CC BY
217
Э.М.Рянская
— доктор филологических наук, профессор Нижневартовского государственного гуманитарного университета
К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ЛЕКСИКИ И ГРАММАТИКИ В ЯЗЫКЕ
В статье рассматриваются некоторые вопросы соотношения лексических и грамматических значений в контексте современных лингвистических направлений. Особое внимание уделено понятию «закрытые» и «открытые» классы слов.
The article is devoted to the problem of correlation of lexical and grammatical meaning in language. The correlation of form and content as viewed in modern linguistics is treated in the article. Special attention is given to the concept of «open» and «closed» classes.
Проблема соотношения лексики и грамматики в языке остается актуальной, поскольку с развитием различных лингвистических направлений (функциональная семантика, лингвистика текста, прагматика, теория дискурса, и т.д.) большое значение приобретает изучение связи языковой формы и содержания. Обращение к методам когнитивной лингвистики и психосистематики при описании лексико-грамматической характеристики языковых единиц привносит дополнительную информацию и доказательность идей в решении обозначенной проблемы. Анализ научной литературы по данной проблематике позволяет выделить ряд ключевых вопросов.
В первую очередь обозначим вопрос взаимодействия лексического и грамматического значений в связи с тенденциями ряда языков к аналитизму. Аналитизм языка проявляется в способности слова к неавтономности, способности, сочетаясь с другими словами, формировать цельную единицу, в разделении компонентов этой единицы на полнозначные, выполняющие роль лексемы, и служебные, выполняющие роль граммемы [12. С. 10—11]. Полнозначные, или знаменательные, слова выполняют номинативно-репрезентативную функцию, служебные выражают знания не о предметах номинации, а об отношениях между ними [1. С. 38— 39]. Некоторые ученые разграничивают служебные и полуслужебные слова. В.Г.Гак под служебными понимает слова, специально существующие как строевые. Знаменательные слова, способные выполнять эту функцию, являются полуслужебными [3. С. 72]. Кроме того, автор выделяет вспомогательные слова, входящие в состав единой грамматической формы слова. Некоторые слова могут выступать в нескольких функциях, как, например, глагол быть во французском языке: je pense donc je suis, je suis ingénieur, je suis venu [3. С. 84].
Основанием для определения служебности традиционно служит критерий ослабления лексического значения и, соответственно, усиление грамматизации слова. Считается, например, что предлоги лишены значения, и их часто называют «пустыми». Следует признать, что подобная «пустота» относительна, поскольку служебные слова (глаголы-связки, предлоги, артикли и т.д.) имели определенные значения, но утратили их полностью или частично в процессе десемантизации. Проблема заключается не только в классификации несамостоятельных слов, но и в выявлении степени ослабления их лексического значения.
Если обратиться к роли финитного глагола в составе инфинитивной конструкции, то речь может идти, следуя терминологии В. Г. Гака, о полуслужебной или вспомогательной функции. При этом, как мы убедились, один и тот же глагол способен выполнять несколько функций. Предполагается, что в этих случаях мы наблюдаем частичное или полное ослабление значения. Ж.Дамурет и Э.Пишон используют так называемый критерий «семантической сублимации», согласно которому некоторые глаголы испытывают своего рода трансформацию, уменьшение собственного значения и таким образом достигают достаточной степени обобщенности для участия в служебности. Однако семантический критерий, по мнению многих лингвистов, не является достаточно убедительным. Объективно определить степень ослабления лексического
значения глаголов довольно сложно, и это приводит к тому, что некоторые исследователи прибегают к использованию формальных методов, таких как функциональный, структурный или субституции (например, замена инфинитива на именное дополнение или придаточное считается критерием самостоятельности компонентов инфинитивной конструкции).
На наш взгляд, степень самостоятельности/несамостоятельности глагола будет различной в зависимости от его сочетательных связей и от предназначения в речи: для выражения времени, вида, способа действия, залога, модальности и т. д. Кажется неоспоримым тот факт, что, выступая в качестве вспомогательного и десемантизированного, глагол является частью аналитической формы, т.е. грамматизованной конструкции, вошедшей в парадигму спряжения глаголов. Как правило, в таких случаях речь идет о видо-временных и залоговых формах. Тем не менее, существуют еще безличные конструкции, глаголы-связки, статус которых также требует уточнения.
Оригинальное решение обозначенной проблемы изложено в теории психосистематики. Согласно теории Г.Гийома [14], некоторые глаголы предрасположены к служебному функционированию. Прежде всего, это глаголы, передающие идею генезиса, существования, обладания, волеизъявления и другие. Это свойство, названное ученым субдуктивностью, или подводимостью, проявляется в подвижности внутренней границы между лексическим и грамматическим значением глаголов в их семантическом объеме. Глагол, выступающий в качестве служебного, рассматривается как полный со стороны формы и неполный со стороны содержания. Соединение этих двух характеристик передается формулой, в которой знаки (1) и (1-q) используются для передачи полноты/неполноты со стороны формы или содержания (материи). Аналитическая форма получает следующее описание: по содержанию (1-q) + q = 1, по форме 1 + 0 = 1. Уникальность этого метода заключается в том, что, применяя предложенную формулу к различным глагольным конструкциям, можно достаточно убедительно показать степень дематериализации глагольного компонента — от максимального сохранения лексического значения до минимального. Данная методика была в свое время использована автором этой статьи для обоснования статуса фазисных глаголов в инфинитивных конструкциях во французском языке [11]. Продуктивным этот подход оказался и при описании конструкций с фундаментальными глаголами avoir, être, faire, выражающих категорию состояния [7].
Соотношение формы и содержания в слове подводит нас к вопросу о ходе анализа аналитической конструкции. На наш взгляд, процесс исследования является своего рода моделью процесса познания человеком окружающего мира, который завершается формированием понятий и понятийных категорий, а затем их языковым оформлением, т. е. категоризация мира осуществляется через понятия или, как пишет А.В.Бондарко, «через семантику» [2]. В психосистематике Г.Гийома схема генезиса слова представлена в виде перехода от образования понятия (лексического значения) к образованию формы (грамматического значения), из чего следует, что грамматическое значение формируется после лексического значения [12. С. 23] .
Некоторые исследователи считают, что в грамматике нет ничего такого, чего бы не было в лексике [8. С. 173]. Отмечая преимущество описания «от значения к форме», А.Е.Кибрик приводит ряд убедительных доводов. Во-первых, полагает автор, если в качестве отправного пункта принимается семантический уровень, то при этом обнаруживается мотивированность многих синтаксических и морфологических характеристик языка. По наблюдениям ученого, в агглютинативных языках позиция грамматического указателя не является произвольной, а предопределена «устройством семантического представления словоформы» [9. С. 124— 125]. Автор высказывает предположение, что языки предпочитают располагать морфемы в соответствии со степенью их семантической близости. В.Г.Гак, описывая функциональносемантические связи лексики и грамматики, указывает на традицию согласования грамматического значения с лексическим. Речь идет о влиянии лексики на грамматику, проявляющемся в ограничении на использование грамматических форм и о функциональной компенсации,
при которой лексические средства могут быть использованы для выражения грамматического значения (femme-peintre) [3. С. 70]. Важным представляется замечание о том, что присоединение к слову грамматического элемента не меняет его референтной соотнесенности, в то время как лексический элемент изменяет значение слова, следовательно, и референтную ситуацию [3. С. 67]. В этом случае, например, роль лексического значения предлога может оказаться значимой для общего смыслового содержания: il vient à l’école /il vient de l’école.
Глубинное значение предлога определяет его выбор в аспектуальных конструкциях: on commence à lire; on finit de lire. Мы наблюдаем наложение этих значений на лексические значения фазисных глаголов. Сочетание начинательного глагола с предлогом à, создающим представление движения от начала, формирует ситуации начальной фазы действия (процесса). Глаголы, содержащие в своем значении идею завершения или прекращения процесса, сочетаются с предлогом de, связанным с представлением движения к финалу. Наблюдаемая во французском языке вариативность предлогов à/de с глаголами commencer и continuer объясняется особенностями восприятия пространственных отношений и их языкового представления. Начало действия или процесса может восприниматься в виде движения со стороны объекта или в виде направленности движения в сторону пространственного ориентира (начало «от» или начало «к»). Те же пространственно-целевые образы движения отражены в представлении о продолжении действия. Подобная вариативность во французском языке не наблюдается по отношению к завершению действия: оно концентрируется на точке достижения цели, финала, что выражается в использовании предлога de: il finit de lire, il vient de lire. Таким образом, мы можем говорить о взаимодействии лексического и грамматического значений компонентов конструкций, обусловленном их общей когнитивной природой.
В настоящее время принято говорить о различии между лексемами и морфемами, между лексическими и грамматическими значениями, опираясь на противопоставления таких понятий, как «открытость» и «закрытость». «Закрытый» характер морфем объясняется тем, что их количество достаточно стабильно, и они опознаются в целом всеми говорящими на языке. Что касается лексем, их содержание постоянно изменяется, и их количество, в отличие от морфем, не конечно. Говорящие используют лишь часть лексем в речи, реализуя свой субъективный выбор [13. Р 140—141].
На тех же основаниях разграничиваются лексические и грамматические значения. Первые — неисчисляемые и носят незакрытый характер, вторые имеют исчисляемое количество средств выражения, следовательно, имеют закрытый характер.
Рассматривая отношение спрягаемого глагола к главному, Дж.Гринберг определяет его как сочетание закрытых классов глаголов (вспомогательных), изменяющихся по лицам и числам, с открытым классом глаголов, не изменяющихся по лицам и числам. Примером такой конструкции является is going в английском языке [5].
Исследования показывают, что в рассматриваемых языковых структурах возможен переход из одного класса в другой. Так, французский глагол aller, принадлежащий, прежде всего, к открытому классу слов, может функционировать как вспомогательный в составе формы ближайшего будущего: il va manger, т.е. входит одновременно и в «закрытый» класс слов [12].
По мнению Н.Ф.Алефиренко, «...и лексическое, и грамматическое значения имеют единую гносеологическую природу, которая обнаруживается в соотнесенности планов содержания единиц лексики и грамматики с внеязыковой действительностью, а также во взаимодействии формы и содержания» [1. С. 211]. Различия проявляются в характере отражения действительности: в грамматическом значении фиксируется отражение обобщенных явлений, в лексическом — индивидуальных, единичных. Отсюда «закрытость» (конечность) форм выражения грамматических значений и «открытость» (бесконечность) лексических.
Как уже было отмечено, понятия, передаваемые словами, главным образом соответствуют объектам или явлениям действительности. Тем не менее, некоторые слова не соотносятся
с объектами реального мира или действиями, которые данные объекты совершают или испытывают. Речь идет о личных местоимениях, союзах, предлогах и других служебных словах. Французские исследователи ЯеЬои1 и МоеБсЫег обозначают первую группу слов как «имеющую концептуальное содержание», вторую — как «процедурную» [15. Р 146—147]. Асимметрия, существующая между этими двумя типами слов, обусловлена их когнитивной природой. Языковые элементы с процедурным значением служат лишь для облегчения интерпретации высказывания. И наоборот, слова с концептуальным содержанием соответствуют сущностям и событиям реальной действительности. Из этого следует, что слова с концептуальным содержанием принадлежат к «открытым» классам, что предполагает появление новых составляющих, не затрагивающих языковую систему. Слова с процедурным содержанием составляют часть «закрытых» классов, к которым невозможно добавить новые элементы, не нарушив целостности языковой системы [15. Р. 155—156].
Идею открытых и закрытых языковых структур еще в 50-х гг. прошлого столетия предложил Г.Гийом. Согласно его теории, систематизация языка реализуется в направлении открытой цепи образования понятий («свободные несистемные образования») или в направлении закрытой цепи («несвободные системные образования»). Во втором случае речь идет о выборе из конечного набора форм, например, трех наклонений, двух видов, 15 глагольных форм и т.д. Закрытые классы образуют системы, или, в традиционных терминах, парадигмы. Из этого следует, например, что вид и время глаголов образуют закрытые классы, в то время как «аспекты» (виды) глагола (термин Г.Гийома, используемый для обозначения способов действия) относятся к открытому классу. Составляющие открытого класса не образуют языковые парадигмы и не имеют системных маркеров. Следовательно, способы действия представляют собой результат свободных образований, которые Г.Гийом назвал «свободной деятельностью мысли» [4. С. 108—109].
Таким образом, идея «открытых» и «закрытых» языковых структур способствует решению проблемы статуса таких языковых единиц, в которых вступает во взаимодействие лексическое и грамматическое содержание компонентов.
В грамматике, как отмечает Л.М.Скрелина, при описании категории как единства формы и содержания (значения) главным критерием может быть признана либо форма, либо значение. «Если в первом случае количество способов выражения грамматического значения уменьшается, то во втором оно увеличивается за счет лексических и синтаксических способов, и мы попадаем в стихию понятийных категорий» [12. С. 27]. О.Есперсен образно определяет грамматические категории как «симптомы, или тени, отбрасываемые понятийными категориями» [8. С. 174]. Обращение к словообразовательному и лексико-грамматическому уровням языка обнаруживает доказательства того, что результаты процесса познавательной деятельности человека находят отражение в различных языковых зонах. Это обусловлено именно тем, что процесс познания проходит через понятийную сферу. Поэтому о том, каким образом отражается в языке действительность, могут свидетельствовать не только сами слова, но и их строение. По мнению В.Дорошевского, благодаря познавательной функции языка осуществляется понятийная организация и классификация впечатлений. К этому сводятся словообразовательные процессы: в структуре слова одни компоненты связаны с элементами восприятия, другие — с элементами обобщающих понятий [6. С. 370]. Отмеченные наблюдения позволяют обратить внимание на то, что изучение языковых средств объективации действительности не должно ограничиваться рамками лексики.
Сравнивая различные грамматические категории, В.И.Карасик приходит к выводу о возможности отнесения некоторых из них к национально-специфическим [8. С. 175]. Так, отмечает автор, для англоязычного способа интерпретации действительности характерны детальная разработанность модельных оттенков и детальная характеристика фактуальности/нефак-туальности происходящего. Русскому языку свойственны имперсональность и детально вы-
раженная дифференциация аспектуальных оттенков. В.А.Плунгян в своей работе «Почему языки такие разные» [10. С. 221—224] пишет, что лингвисты давно заметили разделение языков на «иметь-языки» и «быть-языки». В первых языках (к ним относится большинство европейских языков, в том числе английский, немецкий, французский, а также большая часть славянских языков) обладание приравнивается к активному действию: русскому мне холодно во французском языке соответствует конструкция j’ai froid (букв. «я имею холод»). Для самого духа французского языка характерен переход от «мне» к «я», отмечает автор. Русский же язык принадлежит ко второму типу наряду с многими тюркскими, финно-угорскими и другими языками. В этих языках преобладает идея пассивного обладания — «хранения». Таким образом, с культурологической точки зрения возможно изучение этноспецифических особенностей не только на лексическом, но и на грамматическом материале.
Подводя итог, отметим, что разнообразие подходов к изучению соотношения лексики и грамматики в языках обнаруживает новые грани взаимодействия языковых уровней и открывает перспективу для исследования данной проблемы на материале широкого круга языков.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алефиренко Н.Ф. Спорные проблемы семантики: Монография. М., 2005.
2. Бондарко А.В. Категоризация в системе функциональной грамматики // Вопросы филологии. 2006. № 1(22).
3. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. М., 2000.
4. Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики / Пер. с фр. М., 1992.
5. Гринберг Дж. Некоторые грамматические универсалии, преимущественно касающиеся порядка значимых элементов // Зарубежная лингвистика. II. М., 1999. С. 160—208.
6. Дорошевский В. Элементы лексикологии и семиотики // Психолингвистика в очерках и извлечениях: Хрестоматия. М., 2003. С. 354—371.
7. Дубнякова О.А. Категория состояния в современном французском языке (на материале конструкций с фундаментальными глаголами avoir, être, faire): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2006.
8. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М., 2004.
9. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания (универсальное, типовое и специфичное в языке). М., 2002.
10. Плунгян В.А. Почему языки такие разные. М., 2001.
11. Рянская Э.М. Служебность глагола с точки зрения теории психосистематики // Актуальные проблемы психолингвистики: Межвузовский сб. науч. трудов. Биробиджан, 1995. С. 21—22.
12. Скрелина Л.М. Лекции по теоретической грамматике французского языка. СПб., 1997. Ч. 1.
13. Chiss J.-L., Filliolet J., Maingueneau D. Linguistique française. Notions fondamentales, phonétique, lexique. Initiation à la problématique structurale. P., 1983.
14. Guillaume G. Langage et science du langage. 2-e éd. P., 1969.
15. Reboul A., Moeschler J. La pragmatique aujourd’hui. P., 1998.
