субъективном праве и моральном долге каждого гражданина».
Бесспорно, положительный шаг в этом направлении был сделан в Конституции Российской Федерации 1993 года. Законодатель не только юридически точно закрепил право личной защиты (ч. 2 ст. 45), но и констатировал, что права и свободы человека и гражда-
нина должны определять смысл, содержание и применение законов (ст. 18). Достоинство ст. 45 Конституции России 1993 г. еще и в том, что в ней впервые за весь период российской государственности, включая ее советский период, была гарантирована (провозглашена) государственная защита прав и свобод человека и гражданина.
Еще большую уверенность в заинтересованности государства и общества в полноценном обеспечении правового статуса личности вселила позиция Конституционного Суда России, который в Постановлении от 2 февраля 1996 г. указал, что Федеральному Собранию Российской Федерации при принятии нового уголовно-процессуального законодательства и определении в нем процессуальных форм и средств исправления судебных ошибок по уголовным делам надлежит исходить из недопустимости снижения уровня гарантий прав и свобод граждан. Сказанное в отношении уголовно-процессуального законодательства в полной мере сохраняет свое значение и для других отраслей законодательства, предусматривающих такие гарантии. Казалось бы, концептуальный подход к развитию отраслевого законодательства о необходимой обороне и практике его применения был определен достаточно четко. Между тем, предпринятая в этом направлении попытка, к сожалению, завершилась возвратом к старому в Федеральном Законе от 1 июля 1994 г. Хотя и в измененной редакции (заимствовав отдельные общеизвестные в судебной практике положения) статья 37 УК РФ 1996 г., по существу, мало чем отличалась от ст. 13 УК РФ 1961 г. в редакции, существовавшей до 1 июля 1994 г. Внесенные в действующий Уголовный кодекс изменения, безусловно, поменяли угол зрения на рассматриваемую ситуацию, но так и не решили проблему оптимизации законодательного регулирования необходимой обороны полностью.
Для того, чтобы ответить на вопрос о том, какой должна быть регламентация необходимой обороны в уголовном законодательстве, необходимо выяснить недостатки старого и достоинства нового подходов к решению этой проблемы, а также ответить на, в общем-то, закономерный вопрос о том, почему ст. 37 УК РФ не получает своего дальнейшего развития в Уголовном кодексе России, даже несмотря на теоретическую проработку проблемы известными учеными-криминалистами [2; 5; 1; 4; 3; 7; 6].
Характерной чертой отечественного уголовного законодательства вплоть до принятия УК РФ 1996 г. являлся приоритет государственных интересов над интересами лич-
ПРОЛОГ:
94 Пархоменко С.В. К вопросу о теоретических ос- ¡шЯЛИВНЯВЯ Parhomenko S.V. On the Question of the
ности, ее правами и свободами. Подобная иерархия охраняемых уголовным законом благ пронизывала содержание практически всех основных институтов уголовного права, включая принципы, основания и объем уголовной ответственности за отдельные виды преступлений. Логика отечественного законодателя, не объяснимая с точки зрения общечеловеческих ценностей, наиболее зримо проявлялась в уголовном законе в регламентации необходимой обороны. Основанная на инстинкте живых существ защищать от опасности то, что подвергается нападению, прежде всего -себя и свое имущество - необходимая оборона «по-советски» была призвана решать, в принципе, невыполнимую задачу: защиту интересов государства и общества в целом. Это противоречие было устранено лишь в связи с изменением редакции ст. 13 УК РФ Федеральным Законом от 1 июля 1994 г., когда защита личности, прав и законных интересов обороняющегося или другого лица, по крайней мере, формально, была поставлена на первое место в сравнении с охраной общества и государства.
Другим, на наш взгляд, недостатком статьи 13 в редакции УК РФ 1961 г. - недостатком, предопределяющим большую часть проблем, связанных с толкованием ее содержания и качеством применения, - выступала неопределенность адресата нормативных установлений, закрепленных в этой статье. Перечень вариантов ответа на вопрос о том, кому должна быть и фактически адресована ст. 13 УК РФ, был шире, чем даже вопрос о том, кому адресован уголовный закон в целом. Если в последнем случае таковыми обычно называют (и противопоставляют) «граждан» и органы, применяющие уголовный закон, то в первом - и обороняющегося, и посягающего, и правоприменителя.
Хотим мы того или нет, но информационный аспект действия правовых норм о необходимой обороне, в отличие от других норм права, изначально включает в себя трех адресатов: обороняющегося, посягающего и правоприменителя. Это объясняется тем, что правовой оценке со стороны государства в лице его компетентных органов (то есть со стороны правоприменителя) подлежит поведение не одного, а двух противоборствующих субъектов - обороняющегося и посягающего. Однако для «предостережения» последнего, по нашему мнению, вполне достаточно известной в обществе констатации упречности общественно опасного поведения. Упречности с точки зрения любого вида социальных норм, в том числе и уголовно-правовых, объявляю-
щих такое поведение при определенных условиях уголовно-наказуемым. Поэтому нет никакой необходимости вводить в уголовный закон специальную норму о том, что тот, кто готовится к совершению общественно опасного деяния или осуществляет его, должен ожидать решительного сопротивления своему посягательству с возможным причинением любых последствий, наступление которых не исключает привлечения нападавшего к уголовной ответственности. Гораздо важнее опять же с точки зрения социально-правового назначения института необходимой обороны предусмотреть действительные гарантии для реализации права на необходимую оборону и сделать форму их выражения в тексте закона доступной для обороняющегося, поскольку степень доступности закона предопределяет полноценное знание уголовно-правовых норм, стимулирующих активное правомерное поведение в экстремальных жизненных ситуациях, а соответственно, навыки и умение заблаговременно прогнозировать возможные опасные ситуации, план своих действий, «проигрывая» их последовательность, обеспечивающую выход из той или иной ситуации без потерь.
Характер недостатков содержания ст. 13 в редакции УК РСФСР 1961 г., как нам представляется, дает основание полагать, что их главной причиной выступала позиция государства по отношению к законодательной регламентации правового статуса личности и - что особенно важно - гарантий его осуществления. Примат государства над личностью проявлялся не в том, что оно (государство) сознательно ограничивало возможности личности в плане реализации естественного права обороны, а в том, что, регламентируя это право в законе, оно всегда оставляло за собой возможность поставить под сомнение правильность выполнения своих (строго говоря, специальных) функций по защите общества от правонарушений лицами, специально на то неуполномоченными. И это при том, что само государство никаких юридических обязанностей, закрепленных на законодательном уровне, в этом плане не несло. В такой ситуации из законодательства был «выжат» весь теоретический заряд, способный хоть каким-то образом оградить обороняющегося от необоснованных претензий к нему на стадии правоприменения. При этом позицию законодателя от взглядов научной общественности по рассматриваемой проблеме отличало стремление последней на страницах юридической литературы сохранить хотя бы «память» об идее естественного права обороны.
ПРОЛОГ:
Пархоменко С.В. К вопросу о теоретических ос- НЯЛИВНЯВЯ Parhomenko S.V. On the Question of the gg
Говоря о недостатках ст. 13 в редакции УК РСФСР 1961 г. и ее применения, нельзя не сказать о том, что отдельные из них, по нашему мнению, искусственно создавались на практике. Такого рода проблемы вытекали не столько из текста закона, сколько из его «духа», идеологии правоприменителя. В качестве примера можно сослаться на дискуссию по вопросу о допустимости необходимой обороны против малолетних, душевнобольных и т.п., насколько эта полемика была состоятельна, если закон достаточно определенно основанием необходимой обороны называл «общественно опасное посягательство». Следовательно, от кого бы такое посягательство не исходило, защита против него должна была признаваться правомерной и оцениваться по общим требованиям.
Как известно, повышение эффективности правового регулирования может обеспечиваться двумя основными способами: совершенствованием законодательства и совершенствованием практики его применения. Между тем, в развитии рассматриваемого нами института на протяжении десятилетий использовался лишь последний из названных способов. Подавляющее число исследований в этой области сводилось к выработке предложений по совершенствованию не законодательства, а правоприменительной практики. На наш взгляд, такое положение, среди прочего, объяснялось тем, что уголовное право (и отечественное в том числе), традиционно уделяло главное внимание тому, на чем собственно и базируется эта отрасль: преступлению и наказанию. Вопросы обстоятельств, исключающих преступность деяния, включая вопросы необходимой обороны, регламентировались в законе и изучались теорией права лишь постольку, поскольку они соприкасались с преступным поведением.
Однако комментирование заведомо несовершенного закона, компенсация его недостатков разъяснениями Пленума Верховного Суда по вполне понятным причинам положительного эффекта с точки зрения социально-правового назначения рассматриваемого института не принесло. Возможно поэтому, отечественный законодатель под влиянием Конституции РФ 1993 г. решился годом позднее изменить редакцию УК РФ в части регла-иентации обстоятельств, исключающих преступность деяния.
Новый уголовный закон о необходимой обороне несомненно стал ближе к его основному адресату, поскольку последний из содержания ст. 37 УК РФ получил значительно большую возможность знать о своих правах
непосредственно из текста самого уголовного закона, а не из актов его толкования, практически недоступных и непонятных населению [8; 9].
В нем усилилась конкретика в части описания условий, при которых необходимая оборона всегда правомерна. При этом впервые за весь советский и постсоветский период была сделана попытка дифференцированного определения характера причиняемого вреда посягающему в зависимости от охраняемого обороняющимся блага. Эта попытка выразилась в исключении действия института превышения пределов необходимой обороны в отношении общественно опасных посягательств на общественные отношения, гарантирующие неприкосновенность жизни. Причем, в качестве обстоятельства, исключающего действие этого института, называлось даже не само посягательство на жизнь, а нападение, сопряженное с «насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия».
В отличие от ранее действующего уголовного законодательства, в ст. 37 УК РФ юридически более точно и правильно было дано определение понятия превышения пределов необходимой обороны как умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства. Хотя и не из специальной нормы, но из содержания ч. 2 ст. 37 УК РФ следовал однозначный вывод о том, что превышение пределов необходимой обороны влечет уголовную ответственность лишь в случаях умышленного причинения вреда посягающему. Вместе с тем с изменением нормы те, на положительную реакцию которых прежде всего рассчитывал законодатель, - потенциальные субъекты необходимой обороны - не стали более активными в социально-правовом смысле, а органы, применяющие уголовный закон, - более конструктивными в применении уголовного законодательства о необходимой обороне.
Проблема заключается еще и в том, что даже с доведением информации об уголовно-правовой регламентации необходимой обороны в полном объеме до сведения адресатов мы не освобождаем последних от издержек психологии правоприменителя, до настоящего времени ориентированного на оценку поведения обороняющегося сквозь призму негласных «гарантий» неприкосновенности посягающего. Непредусмотренные уголовным законом (за исключением признака общественного опасного посягательства) «условия правомерности необходимой обороны, отно-
ПРОЛОГ:
96 Пархоменко С.В. К вопросу о теоретических ос- ¡шЯЛИВВЯВЯ Parhomenko S.V. On the Question of the
сящиеся к посягательству», фактически и являются такими гарантиями.
Таким образом, избрав, по сути, традиционный путь общего определения правомерности необходимой обороны, законодатель действительно поставил потенциального субъекта необходимой обороны в ситуацию, при которой он должен не только дождаться нападения, но и определить его направленность и выяснить характер применяемого или угрожающего насилия (за исключением ч. 2.1 ст. 37 УК РФ), то есть решить вопросы, которые вызывают трудности даже у специалистов и которые без разъяснения Пленума Верховного Суда однозначно толковаться не будут. Цена же ошибки общеизвестна: конфликт с уголовным законом со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Далее сделав попытку дифференцированного определения характера защиты в зависимости от ценности охраняемого блага, законодатель и в этом вопросе недооценил интересы обороняющегося. В описании объектов охраны обороняющимся законодатель так и не нашел четких и доступных для адресатов формулировок того, что защищается. Объекты необходимой обороны (защиты личности по своей сути) скрывались за формулировками-штампами, доступными, пожалуй, только научной общественности, что не могло не сказаться не только на уровне реализации права обороны, но и на качестве оценки ее правомерности. Этот недостаток имел принципиальное значение, поскольку, не решив этой проблемы, законодатель попытался пойти дальше: определить дифференцировано способы защиты охраняемых благ — путем причинения любого вреда при защите жизни и путем причинения также любого вреда при защите иных менее ценных благ, чем жизнь — с учетом требований ст. 37 УК РФ. Именно это обстоятельство стало своеобразным препятствием для применения и ч. 1, и ч. 2.1 ст. 37 УК РФ. По существу же в этой части законодательной регламентации необходимой обороны ничто не изменилось: как и ранее защита могла не соответствовать характеру и опасности посягательства в тех пределах, которые скрывались за термином «явное».
Приведенный выше анализ позволяет прийти к выводу, что при регламентации необходимой обороны в уголовном законе, как основном акте в нормативно-правовой основе рассматриваемого института, необходимо исходить из следующих положений.
1. Право на защиту является естественным правом, принадлежащим человеку от рождения. Конституция Российской Федерации всего лишь закрепляет это право как эле-
мент правового статуса личности. Вследствие этого естественное право обороны приобретает качество субъективного права в юридическом смысле слова. На отраслевом уровне, прежде всего, — на уровне уголовного закона, закрепляется тот правовой режим, который должен обеспечить реализацию этого права, то есть гарантии реализации.
2. Главным адресатом уголовного закона в целом, и — особенно — нормативных установлений о необходимой обороне является потенциальный субъект необходимой обороны, а не правоприменитель или неправомерно посягающий. Этот субъект должен иметь возможность получения полноценной информации, влияющей на оценку правомерности его поведения именно из закона и до момента осуществления акта обороны, а не на стадии следствия по факту ее неправомерности.
3. Следуя духу и букве Конституции России в решении этого вопроса, законодатель, уже определивший круг деяний, запрещенных законом в Особенной части УК, должен определить способы реализации права обороны. Это необходимо потому, что действия, совершенные в состоянии необходимой обороны, по своим формальным признакам подпадают под признаки преступлений.
4. Решение этой проблемы, в свою очередь, должно носить дифференцированный подход, учитывая два обстоятельства:
а) ценность охраняемого блага — жизнь и здоровье человека (собственно обороняющегося), жизнь и здоровье других лиц, собственность;
б) типичность ситуации, при которой это благо ставится под угрозу причинения вреда, а соответственно — при которой оно защищается.
Другими словами, здесь необходимо использовать не специальную норму, а норму-правило, описывающую конкретные и наиболее типичные способы защиты в конкретных жизненных ситуациях.
5. Законодательная регламентация уголовной ответственности за превышение пределов необходимой обороны также должна носить не общий, а дифференцированный характер и зависеть от ценности охраняемого блага. Традиционное законодательное решение этой проблемы если и допустимо, то лишь в отношении менее ценных благ, чем жизнь и здоровье человека.
6. Правовым последствием правомерной обороны должно выступать не освобождение от уголовной ответственности, как это принято считать, а ее исключение, поскольку, если содеянное не является преступлением, то нет основания даже для возникновения обязан-
ПРОЛОГ:
Пархоменко С.В. К вопросу о теоретических ос- нЯЛИВраВЯ Parhomenko S.V. On the Question of the g^
новах регламентации необходимой обороны в уго- PROLOGUE: Theoretical Foundations of Regulating Justifiable
ловном законодательстве Defense in Criminal Legislation
7. Недопустимо возбуждать уголовное дело в связи с совершением деяния, изначаль-
ности несения уголовной ответственности -в этом случае не от чего и освобождать. Этот вопрос должен иметь четкое нормативное закрепление в уголовно-процессуальном законодательстве.
но не являющегося преступлением. Поэтому по делам о необходимой обороне первоначально должен решаться вопрос о правовой оценке факта общественно опасного посягательства и лишь затем - о правовой оценке реакции на него.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Баранова Е.А. Необходимая оборона. - М.: Юрлитинформ, 2007. - 152 с.
2. Блинников В.А. Система обстоятельств, исключающих преступность деяния, в уголовном праве России: дис. ...докт. юрид. наук. - Н. Новгород, 2002. - 403 с.
3. Дмитриенко А.П. Институт обстоятельств, исключающих преступность деяния, в уголовном праве России: основы теории, законодательной регламентации и правоприменения: дис. .докт. юрид. наук. - М., 2010. - 552 с.
4. Кибальник А.Г. Обстоятельства, исключающие преступность деяния: монография. - М.: Илек-са, 2009. - 76 с.
5. Меркурьев В.В. Состав необходимой обороны. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. - 216 с.
6. Милюков С.Ф., Зуева Ю.В. Необходимая оборона в системе мультимедийного института самозащиты. Доктрина, практика, техника: монография. - М.: Проспект, 2021. - 143 с.
7. Михайлов В.И. О содержании норм главы 8 УК России // Государство и право. - 2010. -№ 12. - С. 34 - 41.
8. Пархоменко Д.А. Усмотрение правоприменителя при оценке правомерности необходимой обороны // Сибирский юридический вестник. - 2015. - № 1. - С. 68 - 72.
9. Пархоменко Д.А. Формы выражения усмотрения в уголовном законе // Вестник Российской правовой академии. - 2013. - № 2. - С. 64 - 67.
10. Пионтковский А.А. Укрепление социалистической законности и основные вопросы учения о составе преступления // Советское государство и право. - 1954. - № 6. - С. 68 - 79.
11. Церетели Т.В., Макашвили В.Г. Состав преступления как основание уголовной ответственности // Советское государство и право. - 1954. - № 5. - С. 67 - 77.
12. Чхиквадзе В.М. Понятие и значение состава преступления в советском уголовном праве // Советское государство и право. - 1954. - № 4. - С. 53 - 62.
1. Baranova E.A. Necessary Defense [Neobkhodimaya oborona]. Moscow, 2007. 152 p. (In Russ.).
2. Blinnikov V.A. The System of Circumstances Precluding the Criminality of an Act in the Criminal Law of Russia: doctor of juridical science dissertation [Sistema obstoyatel'stv, isklyuchayushchikhprestupnost' deyaniya, v ugolovnom prave Rossii: dissertatsiya doktora yuridicheskikhnauk]. N. Novgorod, 2002. 403 p. (In Russ.).
3. Dmitrienko A.P. The Institute of Circumstances Precluding Criminality of an Act in Criminal Law of Russia: Foundations of Theory, Legislative Regulation and Law Enforcement: doctor of juridical science dissertation [Institut obstoyatel'stv, isklyuchayushchikh prestupnost' deyaniya, v ugolovnom prave Rossii: osnovy teorii, zakonodatel'noy reglamentatsii i pravoprimeneniya: dissertatsiya doktora yuridicheskikh nauk]. Moscow, 2010. 552 p. (In Russ.).
4. Kibalnik A.G. Circumstances Excluding the Criminality of an Act [Obstoyatel'stva, isklyuchayushchiye prestupnost' deyaniya]. Moscow, 2009. 76 p. (In Russ.).
5. Merkuriev V.V. Necessary Defense Corpus [Sostavneobkhodimoyoborony]. St. Petersburg, 2004. 216 p. (In Russ.).
6. Milyukov S.F., Zueva Yu.V. Necessary Defense in the System of the Multimedia Institute of Self-Defense. Doctrine, Practice, Technique [Neobkhodimaya oborona v sisteme mul'timediynogo instituta samozashchity. Doktrina, praktika, tekhnika]. Moscow, 2021. 143 p. (In Russ.).
7. Mikhailov V.I. The Substance of Chapter 8 of the Criminal Code of the Russian Federation [O soderzhanii norm glavy 8 UK Rossii]. Gosudarstvo i pravo — State and Law. 2010. Issue 12. Pp. 34 — 41. (In Russ.).
8. Parkhomenko D.A. Discretion of the Law Enforcer in Assessing of the Legitimacy of Necessary Defense [Usmotreniye pravoprimenitelya pri otsenke pravomernosti neobkhodimoy oborony]. Sibirskiy yuridicheskiy vestnik — Siberian Law Gerald. 2015. Issue 1. Pp. 68 — 72. (In Russ.).
9. Parkhomenko D.A. Discretion Form Representation in Criminal Laws [Formy vyrazheniya usmotreniya v ugolovnom zakone]. Vestnik Rossiyskoy pravovoy akademii — Bulletin of the Russian Law Academy. 2013. Issue 2. Pp. 64 - 67. (In Russ.).
REFERENCES
ПРОЛОГ
PROLOGUE:
10. Piontkovsky A.A. Strengthening Socialist Legality and the Main Questions of the Doctrine of the Composition of the Crime [Ukrepleniye sotsialisticheskoy zakonnosti i osnovnyye voprosy ucheniya o sostave prestupleniya]. Sovetskoye gosudarstvo i pravo — Soviet State and Law. 1954. Issue 6. Pp. 68 — 79. (In Russ.).
11. Tsereteli T.V., Makashvili V.G. Corpus Delicti as a Basis for Criminal Liability [Sostav prestupleniya kak osnovaniye ugolovnoy otvetstvennosti]. Sovetskoye gosudarstvo i pravo — Soviet State and Law. 1954. Issue 5. Pp. 67 - 77. (In Russ.).
12. Chkhikvadze V.M. The Concept and Meaning of Corpus Delicti in Soviet Criminal Law [Ponyatiye i znacheniye sostava prestupleniya v sovetskom ugolovnom prave]. Sovetskoye gosudarstvo i pravo — Soviet State and Law. 1954. Issue 4. Pp. 53 - 62. (In Russ.).
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Пархоменко Светлана Валерьевна (Иркутск) — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Иркутского юридического института (филиала) Университета прокуратуры Российской Федерации (664035, г. Иркутск, ул. Шевцова, д. 1, e-mail: [email protected]).
INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Parhomenko, Svetlana V. (Irkutsk) — Doctor of Law, Professor, Department of Criminal and Legal Disciplines, Irkutsk Juridical Institute (Branch), University of the Prosecutor's Office of the Russian Federation (Shevtsov str., 1, Irkutsk, 664035, e-mail: [email protected]).
ПРОЛОГ:
Пархоменко С.В. К вопросу о теоретических ос- нЯЛИВраВЯ Parhomenko S.V. On the Question of the gg
новах регламентации необходимой обороны в уго- PROLOGUE: Theoretical Foundations of Regulating Justifiable
ловном законодательстве Defense in Criminal Legislation
