CC BY
117
УДК 81’373
ШИХОВА Татьяна Михайловна, кандидат филологических наук, доцент кафедры языкознания Северодвинского филиала Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Автор более 50 научных публикаций, в т.ч. монографии иучебного пособия
К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ПОНЯТИЙ «ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ» И «КОНТЕКСТ»
В статье представлены результаты анализа особенностей употребления фразеологических единиц в «Сказках» М.Е. Салтыкова-Щедрина. Особое внимание уделяется контекстуальным показателям семантических и структурносемантических преобразований фразеологизмов. Детально описываются наиболее распространенные способы семантических преобразований, базирующихся на образности фразеологических единиц.
Фразеологическая единица, контекст, эврисемичность, окказиональный фразеологизм, каламбур, коннотативное содержание, языковая игра
Изучение фразеологических единиц (ФЕ) в функциональном аспекте актуализировало необходимость осмысления вопроса о соотношении понятий фразеологическое значение и контекст. Анализ контекстов употребления и сравнение этого анализа с данными словарей, фиксирующих фразеологический состав языковой системы русского языка, позволяет уточнить такие категориальные свойства идиом, как устойчивость, предполагающая постоянство значения, компонентного состава и структуры, и целостность образного значения ФЕ. Так, изучение употребления ФЕ в художественных текстах1 дает возможность говорить об относительном характере устойчивости фразеологизмов и о подвижности их значений. Последнее, в свою очередь, предопределяет необходимость рассмотрения объема значения конкретного фразеологизма в рамках соотношения понятий системное значение и смысл. По на-
шим наблюдениям, в результате взаимодействия языковой единицы и контекста значение преобразуется в смысл2. Применительно к значению в речи или тексте говорят об актуализации языкового значения3 и о разнообразных семантических и структурно-семантических индивидуально-авторских преобразованиях фразеологизмов4 .
Особенности актуализации системного значения, окказиональное употребление и создание писателями окказиональных фразеологизмов предопределяются особенностями их семантики, в частности эврисемичностью фразеологического значения. Наиболее отчетливо отмеченная зависимость наблюдается в художественных текстах. Это, в свою очередь, объясняется особенностями порождения фразеологической эври-семии, поскольку она обусловлена своеобразием фразеологического образа, способствующего возникновению разнообразных ассоциативных
связей, благодаря которым расширяются номи-нативно-характеризующие возможности ФЕ в разных условиях контекстуальной реализации фразеологического значения5. В данной статье отмеченные особенности соотношения фразеологического значения и контекста рассматриваются на материале «Сказок» М.Е. Салтыкова-Щедрина. Заметим, что в «Сказках» представлены разнообразные примеры подвижности значения ФЕ. Далее остановимся на семантических преобразованиях, проявляющихся в приобретении фразеологизмом дополнительного оттенка, в замене закрепленного в языке значения на новое и на семантических преобразованиях, базирующихся на образности ФЕ.
В следующих контекстах фразеологизм приобретает дополнительный смысловой оттенок: «Иной и рад бы правде послужить, да как к ней с пустыми руками приступиться...» («Ворон-челобитчик»). Системное значение фразеологизма с пустыми руками - «ничего не имея при себе; ничего не получив, не достав (являться, приходить, ничего не добившись)»6. В контексте сказки актуализируется семантический оттенок «без взятки, не заплатив кому-л.» Или: «...человек рожден для трех целей: во-первых, чтобы пребывать в непрерывном труде; во-вторых, дабы снимать перед начальством тапку и, в-третьих, лить слезы» («Игрушечного дела людишки»). В данном отрывке ФЕ снимать шапку («почтительно приветствовать кого-л., сняв в знак уважения головной убор»7) в тексте реализует оттенок «преклоняться перед кем-л., подчиняться кому-л.»
Как правило, показателем изменения значения ФЕ служит изменение ее сочетаемости: «Скворцы заленились, коростели стали фальшивить, сорока-белобока воровала без просыпу» («Орел-меценат»). ФЕ без просыпу в тексте употреблена в значении «(воровать) постоянно, беспрерывно». Ср.: Без просыпа. Прост. 1. Постоянно, беспрерывно, не протрезвляясь (пьянствовать, пить и т.п.). 2. Очень сильно, так что не может прийти в себя (пьян)8.
Другой пример: «Воротись лучше, калека, домой, валенки-то сними, глаза-то протри,
уши промой да и ложись с бабой на печь спать!» («Недреманное око»). ФЕ продирать (протирать) глаза имеет системное значение «просыпаться, вставать после сна»9. В тексте она приобретает другое значение, близкое семантике фразеологизма открывать (раскрывать) глаза - «выводить кого-л. из заблуждения, помогать правильно понять истинное положение вещей»10.
Наибольший интерес представляют семантические преобразования, базирующиеся на образности ФЕ: двойная актуализация, или каламбурное использование ФЕ11, при котором происходит совмещение фразеологического значения оборота и его образной основы и/или внутренней формы, и буквализация значения ФЕ, или экспликация внутренней формы фразеологизма.
Наиболее распространенным приемом создания каламбурной игры в «Сказках» является прием контекстуального сближения ФЕ и слова со свободным значением, которое входит также в состав фразеологизма: «Посулит Простофиля красного петуха (т.е. пожар, поджог)
- глядь, ан петух уж где-нибудь на крыше крыльями хлопает» («Соседи»); «Мы бы, любезный друг, с радостью готовы тебя, козла, в огород пустить, да сам видишь, каким тыном у нас огород обнесен!» («Либерал»); «...мало напакостить - поднимут на смех; много напакостить - на рогатину поднимут...» («Медведь на воеводстве»); «.Хочется по-старинному, прямиком пройти, ан прямик буреломом завалило, промоинами исковеркало - ну, и ступай за семь верст киселя хлебать» («Вяленая вобла»).
Реже встречается каламбур, при котором в контекст вводится слово, однокоренное с каким-либо компонентом фразеологизма: «Коли ты, либерал, заварил кашу, так уж не мудри, вари до конца!» («Либерал»); «А мужик все гребет да гребет, да кормит генералов селедками <...> Поехали они (генералы) в казначейство, и сколько тут денег загребли
- того ни в сказке сказать, ни пером описать!» («Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил»). В данном отрывке ФЕ
и однокоренное одному из ее компонентов слово расположены дистантно (в разных абзацах, через три предложения). Эффект каламбура возникает благодаря антонимическому построению: мужик - «гребет да гребет», генералы
- «сколько <...> денег загребли!», причем в обоих случаях значение выражений усиливается (в первом случае усилительную функцию выполняет повтор, во втором - неопределенноколичественное числительное).
Языковая игра может возникнуть и в том случае, если в контексте имеется слово, относящееся к одной и той же тематической группе, что и ФЕ: «От рождения Бог меня разумом наградил, - скромно отвечает воблуш-ка, - а сверх того, и во время вяленъя мозг у меня в голове выветрился... С тех пор и начала я умом раскидывать...» («Вяленая вобла»); «Волъномыслие-то давно ли пышным цветом цвело, а теперь его с корнем вырвали» («Добродетели и Пороки»),
К приемам каламбурной игры относится и такое построение фразы, при котором автор сам или от лица своего персонажа дает пояснение, в результате чего ФЕ сталкивается со свободным словосочетанием: «- Сие да послужит орлам уроком! Но что означало в данном случае слово “урок”: то ли, что просвещение для орлов вредно, или то, что орлы для просвещения вредны, или, наконец, и то и другое вместе - об этом он умолчал» («Орел-меценат»).
Используется в «Сказках» также прием сталкивания двух ФЕ, в составе которых имеются общие компоненты или компоненты -производные одного и того же слова, т.е. сочетание каламбура и двойной актуализации: «Подошел к одному возу, хочет запустить лапу, ан лапа не поднимается...» («Пропала совесть») (ср.: рука не поднимается)', «А у молодого пискаря ума палата была. Начал он этим умом раскидывать и видит: куда не обернется - везде ему мат» («Премудрый пискарь»).
Таким образом, различные способы каламбурной игры, возникающие в результате десе-мантизации, снятия метафоричности и отвле-
ченности ФЕ, являются действенным средством создания комического эффекта.
К семантическим преобразованиям, основанным на образности фразеологизмов, относится также прием буквализации значения ФЕ, экспликации ее внутренней формы.
Двуплановость гротескного мира «Сказок» проявляет себя как в системе образов, так и на языковом уровне, в котором можно выявить два плана: прямой и переносный (аллегорический, иносказательный). «...Гротеск всегда двупла-нов, а восприятие его двойственно: то, что на первый взгляд могло показаться случайным, произвольным, на самом деле оказывается глубоко закономерным. Природа комического в гротеске состоит отнюдь не в усилении фарсового начала, - “грубой комики”, а связана с его двуплановостью»12.
Применительно к фразеологии подобное противопоставление обнаруживает себя, с одной стороны, в буквализации значения многих ФЕ (в этом случае переосмысление идет от ФЕ к значению свободного словосочетания), с другой - в метафоризации, актуализации переносного, фразеологического значения у свободного словосочетания (переосмысление идет обратным путем: первичным оказывается свободное словосочетание).
Оба данных приема ярче всего представлены в сказках о животных. Это связано с системой образов, с особенностями персонажей данных сказок. Так, сатирик употребляет словосочетание, казалось бы, в прямом значении, например, сосать лапу (о медведе), попасть в сети, попасть на удочку (о пискаре, карасе), волчье логово (о жилище волка). Но вместе с тем аллегоризм {медведи, волки, щуки, орлы
- «сильные мира», пискари, караси, зайцы, чижики - народ) способствует актуализации и фразеологического значения (сосать лапу -«жить без больших запросов и высоких стремлений, заботясь только о пропитании»13; попадаться на удочку - «давать себя обмануть, перехитрить, провести»14; волчье логово -«жилище, пристанище преступников»15.
Такая актуализация идейно значима: она «вскрывает» аллегорию, проводит параллель
между хищниками-животными и хищниками-людьми, а также между их жертвами: «Лисица
- та зудит: рванет раз - и отскочит, потом опять рванет - и опять отскочит. А я прямо за горло хватаю» («Бедный волк») - ср.: брать за горло (за глотку, за жабры), т.е. «принуждать, притеснять, заставлять поступать определенным образом»16.
Особую идейную значимость в «Сказках» приобретает ФЕ драть (сдирать) шкуру (она используется писателем во многих сказках): «Ежели исстари повелось, что волки с зайцев шкуру дерут, а коршуны и совы ворон ощипывают, то, хотя в таком “порядке” ничего благополучного нет, но так как это все-таки “порядок” - стало быть, и следует его признать за таковой» («Медведь на воеводстве»);
«... вместо того, чтоб зайца сразу резать, вы бы только шкуру с него содрали -он бы, спустя время, другую вам представил!» («Здравомысленный заяц»).
Таким образом, Щедрин разоблачает желание каждого хищника (и в зверином, и в человеческом облике) «содрать шкуру» (в прямом и переносном смысле).
Не всегда актуализация фразеологического значения связана с социальной типизацией. Часто она служит средством создания комического эффекта: «[Мамаша-канарейка], будучи предводительшею, писаные пряники ела, а павлин-губернатор, завидев ее, хвост распускал» («Чижиково горе») - ср.: распускать (павлиний) хвост («красуясь, стараться произвести впечатление на кого-л.»)17;
«И вдруг что-нибудь такое насчет Александра Македонского ляпнет, что у учителя на плешивой голове остальные три волоса дыбом встанут» («Дурак»),
Распространенным приемом создания комического эффекта, основанным на языковой игре, является прием, при котором писатель, «очеловечивая животное, <...> приписывает ему не только людские действия, но и части тела, которых у него нет»18. В «Сказках» Салтыкова-Щедрина звери, птицы и насекомые маршируют в ногу; ворон спит на оба уха; зайцы и
волки готовы руки на себя наложить; пис-карь бежит во все лопатки и наматывает
себе на ус поучения; канарейка одевается к лицу и машет рукой; медведь пришел в трущобу на своих двоих; у щуки - рот коушей и т.д.
Во всех этих случаях комический эффект возникает при экспликации внутренней формы ФЕ. При этом фразеологизмы приобретают дополнительные смысловые оттенки, «приращения смысла».
Другой прием словесной игры, основанный на двузначности устойчивого сочетания, возникает в результате двойной актуализации, Так, в сказке «Чижиково горе» о канарейке говорится: «что за птица была его невеста»; в «Медведе на воеводстве» о собаках: «выгнали его в ту пору из берлоги и напустили стаю шавок
- так и впились, собачьи дети, и в уши, и в загривок, и под хвост».
Таким образом, в «Сказках» посредством словесной игры «намеренно обнажается изначальная условность»19, а средством языковой игры часто становится ФЕ, в основе которых лежат названия частей тела человека, или ФЕ, восходящие к образам животного мира. В последнюю группу «входят те фразеологизмы, которые представляют собой метафорическую характеристику человека и - реже - каких-либо явлений действительности на основе образнометафорических связей с миром животных: внешним видом животных, их повадками и т.п.»20.
В «Сказках» представлены разнообразные структурно-семантические преобразования фразеологизмов, не приводящие к нарушению тождества ФЕ: изменение компонентного состава (расширение компонентного состава, замена компонента ФЕ словом или словосочетанием, сокращение компонентного состава ФЕ), изменения в расположении компонентов, расширение лексико-семантической и синтаксической сочетаемости ФЕ и компонентов ФЕ и др. Приведем наиболее яркие примеры.
Расщепление ФЕ связано, как правило, с функциями усиления, конкретизации значения фразеологизма. Расширение состава устойчи-
вого сочетания может возникать за счет введения в ФЕ однородных членов (пускай лучи его вызывают, к жизни и ликованию; он несомненный и круглый дурак; и каждый день он, дрожа, победы и одоления одерживал); зависимых слов (чаще всего определений к существительным) (с здравой точки зрения, пасть первою жертвою, разводить умную канитель, тяжелый камень лежал на сердце, благосклонно хлопал глазами и т.д.); за счет включения в состав ФЕ частиц и, же (и слыхом не слыхать, и нужды нет, не осталось и следа, с первого же шага, не успеешь и оглянуться).
При осложнении фразеологизмов постпозитивными частицами может возникнуть некоторое стилевое несоответствие. Так, если -то, -таки гармонично передают особенности неформального общения, являясь средством смыслового выделения, то употребление частицы -с со стилистически окрашенными фразеологизмами ориентировано на создание иронии. Ср.: «экого слова и в заводе-то нет»; «Как он ни нудил себя, но чин, в соединении с преклонным возрастом, взяли-таки свое» - «я и от водки не отказываюсь, пью-с; но не без просыпу-с»; «а теперь с меня взятки гладки-с».
Лексическая замена - наиболее распространенный вид преобразований в «Сказках» Салтыкова-Щедрина. Она может присутствовать как в речи персонажей, в качестве указания на их социальный статус, так и в речи автора.
Замена на лексическом уровне осуществляется писателем в целях изменения стилистической окраски ФЕ, для усиления экспрессивности, достижения иронического эффекта. При этом наблюдается полное или частичное изменение значения фразеологизма.
Так, нейтральная или разговорная ФЕ в контексте приобретает книжную стилистическую окраску: разрешить узы вм. разрывать цепи (узы)21; очи выплакать вм. выплакать <все> глаза22; пред лиио вм. перед лицом23 и др. Нередко разговорный фразеологизм получает просторечную окраску: попасть в иентру (ср.: попадать в точку); хоть помирай (ср.: хоть умри (умирай)).
В сказках о животных широко представлен такой прием языковой игры, при котором один из компонентов ФЕ заменяется словом, связанным с миром животных. Подобная замена всегда вызывает комический эффект: скрипеть клювом (об орле) - ср. скрипеть зубами; с головы до хвоста (о вороне) - ср. с головы до ног; каркать чепуху - ср. нести чепуху; маковой росинки в пасти не было (о волке) -ср. маковой росинки во рту не было; марать клюв (об орле) - ср. марать [пачкать] руки; как вода терпит - ср. как земля терпит; копыто об копыто не ударить (о корове) -ср. палец о палец не ударить; ловить в свои силки (о чижике) - ср. ловить в свои сети.
Частичное или полное изменение значения ФЕ наблюдается в следующих контекстах: «Не стерпели Добродетели насмешки и стали Пороки на всех перекрестках костить» («Добродетели и Пороки»). В данном отрывке глагол костить привносит значение «ругать, поносить во всеуслышание, повсюду». Ср. кричать на всех перекрестках - «во всеуслышание, повсюду всем говорить, рассказывать о чем-л.»24; «Она (великая вобла) бесшумно подкрадывается к искалеченному и безболезненно додурманивает его. И, приведя его к стене, говорит: «Вон сколько каракуль там написано, всю жизнь разбирай - всего не разберешь!» В данном контексте замена подчеркивает воблушкину резонность, «скромность», ее лицемерие - привела, а не приперла, ср. припирать к стенке25.
Эллиптическое употребление ФЕ, характерное для устной речи, в художественных текстах используется иногда «без какой-либо экспрессивной нагрузки, вероятно, только для более точного отражения особенностей устной речи»26: в чем душа (ср. в чем <только> душа держится), раз навсегда (ср. раз и навсегда), на чем свет (ср. на чем свет стоит), потерять нить (ср. потерять нить разговора), утопить в ложке (ср. утопить в ложке воды) и т.д.
Прием изменения порядка следования компонентов (дистантное расположение, синтаксическая инверсия) писатель использует для
смыслового выделения компонентов, как средство усиления экспрессивности.
Употребление ФЕ в речи требует приспособления к непосредственной коммуникативной ситуации, что и достигается «разрывом» фразеологизма путем введения в его структуру обращений: «Ничего, братеи. не поделаешь», обстоятельств: «...буду я свою линию полегоньку да потихоньку вести», дополнений: «...а, по-моему, вся ей цена, этой кукле. - грош\»; вводных слов: «...память у Иванушки была превосходная, да и сердце, к тому же, было золотое».
Прием синтаксической инверсии нередко используется писателем для достижения комического эффекта. Например: «Слово, вишь, дал, а заяц своему слову - господин». Или: «Сначала “Лакомка ” как бы не верил глазам своим, но потом ужасно разгневался».
Г.О. Винокур, исследуя язык Салтыкова-Щедрина, обратил внимание на такую особенность его стиля: «...В произведениях Щедрина часто встречается употребление некоторых глаголов без тех дополнений, которые нам кажутся нужными для полноты смысла. <...> В подобном употреблении эти глаголы приобретают обобщенный, символический смысл, лишаясь конкретного содержания, становятся своеобразными намеками, за которыми читателю уже самому приходится угадывать их возможное жизненное приложение. Эти глаголы обозначают не события, а типические положения. Таких социальных символов, масок <.. .> вообще много в эзоповском языке Щедрина... [Они]
- выражение и свидетельство той черты в литературной личности писателя, которая может быть названа сатирически-символическим ее устремлением»27.
Отмеченная Г.О. Винокуром особенность стиля М.Е. Салтыкова-Щедрина обнаруживает себя и на фразеологическом уровне:
«И так как он был помещик глупый, то сначала даже фыркнул от удовольствия при мысли, какую он штуку сыграл» («Дикий помещик») - ср.: сыграть штуку с кем28;
«Не шевельнуться, не пикнуть, носа не совать, не рассуждать? - прекрасно и это,
а дальше что?» («Вяленая вобла») - ср.: совать <свой> нос куда, во что29;
«...ему предстоит провести черту и под нею написать: “Не нужно!”» («Приключение с Крамольниковым») - ср.: проводить черту между кем, чем; под чем30.
Иногда изменение синтаксической валентности идет не путем сужения, а за счет расширения сочетаемости фразеологизма: «Ловец был малый не то чтоб совсем бесстыжий, но стеснять себя не любил и запускал лапу довольно свободно» («Пропала совесть»).
Наибольший интерес в творчестве Салтыкова-Щедрина, по мнению многих исследователей, представляет своеобразие лексико-семантической сочетаемости слов и фразеологизмов с ближайшим их окружением31. Заметим, что она часто носит намеренно контрастный характер (конкретное - абстрактное, смешное - серьезное, высокое - низкое и т.д.). Например: «...шел он <...>, по обыкновению, об идеалах калякал и свою мудрость на чем свет превозносил» («Либерал») - ср.: на чем свет стоит, т.е. «очень сильно, не стесняясь в выражениях (ругать, поносить и т.п. кого-л. или что-л.)»32.
Нарушение сочетаемости ФЕ, приводящее к изменению значения фразеологизма («очень сильно хвалить, превозносить, а не ругать»), является средством создания сатирического эффекта: либерал хвалит себя, а автор (и это -через авторскую замену - должен увидеть читатель) ругает, высмеивает: «Не раз приходилось ему <...> играть роль anima vilis перед лицом волшебства...» («Приключение с Крамольниковым»). ФЕ перед лицом («непосредственно перед кем-л., в присутствии кого-л.»33 сочетается обычно с конкретными, одушевленными существительными, из абстрактных - обычно со словом смерть. Аналогичное «несоответствие» обнаруживаем в отрывке из сказки «Вяленая вобла»: «Мы-ста, да вы-ста <...> повергнуть наши умные мысли к стопам!» Обычны в сказочном цикле сочетания типа в лице Прелюбодеяния, в лице Пьянства, Объединения, Распутства, Мордобития и т.п. Или: с точки зрения съедобности, с точки зрения лицемерия и др.
В речи персонажей изменения лексико-семантической сочетаемости ФЕ является характерологическим средством, например в сказке «Игрушечного дела людишки»: «Можно так сделать, что этот самый подьячий разговаривать будет, мимику руками разводить» (вероятно, мастеровой имеет в виду пантомиму).
Характерным для идеостиля писателя является употребление отдельных компонентов фразеологизма, выражающих элементы его значения. Например: «Просто как будто два человека в нем сделалось: один, без пальто
- бесстыжий, загребистый и лапистый; другой, в пальто - застенчивый и робкий»; «И почувствовал он вновь в себе способность глотать и загребать» («Пропала совесть»). В данных отрывках актуализируются образы фразеологизмов загребать лопатой (деньги), чужими руками жар загребать и запускать руку (лапу) куда-л., что наиболее ярко характеризует сущность Ловца, персонажа сказки. Или: «По-старому толпились люди на улицах и в театрах; по-старому они то догоняли, то перегоняли друг друга; по-старому суетились и ловили на лету куски...» («Пропала совесть»). В произведениях Салтыкова-Щедрина слово кусок является «одним из типичных примеров зарождения собирательного образа»34. Оно наделяется особым смыслом, близким к значению ФЕ лакомый (жирный) кусок - «что-л. заманчивое, привлекательное, соблазнительное»35.
Регулярно в творчестве М.Е. Салтыкова-Щедрина используется ставшая эзоповской формулой ФЕ казенный (общественный) пирог в смысле государственного имущества, «урвать» часть которого было мечтою многих чиновников (см. очерки «За рубежом», «Круглый год», «Господа Ташкентцы» и др.). В сказке «Добродетели и Пороки» писатель использует образ данной ФЕ для оценочной характеристики Добродетелей, причем контекстуальное окружение способствует усилению саркастического эффекта: «Ишь, злецы! Щелкают на пирог зубами, а как к нему приступиться -не знают!».
Особый интерес представляют преобразования, в результате которых писатель образует окказиональные слова и фразеологизмы. Например, в контексте сказки «Добродетели и Пороки»: «...а под утро, расходясь оттуда, поймали [Пороки] Воздержание и Непрелюбы-сотворение и поступили с ними до такой степени низко, что даже татары из “Самарканда” дивились: хорошие господа, а что делают!» Салтыков-Щедрин создает лексический окказионализм на основе устойчивого словосочетания, восходящего к евангельской заповеди «не прелюбы сотвори» (Мф., V: 28; XIX: 18и др.). Регулярно в «Сказках» встречается (особенно в речи персонажей) стяженное устойчивое обращение вашество вместо ваше степенство.
Окказиональные дериваты ФЕ создаются писателем разнообразными способами:
(а) путем вычленения из состава языкового устойчивого сочетания («Думали, что воронье, испугавшись, на хвосте дани принесет» («Ворон-челобитчик») - ср.: сорока на хвосте принесла);
(б) в результате структурно-семантической аналогии по контрасту («Надо с нами, со псами, серьезно поступать, - рассуждал он, -и за дело бей, и без дела бей - вперед наука!» («Верный Трезор») - в словаре зафиксирована ФЕ и за дело («по заслугам»)36, в приведенном контексте - и без дела («не по заслугам, несправедливо»));
(в) путем конверсии ситуации, «отражающей действие, производимое определенным субъектом, ситуацией, в которой тот же субъект оказывается в роли объекта, на который распространяется действие, производимое другим субъектом»37. Ср.: лезть в сеть - попасть в сеть38, узнать, как Кузькину тещу зовут -показать Кузькину мать39, слышать эту песню - петь эту <же> песню40;
(г) путем преобразования категориального значения ФЕ: размен на мелочи -разменивать на мелочиг41, лишение жизни - лишать жизни42, боли сердца - сердце болит43, согнутие в бараний рог - согнуть в бараний рог44. Высокая частотность отглагольных существи-
тельных в преобразованных фразеологизмах связана с ориентацией на официально-деловой стиль, для которого характерно подобное употребление;
(д) путем контаминации ФЕ: проливать кровавый пот (проливать кровь + кровавый пот), разводить на бобах {разводить бобы + гадать на бобах), в одно мгновение ока (в одно мгновение + в мгновение ока), словно угорь на угольях [заметался] (как угорь [виться, извиваться, изворачиваться] + как на [горячих] угольях), стоит на задних лапках, как вкопанный (стоять на задних лапках + стоять как вкопанный). Широко представлены и такие случаи контаминации, при которых совмещаются форма одной ФЕ, а значение - другой. Ср.: «Льются рекой бесполезные пропойцевы слезы» («Пропала совесть») - используется форма ФЕ литься рекой («обильно, в большом количестве [о вине]») и значение ФЕ литься градом («обильно, в большом количестве течь [о слезах]»)45;
(е) путем образования по моделям ФЕ языка, на базе образа ФЕ при частичном изменении значения и образной основы: «...мудрые мира поняли, что они, наконец, освободились от последнего ига...» («Пропала совесть») - ср.: сильные мира сего; «Извольте-ка в одночасье всю эту массу пестрых людей на правую стезю поставить» («Вяленая вобла») - ср.: наставить на путь [истинный]; «Воспитанный на лоне волшебств, он незаметно для самого себя подчинился действию волшебства и признал его решающим фактором пошехонской жизни» («Приключения с Крамольниковым») - ср.: на лоне природы. В данном случае вновь возникает «несоответствие», вызванное окказиональной лексической сочетаемостью, но теперь уже в пределах самой ФЕ, а не ее окружения. В сказке «Добродетели и Пороки», используя образ ФЕ ни рыба ни мясо, писатель создает целый ряд построенных на антитезе ФЕ: «Произросло между ними в ту пору существо среднего рода: ни рак, ни рыба, ни курица, ни птица, ни дама, ни кавалер, а всего помаленьку. И было этому межеумку имя тоже среднего рода: Лицемерие»;
(ж) образованные на основе определенных литературных сюжетов:
«А ведь Богатырь-то гнилой!» - молвили супостаты и ринулись на страну» («Богатырь»). В данной сказке Салтыков-Щедрин, используя модель крылатого выражения «король-то голый» из сказки Г.Х. Андерсена «Новое платье короля», создает сочетание, которое при актуализации значения исходного афоризма («...выражение король-то голый употребляется, когда говорится о дискредитированных мнимых авторитетах, несостоятельных, разоблаченных теориях»46) приобретает особую смысловую нагрузку, выражает идейное содержание сказки: разоблачает самодержавие и доверие народа к власти.
Часто Салтыков-Щедрин прибегает сразу к нескольким приемам преобразования. Например: «Пусти-ка савраса без узды - он в один момент того накуролесит, что годами потом не поправишь. А с уздою - святое дело! Идет саврас и оглядывается: а ну-тко я тебя, саврас, кнутом шарахну... вот так!» («Либерал»). В данном случае, помимо каламбурного использования ФЕ, наблюдается контаминация двух сочетаний: саврас без узды и держать в узде, причем последняя ФЕ реализуется в виде образа. Или: «Крамольникову показалось, что перед глазами его расстилается немое, слепое и глухое пространство. Только камни вопияли... Однако ж Крамольникову сгоряча показалось, что даже эта немая улица нечто знает. Ему этого так страстно хотелось, что он вопль камней принял за вопль людей. Тем не менее отчасти он не ошибался. Действительно, там и сям раздавалось развязное гуденье. То было гуденье либералов...» («Приключение с Крамольниковым») -автор прибегает к каламбурной игре, которая осуществляется за счет изменения категориального значения фразеологизма, при этом происходит «снижение» образа церковнославянской по происхождению единицы, включаемой в синонимический ряд: вопль камней - вопль людей -гуденье либералов.
Таким образом, в «Сказках» широко представлены различные приемы индивидуально-ав-
торских преобразований ФЕ. В любом случае они превращают «форму в знак, используемый в эстетической функции»47 и, прежде всего, являются одним из наиболее ярких способов создания сатирического и юмористического эффекта. Наибольший интерес представляют такие семантические преобразования, как двойная актуализация и буквализация значения, структурно-
семантические преобразования: лексическая замена, изменение или расширение лексико-семантической сочетаемости фразеологизмов, использование образа устойчивого сочетания и некоторые другие. Отмеченные особенности употребления фразеологизмов свидетельствуют о потенциальных семантических возможностях, свойственных идиомам в системе языка.
Примечания
1 См.: Макаров В.И. Фразеологическое значение и употребление в художественном тексте: автореф. дис.... канд. филол. наук. Новгород, 1997.
2 См.: Бондарко A.B. Грамматическое значение и смысл. Л., 1978. С. 50; Мелерович А.М., МокиенкоВ.М. Коммуникативный и номинативный аспекты фразеологического значения в тексте и словаре II Фразеологическое значение в языке иречи. Челябинск, 1988. С. 5.
3См.: Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика. М., 1990. С. 90; КолшанскийГ.В. Контекстуальная семантика. М., 1980. С. 49.
4 См.: Ковалев В.П. Основные индивидуально-авторские приемы экспрессивного использования фразеологизмов II Вопросы семантики фразеологических единиц (на материале русского языка): тез. докл. и сообщ. Новгород, 1971. Ч. 1. С. 303-309; Шанский ДМФразеология современного русского языка. СПб., 1996; Мелерович А.М., Мокиенко В.М. Предисловие II Их же. Фразеологизмы в русской речи: словарь. М., 1997; и др.
5 Ср.: Добрыднева Е.А. Современная фразеология: категориальные признаки и коммуникативные свойства: учеб. пособ. Волгоград, 1998; См.: Гольцова Н.Г. Окказиональность слова и окказиональность фразеологизма II Рус. яз.вшк. 1993.№3. С. 81-82.
6 Фразеологический словарь современного русского языка / под ред. А.И. Молоткова. СПб., 1994. С. 397.
I Там же. С. 503.
8 Там же. С. 366.
9 Там же. С. 362.
10 Там же. С. 303.
II См.: Зеленое А.Н. О каламбурном использовании фразеологизма II Вопросы семантики фразеологических единиц. С. 294-299.
12Краткая литературная энциклопедия / под ред. A.A. Суркова. М., 1977. Т. 2. С. 402.
13 Фразеологический словарь современного русского литературного языка: в2т./ сост. А.И. Федоров. Новосибирск, 1995. Т. 2. С. 265.
14 Фразеологический словарь современного русского языка. С. 343.
15 Там же. С. 283.
16 Там же. С. 45.
17 Фразеологический словарь современного русского литературного языка. Т. 2. С. 453.
18 См.: ЗыковаГ.В. Салтыков-Щедрин и Крылов II Рус. словесность. 1996. № 5. С. 25.
19 7ам же.
20 Ченкова Т.П. Фразеологизмы, восходящие к образам животного мира II Рус. яз. в шк. 1990. № 6. С. 56-59.
21 Фразеологический словарь современного русского литературного языка. Т. 2. С. 450.
22 Там же. С. 95.
23 Фразеологический словарь современного русского языка. С. 229.
24Тамже.С.213.
25 Там же. С. 348.
26Ковалев В.П. Указ. соч. С. 308.
27 Винокур Г.О. О языке художественной литературы: учеб. пособ. для филол. спец. вузов/ сост. Т.Г. Винокур. М., 1991. С. 48.
28 Фразеологический словарь современного русского литературного языка. Т. 2. С. 532.
29 Фразеологический словарь современного русского языка. С. 444.
30 Фразеологический словарь современного русского литературного языка. С. 429.
31 Ефимов А.И. Язы сатиры Салтыкова-Щедрина. М., 1953.
32 Фразеологический словарь современного русского языка. С. 412.
33 Там же. С. 229.
34 Прозоров В.В. Салтыков-Щедрин М.Е. М., 1988. С. 72.
35 Фразеологический словарь современного русского языка. С. 218.
36 Фразеологический словарь современного русского литературного языка. Т. 1. С. 151.
37 Мелерович А.М., МокиенкоВ.М. Предисловие.
38 Фразеологический словарь современного русского языка. С. 408.
39 Там же. С. 334.
40 Фразеологический словарь современного русского литературного языка. Т. 2. С. 378.
41 Фразеологический словарь современного русского языка. С. 381.
42 Там же. С. 229.
43 Там же. С. 149.
44 Там же. С. 109.
45 Фразеологический словарь современного русского литературного языка. Т. 1. С. 281.
46АшукинН.С., АшукинаМ.Г. Крылатые слова. Литературные цитаты, образные выражения. М., 1988. С. 175.
47См.: ВинокурГ.О. Указ.соч. С. 320.
Shikhova Tatiana
ТО THE PROBLEM OF «PHRASEOLOGICAL MEANING»
AND «CONTEXT» CORRELATION
The article presents the results of the phraseological units usage analysis in the «Fairy-tales» by M.E. Saltykov-Shchedrin. Special attention is given to the contextual indices of semantic and structural-semantic transformations of the phraseological units. The most widely spread ways of semantic transformations based on the figurativeness of phraseological units are described in detail.
Контактная информация: e-mail\ secretar@sfpgu.ru
Рецензент - Сидорова T.A., доктор филологических наук, доцент кафедры русского языка Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
