CC BY
154Е.Ю. Архипова,
кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права Саратовской государственной юридической академии
E.Yu. Arkhipova,
Candidate of Law, Associate Professor of the Department of Theory of State and Law of the Saratov State Law Academy
DOI:
К ВОПРОСУ О СТРУКТУРЕ СИСТЕМЫ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Аннотация: характеристика системы законодательства относится к числу традиционных, хорошо исследованных вопросов в юридической науке, но ввиду изменчивости и постоянной трансформации общественных отношений, необходимости сбалансированного распределения регулятивной нагрузки на различные правотвор-О ческие субъекты и выстраивания качественного и эффективного законодательства
В
s
не теряет актуальности.
Цель статьи - выяснение критериев объединения нормативных правовых актов в систему законодательства, а также ее определение. Автор использует диалек-ЕО тический, системный, формально-юридический методы, позволяющие выяснить щ особенности и элементы системы действующего российского законодательства ^ и провести краткий анализ их взаимодействия. Полученные результаты: система С законодательства определяется как построенная по принципу вертикально-гори-^ зонтального строения система нормативных правовых актов, принятых в особом порядке правотворческими органами публичной власти. Автор приходит к выводу, что * в настоящее время критерием горизонтального строения системы российского законодательства выступает предмет правового регулирования, а вертикального -уровни осуществления публичной власти и юридическая сила нормативных документов.
Ключевые слова: право, законодательство, система права, система законодательства, структура законодательства, системный подход.
I
С
2
O The structure of the system of Russian legislation
Abstract: the characteristic of the legislative system is one of the traditional, well-researched issues in legal science. But the variability and constant transformation of public relations, the needfor a balanced distribution ofthe regulatory burden on various law-making subjects and building high-quality and effective legislation are the reasons, why this problem does not lose its relevance. Purpose: clarification of the criteria for combining normative legal acts into the system of legislation, as well as its definition. Methods: dialectical, O systemic, comparative legal, formal legal methods. They made possible to identify the ^V features and elements of the system of the current Russian legislation, and to conduct a Jy brief analysis of their interaction. The results: the system of legislation is a form of external expression of law, built on the vertical-horizontal principles system of legal acts adopted in a special manner by law-making public authorities. Conclusions: at present, the criterion of the horizontal structure of the system ofRussian legislation is the system of law, and the vertical criterion are the levels of public authority and the legal force.
С
136
«V
Keywords: legislation, law, system of law, system of legislation, structure of legislation, systematic approach.
Четвертая промышленная революция в России, события 2020 г. подтверждают неиссякаемость выбранной проблемы для исследования, ведь грамотное теоретическое осмысление новых аспектов действительности закладывается в том числе в основу эффективности и научной обоснованности осуществления законодательного и правоприменительного процессов. Эпидемиологическая обстановка в связи с COVID-19 ускорила процесс цифровизации общественных отношений, что спровоцировало необходимость их грамотной правовой регламентации. Цифровые технологии влекут появление и трансформацию дополнительных возможностей человека, увеличение скоро- § сти реализации субъективных прав, быстроту взаимодействия между д участниками общественных отношений. Удобство, экономия времени, 8 безопасность (отсутствие прямых контактов между людьми) подобных о отношений привели к существованию человека в двух мирах: реаль- д ном и виртуальном. Причем при характеристике последнего предста- ^ вители юридической науки упоминают такие понятия, как «цифро- Й вые права и обязанности», «цифровая среда», «цифровое право» и т.п. § На фоне повсеместной цифровизации общественных отношений в на- Й стоящее время активно разрабатывается и внедряется концепция се- 2 тевой парадигмы права [1, с. 142-144]. Необходимость правовой ре- § гламентации виртуальных общественных отношений, развитие новых | научных подходов напрямую связано с вопросами структуры действу- о ющего российского законодательства. При этом проблемные вопро- 3 сы в данном случае можно поделить на сугубо юридические и связанные с развитием цифровых технологий. О
Так, к первой группе вопросов относится дискуссионность пони- 1| мания категории «законодательство», неоднократно становившейся ^ предметом исследования ученых-правоведов. В настоящее время 3 сложилось несколько подходов к пониманию указанного понятия: совокупность только законов [2, с. 39]; система нормативных правовых 137 актов, принятых на федеральном уровне [3, с. 444-446]; совокупность ^ нормативных правовых актов федерального и регионального уровней 5 [4, с. 17]. В первом случае налицо нарушение принципа построения д системы нормативных правовых актов, поскольку нормы Конституции § РФ
закрепляют право субъектов Российской Федерации на издание § собственного законодательства и иных нормативных правовых актов [5, ч. 2 ст. 5, ч. 2, 4 ст. 76]. Нужно также понимать, что обеспечение успешной реализации закона зависит от подзаконных нормативных
актов, которые принимаются на его основе и направлены на его осуществление, проработку деталей и нюансов [6]. Стремясь к «стерильному» использованию терминологии, сторонники первого подхода упускают, что в реальности общественные отношения регулируются целым комплексом нормативных правовых актов.
Исключение подзаконных нормативных правовых актов из понятия законодательства, которое объясняется во втором подходе, приведет к констатации у него фрагментарного характера, ведь законы и подзаконные акты по своей сути сосуществуют в тесной неразрывной взаимосвязи. Любой закон, вступивший в законную силу, сопровождается принятием нормативных актов меньшей юридической силы в целях его конкретизации, уточнения. К тому же на фоне пандемии происходит перераспределение полномочий между органами государственной власти с перевесом в сторону высшей исполнительной Р) власти, которая нередко выполняет приоритетное и более оперативное ^ регулирование общественных отношений.
0; Последний подход в основном распространен в юридической ч
ОЭ литературе, что вполне справедливо, поскольку он находит подтверж-§ дение и в Основном Законе Российского государства: разграничение ^ полномочий между субъектами Российской Федерации и Российской ^ Федерацией, между органами государственной власти и органами ^ местного самоуправления. Стоит оговориться, что в результате внесен-§ ных в 2020 г. Основной Закон поправок, утвердился принцип единой публичной власти, которая в ст. 2 Федерального закона от 8 декабря 2020 г. N° 394-Ф3 «О Государственном Совете Российской Федерации» ^ определяется как совокупность федеральных, региональных, иных ц- государственных органов, а также органов местного самоуправления, § осуществляющих свою деятельность в целях обеспечения прав, свобод О и законных интересов человека и гражданина, а также формирования ^ условий для социально-экономического развития государства [7]. С Ранее подобное понимание единой системы власти неоднократно
находило отражение в решениях Конституционного Суда РФ [8]. 38 По нашему мнению, последний подход наиболее адекватно отражает категорию «законодательство» с учетом небольшого дополнения (V в виде актов органов местного самоуправления. Подобная трактовка ® способна продемонстрировать единство и взаимосвязь деятельности ^ органов публичной власти, издаваемых ими законов и подзаконных актов, а также реальное состояние современного правового регулирования. Таким образом, законодательство представляет собой иерархически построенную, внутренне согласованную систему нормативных правовых актов, принятых в особом порядке правотворческими ор-
ганами публичной власти. Его система в отличие от системы права обладает субъективным характером, а также показывает строение источников права [9, с. 133]. Таким образом, их соотношение представлено формулой «форма и содержание». При этом если для системы законодательства характерно наличие горизонтальных и вертикальных связей между ее элементами, то система права обладает связями только горизонтального порядка.
Так, С. А. Белоусов, конкретизируя системообразующие критерии системы законодательства, доказывает, что она и ее структура опосредованы системой права, производны от нее [10, с. 249]. Например, отрасли как основной элемент системы права представляют собой совокупность норм права, регулирующих целую сферу общественных отношений, что, в свою очередь, ведет к появлению соответствующей общности § норм в законодательстве и, как следствие, появлению одноименной от- д расли законодательства, которая, как правило, оформляется отдельным о кодифицированным актом. Традиционно именно обособленная сфера о общественных отношений (предмет правового регулирования) лежит д в основе горизонтального строения системы законодательства и об- 1 условливает такие элементы этой системы, как отрасли и институты, § а также материальное и процессуальное, частное и публичное законо- § дательство как более крупные ее подразделения. Справедливости ради | стоит отметить, что указанный критерий в системе законодательства 2 по сравнению с системой права работает не так «чисто», что подтверж- о дается наличием комплексных отраслей законодательства. В данном | случае учитываются такие критерии, как функциональная направлен- | ность, сфера государственного управления [4, с. 107]. 3
Иными словами, горизонтальная структура системы законода- ^ тельства демонстрирует специфику общественных отношений, под- О лежащих правовой регламентации, особенности государственного 1| управления различными сферами жизнедеятельности. При этом ^ активное формирование и функционирование цифровой среды порож- 3 дает взаимоотношения между людьми нового, виртуального порядка, порой носящего трансграничный характер, которые регулируются так 139 называемыми цифровыми источниками. Нередко это взаимодействие ^ происходит даже не между людьми, а между человеком с одной сто- 5 роны и оторванной от социальной жизни программой, обладающей д собственным алгоритмом действий, с другой. Последнее суждение | поднимает вопрос о новой оценке предмета правового регулирования § и соответствующих цифровых источников.
В последнем случае речь идет о соотношении традиционных нормативных правовых актов и цифровых правил, регламентиру-
ющих поведение в виртуальном мире. И.С. Барзилова утверждает, что для включения подобных норм в систему действующего законодательства необходим механизм их имплементации, который будет синтезировать не только юридическое, но и техническое обоснование возможности их использования [9, с. 134]. Являясь разновидностью технических норм, источник цифрового права может быть представлен двумя частями: программа и инструкция к ней и традиционный нормативный правовой акт, связанный с этой программой. Причем можно выработать типовые, рамочные правила поведения, которые будут регламентировать схожую совокупность виртуальных отношений, что позволит определить пределы пользования цифровыми правилами поведения, юридическую ответственность, обеспечить персонификацию цифровой среды. Придать им легальный характер ЗС возможно посредством подзаконных нормативных правовых актов, § что обеспечит рациональное включение источников цифрового права ^ в систему действующего законодательства.
^^ При характеристике предмета правового регулирования, который § является базовым критерием горизонтального деления системы зако-® нодательства, стоит отметить его неоднородность. В части регулировать ния цифровой среды, в границах которой возможны самые различные J- правоотношения, нужно констатировать необходимость их причис-g ления к отраслям комплексного порядка. И действительно, попадая Sj в виртуальную реальность, участвуя в различных правоотношениях, S субъект наделяется специфичным набором прав и обязанностей, ко-С5 торые он может реализовать только в цифровой среде. Регламентация ^ в данном случае возможна только в границах комплексных отраслей законодательства, причем посредством специального режима, который
GQ
О позволит правильно и логично выстроить направленность правового ^ регулирования, а также выбрать наиболее применимые в цифровой С; среде способы и методы регулирования. При характеристике предмета правового регулирования в условиях цифровизации общества наме-140 тилась и тенденция по стиранию граней между субъектом и объектом права. В последнем случае речь идет о так называемом искусственном {у интеллекте. В юридической литературе уже не первый год серьезным образом рассматривается возможность оценивать последний в качестве субъекта права, что явно противоречит морально-нравственным принципам существования социума как биологического организма. Однако можно констатировать тенденцию к сужению объектов права в пользу субъектов права, что в конечном итоге приведет к трансформации той или иной сферы общественных отношений.
О
«V
CV
При вертикальном строении системы законодательства критерием объединения нормативных правовых актов в нее выступают функционирование публичной власти, органы которой в соответствии со своей компетенцией и положением в системе издают нормативные правовые акты, и юридическая сила нормативного правового акта. В данном случае система законодательства делится на три уровня - федеральный, региональный, муниципальный, - внутри каждого из которых нормативные правовые акты располагаются по юридической силе. Следовательно, правовое регулирование, осуществляемое в границах установленных законодательством полномочий органов публичной власти посредством издания определенных по форме и содержанию нормативных правовых актов, объединенных ввиду федеративной природы государства в единую систему, образует трехуровневую § систему современного российского законодательства. д
При оценке места цифровых правил поведения в вертикальной о структуре системы действующего законодательства стоит иметь о в виду, что они формируются внутри организаций и носят локальный д характер. Вообще, при оценке цифровой среды важно понимать, 1 что она предоставляет возможность взаимодействия субъектов вне § норм права. Часто участники виртуальных отношений действуют § в условиях саморегуляции. В то же время законодательство содержит § основные положения, принципы, гарантии обеспечения прав, свобод 2 и законных интересов субъектов права, в том числе распространя- о ющие свое действие на цифровую среду. По сути, это повсеместная | практика, когда в законодательстве закреплены учредительные нор- о мы, устанавливающие правовую базу для пользования цифровыми 3
и
технологиями, а детализация происходит на подзаконном, локальном ^
уровне. О
При вертикальном структурировании системы законодательства 1
большое значение приобретает разрешение вопроса об отнесении О
к тому или иному уровню правового регулирования (федеральному, 3 региональному, совместному, муниципальному или локальному) норм,
регламентирующих виртуальные отношения. Локальный характер 141
правового регулирования вполне оправдан, поскольку при разработке ^
программ, алгоритмов, искусственного интеллекта именно их созда- 5
тель способен предложить наиболее приемлемую систему правил. д
При этом следует учитывать, что трансформация общественной жизни |
в сторону цифровизации привела к появлению комплексных объектов § правового регулирования в виде больших информационных данных, представляющих собой неделимый объект регулирования, подлежащий регламентации нормативными правовыми актами, которые
сложно причислить к одной отрасли законодательства. В связи с этим подобные комплексные объекты необходимо соотнести на предмет их непротиворечия с основными правами, свободами и законными интересами, которые закрепляет действующая система законодательства, а также они должны быть включены в механизм, обеспечивающий беспрепятственную их реализацию. Подобное положение должно послужить стимулом для уточнения компетенции правотворческих субъектов в сфере регламентации правовых регуляторов в цифровой среде, а также для обеспечения системы контроля и надзора в части реализации цифровых правил поведения, защиты персональных данных субъектов, мер юридической ответственности. Таким образом, система регулирования виртуальных отношений может быть представлена цифровыми правилами поведения, выработанными са-ЗС мими участниками виртуальных отношений, техническими нормами § и нормами права [10, с. 63].
^ Исходя из сказанного, мы делаем вывод, что изменение совре-^^ менного мира под влиянием процессов глобализации, цифровизации § привело к трансформации общественных отношений, способов ® коммуникации между людьми. Привлекательность цифровой среды
5
с
не вызывает сомнений, поскольку она в большей степени децентрализована, автономна, неподвластна. Право, законодательство не ^ может не реагировать на изменения, которые являются следствием 5; развития технологий, поэтому исследование их сущности, особен-5; ностей структурирования должно проходить параллельно процессам С5 технологизации общества. Последнее положение актуализирует ^ вопросы, касающиеся предмета правового регулирования, который ^ традиционно закладывал основу для демонстрации горизонтальной § структуры системы законодательства, обособления отдельных от-^ раслей, места цифровых источников в отечественной системе за-С- конодательства. Здесь важно отметить, что информация, цифровые технологии, информационные данные как единый объект правового 142 регулирования содержатся практически в каждой отрасли права, способствуют определению единой логики права, что поднимает су вопрос либо об образовании комплексных отраслей, либо о стирании ценности отраслевого деления вообще. Однако в условиях изменчивости действительности, развития технологий необходимо учитывать социально-нравственную природу права, традиции российской правовой системы, а также приоритет прав, свобод и законных интересов человека как основополагающий постулат построения любого цивилизованного общества.
О
«V
CV
Список литературы:
1. Мажорина, М.В. Сетевая парадигма международного частного права: контурирование концепции / М.В. Мажорина // Актуальные проблемы российского права. - 2019. - № 4 (101). - С. 140-159.
2. Тихомиров, Ю.А. Правовые акты : учебно-практическое и справочное пособие / Ю.А. Тихомиров, И.В. Котелевская. - М.: Юринформцентр, 1999. - 381 с.
3. Алексеев, С.С. Общая теория права : учебник / С.С. Алексеев. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Проспект, 2009. - 576 с.
4. Гусев, Д.В. Законодательство Российской Федерации: понятие и система в условиях постсоветского развития российской государственности : дис. ... канд. юрид. наук / Д.В. Гусев. - Омск, 2003. - 195 с.
5. Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. с изм.
от 1 июля 2020 г. // Официальный интернет правовой информации. - ЦКЬ: ^
http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202007040001 (дата об- о
ращения: 26.02.2021). д
6. Анциферова, О.В. Система законодательства: понятие и структура / о О.В. Анциферова // Вестник Челябинского государственного университета. °
- 2002. - № 5. - С. 5-12. д
7. О Государственном Совете Российской Федерации : федеральный за- о кон от 8 декабря 2020 г. № 394-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 3
- 2020. - № 50, ч. 3, ст. 8039. о
8. По делу о проверки конституционности положений частей 3 и 10 О статьи 40 Федерального закона «Об общих принципах организации мест- | ного самоуправления в Российской Федерации» и пункта 3 части 1 статьи 2 83 Трудового кодекса РФ в связи с жалобой гражданина А.В. Дубкова : по- о становление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2013 г. № 15-П // Собр. § законодательства Рос. Федерации. - 2013. - № 27, ст. 3647. о
9. Барзилова, И. С. Формирование горизонтальной и вертикальной О структур российского законодательства в условиях развития цифровых и технологий / И. С. Барзилова // Социально-политические науки. - 2020. - Т. О 10. - № 2. - С. 132-138. §
10. Белоусов, С. А. Законодательный дисбаланс (доктрина, теория, 1 практика) / С. А. Белоусов. - Саратов: Изд-во Саратовской государственной | юридической академии, 2015. - 472 с. §
11. Барзилова, И. С. Модификация структурных подразделений си- 01 стемы российского права в условиях развития цифровых технологий / 143 И.С. Барзилова // Социально-политические науки. - 2019. - № 2. - С. 62-66. _
5
5
ь
1
а
с
