К вопросу о содержании радиоэлектронной борьбы Текст научной статьи по специальности «Право»

ПО МНЕНИЮ АВТОРА

К вопросу о содержании радиоэлектронной борьбы

Полковник в отставке М.С. ШУТЕНКО

ВСЕОБЪЕМЛЮЩАЯ радиоэлектронизация вооружения и военной техники, глобализация информационных управляющих систем вместе с компьютеризацией привели к появлению (в том числе роботизированных) комплексов информационного противоборства в современном его понимании. В результате этого изменяется не только характер боевых действий, но и сдвигается акцент вооруженного противоборства в информационно-интеллектуальную область, что требует нового взгляда на роль и место радиоэлектронной борьбы (РЭБ) в общей системе Вооруженных Сил РФ. Это тем более необходимо, поскольку и сегодня нет единого понимания содержания РЭБ. Кроме того, в некоторых публикациях изложены мысли и предложения, которые являются не только спорными и требуют обсуждения, но и заведомо ошибочны. Кратко остановимся на содержании и составляющих РЭБ.

Необходимо подчеркнуть, что понятие «радиоэлектронная борьба» возникло на определенной стадии развития вооружения и военной техники и прежде всего в связи с широким внедрением достижений и открытий в области радиоэлектроники в системы управления войсками и оружием. При этом не только радиосвязь как средство управления, но и разнообразные радиоэлектронные средства (РЭС) стали важнейшей частью многих видов вооружений и в решающей степени определяют их боевые и технические характеристики. К концу 60-х годов ХХ века в общих чертах был сформирован современный взгляд на сущность РЭБ как ряд мероприятий и действий в операции (бою) по радиоэлектронному подавлению радиоэлектронных средств противника, радиоэлектронной защите и обеспечению устойчивой работы своих РЭС в условиях радиопомех, создаваемых противоборствующей стороной, а также в группировках войск. Содержанием и составляющими РЭБ являются:

радиоэлектронная разведка, включающая радио- и радиотехническую, лазерную, инфракрасную, телевизионную, гидроакустическую, радиолокационную разведку, которая ведется путем поиска, обнаружения, перехвата излучений, анализа технических параметров РЭС и определения их координат. Полученные разведданные используются не только для определения дислокации и действий войск противника, т. е. как самостоятельное звено в системе космической, авиационной, наземной и подводной разведки, но также и в интересах РЭБ для подготовки данных и организации радиоэлектронного подавления РЭС противника. Сюда же входят средства «исполнительной» разведки*, а также средства автоматизированного управления;

радиоэлектронное подавление**, предназначенное для нарушения с помощью помех нормальной работы радиоэлектронных средств, используемых в системах вооружения и средств связи (в том числе радиолокационных станций, входящих в комплексы ПРО и ПВО, самолетных РЛС разведки, лазерных), а также создания инфракрасных (тепловых) и гидроакустических «целей», плазменных сред и др.;

радиоэлектронная защита своих РЭС, вооружений и военных объектов, включающая аппаратуру защиты от различных видов и средств радиоэлектронных помех, радиопоглощающие и рассеивающие покрытия, лазерные и

* Под «исполнительной» разведкой понимается разведаппаратура, которая непосредственно встроена в комплексы радиоэлектронного подавления или сопряжена с ними для разведки (доразведки) РЭС противника в ходе боевых действий.

** Введенное ранее, при «расширенной» трактовке РЭБ, такого понятия, как «радиоэлектронное поражение» к процессу поражения непосредственного отношения не имеет. Термин же «радиоэлектронное подавление» (т. е. полный, частичный либо хотя бы временный вывод из строя РЭС или другого аналогичного объекта путем радиоэлектронного воздействия) является только одним из видов комплексного воздействия для его поражения, включая огневое, лазерное, лучевое большой мощности и пр.

уголковые радиолокационные отражатели, тепловые (инфракрасные) ловушки и иные подобные средства, обеспечивающие защиту своих боевых средств (самолетов, кораблей, ракет, танков и других военных объектов) от поражения противником. Эти технические меры защиты реализуются как на этапе разработки тактико-технических требований, так и в процессе создания и испытания опытных образцов. Сюда же включаются и организационные мероприятия по обеспечению электромагнитной совместимости РЭС (в том числе средств РЭП) в группировках войск (кораблей флота) при планировании и проведении военных операций, а также требования снижения заметности в различных физических полях военных объектов, вооружений и военной техники;

противодействие техническим средствам разведки (ПД ТСР), которое осуществляется путем скрытия, технической дезинформации и спецзащиты технических средств обработки и передачи информации. Многие специалисты разделяют, что справедливо, задачи ПД ТСР и методы их реализации для мирного и военного времени.

Приведенные выше взгляды на содержание и составляющие радиоэлектронной борьбы, по нашему мнению, правдиво отражает сущность РЭБ. С развитием радиоэлектронных вооружений и теории РЭБ ее составляющие могут видоизменяться.

Однако в середине 1970-х годов появлялась новая, «расширенная» трактовка понятия и содержания радиоэлектронной борьбы, в состав которой были включены ракетно-ядерные и артиллерийские удары, а также действия диверсионных групп по захвату РЭС противника. Это даже нашло официальное отражение в оперативных документах тех лет. Такое нововведение противоречило прежде всего законам логики и было глубоко ошибочным по существу. Ведь ракетно-ядерные силы и средства, танковые, артиллерийские и другие общевойсковые части и соединения составляют главную ударную силу в операции, а средства РЭБ наряду с другими являются средствами обеспечения. Однако ракетно-ядерные и артиллерийские силы не могут одновременно выступать в двух ипостасях — быть главной ударной силой в операции и являться средством обеспечения. Более того, без принятия эффективных мер противодействия средствами РЭБ комплексам противоракетной обороны на ТВД (например таким, как американский «Пэтриот») наши удары ракетами «как средствами РЭБ» могут вообще не состояться. Поэтому подобная трактовка содержания РЭБ с включением в нее ракетно-ядерных и артиллерийских ударов, еще раз подчеркнем, являлась ошибочной. Это же касается и трактовки действий диверсионных групп как «средств РЭБ». Ведь всегда считалось, что захват или поражение командных пунктов, штабов, других пунктов связи и управления с помощью диверсионных групп во многом определяло успех боя или операции, но никому прежде не приходило в голову трактовать такие действия как мероприятия РЭБ.

В течение многих лет данные положения оставались в руководящих документах Вооруженных Сил. Более того, была попытка «научного» оформления «эволюционного изменения содержания РЭБ и ее новых форм» с введением таких понятий и терминов, как «радиоэлектронный удар», «радиоэлектронно-огневой удар», «радиоэлектронно-огневой бой» и др. И только в последние годы новым руководством Генерального штаба ВС РФ из руководящих документов была исключена эта трактовка.

Казалось бы, здравый смысл взял верх, в том числе и в военно-научных кругах, и к прошлому возврата не будет. Однако с 2005 года наметилась тенденция реанимации этих ошибочных взглядов, что нашло отражение в некоторых научных трудах, диссертационных работах и даже на страницах военно-теоретического журнала1. А в военно-историческом труде Воронежского центра РЭБ «К 100-летию радиоэлектронной борьбы» в качестве составной части РЭБ «вполне обоснованно» рассматривается поражение авиационным и ракетно-артиллерийским оружием. Наиболее обширно эти взгляды были изложены в статье «К вопросу о содержании радиоэлектронной борьбы»2, в которой сделана попытка вернуть научное сообщество к рассмотренной

1 Военная Мысль. 2005. № 11. С. 33—35.

2 Там же. 2006. № 1. С. 54—57.

выше «расширенной» трактовке РЭБ в еще худшем варианте. В ней сообщалось, что многие годы в наших военных кругах существовали два противоположных подхода. Один из них (1950-е годы и первая половина 1960-х годов, а также с начала 1990-х годов по настоящее время) заключается в том, что поражение РЭС противника вообще не рассматривалось в качестве составной части РЭБ. Другой подход (вторая половина 1960-х и до конца 1980-х годов) состоял в том, что составной частью РЭБ считалось поражение РЭС противника любыми средствами, включая даже ядерное оружие, захват и вывод из строя его пунктов управления и РЭС. При этом, как и в первом случае, никакие огневые средства не рассматривались в качестве средств РЭБ. В итоге анализа приведенной выше «эволюции развития» понятия РЭБ предлагалось включить огневые средства в состав РЭБ в виде «третьего варианта», заключающегося в том, «чтобы составной частью РЭБ наряду с радиоэлектронным подавлением считать и огневое поражение РЭС противника оружием, наводящимся на их электронное излучение». При этом радиоэлектронное подавление и огневое поражение радиоэлектронных объектов противника якобы должны осуществлять специальные самолеты и вертолеты РЭБ, выполняющие боевые задачи одновременно с основными ударными силами, а также специальные ракетно-артиллерийские части РЭБ. В качестве «обоснования» в части авиационных огневых средств поражения были приведены ракеты «воздух — РЛС» типа «Шрайк» и наши аналоги 40-летней давности. Они имели весьма низкую эффективность даже по РЛС первого поколения с антеннами, диаграмма направленности излучения которых имела большие боковые лепестки, по которым и происходило наведение. С переходом РЛС на антенны с фазированными решетками эффективность таких ракет еще более снизилась. Поэтому начались поиски аналогичного оружия, основанного на иных технических принципах.

Известно, что в связи с появлением высокоточного лазерного наведения, планирующих авиабомб и ракет в комплексе с другими системами, а также резким увеличением зон поражения зенитно-ракетных комплексов, «ракеты РЭБ» типа «Шрайк» потеряли не только свою целесообразность, но и реальную возможность боевого применения. Более того, с новым перевооружением авиации высокоточным оружием (ВТО), позволяющим производить пуски за тысячу и более километров не только без захода в зону огня зенитно-ракетных комплексов ПВО, но и границ страны противника, и с появлением возможности пуска ВТО кораблями флота даже упоминание о тех «ракетах РЭБ» сегодня становится неуместным.

Обоснования же необходимости включения ракетно-артиллерийского самонаводящегося на радиоизлучения оружия в состав РЭБ просто не нашлось. В тот период было создано и принято на вооружение множество высокоэффективных систем с лазерным наведением ракет, снарядов и мин (даже из-за закрытых позиций артиллерии), противотанковых средств с инфракрасной системой самонаведения и зенитно-ракетных комплексов с тепловизионны-ми головками самонаведения на цели. Но все они не могут быть отнесены к «средствам РЭБ», хотя многие из них наводятся по излучению.

Главным отличительным элементом огневых средств (снаряда, ракеты, авиабомбы, торпеды и т. п.) от других видов вооружений в поражении цели, (т. е. в разрушении ее тепловым и механическим воздействием ударной волны) является их боевой заряд взрывчатого вещества, а не средства наведения и доставки к цели. Это во-первых. А во-вторых, особенностью всех огневых средств является то обстоятельство, что все они уже находятся в определенной нише вооружений общевойсковых, танковых, авиационных, ракетно-ядерных и артиллерийских соединений и частей, составляющих главную ударную силу в бою и операции. Поэтому если мы признаем необходимым строго руководствоваться и соблюдать положение действующих ныне оперативных документов, уставов и наставлений, отражающих требование военной науки и боевого опыта, а также соблюдать законы логики, то придем к единственно правильному выводу, что включение огневого поражения (в том числе ракет «воздух — РЛС») в состав РЭБ как средств обеспечения является не только глубоко ошибочным, но и антинаучным. Несостоятельной является также и аргументация о включении огневых средств в качестве составных частей РЭБ потому, что якобы в основных руководящих документах

Министерства обороны ракеты класса «воздух — РЛС» справедливо^?) включены в перечень средств РЭБ. Единственным справедливым решением было бы признание этих записей в документах (если они существуют) технической ошибкой, подлежащей исправлению, поскольку подгонка базовой теории РЭБ под записи в оперативных документах является недопустимой. И последнее, включение огневых средств в состав РЭБ будет началом конца развития важнейшей составляющей РЭБ — радиоэлектронного подавления.

Кроме развития средств огневого поражения и средств РЭБ радиоэлектронных систем управления войсками и оружием в последние годы появилось оружие, основанное на новых физических и технологических принципах — высокоэнергетические лазерные системы, «графитные бомбы», так называемое электромагнитное оружие, поражающее электронные и даже электрические системы вооружений и военной техники, а также другие, такие как средства акустического поражения, программного воздействия на компьютерные системы управления и т. п. Хотя эти вооружения и отличаются от огневых средств и по своей сущности таковыми не являются, но они не могут быть причислены к средствам РЭБ, так как являются специфическими средствами поражения. Поэтому неправомерно причислять к РЭБ, например, разработанный США совместно с Израилем тактический высокоэнергетический лазер, успешно испытанный в качестве мобильного войскового комплекса ПВО (а не РЭБ). В данном случае разрушение цели осуществляется только тепловой составляющей высокой энергией лазера без ударной волны, как это происходит при огневом поражении. Подобное лазерное оружие, созданное еще в СССР, также не относилось к средствам РЭБ и было принято на вооружение ракетных войск и артиллерии Сухопутных войск.

Таким образом, предложение о создании параллельных «специальных» авиационных и ракетно-артиллерийских огневых частей РЭБ также является, как показано выше, теоретически необоснованным и вредным, поскольку приведет лишь к увеличению органов планирования операций и дублированию боевого управления. Ведь не создавались же в артиллерии отдельные обособленные части при появлении снарядов и ракет с новыми физическими принципами их наведения по излучениям (лазерным, тепловым и др.). Из рассмотренного выше следует, что упомянутый третий вариант, как и прежняя расширенная трактовка содержания РЭБ, является не только ошибочным теоретически, но также отрицательно повлияет на выполнение главной задачи — концентрации усилий для разработки эффективных средств радиоэлектронного подавления РЭС противника. В связи с этим представляется целесообразным повышать роль органов РЭБ не путем включения ядерных или огневых средств в ее состав, а прежде всего поиском методов и разработкой средств радиоэлектронного подавления уже существующих весьма разветвленных и помехоустойчивых радиоэлектронных систем боевого управления в армиях развитых стран путем анализа и определения степени участия структуры РЭБ в информационном противоборстве, разработки эффективных средств радиоэлектронного подавления систем воздушно-космического вооружения, в том числе высокоточного оружия и др. Сознавая, что в современных условиях, а тем более в перспективе, в качестве одного из приоритетных направлений военного строительства будет совершенствование сил и средств РЭБ, необходимо особо отметить, что достичь высокого их уровня возможно только усилиями всех видов и родов войск вооруженных сил. Действительно, огромную долю ответственности за развитие, например, средств радиоэлектронной разведки наряду с управлением РЭБ несут оперативные органы разведки, а за состояние и развитие эффективных помехозащищенных комплексов ПВО и ПРО, самолетных бортовых и наземных радиоэлектронных средств, радиосвязи и др. — прежде всего руководители этих видов и родов войск. Структуры же РЭБ должны выступать в качестве экспертов при оценке достаточности принимаемых мер помехозащиты и обеспечения электромагнитной совместимости РЭС в группировках войск и флота. Что касается средств РЭП, то за них, а также подготовку кадров и др. отвечают именно органы РЭБ.

В заключение необходимо отметить, что повышение значимости составляющих РЭБ в общей структуре вооруженных сил является весьма актуальной и в будущем их роль будет только возрастать. Поэтому необходимо окончательно

определиться в отношении сущности радиоэлектронной борьбы и признать, что огневое поражение РЭС противника авиационным и ракетно-артиллерий-ским оружием, наводящимся на их электромагнитное излучение (в том числе и ракеты «воздух — РЛС»), как и высокоэнергетические лазеры, боевые устройства («бомбы»), излучающие электромагнитные импульсы большой мощности, так называемые «графитные бомбы», устройства создания мощной энергии акустических волн или цунами и средства их доставки средствами РЭБ не являются и не имеют никакого отношения к ее содержанию. Это отдельные специфические виды оружия, отличные от средств как огневого поражения, так и РЭБ. Их возможности учитываются при планировании боя и операции, а организационно они входят в уже существующие виды и рода войск. Выработка единого понимания содержания РЭБ, ее составляющих, роли и места в общей системе вооружений и будущих войнах приобретает первостепенное значение.

Учредитель: Министерство обороны Российской Федерации Регистрационный № 01974 от 30.12.1992 г.

В подготовке номера принимали участие: Научные редакторы: Ю.Н. Голубев, В.Н. Каранкевич, Д.В. Козин, Ю.М. Корольков,В.М. Прилуцкий, В.В. Юдин Литературные редакторы: Н.В. Ефремова, С.Г. Коденко, О.Н. Чупшева (зам. отв. секретаря)

Компьютерная верстка: Н.В. Гаврилова

Перепечатка материалов допускается только с письменного разрешения редакции

Сдано в набор 06.05.08 Подписано к печати 23.05.08

Формат 70х108 1/16 Бумага офсетная 5 п.л.

Печать офсетная Тираж экз. Заказ №

Допечатная подготовка — Редакционно-издательский центр МО РФ

Отпечатано в типографии ФГУП «Военное издательство МО РФ «Типография Воениздата»