CC BY
226
УДК 81'32
К ВОПРОСУ О СУЩНОСТИ ДИСКУРСА И НЕКОТОРЫХ КРИТЕРИЯХ ЕГО ТИПОЛОГИИ: НА ПУТИ К ПОНИМАНИЮ СПЕЦИФИКИ ЭЛЕКТРОННОГО МАТЕМАТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА
Л.А. Ахтаева
Статья посвящена анализу сущности дискурса, а также выделению некоторых критериев его типологии на примере электронного математического дискурса. Автор рассматривает несколько классификаций дискурса, подчеркивая их неоднородность, которую можно объяснить, прежде всего, многогранностью феномена и возможностью его изучения с различных позиций (коммуникативной, структурной, когнитивной лингвистики и т.д). Электронный математический дискурс представляет собой особый вид дискурса, выделяющийся в различных типологиях, в частности, в связи с наличием у него специфических параметров, таких как письменная фиксированность, инстуционность, информативность, использование участниками когнитивных стратегий и т.д. Данные характеристики обеспечивают функционирование этой дискурсивной модели и обусловливают ее взаимодействие с другими видами дискурса.
Ключевые слова: дискурс, типология, электронный математический дискурс, интердискурсивность, когнитивная лингвистика.
В последние несколько десятилетий в отечественной лингвистике отчетливо проявилась тенденция к постепенному отказу от чисто структурного подхода к анализу речевой деятельности в пользу ее описания с учётом дискурсивного аспекта, т.е., в самом широком смысле, аспекта деятельностного и интерперсонального. Вместе с тем, неоднозначность понятия «дискурс», ставшего одним из центральных концептов науки о языке [Алимурадов, 2004; Алимурадов, Григорьева, 2009; Алимурадов, Шлепкина, 2010; Алимурадов, Гусева, 2010; Алимурадов, Блинова, Раздуев, 2010; Лагу, 2012; Правикова, 2011; Правикова, 2012; Раздуев, 2013 и др.], обусловливает также необходимость углубленного изучения возможных подходов к определению самого этого феномена. На наш взгляд, комплексная специфика электронного математического дискурса, являющегося основным объектом нашего рассмотрения (отсутствие культурного контекста и ситуативности, завершенность, фиксированность и т.д.), не позволяет дать всеобъемлющую трактовку данного вида профессионального дискурса в рамках лишь одного аналитического подхода. Необходимо комплексное представление о дискурсе вообще и о профессиональном дискурсе, в частности, основанное на его коммуникативных, когнитивных, семиотических и структурных характеристиках, рассматриваемых в неизменной взаимокорреляции. Попытка дать комплексное толкование дискурса как динамического коммуникативного феномена, погруженного во всем богатстве его конкретных проявлений в широкий деятельностно-культурный контекст, и - с учетом этого - проанализировать некоторые специфические черты электронного математического дискурса и составляет цель настоящей статьи.
В рамках коммуникативного подхода дискурс понимается как «вербальная коммуникация» и обозначает, скорее, саму коммуникативную практику как процесс, а не её продукт или результат. Т.В. Милевская определяет дискурс как «текст во всей полноте его коммуникативных связей или текст как деятельность» [Милевская, 2002: 37]. При этом текст можно рассматривать как промежуточную стадию дискурса или, что также будет закономерно, как результат самого дискурса как процесса текстопорождения. В свою очередь, А.Б. Кутузов подчеркивает, что дискурс, как и любой коммуникативный акт, предполагает наличие как минимум двух фундаментальных ролей - говорящего (автора) и адресата, которые могут поочередно перераспределяться между лицами - участниками дискурса. [Кутузов, 2006: 46]. Такая трактовка практически отождествляет «дискурс» с понятием «диалог».
У. Чейф развивает идею о диалогической направленности дискурса, высказывая гипотезу об объединении дискурсивных факторов (например, расстояние до предшествующего упоминания одного из участников диалога) в интегральную характеристику референта в данный момент дискурса [Chafe, 1976: 27-28; см. также: Алимурадов, Реунова, 2006]. На наш взгляд, в рамках проводимого нами исследования неприемлемо определение феномена «дискурс» через понятие «диалог», так как электронный математический дискурс, существующий строго в письменной форме, довольно редко приобретает форму диалога (например, ответные аргументированные критические статьи в электронных математических журналах и т.д.).
Как и сторонники коммуникативного подхода, Н. Фэрклав подчеркивает динамический характер дискурса. По его словам, ориентированность на процесс и возможность разворачиваться во времени отличают дискурс от текста, который, являясь результатом языковой деятельности, статичен по природе [Fairclough, 1992: 142]. Однако определение дискурса с сугубо динамической «процессуальной» точки зрения слишком узко для исследования электронного математического дискурса, которое предполагает
обращение к текстам (изучение алгоритмов, доказательств и т.д, зафиксированных в электронном пространстве). Мы склонны считать, что дискурс включает оба компонента и представляется не только как динамический процесс языковой деятельности, но и как её результат. Математический дискурс сочетает завершенность в виде письменной закрепленности, а также процессуальность вкупе с наличием коммуникативной цели - донесение информации до адресата.
А. Греймас и Ж. Курте вывели семиотическое понимание дискурса и отождествили его с семиотическим процессом, утверждая, что «всё множество семиотических фактов (отношений, единиц, операций и т.д.), располагающихся на синтагматической оси языка можно рассматривать как относящееся к теории дискурса» [Греймас, Курте 1983, 488]. Исследователи сопоставили понятие «вторичной моделирующей системы», взятое у советских семиотиков, с понятием дискурса, выработанном на французской почве, истолковав дискурс как процесс, обладающий признаками системности. Это определение оказывается исключительно важным, так как вводит в понятие дискурса как кода синтагматическое и парадигматическое измерения, а также категорию системности. Такое понимание дискурса мыслится нам приемлемым, однако для адекватного анализа электронного математического дискурса необходимо также учитывать, что он существует не обособленно, а взаимодействует с другими дискурсами и является их частью (например, научный дискурс). В данной связи очевидна необходимость обращения к понятию «интердискурс», которое вводит П. Серио в рамках структуралистского подхода к толкованию дискурса [Серио, 1999: 131].
П. Серио заметил, что один дискурс (дискурс А) может быть своеобразным узлом на стыке множества взаимодействующих дискурсов (Дискурс B, Дискурс С), которые способны вступать в различные отношения между собой. Именно факт подобной корреляции позволяет говорить об интердискурсе как об определенной сети взаимосвязей между разными дискурсами, о сложной системе отсылок, своеобразных "мостиков" [Серио, 1999: 135-137].
Понятие интердискурсивности представляется нам чрезвычайно ценным для дальнейшего анализа, однако структуралистский подход к анализу дискурса в целом может быть подвергнут критике по той причине, что, во-первых, не учитывает прагматический аспект, а, во-вторых, потому что «ни одна строгая структура и стройная система не работает в языке без сбоев» [http://zhelty-dom.narod.ru/literature/txt/discours jr.htm], и каждое из исключений, появляющихся в дискурсе А, влечет за собой пересмотр всей системы субдискурсов. Несмотря на несовершенство работы системной интердискурсивной модели, считаем обходимым учитывать критерии структурности и системности при исследовании электронного математического дискурса (ЭМД), так как взаимодействие с другими дискурсами во многом определяет специфические параметры изучаемого объекта, т.к. совершенно очевидно, что ЭМД представляет собой один из подвидов научного дискурса, а для последнего фактор интердискурсивности является одним из решающих. Так, например, «включение» электронного математического дискурса в систему научного дискурса регламентирует высокую степень формализации математических текстов, наличие универсальных схем изложения, налаженной системы цитации и т.д.
Признавая коммуникативную ориентированность дискурса, заметим, что развертывание модели электронного математического дискурса во многом опирается на когнитивные механизмы формирования и реализации смысла, поэтому рассмотрим также интерпретацию данного феномена с точки зрения когнитивного подхода, предложенного Т.А. ван Дейком: «дискурс - это коммуникативное событие, происходящее между говорящим, слушающим (наблюдателями и т.д.), в процессе коммуникативного действия в определенном временном, пространственном и прочем контексте» [Dijk, 1981: 240]. Д.В. Шапочкин определяет дискурс как единство когнитивных и языковых структур, подразумевающее осмысление и непосредственно анализ, основанные на теснейшем взаимодействии механизмов как неязыкового, так и языкового познания [Шапочкин, 2012: 105]. Соответственно, текст становится дискурсом лишь тогда, когда при его рассмотрении, рецепции и интерпретации стараются охватить не только лингвистические, грамматические и семантические структуры, но и скрытые от непосредственного лингвистического наблюдения ассоциативные связи, а также установить корреляцию между употреблением слов и определенным социальным контекстом. Данная интерпретация дискурса является лишь частично приемлемой для исследования электронного математического дискурса, так как предполагает обращение к экстралингвистическм параметрам коммуникации, которые нерелевантны для математики, представляющей собой своеобразный универсальный код, психологически и культурно недетерминированный. В свою очередь, электронный математический дискурс представляется как сложное коммуникативное явление нетождественное тексту, а скорее являющееся наиболее полным аналитическим видением текста, единством когнитивных и языковых структур.
Основываясь на анализе и синтезе различных пониманий дискурса в лингвистике, мы можем дать следующее определение данного феномена, которое возьмем за основу для дальнейшего исследования англоязычного электронного математического дискурса.
Дискурс - это динамический феномен, который включает в себя совокупность всех текстов, относящихся к данной коммуникативной ситуации, и устанавливает внутри себя определенные синтагматические и парадигматические отношения. Электронный математический дискурс стоит понимать в отрыве от экстралингвистических факторов, так как в нем широко используется универсальный языковой код, интерпретация которого не зависит от культурных параметров.
Такое понимание дискурса представляется нам наиболее продуктивным, поскольку материалом при лингвистическом исследовании электронного математического дискурса является именно продукт языковой деятельности, то есть текст, анализ которого невозможен без учета специфики процесса порождения и восприятия высказываний.
Несмотря на многообразие подходов к определению дискурса, этот действительно сложный феномен обладает определенными универсальными чертами, к которым относятся связность (когерентность) и цельность. Цельность - это смысловая связность компонентов, которая позволяет воспринимать дискурсивное событие как комплекс [Григорьева, 1998: 99]. Л.С. Выготский называет такое явление «влиянием смысла», ведь, по его словам, «смыслы как бы вливаются друг в друга и как бы влияют друг на друга, так что предшествующие как бы содержатся в последующем или его модифицируют» [Выготский, 1996: 308].
М. Louwerse считает именно «связность» основной характеристикой дискурса, отмечая при этом, что порядок следования компонентов в дискурсивной континуальности обусловливается специфическими закономерностями, которые лежат в основе формирования комплексных коммуникативных единиц языка [Louwerse, Graesser, 2005]. В.С. Григорьева предлагает рассматривать когерентность с точки зрения: а) интонационно-ритмического; б) логического; в) семантического; г) формально-грамматического оформления дискурса; при этом, по её мнению, связность можно обнаруживать по специальным маркерам иллокутивного и/или дискурсивного характера [Григорьева, 1998: 100].
С другой стороны, когерентность является обязательным условием, обеспечивающим развертывание электронного математического дискурса, так как его важнейшая характеристика - это информативность послания, которая обеспечивается благодаря связности преподносимых мыслей [МаШгапа, Varela, 1987: 212 и след.]. Информативность также рассматривается как универсальная черта дискурса, однако прописать её критерии довольно сложно, так как они совершенно по-разному проявляются в различных типах дискурса. Электронный математический дискурс высоко информативен, и поэтому для него особенно актуальны вопросы определения наиболее действенных форм представления информации, изучение эффективности её восприятия, а также закономерностей разграничения «старого» и «нового».
Согласно П.В. Зернецкому, дискурсу как языковому знаку высшего порядка присуща также модальность, связанная с доминированием в нем одного или нескольких параметров их речевоздействующих пространств. Дискурсы с эксплицированной модальностью по отражаемым в них личностным смыслам автора ориентированы на сферу речевой и неречевой деятельности адресата [Зернецкий, 1990: 65-66].
Параметры информативности, модальности, субъектности, по-разному функционирующие в различных дискурсивных моделях, подводят нас к вопросу о типологии дискурса. Для более полной классификации вычленим основные критерии, в соответствии с которыми можно вывести систему дискурсивных разновидностей, и определим место электронного математического дискурса в каждой из приведенных типологий.
Основными критериями, принимаемыми за основу в классификациях дискурса, являются модальность, тип группы, имеющий более или менее устоявшуюся позиционно-ролевую структуру, характер актуализации коммуникативных стратегий, адресность, интенции участников и их количество, канал передачи информации, стиль изложения, функциональность.
В зависимости от направленности дискурса на реализацию определенных коммуникативных стратегий, выделяют «прагматические дискурсы» или, как их называет Т.А. ван Дейк, «контекстуальные макростратегии» [Бук 1983: 57-58]. Так, например, прагматическими являются военный, политический, юридичекий, научный, критический, педагогический дискурсы. Помимо этого, выделяются «интердискурс» и «специальные дискурсы», которые можно обозначить соответственно как «общий дискурс» и «частные дискурсы» [Liebert, 1997: 153-157]. Модель электронного математического дискурса входит в систему частных прагматических дискурсов, так как является сегментом научного пространства и характеризуется использованием когнитивно-коммуникативных стратегий, направленных на успешную реализацию коммуникативных задач, поставленных перед автором математического текста либо им самим, либо научным сообществом.
В качестве одной из самых известных классификаций выступает предложенное В.И. Карасиком разделение дискурсов на два типа: персональный (личностно-ориентированный) и институциональный [Карасик 2000:5-20]. По его словам, персональный дискурс существует в двух
основных разновидностях: бытовое и бытийное общение. Бытовое общение - это диалогичная по своей сути коммуникация, которая заключается в поддержании контакта и решении бытовых проблем. Фактически это разговор об очевидном и понятном каждому: адресат понимает говорящего во многих случаях с полуслова, а собственно процесс интерпретации не требует обращения к глубинной структуре высказывания.
В свою очередь, институциональный дискурс предполагает общение в заданных рамках статусно-ролевых отношений [Карасик, 2000: 17], существующих либо в рамках определенного языкового коллектива, либо некоторой социальной или профессиональной группы. Соответственно, можно выделить такие институциональные дискурсы, как «юридический», «учебный», «судебный» и т.д.. Стоит заметить, что современные общественные институты не являются однородными явлениями, так как существенно отличаются друг от друга и могут меняться со временем (например, сливаться друг с другом или возникать в виде разновидностей в рамках того или другого типа) [Шапочкин, 2012: 102]. Это позволяет сделать вывод о том, что и вышеперечисленные виды дискурса носят неоднородный характер и являются всего лишь малой составной частью имеющегося в наличии весомого количества научных дисциплин или общественных институтов. Безусловно, почти в каждой области исследования могут встретиться дискурсивные практики, которые имеют свою специфику. Целесообразность включения электронного математического дискурса в систему институциональных дискурсов можно доказать, обратившись в самому понятию «институционализация», суть которого состоит в типизации повторяющихся действий и связанных с ними ожиданий [Бейлинсон, 2009]. Участники электронного математического дискурса, в первую очередь, играют определённую роль, прописанную в рамках данного дискурса, в то время как их внеролевая (метафункциональная идентичность) не может выходить на первый план в рамках данного вида коммуникации. Так, например, математик, приводя в статье доказательство теоремы, не может переключаться на личные темы и рассказывать о своём настроении.
А.А. Кибрик предлагает классификацию дискурса, основывающуюся на противопоставлении устной и письменной форм существования языка. Критерием для данной типологии является канал передачи информации - акустический при устном дискурсе и визуальный при письменном [Кибрик, 2003: 56-57]. Устный дискурс рассматривается как фундаментальная форма существования языка, в то время как письменный дискурс, являясь производным от устного, представляет собой ее более позднюю, вторичную разновидность [Кибрик, 2003: 58]. У. Чейф подробно описывает различия в процессе развертывания устного и письменного дискурса, как раз и являющиеся последствием использования различных каналов информации [Chafe, 1982: 41-52]. Так, к характеристикам устного дискурса относятся относительная синхронность процессов порождения и восприятия речи, наличие паралингвистической информации, значительная опора на обратную связь, меньшая (по сравнению с письменным дискурсом) нормированность, повышенная эллиптичность, более низкая синтаксическая структурированность, а также преобладание активных конструкций и частое использование конструкций с неопределенным агентом. У. Чейф подчеркивает, что устному дискурсу свойственна высокая формально-смысловая фрагментация, а именно порождение речи квантами (толчками) -интонационными единицами, которые «отделены друг от друга паузами, имеют относительно завершенный интонационный контур и обычно совпадают с простыми предикациями, или клаузами» [Chafe, 1982: 49].
С другой стороны, письменному дискурсу свойственна более сложная организация, интеграция предикаций в сложные предложения и прочие синтаксические конструкции и объединения. Как следствие, устный дискурс имеет более ограниченный диапазон союзов и прочих соединительных элементов, в то время как письменный дискурс характеризуется использованием очень разнообразных формальных средств когезии [Chafe, 1982: 41-52].
Приведенные выше различия между устной и письменной формами использования языка формально можно приравнять к различию между дискурсом и текстом, однако мы считаем такое смешение понятий неприемлемым. Устный и письменный виды дискурса стоит разграничивать, главным образом, на основании сложных отношений между автором и слушателем, а также сообразно специфике контакта между ними [Renkema, 2004:64]. Так, наличие контакта между участниками дискурса во время передачи информации, а также их взаимная вовлеченность в ситуацию, характеризующие устный дискурс, предстают в письменном дискурсе в особой форме. Такую связь невозможно назвать полноценным контактом во времени и пространстве, так как контакт происходит только при соприкосновении читателя с текстом и его дальнейшей интерпретацией. Электронный математический дискурс является очень специфичным в плане осуществления контакта между автором и адресатом, так как виртуальность «подразумевает коммуникацию с воображаемым собеседником» [Галичкина, 2012: 30]. Мы считаем, что общение между автором и читателем математического текста, размещенного в электронном формате, нельзя считать виртуальным, так как виртуальность - это оппозиция реальности, а авторы электронных математических статей, учебников, комментариев, критики публикаций в сети, как и
читатели данных текстов - совершенно реальные люди. Вслед за А.Б. Кутузовым, в определении этого аспекта специфики электронного дискурса ограничимся вполне правомерной, на наш взгляд, констатацией свойства дистантности, которое включает в себя и техническую опосредованность [http://tc.utmn.ru/files/kutuzov discourse.pdf].
Вопрос о том, является ли электронный математический дискурс сугубо письменным, представляется довольно сложным и неоднозначным. Электронные дискурсы в целом нередко воспринимаются как реванш письменности, возвращение к типографскому мышлению и восстановление конструируемого рационального дискурса. M. Castells (М. Кастельс), напротив, считает, что возможности общения в сети стимулируют новую форму «оральности» речи, выраженной электронным текстом [Castells, 1996: 208]. Так, с одной стороны, вся информация, включенная в модель электронного математического дискурса, является письменно зафиксированной алфавитно-цифровыми знаками и воспринимается визуально, а с другой, - нельзя не учитывать интерактивную направленность некоторых включенных в неё элементов (невербальный характер на фоне максимальной нацеленности на донесение информации). Однако очевидное преобладание чисто текстовой диалогически неориентированной информации не позволяет охарактеризовать электронный математический дискурс как диалектическое единство письменной и устной коммуникации. Именно поэтому в рамках данного исследования мы придерживаемся мнения, что электронный математический дискурс следует относить именно к письменному типу дискурса.
Т.В. Анисимова предлагает типологию дискурса, построенную внутри оптимально упорядоченной модели, включающей столько признаков, сколько необходимо для всесторонней характеристики дискурса. В такой модели все признаки объединяются на основе «макроинтенций автора» в три уровня: системный, стратегический и тактический. Системный уровень включает глобальные признаки, общие для всех без исключения типов соответствующей группы. При этом определяющим признаком является соотнесение с типами речи по цели автора; в соответствии с этим признаком можно выделить четыре класса дискурса [Анисимова, 2000: 31-34], осуществляемых:
1) с целью информирования (информативный дискурс),
2) с целью воздействия (регулятивный дискурс);
3) с целью выразить эмоциональные отношения и состояния (экспрессивный дискурс);
4) с целью установления и поддержания контакта, окончания разговора (фатический/социально-ритуальный дискурс).
Стратегический уровень, в свою очередь, предполагает, что коммуникатор при разработке дискурса придерживается установленной модели, пытаясь не отклониться от разработанного стандарта, но при этом ориентируется на установленную на данном уровне стратегию данного элемента модели, направленную на обеспечение функционирования дискурса. Приведенные выше классификационные схемы являются базовыми, внутри них присутствуют более специализированные дискурсы, чья основная функция - сопровождение базовых видов коммуникации (информативной, аргументационной, направленной на выражение эмоций и т.д).
В группу социально-ритуальных дискурсов входят дискурсивные модели неформального общения, направленные на решение таких коммуникативных задач, как установление контакта, знакомства, поздравления, соболезнования, гостеприимства, установление контакта, прощания, благодарности, извинения и т.д. [Анисимова, 2000: 37] Как следует из названия, этот вид коммуникации наиболее ритуализован, существуют также дискурсивные стандарты социально-ритуальных действий в менталитете и языке каждой национальности. Заметим, что данный тип дискурса в какой-то степени можно соотнести с бытийным общением, выделенным В.И. Карасиком, так как коммуникативные акты, составляющие основу социально-ритуальных дискурсов, также относят к контактивным. Однако стоит учитывать, что эмоциональная коммуникация сюда не входит (в отличие от личностно-ориентированного дискурса, в рамках которого могут сочетаться сочетается фатическая, аргументативная и экспрессивная коммуникация) Как отмечает А.А. Романов, экспрессивные дискурсы характеризуются передачей чувств, оценок, взглядов, установок, участвующих в деловом общении, а примеры такой коммуникации наиболее распространены в управленческой деятельности (например, оценка неожиданных результатов, общение после длительного перерыва и т.д.) [Романов 1999: 4-6].
Особенностью информативных дискурсов, согласно J. Renkema, является наличие когнитивного или аксиологического конфликта, выражающегося в столкновении мнений. Когнитивное моделирование сообщений посредством противопоставления и отрицания - одна из эффективнейших техник убеждения с научном дискурсе, целью которого является воздействие и контроль за сознанием воспринимающих текст (речь) со стороны автора с целью внесения возможных изменений в модель мира адресата или адресатов [Renkema, 2004: 53]. Адресант является интерактивно доминирующим коммуникантом в процессе передачи информации, причем заинтересованность адресанта в правильности получения информации не всегда имеет место. Дискурсивно-прагматическая стратегия информирования довольно ярко проявляется и в рассматриваемом нами математическом дискурсе. Согласно Г.Б. Гутнеру,
«практически в любом математическом рассуждении решается проблема существования какого-либо предмета» [http://royallib.ru/book/gutner g/ontologiya matematicheskogo diskursa.html]. Моделирование такого рассуждения во многом опирается на процесс передачи некоторого знания (информации), поэтому актуализация параметров информативности является принципиально важным условием существования электронного математического дискурса.
Несмотря на определенные плюсы данной классификации, а именно - обращение к макроинтенциям автора, заметим, что такое деление опирается только на коммуникативные параметры дискурса. Как следствие, выделенные типы практически совпадают с видами общения, что делает типологию слишком генерализованной: один и тот же дискурс может входить в несколько систем сразу (бытовое общение может быть экспрессивным, информативным, аргументативным, регулятивным одновременно).
П.В. Зернецкий предлагает типологию, за основу которой взята категория «модальности» дискурса [Зернецкий, 1990: 61- 65]. Большинство исследователей разграничивают объективную и субъективную модальность. Объективная модальность является обязательным признаком любого высказывания и выражает «отношение сообщаемого к действительности в плане реальности», в то время как субъективная модальность выражает отношение говорящего к сообщаемому. [Тагильцева, 2006: 55]. В рамках функционально-прагматической концепции модальности выделяются дискурсы желания, долженствования, которые имеют разные мотивы и цели общения. Так, например, дискурс желания мотивирован и имеет конечной целью формирование и прогнозирование желания адресата. Дискурс долженствования характеризуется отсутствием аргументации и мотивирования требуемых от адресата речевых и неречевых действий, которые открыто выражаются автором. Дискурс возможности, основываясь на действии аккумулирующей силы, направлен на получение от адресата синтагматической, семантической или прагматической информации [Зернецкий 1990: 65-66].
Неоднородность рассмотренных классификаций дискурса объясняется, прежде всего, многогранностью феномена и возможностью его изучения с различных позиций (коммуникативной, когнитивной лингвистики и т.д). Место электронного математического дискурса в различных типологиях определяют его специфические параметры (письменная фиксированность, инстуционность, информативность, использование участниками когнитивных стратегий и т.д.), которые также обеспечивают функционирование данной дискурсивной модели и обусловливают её взаимодействие с другими видами дискурса.
The article is devoted to the analysis of discourse and some criteria of its typology drawing on the example of electronic mathematical discourse. The author considers several classifications of discourse stressing the fact of their heterogeneity that can be explained, first of all, by the diversification of phenomenon and the possibility of its study from different points of view (communicative, structural, cognitive linguistics, etc.). Electronic mathematical discourse is a special type of discourse that is included in different typologies, in particular, due to its specific parameters, such as written form, institutionality, informativeness, usage of cognitive strategies by its participants, etc. These characteristics ensure the functioning of the discursive model in question and condition its interaction with other types of discourse. Keywords: discourse, typology, electronic mathematical discourse, interdicsursivity, cognitive linguistics.
Список литературы
1. Алимурадов О.А. Характерные особенности динамики концептосферы индивида // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2004. № 4. С. 105.
2. Алимурадов О.А., Реунова О.И. О сущности процесса референции // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2006. № 1. С. 79-89.
3. Алимурадов О.А., Григорьева Н.В. Интеракциональная природа дискурса и некоторые критерии его осмысленности // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2009. № 2. С. 3137.
4. Алимурадов О.А., Шлепкина М.А. Инновационные лексические процессы в системе стереотипных конструкций современного англоязычного делового дискурса: аббревиация и сокращение // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2010. № 1-1. С. 20-29.
5. Алимурадов О.А., Гусева М.А. Структурная и признаковая модели концепта BEAUTY (КРАСОТА), объективируемого в современном англоязычном женском дискурсе // Вопросы когнитивной лингвистики. 2010. № 3. С. 12-19.
6. Алимурадов О.А., Блинова Д.Е., Раздуев А.В. Фреймовое моделирование языковой картины мира, репрезентируемой в англоязычном детском дискурсе // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. 2010. № 4. С. 6-13.
7. Анисимова, Т.В. Типология жанров деловой речи (риторический аспект): автореф. дис. ... д-ра филол. наук: 10.02.19. - Краснодар, 2000. - 46 с.
8. Бейлинсон, Л.С. Функции институционального дискурса // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. 2009. № 3. С. 142-147.
9. Выготский, Л.С. Мышление и речь: Психологические исследования. М.: Лабиринт, 1996.
415 c.
10. Галичкина, Е.Н. Компьютерная коммуникации: лингвистический статус, знаковые средства, жанровое: автореф. дис. .канд. филол. наук: 10.02.19. Волгоград, 2012. 35 с.
11. Греймас, А.Ж., Курте, Ж. Семиотика. Объяснительный словарь теории языка, // Семиотика. М., 1983. 750 с.
12. Григорьева, В.С. Анализ дискурса. К постановке вопроса // Актуальные проблемы лингводидакти- ки : сб. тез. и докл.; ТВВАИУ. Тамбов, 1998. С. 99-100.
13. Гутнер, Г.Б. Онтология математического дискурса // [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://teneta.rinet.ru/rus/ge/gutner ontology .
14. Зернецкий, П.В. Четырехмерное пространство речевой деятельности // Язык, дискурс, личность. Тверь: Твер. гос. ун-т., 1990. С. 60-68.
15. Карасик, В.И. О типах дискурса. // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: сб. науч. тр. Волгоград, 2000. С. 5-20.
16. Кибрик, А.А. Анализ дискурса в когнитивной перспективе: автореф. дис. . д-ра. филол. наук: 10.02.19. М., 2003. 90 с.
17. Кутузов, А.Б. Модель функционирования терминологического сленгизма с дискурсе сетевых форумов: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.21. Тюмень, 2006. 170 с.
18. Кутузов, А.Б. Коммуникативные особенности дискурса компьютерных сетевых форумов // Третьи Лазаревские чтения, 2006 Челябинск. 2006. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://tc.utmn.ru/files/kutuzov discourse.pdf
19. Лату М.Н. Псевдонаучный дискурс и псевдотермины: постановка проблемы изучения // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2012. № 3. С. 76-79.
20. Милевская, Т.В. Дискурс и текст: проблема // Конкурс русской сетевой литературы. 2002. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://teneta.rinet.ru/rus/me/milevskat-discourseandtextdfn.htm.
21. Правикова Л.В. Семиотическая и лингвистическая проекция интертекстуальности в дискурсе // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2011. № 4. С. 159-162.
22. Правикова Л.В. Типология дискурсов, регистры и жанры // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2012. № 1. С. 135-138.
23. Раздуев А.В. Дискурс сферы нанотехнологий как вид научного дискурса (на материале современного английского языка) // Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 37 (328). С. 52-55.
24. Романов, А.А. Регулятивная деятельность участников диалога // Язык, культура и социум в гуманитарной парадигме : сб. науч. тр.; Твер. гос. ун-т. Тверь, 1999. С. 3-7.
25. Руднев, Ю. Концепция дискурса как элемента литературоведческого метаязыка [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://zhelty-dom.narod.ru/literature/txt/discoursjr.htm.
26. Серио, П. Как читают тексты во Франции // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М.: Прогресс, 1999. 673 с.
27. Тагильцева, Ю.Р. Субъективная, модальность, и тональность в политическом Интернет-дискурсе: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.01. Екатеринбург, 2006. 251 с.
28. Шапочкин, Д.В. Политический дискурс: когнитивный аспект: монография. Тюмень: Изд-во Тюмен. гос. ун-та, 2012. 260 с.
29. Castells, M. The Rise of the Network Society, The Information Age: Economy, Society and Culture Vol. I. Cambridge: MA; Oxford, UK: Blackwell, 2000. 625 p.
30. Chafe, W.L. Givenness, contrastiveness, definiteness, subjects, topics,and point of view / C.N. Li (ed). Subject and topic. N.Y.: Acad.Press,1976. P. 25-55.
31. Chafe, W.L. Integration and involvement in speaking, writing, and oralliterature // Tannen D. (ed.). Spoken and written language: Exploringorality and literacy. Norwood, 1982. P. 35-53.
32. Dijk, T.A. van. Studies in the Pragmatics of Discourse. The Hague : Mouton, 1981. 331 p.
33. Dijk, T.A. van., Kintsch W. Strategie of Discourse Comprehension,. N.Y.: Academic Press, 1983.
418 p.
34. Fairclough, N. Discourse and social change. Polity Press, 1992. 272 p.
35. Liebert, W. Stop making sense! Metaphor and perspective in creative thinking sessions of scientists and scientific radio broadcasts // Discourse and perspective in cognitive linguistics, Amsterdam, 1997. P. 149183.
36. Maturana, H.R., Varela, F.J. The tree of knowledge: The biological roots of human understanding. Boston: Shambhala Publications, 1987. 269 p.
37. Renkema, J. Introduction to discourse studies. Amsterdam: John Benjamins Publishing, 2004. 363 p.
Об авторе
Ахтаева Л.А. - аспирант кафедры западноевропейских языков и культур ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет», ahtaeva.lalita@rambler.ru
