CC BY
315
МАКРОЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ТРАНЗИТИВНОЙ ЭКОНОМИКИ
А. Ю. Шатин
К ВОПРОСУ О СОДЕРЖАНИИ И ФАКТОРАХ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА В КОНТЕКСТЕ ЭВОЛЮЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОГО И ЧАСТНОГО СЕКТОРОВ
Экономический рост отражает изменения как материально-вещественной, так и социальной стороны благосостояния населения на сложном пути человечества к прогрессу. Экономический рост взаимоувязывает в единое целое общественное производство, накопление и индивидуальное потребление. Он свидетельствует о затратах общественного труда и его производительности, с одной стороны, и росте благосостояния отдельных индивидуумов и приумножении общественного богатства — с другой. Экономический рост есть функция и вместе с тем условие технического прогресса.
В современной зарубежной экономической литературе существует несколько подходов к категории «экономический рост». В частности, имеются трактовки, приравнивающие «экономический рост» к «количественной характеристике роста выпуска продукции» или к «экспансии потенциального национального выпуска, или потенциального реального ВНП, экспансии экономической мощи для развертывания производства», «увеличения производственных возможностей общества».
В большинстве современных западных учебников по экономике его сводят к показателям увеличения реального ВНП или ЧНП или темпов роста экономического благосостояния — национального дохода на душу населения, рассчитанного за определенный период времени. Известный американский ученый-экономист С. Кузнец, получивший за исследование экономического роста Нобелевскую премию по экономике, считает, что экономический рост может быть определен как «долгосрочное увеличение производственной способности страны, основанное на техническом прогрессе, на инструментальной и идеологической приспособляемости, способное обеспечить население растущим многообразием материальных благ».
В отечественной литературе нет однозначного толкования понятия «экономический рост» как политэкономической категории. Некоторые экономисты связывают его с количественной стороной расширенного воспроизводства. В частности, А. И. Анчишкин отмечает, что «экономический рост означает, прежде всего, увеличение производственных ресурсов, расширение масштабов производства, рост выпуска продукции и ее потоков, идущих как на текущее непроизводственное потребление, так и на пополнение производственных и непроизводственных ресурсов». В более поздних работах этот автор вновь рассматривает экономический рост и динамику годового общественного продукта или расширение производства как идентичные понятия.
Некоторые российские экономисты, справедливо считая, что цены в нашей экономике отражают не столько потребительскую стоимость продукции, сколько затраты на ее производство, предлагают под экономическим ростом понимать увеличение количества потребительских стоимостей, которые общество производит и использует для своих потребностей. Однако если оставаться на позициях количественного понимания экономического роста через оценку количества потребительских стоимостей, то совсем неясно, как производить такие измерения и тем более делать экономические сопоставления.
Наиболее общее определение экономического роста, связывающее его динамизм с непрерывным колебательным процессом воспроизводства, характеризует рост как «...длительную тенденцию сменяющих друг друга циклов воспроизводства». Это понимание экономического роста тесно связано с теорией длинных циклов конъюнктуры Н. Д. Кондратьева.
Следующая ступень идентификации экономического роста — количественнокачественная определенность с точки зрения его результативности и средств достижения. В качестве итога выступает увеличение темпов экономического роста и экономического благосостояния, в виде первоосновы — технический прогресс и интенсификация производства.
Завершающим структурным системообразующим признаком является определение экономического роста с позиции не только динамики национального хозяйства, но и движения, а также факторов производства.
В зависимости от конкретных условий взаимодействия живого и овеществленного труда, личного и вещного факторов производства, влияния научно-технического прогресса определяются и типы воспроизводства и экономического роста. Экономический рост национального хозяйства может осуществляться экстенсивным и интенсивным путем.
До недавнего времени в западной литературе понятия «экстенсивный экономический рост» и «интенсивный экономический рост» не употреблялись. Только в конце 1980-х гг. появилось определение интенсивного роста как «экономического роста, достигаемого за счет увеличения производительности экономических ресурсов, т. е. при помощи технического прогресса». Для западных исследователей эти термины носили очень конкретный характер. Например, П. Самуэльсон, объясняя высокую динамику советской послевоенной экономики, называл в качестве причины этого экстенсивный рост, происходивший за счет громадных затрат труда и капитала.
В реальной действительности нет чистого экстенсивного и чистого интенсивного типов экономического роста. Большинство отечественных политэкономов считает, что процессы экстенсивного и интенсивного воспроизводства не только взаимодействуют, но и взаимопроникают, составляя некое диалектическое единство двух сторон процесса расширенного воспроизводства. По мере развития производительных сил происходит постепенный переход от количественных экстенсивных источников экономического роста (расширения использования рабочей силы и средств производства) к качественным интенсивным на основе внедрения научно-технического прогресса, его материализации в основных факторах производства. Следующей ступенью расширения производства по мере распространения научно-технического прогресса служит насыщение им всех стадий воспроизводства и превращения интенсивных источников в экстенсивные. Происходит накопление предпосылок для нового витка интенсификации.
Если рассматривать динамику конкретных показателей в процессе капиталистического воспроизводства, то под экстенсивным типом воспроизводства и роста понимается такое движение экономических процессов, при котором преобладающая часть прироста продукции достигается за счет чисто количественного роста производственных ресурсов. Этот тип воспроизводства условно связан с расширением сферы деятельности живого и овеществленного труда, т. е. с ростом численности занятых и объема основного капитала без улучшения их качественных характеристик, а взаимодействия двух основных факторов производства — рабочей силы и средств производства — осуществляется на неизменной или эволюционно меняющейся технической или технологической основе. При этом эволюционное воздействие технологического фактора нейтрализуется воздействием
повышения стоимости ресурсов (людских в результате роста потребностей, природных — вследствие их истощения).
При интенсивном росте преобладающая часть прироста продукции достигается за счет увеличения эффективности в использовании ресурсов. При этом особую роль играет экономия живого и овеществленного труда. Интенсивный экономический рост предполагает взаимодействие рабочей силы и средств производства, с одной стороны, и революционно меняющихся технологий и сырья — с другой. Революционное воздействие принципиально новых технологий явно превышает удорожание основных факторов производства и сырья.
Разделение экстенсивного и интенсивного типов воспроизводства и роста проходит по четырем характеристикам:
- по структуре факторов производства, отражающейся в их влиянии на конечный результат производства в виде показателей фондо-, материало-, энерго-, трудоемкости;
- по взаимодействию факторов производства, проявляющимся через показатели фондовооруженности, удельного расхода сырья и материалов на одного занятого, организации и управления производством;
- по качеству факторов производства (квалификации рабочей силы, качеству применяемых сырья, материалов, машин и механизмов);
- по степени экологической чистоты производственного процесса.
Материализуясь в технику и технологию производства, научно-технический прогресс меняет все четыре характеристики типа экономического роста и способствует переходу от экстенсивного к интенсивному типу роста и воспроизводства. Научно-технический прогресс является базой для изменения соотношения между экстенсивным и интенсивным экономическим ростом, т. е. основой для интенсификации производства за счет замещения одних видов ресурсов другими.
Рассмотрим основные факторы экономического роста и развития и основанные на них модели.
Проблема экономического роста находилась в центре внимания экономистов достаточно давно. Проблема обеспечения долгосрочного роста занимала центральное место еще в работах меркантилистов. Английская классическая школа занималась факторами роста национального богатства и его соотношением с распределением дохода.
А. Смит в труде «Исследование о природе и причине богатства народов» отмечает, что богатство нации представляет собой продукты материального производства, величина которого зависит от доли населения, занятого производительным трудом, и производительности труда. Он связывает изменение заработной платы с экономическим состоянием страны, считая, что рост заработной платы есть свидетельство экономического прогресса, т. к. он обусловлен большим спросом на труд. Накопление капитала оказывает следующие благотворные влияния на экономику: объясняет динамику социального благосостояния рабочих (чем выше спрос на рабочую силу, тем выше цена труда), увеличивает объем производственной деятельности и количество производительных рабочих, ведет к росту стоимости годового продукта, что обеспечивает увеличение реального богатства и дохода жителей страны.
Д. Риккардо согласен со А. Смитом, что источником богатства нации является накопление капитала, но тем не менее допускает, что оно может привести у обнищанию нации. Его логика такова: с накоплением и ростом богатства требуется добавочное количество пищи, что получается при затрате всё большего количества труда. Это приводит к увели-
чению ренты с земель лучшего качества. Следовательно, в результате роста ренты, что является следствием роста населения, прибыль имеет естественную тенденцию уменьшения, что не может не быть препятствием накоплению капитала.
Взгляды Дж. Милля на теорию ренты и перспективы экономического роста очень близки к положениям Д. Риккардо. Он также, вслед за Д. Риккардо и Сэем, считал, что при капитализме возможно бескризисное производство. Но он полагал, что падение нормы прибыли, в конечном счете, приведет к экономическому застою. Отсрочить его наступление могут технический прогресс (особенно в сельском хозяйстве) и вывоз капитала в другие страны. Устранение части капитала путем повышения нормы прибыли дает новый импульс накоплению. Но, в общем, возможность экономического прогресса у Дж. Милля, как и у Д. Риккардо, рассматривается с позиций противоборства между техническим прогрессом и убывающей доходностью сельского хозяйства, и делается вывод, что экономика движется к состоянию застоя.
Таким образом, главный вывод классиков сводился к тому, что прирост богатства определяется величиной факторов производства и их производительностью. В качестве основы экономического роста рассматривалось накопление — инвестирование части общественного продукта. Так как основные накопления в то время производились из прибыли, то особое значение для темпов экономического роста приобретали норма прибыли, а также распределение доходов, благоприятствующее капиталистам. По мнению классиков, норме прибыли присуща тенденция к падению, что объясняется действием «закона убывающего плодородия почвы». В том классики видят причину прекращения экономического роста. Основной вклад английской классической школы заключается в постановке проблемы сбережения и инвестирования как факторов экономического роста, взаимосвязи экономического роста и распределения доходов.
Схожих взглядов придерживался и К. Маркс, но тенденцию нормы прибыли к снижению он связывал не с убыванием плодородия почвы, а с ростом доли постоянного капитала (с), вложенного в средства производства, к переменному (у), вложенному в рабочую силу. Причину тенденции к повышении доли постоянного капитала К. Маркс связывал с техническим прогрессом, который, в свою очередь, объясняется желанием капиталистов получать дополнительную прибавочную стоимость за счет того, что их издержки будут ниже нормальных для данной отрасли. В связи с этим производство теряет стимул к дальнейшему росту.
Маржинализм уделял мало внимания проблемам экономического роста. Практически единственным теоретиком маржинализма, занимавшимся экономическим ростом, был А. Маршалл. Он одним из первых стал анализировать факторы экономического роста. Согласно А. Маршаллу к факторам роста валового дохода относятся число и производительность работников, накопленное богатство (то есть запас капитала), естественные ресурсы с учетом удобства их местоположения, уровень развития техники, «общественная безопасность», отражающая уверенность экономических агентов в том, что они получат заработанные доходы. Таким образом, А. Маршалл одним из первых рассмотрел в качестве факторов экономического роста природные ресурсы и фактор неопределенности, что актуально для современной России. Однако среди перечисленных факторов преобладают не экономические, а общественные и поведенческие. Основными факторами должны всё же являться экономические.
Наиболее фундаментальные теории экономического роста и развития были созданы в 50-80 гг. прошлого века. Все теории этого периода можно условно разделить на пост-кейнсианские, неоклассические, институциональные, леворадикальные и так называемые
«новые модели роста», появившиеся в конце 20 в. и являющиеся взаимодействием этих направлений.
К посткейнсианским моделям экономического роста и развития можно отнести теорию «порочного круга нищеты», концепцию перехода к самоподдерживающемуся росту, теорию «большого толчка», а также модель экономического роста с двумя дефицитами.
Концепция «порочного круга нищеты» возникла в связи с применением теории экономического равновесия для анализа слаборазвитых стран. Понятие «порочный круг нищеты» предложили в 1949-1950 гг. Г. Зингер и Р. Пребиш. Ученые пытались объяснить слаборазвитость определенным набором взаимосвязанных экономических и демографических факторов. В своей теории квазистабильного равновесия Х. Лейбенстайн связывает колебания соотношения между ростом населения и изменением экономических условий с улучшением или ухудшением среднедушевого уровня национального дохода. Повышение качества жизни обычно быстро «съедается» последующим ростом населения.
Р. Нурксе объясняет узость внутреннего рынка и (или) нехватку ресурсов для модернизации. Нехватка капитала, по его мнению, приводит к низкой производительности труда, что обусловливает, в свою очередь, низкий уровень доходов. Отсюда — слабая покупательная способность и, как следствие, недостаточный стимул к инвестированию. Часть исследователей связывает отсталость с институциональными условиями, в частности с низкой квалификацией рабочей силы и неразвитостью систем народного образования и профессиональной подготовки. Согласно кейнсианской традиции, «порочный круг нищеты» связан с низким уровнем дохода, который объясняется низким уровнем потребления и невысоким уровнем сбережений. К нему также добавляются «порочные круги» политической нестабильности.
Логическим продолжением этих теорий стала концепция перехода к самоподдержи-вающемуся росту, которую выдвинул в 1956 г. У. Ростоу. Ее основная идея заключалась в обосновании перехода от традиционного общества к современному обществу западного типа. У. Ростоу выделил 5 стадий роста: традиционное общество, период создания предпосылок для взлета, взлет, движение к зрелости, эпоха высокого массового потребления. Развитие при таком подходе понимается, прежде всего, как синоним высоких темпов роста. Глубокие социальные, институциональные изменения оказываются как бы в тени, на передний план выходит соотношение инвестиций и темпов роста валового национального продукта.
Родоначальником теории «большого толчка» является П. Розенштейн-Родан. В основу этой теории легла модель, созданная Р. Харродом в 1939 г. и Е. Домаром в конце 1940-х гг. Модель Харрода основана на процессе мультипликации — акселерации. Р. Харрод пытается интерпретировать механизм экономического роста исходя из анализа инвестиций, потребления и выпуска капитальных благ. Он включает в свою модель эндогенную функцию инвестиций, основанную на принципе акселерации и ожиданиях предпринимателей относительно совокупного спроса. На основании процесса мультипликации-акселерации Харрод приходит к выводу о существовании гарантированного экономического роста, обеспечивающего полное использование существующих производственных мощностей.
Е. Домар в отличие от Р. Харрода рассматривает инвестиции как экзогенный фактор. Технология производства описывается производственной функцией Леонтьева с постоянными технологическими коэффициентами затрат факторов производства. Предполагается, что на рынке труда существует избыточное предложение и это обеспечивает постоянство уровня цен. Рынок благ первоначально находится в равновесии. Фактором увеличения сово-
купного спроса и совокупного предложения является прирост инвестиций. В модели Домара доказывается существование, но неустойчивость равновесного роста.
В теории «большого толчка» ученые исходили из того, что для модернизации освободившихся стран необходимо крупное вливание капитала, в результате которого начинается самоподдерживающийся рост. Акцент делался на принудительные сбережения, образовавшиеся в результате кредитно-денежной и налоговой политики государства или импорта капитала. Развитие понимается в этом подходе прежде всего как глубокие структурные изменения, охватывающие основные отрасли народного хозяйства. На переднем плане оказываются технико-экономические проблемы, и первостепенное значение уделяется созданию набора современных отраслей.
Основными разновидностями теории «большого толчка» являются: теория
Р. Нурксе, предлагающего в целях модернизации осуществить «сбалансированный набор инвестиций»; теория А. Хиршмана, предлагающего развивающимся странам концепцию несбалансированного роста; и теория Г. Зингера, выдвинувшего новую концепцию модернизации, в которой «сбалансированный рост осуществляется посредством несбалансированных инвестиций».
Модель экономического роста с двумя дефицитами была разработана в 19601970-е гг. группой американских исследователей — Х. Ченери, М. Бруно, А. Страутом, П. Экстейном, Н. Картером и др. Ее цель — проследить взаимосвязь развития внутреннего накопления и внешних источников финансирования. Она представляет собой систему средне- и долгосрочных регрессивных моделей, в которых темп роста определяется в зависимости от дефицита внутренних (дефицит сбережений) либо внешних (торговый дефицит) ресурсов. Диалектика модели такова, что, решая проблему нехватки сбережений, мы одновременно избавляемся от торгового дефицита и, наоборот, решая проблему нехватки торгового дефицита, одновременно решаем проблему сбережений. Всё зависит, в конечном счете, от правильного выбора целевого темпа роста ВНП и мер, которые обеспечивают его достижение. Поэтому существует такая точка, в которой стратегии пересекаются, она и определяет целевой темп роста ВНП. Развитие трактуется при таком подходе, как вытеснение внешних источников финансирования — внутренними, как замена импортных товаров — отечественными, как создание предпосылок для преодоления внешней зависимости.
Сторонники неоклассического направления предприняли попытку создать в противовес неокейнсианским системам экономического роста свою концепцию модернизации. Экономический рост в теориях кейнсианцев, доказывали они, представляет собой изменение технико-экономических параметров, не затрагивающее весь комплекс социальноэкономических предпосылок. Он рассматривается, прежде всего, как количественное, а не качественное явление. По мнению неоклассиков, главным условием экономического развития должна быть опора на внутренние ресурсы, а не на иностранную помощь, поэтому в реализации неоклассических идей модернизации заинтересованы и местные предприниматели, и национальные правительства. Предпринимателям выгоднее использовать дешевую рабочую силу при минимальных затратах такого редкого для освободившихся стран ресурса, как капитал, а государству нельзя при проведении политики в области занятости не считаться с последствиями демографического взрыва. Как следствие, кейнсианские теории экономического роста, в центре внимания которых находилась проблема соотношения сбережений и инвестиций, должны были уступить первенство неоклассическим теориям, анализировавшим равновесие между накоплением капитала и ростом населения. Это означало, по справедливому замечанию неоклассиков (У. А. Лью-
ис, Дж. Фей, Г. Ранис, Д. Йоргенсон, С. Окава и др.), учет реального дуализма слаборазвитой экономики: двумя ее компонентами являются традиционный сельскохозяйственный и современный промышленный секторы.
Рассмотрим теорию дуалистической экономики на примере концепции модели с избыточным предложением труда У. А. Льюиса. В центр концепции автор ставит фигуру предпринимателя как двигателя прогресса, новатора производства. Ему присущи частная инициатива и стремление к максимизации прибыли (микроподход). Максимум прибыли предопределяет распределение инвестиций по различным областям, а они, в свою очередь,— темпы роста национальной экономики. Подход Льюиса заключается в том, чтобы показать, что для модернизации экономики необходим процесс перераспределения ресурсов аграрного сектора в промышленный. При этом нужно решить две основные проблемы: во-первых, накопления (т. е. мобилизации сбережений и превращения их в инвестиции), во-вторых, занятости (т. е. изъятия рабочей силы из трудоизбыточной сферы и перемещения ее в трудонедостаточную). Поэтому модернизация у У. А. Льюиса предстает, прежде всего, как способ перераспределения материальных и трудовых ресурсов, как обмен между секторами: сокращение менее производительного и рост более производительного.
В качестве главного регулятора выступает межсекторный рынок. При избытке рабочей силы в промышленности используются преимущественно трудоинтенсивные технологии и трудоемкие виды ресурсов. Это приводит к усилению оттока рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность и, в конечном счете, к ликвидации избытка трудовых ресурсов. В результате зарплата растет, изначально высокая норма прибыли снижается.
Развитие при таком подходе понимается прежде всего как преодоление дуализма между традиционной и современной, между доиндустриальной и индустриальной, между натуральной (бартерной) и рыночной экономикой.
В модели Дж. Фея и Г. Раниса дуализм понимается глубже и шире: анализируется уже не один, а три дуализма. Межсекторный обмен выступает как важнейшее условие прогресса, причем не только в сфере трудовых ресурсов, но и в более широком плане. В данной модели он предполагает обмен и на рынке труда, и на товарном и финансовых рынках.
Использование трудоинтенсивных технологий приводит к сдвигу занятости в неаграрном секторе экономики, а это в свою очередь вызывает изменение выпуска, что отражается на изменении условий торговли. В результате происходят как сближение условий труда и заработной платы в аграрном и неаграрном секторах экономики, так и выравнивание жизненного уровня, сокращение дуализма на потребительском рынке. В перспективе не только ликвидируется дуализм на рынке труда, но и сокращается дуализм на рынке товаров и услуг.
На финансовом рынке важную роль играет движение сбережений работников аграрного и неаграрного секторов и превращение их в производственные инвестиции. Обмен совокупного сельскохозяйственного излишка является условием поступления не только промышленных товаров в аграрный сектор, но и (что важнее) соответствующих инвестиций, способствующих расширению производства.
Модель модернизации Фея—Раниса состоит из трех стадий: натуральной, промежуточной и рыночной. На первой стадии производительность избыточной рабочей силы равна нулю, ее предложение (при ставках оплаты, равных «институциональной зарплате») не ограничено. Поскольку предельный продукт труда в сельском хозяйстве также равен нулю, то уменьшение численности аграрного населения не выражается на первых порах в сокращении сельскохозяйственного производства. Сокращение аграрного насе-
ления ведет к появлению сельскохозяйственного излишка. На второй стадии отток аграрного населения в промышленную сферу способствует снижению уровня сельскохозяйственного производства. Для привлечения рабочей силы в промышленность необходимо поднять ставки оплаты труда. Размер зарплаты постепенно достигает институционального уровня и даже начинает его превышать. Третья стадия наступает тогда, когда в аграрной сфере, как и в промышленности, заработная плата определяется законом предельной производительности. Дуализм ликвидируется, так как рост производительности и его оплата определяются в обеих сферах экономики одними и теми же законами, законами рынка. Начинается период самоподдерживающегося роста.
Дуалистические модели акцентируют внимание на чрезвычайно важном процессе перекачки трудовых ресурсов из сельского хозяйства в город, пытаются найти эффективные формы урбанизации населения в «третьем мире». Несомненным достоинством этих моделей (в отличие от кейнсианских теорий) является поиск внутренних источников модернизации. Эти источники, однако, сведены лишь к товарному излишку в сельском хозяйстве.
Другим направлением совершенствования теории дуалистической экономики стало создание многосекторных моделей. Двухсекторные модели отличаются высокой степенью агрегирования, носят весьма поверхностный характер и могут использоваться главным образом лишь на стадии составления прогноза. Поэтому уже в конце 1960-х гг. были сделаны первые попытки создания четырехсекторных моделей, в которые наряду с сельским хозяйством и промышленностью были включены также сектор услуг и экспортноориентированный сектор.
В 1960-1970-е гг. центр тяжести переместился в социологию. И неокейнсианские, и неоклассические концепции, несмотря на их существенные отличия, имеют сходную методологическую базу. В отличие от них институционализм покоится на качественно ином теоретическом основании. Именно значительный прогресс в социологии предопределил тот общий тон, на базе которого в 1970-1980-е гг. идеи институционализма получили широкое распространение в «третьем мире».
Наибольшее влияние на социально-экономическую мысль развивающихся стран оказали работы Г. Мюрдаля. Его концепция, изложенная в монографии «Азиатская драма. Исследования бедности народов», отразила как объективное развитие освободившихся стран, так и субъективное осознание возникших перед народами «третьего мира» проблем. Автор справедливо обращает внимание на значение азиатских ценностей, а также подробно останавливается на распространении идеологии планирования. Переход к экономическому планированию порожден осознанием крайней бедности и демографическим взрывом. Планирование здесь не результат развития, а предпосылка; оно носит не прагматический, а программный характер и претендует на то, чтобы быть не частичным и постепенным, а всеобъемлющим и полным.
Для преодоления отсталости, полагает Г. Мюрдаль, необходимо изменить систему возмещения трудовых затрат. В странах Азии сохраняется прямая связь между уровнем жизни и производительностью, а «с ростом дохода должны повыситься работоспособность и эффективность труда». Поэтому главную проблему Г. Мюрдаль видит не в росте нормы накопления капитала, а обеспечении населения продовольствием таким образом, чтобы стимулировать более интенсивный, более производительный труд.
Г. Мюрдаль выступает в поддержку любых социальных сил, которые уже сейчас способны обеспечить реальный рост трудового вклада незанятой или слабо используемой рабочей силы. При этом он особенно пропагандирует такие методы, применение ко-
торых не приводит к росту дефицита других факторов производства. В частности, он выдвигает программу развития местных промыслов.
Подход Г. Мюрдаля имел важное гуманистическое значение. По существу он углублял пропасть между теориями роста и теориями развития. Рост, который не сопровождается улучшением положения большинства населения, не рассматривается им как развитие, потому что он оставляет в стороне подавляющую часть населения и осуществляется за счет нее.
Развитие, с точки зрению Г. Мюрдаля, понимается как повышение степени удовлетворения основных потребностей всех членов общества.
Одним из первых применительно к развивающимся странам проблему инвестиций в человеческий капитал поставил американский экономист Т. Шульц. Он относит к инвестициям в человеческий капитал не только прямые затраты на образование в средних и высших учебных заведениях, но и самообразования дома, повышение опыта на работе, а также капиталовложения в сферу здравоохранения, образования и науки. Именно вложения в человеческий капитал, рост ценности человеческого труда становятся важнейшими факторами преобразования экономики, модернизации экономических и юридических институтов.
При таком подходе развитие рассматривается не просто как повышение темпов экономического роста, а как инвестиции в человеческий капитал и ликвидация бедности.
Еще один автор, Э. де Сото, придерживающийся неоинституционального подхода, в своей работе «Иной путь. Невидимая революция в третьем мире» рассматривает три сферы нелегальной деятельности (жилищное строительство, торговлю и транспорт). Причинами нелегальной деятельности, по его мнению, являются, прежде всего, высокие трансакционные издержки первичной легализации и поддержания легального бизнеса, а также бюрократическая заорганизованность, препятствующая свободному развитию рыночных отношений. Раскол общества на легальный и нелегальный бизнес «оказывает негативное воздействие на экономику в целом, выражающееся в снижении производительности, сокращении инвестиций, неэффективности налоговой системы, удорожании коммунальных услуг, замедлении технического прогресса и многочисленных трудностях в формулировании макроэкономической политики», и отнюдь не освобождает общество от необходимости совершенствования институциональной структуры. Рост нелегального сектора воспринимается многими односторонне — лишь как деградация национальной экономики. Однако экономика страдает не столько от чрезмерного, сколько от недостаточного развития рыночных отношений. В таком случае в развитии теневого бизнеса следует видеть не только признаки болезни, но и начала выздоровления.
Для решения этих проблем, с точки зрения Э. де Сото, необходимо приблизить правовую систему к действительности. Для этого необходимо решить институциональные проблемы, как в настоящем, так и в будущем. Для настоящего времени наиболее актуальным является ликвидация препятствий, мешающих интеграции легального и теневого секторов, создание единой правовой и экономической системы, исключающей дискриминацию. Это предполагает три меры: упрощение, децентрализацию и дерегуляцию. Для будущего необходимо изменить сами процедуры принятия новых законов с тем, чтобы не повторять ошибки прошлого. Это предполагает публикацию законопроектов для их свободного обсуждения и анализ законопроектов в терминах издержек выгоды.
Работа Э. де Сото положила начало новому направлению неоинституциональных исследований — экономико-правовым концепциям развития.
Таким образом, неоинституционалисты отвергают резкое вмешательство государства в экономику. Оно, с их точки зрения, базируется на низком понимании политических процессов и ведет к крупным политическим изменениям, отнюдь не всегда благоприятным для экономики. Классический либеральный подход, наоборот, исходит из глубокого анализа происходящих процессов, осмысления тенденций экономического развития и не требует резких политических изменений. Он лишь стремится создать благоприятные институциональные условия для постепенного рыночного развития, которые способствуют раскрытию потенциала и возможностей развития личности.
Подведем итоги анализа закрытой экономики. Изучение кейнсианских, неоклассических и институциональных моделей показало ограниченную взаимосвязь факторов, препятствующих экономическому развитию. Однако в условиях современного мира невозможно абстрагироваться от внешних факторов развития. Они играют большую (а для развивающихся стран нередко решающую) роль в современном взаимосвязанном мире.
Кейнсианский подход к проблемам роста оказался ограниченным потому, что акцентировал внимание лишь на вопросах эффективного использования ресурсов и технологии. Критика кейнсианцев со стороны неоклассиков наглядно показала, что преодоление отсталости сводится не только к проблемам роста, но включает в себя более широкий спектр проблем развития. Заслугой неоклассиков было стремление показать, что развитие есть одновременный процесс роста и существенных сопутствующих изменений, способствующих превращению одного качества (традиционная экономика) в другое (современная экономика). И важно подчеркнуть, что это развитие ускоряется, когда создана конкурентная среда, стимулирующая развитие внутренних рынков.
Однако неоклассикам, как и кейнсианцам, был присущ тот недостаток, что они не были способны осознать органическую неприменимость к «третьему миру» реалий развитого общества и склонны осуществлять прямую проекцию исторического опыта эволюции европейских стран на ситуацию, сложившуюся в «третьем мире».
Институционалисты пошли дальше. Их исследования показали, что развитие включает в себя не только экономическую подсистему, но и широкий спектр неэкономических переменных, в т. ч. формальные и неформальные институты, культуру и всю систему ценностей, без которой полноценное развитие невозможно.
В центре их внимания оказались не только проблема роста душевого дохода, но и устранение абсолютного и относительного обнищания, сокращение неравенства, увеличение занятости и рост качества трудовых ресурсов и человеческого капитала в целом. Формирование человеческого капитала предполагает, помимо обеспечения основных потребностей (детское питание, начальное и среднее образование, медицинское обслуживание и т. д.), возможности дальнейшего повышения квалификации, включая высшее образование и различные формы переподготовки кадров. Таким образом, они осуществили выход за рамки современной экономической теории — economics. Фактически благодаря их усилиям стало очевидно, что экономическое развитие невозможно без глубоких изменений всей системы экономических институтов, социальных и политических отношений. Поэтому сама категория «экономика развития» оказалась более широким понятием, охватывающим не только вопросы традиционной экономической науки, но и широкий круг проблем, включающий социальные, институциональные и политические преобразования, необходимые для обеспечения устойчивого роста на периферии капиталистического мира и качественного улучшения условий жизни широких слоев населения стран Азии, Африки, Латинской Америки.
Институционалисты учли опыт и неоклассиков, и кейнсианцев. Они подвели своеобразный базис под их программы. Формирование человеческого капитала (за который ратовали институционалисты) стало основой для развития конкурентных внутренних рынков, которые предопределяют, в свою очередь, стабильную макроэкономику (бывшую в центре внимания кейнсианства). Конечно, все эти факторы взаимосвязаны и испытывают не только прямое, но и обратное влияние. Более того, они находятся под влиянием мирового сообщества и прежде всего международной торговли и перемещения факторов производства из страны в страну.
Таким образом, ракурс дальнейшего изучения экономического роста и развития сместился в сторону внешнеэкономических отношений и мировой торговли. Но для того чтобы правильно понять характер современной полемики, необходимо описать неоклассическую теорию сравнительных преимуществ, т. к. на нее опирались или от нее отталкивались почти все участники дискуссии.
Классическая теория стремится восстановить более гармоничные отношения между странами. Она опирается на восходящий к Д. Риккардо и Дж. Миллю принцип сравнительных преимуществ. Первоначально такая теория исходила из одного переменного фактора (цены рабочей силы) и принципа полной специализации.
Первоначальная классическая теория в 20 в. была значительно усовершенствована шведскими экономистами Э. Хекшером и Б. Олином. В отличие от классической теории, которая объясняла торговлю различной производительностью труда в различных странах (при производстве одного и того же товара), неоклассическая теория исходит из того, что все страны имеют одинаковый доступ к технологиям производства всех факторов. Однако в различных странах существуют различные цены ресурсов, поэтому страны с дешевой рабочей силой будут иметь преимущества при производстве трудоемких товаров, а страны с невысокой ценой капитала — в производстве капиталоемких товаров.
Неоклассическая теория гласит, что с увеличением международной торговли растут и выгоды участвующих в ней стран. Хотя полная специализация на производстве какого-либо товара невозможна (в силу роста альтернативных издержек), выгоды относительной специализации значительны. Более того, они способствуют выравниванию цен факторов производства, т. к. в результате международной специализации повышается спрос на те факторы производства, которые имеются в избытке.
С точки зрения неоклассической теории, развитие означает полное использование преимуществ каждой страны в международной торговле. Поэтому, чтобы стимулировать рост, страна должна следовать экономической политике, ориентированной вовне.
Западные ученые сыграли важную роль в формировании теорий экономического развития. Они попытались использовать категорийный аппарат, выработанный на материале передовых стран, для анализа экономики развитых стран. Это потребовало дальнейшего развития неокейнсианской, неоклассической и институциональной доктрин. Несомненным достоинством возникших концепций стала попытка увязать качественный анализ с количественным, выработать практические рекомендации по осуществлению народнохозяйственного планирования, проведению ускоренной индустриализации, эффективному использованию собственных и привлекаемых из-за рубежа финансовых средств.
Строго говоря, по этому вопросу существует два противоположных мнения. Представители классического либерализма, развивая модель сравнительных преимуществ, доказывают выгоды ориентированной вовне политики. Их взгляды чрезвычайно попу-
лярны в ряде новых индустриальных стран. В противоположность им левые радикалы довольно критически оценивают возможности такого развития.
Разочарование в теориях и рецептах, предлагаемых неоклассиками, неокейнсианцами, институционалистами и радикалами, усилилось в 1970-е и особенно в 1980-е гг. Всё это и создало предпосылки для возникновения и развития экономических теорий, сформулированных представителями самих развивающихся стран: концепцией «периферийной экономики», «зависимого развития», «опоры на собственные силы», «нового международного порядка» и других, сыгравших важную роль в становлении самосознания и эволюции научной мысли «третьего мира».
По мнению левых радикалов, теория сравнительных преимуществ почти не применима к «третьему миру». В центре их внимания оказались не теории роста, а теории ущербного, периферийного, зависимого развития. Более того, сам экономический рост рассматривается ими как фактор слаборазвитости, однако не в национальном, а в международном масштабе. Подобно меркантилистам изучение периферийного развития началось с анализа не производства, а сферы обмена, причем обмена не внутреннего, а внешнего — международной торговли.
Провал попыток быстрого преобразования традиционного общества не только заставил обратить внимание на внутренние проблемы периферийной экономики, но и способствовал поиску внешнеэкономических причин неудач. В центре исследования ряда ученых, прежде всего латиноамериканских (Р. Пребиш, С. Фуртадо и др.), оказывается проблема антагонизма отношений между развитыми и развивающимися странами.
Р. Пребиш рассматривает внешнюю торговлю как особый механизм изъятия доходов из периферии в центр. Ухудшение условий торговли он связывает с особенностями международного разделения труда, дискриминационной торговой политикой развитых стран и изменениями, происходящими в ходе научно-технического прогресса. В результате была предпринята попытка опровергнуть теорию сравнительных преимуществ применительно к развивающимся странам не только на теоретическом, но и на эмпирическом уровне, что создало предпосылки для концепции зависимого развития.
С. Фуртадо обращает внимание на то, что сложившийся в мировой экономике дуализм является следствием дуализма потребительских и культурных традиций. Связь зависимой подсистемы с доминирующей осуществляется посредством элиты, которая уже интегрировалась в более развитую подсистему и ориентируется на ее стандарты. Поэтому суть системы отсталости, с его точки зрения, в значительной мере предопределена «процессом подражания моделям потребления центра».
Стратегия импортозамещающей индустриализации обострила эти процессы, что явилось причиной дальнейшей радикализации экономической мысли (П. Баран, Ш. Беттельхейм, О. Браун, И. Валлерстайн, А. Г. Франк, А. Эммануэль и др.). Экономический процесс стал рассматриваться не как автоматически наступающее устойчивое равновесие (достигаемое посредством рынка), а как возникновение и усиление ассимет-ричной взаимозависимости между различными (в том числе и внешними) группами стран. А. Эммануэль обратил внимание на роль неэквивалентного обмена, а С. Амин — на роль транснациональных корпораций (ТНК) в этом процессе.
Радикализм концепции А. Эммануэля заключается в стремлении автора доказать, что основой благосостояния западной цивилизации выступает в значительной степени присвоение результатов труда народов капиталистической периферии. Поэтому главной целью его исследований является анализ механизма изъятия и присвоения продукта, созданного в «третьем мире». Автор различает две формы неэквивалентного обмена: «по-
бочную («поверхностную») и «истинную» («глубинную»). Первая складывается из нарушений, возникающих в ходе уравнения норм прибыли на капиталы различного органического строения. Вторая связана с институциональными различиями формирования заработной платы в развитых и развивающихся странах. Поэтому основная выгода от неэквивалентного обмена достается рабочему классу развитых стран.
Стартом экономического развития автор считает не процесс первоначального накопления капитала, и даже не промышленную революцию, а рост заработной платы выше риккардианского прожиточного минимума. Рывок вперед одной из стран оплачивается другими, отставшими странами.
Подход А. Эммануэля позволяет сделать вывод о регулярном перераспределении прибавочной стоимости, созданной в «третьем мире», в пользу империалистических держав. Главная причина этого заключается в международной мобильности капитала и немобильности труда.
Понимаемое таким образом развитие возможно лишь путем преодоления неэквивалентного обмена.
Важную роль в критике концепции А. Эммануэля сыграл С. Амин. Он обратил внимание на роль монополий в неэквивалентном обмене, показав, что его пропорции в значительной степени определяются движением капиталов. Решающим фактором в настоящее время становится международная деятельность капитала. Именно созданные в центре монополии «сделали возможным имеющее место расхождение между заработной платой центра и периферии».
Дальнейшая конкретизация концепции А. Эммануэля была связана с исследованием экспансии международных монополий и детализацией анализа рабочей силы. Ш. А. Мишале в книге «Мировой капитализм» (1976) поставил вопрос о неразрывности связи между применяемой технологией и качеством обслуживающей ее рабочей силы, т. е. между рынками капитала и труда. ТНК, пересаживая в развивающиеся страны новые технологии, не только создают, но и в известной мере преодолевают разрывы международного экономического пространства. Стимулом перелива капитала является низкая заработная плата как основа высокой нормы прибыли. В то же время деятельность ТНК, сокращая этот разрыв, обостряет проблемы занятости, т. к. они внедряют капиталоемкие технологии. Врастая в хозяйственную структуру периферийных обществ, филиалы ТНК усиливают их зависимость от центра, делают их подчиненными звеньями капиталистического мирового хозяйства.
Ф. Айдало в книге «Пространственная динамика и неэквивалентное развитие» (1976) также отрицает гипотезу А. Эммануэля об однородности труда в развитых и развивающихся странах, подчеркивая, что причиной неоднородности выступают различия в затратах по воспроизводству трудовых ресурсов. В частности, пишет он о роли обучения, квалификации и образа жизни населения различных регионов. Однако миграция рабочей силы и деятельность ТНК сокращают в значительной степени этот разрыв, хотя и не могут его полностью преодолеть.
При таком подходе условием развития становится ограничение эксплуатации со стороны транснациональных компаний.
Левые радикалы наглядно показали, что многие внутренние факторы развивающихся стран являются отражением факторов внешних. Слаборазвитость становится порождением зависимости, так же как, в свою очередь, зависимость вытекает из слаборазвитости.
В конце 20 в. институциональная критика теорий роста не осталась не замеченной неоклассиками. Особенно большое воздействие на них оказала теория человеческого ка-
питала, которую они и попытались включить в свои модели. Это было тем более необходимо, т. к. критика неокейнсианских моделей со стороны У. А. Льюиса была недостаточной. Неоклассические теории роста получили солидное основание благодаря работам Р. Солоу.
В своей модели Р. Солоу наглядно показал, что неустойчивость динамического равновесия в неокейнсианских моделях является прямым следствием невзаимозаменяемости факторов производства, поэтому вместо производственной функции Леонтьева он использует линейно-однородную производственную функцию Кобба—Дугласа, в которой капитал и труд взаимозаменяемы.
Классическая модель Р. Солоу исходит из следующих предпосылок: убывающая производительность капитала, постоянная отдача от масштаба, неизменная норма амортизации, отсутствие инвестиционных лагов. Взаимозаменяемость факторов производства объясняется не только технологическими условиями, но и неоклассической предпосылкой о совершенной конкуренции на рынках ресурсов. Особенностью использования функции Кобба—Дугласа в модели Солоу является то, что все параметры рассматриваются на единицу труда.
Модель Р. Солоу определяет устойчивое равновесие в долгосрочном периоде, объясняя его техническим прогрессом как единственной основой устойчивого роста благосостояния. Между тем, для экономической политики важен, прежде всего, краткосрочный аспект: динамика производства и уровня жизни в ближайшей перспективе. От этого зависит и популярность правительства, и возможность его переизбрания.
Многие переменные определяются в модели Р. Солоу экзогенно, поэтому дальнейшие попытки усовершенствования модели были связаны с превращением их в эндогенные. К тому же модель носит довольно общий характер и не учитывает целый ряд реальных ограничителей экономического роста (социальных, экологических). Несмотря на это, было предпринято несколько попыток для ее конкретизации в «третьем мире».
Эмпирическая проверка модели Р. Солоу была предпринята Г. Мэнкью, Д. Ромером и Д. Уэйлом. Они сводят модель Р. Солоу к линейному логарифмическому уравнению и с помощью него анализируют модель, проводя ее оценку для периода с 1960 по 1985 гг. Осуществляя регрессионный анализ модели, они рассматривают 3 группы стран: «ненефтяная выборка», промежуточная выборка, выборка Организации экономического сотрудничества и развития. Результаты эмпирического анализа в целом подтверждают классическую модель Р. Солоу.
Эмпирическая проверкф модели Р. Солоу привела к тому, что возникла необходимость разделения капитала на физический и человеческий. В связи с этим появился целый ряд теорий, называемых новыми теориями экономического роста, рассматривающих человеческий капитал как один из факторов экономического роста (Р. Лукас, Г. Мэнкью, Д. Ромер, Д. Уэйл).
Под человеческим капиталом, как правило, понимается совокупность всех производительных качеств работника, т. е. приобретенные знания, навыки, а также мотивация и энергия, используемые для производства экономических благ. Основными формами инвестиций в человеческий капитал являются образование, воспитание, здравоохранение, а также все затраты, связанные с подготовкой человека к производству.
Модель Мэнкью—Ромера—Уэйна принимает за основу модель Р. Солоу, однако в производственной функции Кобба—Дугласа они разделяют капитал на человеческий и физический. Выполнив сложные преобразования, они сводят функцию к линейной лога-
рифмической и проводят ее регрессионный анализ, приходя к выводу о значительном вкладе человеческого капитала в экономический рост.
При таком подходе развитие понимается как накопление человеческого капитала в его наиболее эффективной форме, когда созданы необходимые предпосылки для его практической реализации в народном хозяйстве.
Таким образом, на основании анализа моделей экономического роста и развития можно сделать следующие выводы.
К понятию «развитие» можно подходить по-разному. В самом элементарном представлении экономическое развитие подразумевает способность хозяйственных систем поддерживать высокие темпы роста, обеспечивая необходимые изменения в хозяйственной сфере, поэтому долгое время оно отождествлялось только с экономическим ростом, т. е. с наращиванием объемов производства в соответствии с увеличением населения. К началу же 1970-х гг., в связи с становлением постиндустриальной хозяйственной системы, понятие «экономическое развитие» выходит за рамки применяемого до сих пор термина «экономический рост» и рассматривается уже как многомерный процесс, который включает коренные изменения в экономической, технической, социальной и политической сферах.
Достаточно долго считалось, что главной цели экономического развития — устойчивого роста благосостояния населения — можно достичь через экономический рост, посредством последовательного наращивания производства ВВП на душу населения. Теоретически, постоянно возрастающие объемы производимого в стране ВВП на душу населения позволяют обеспечивать повышение уровня и качества жизни населения, развитость различных социальных сфер, таких как образование, здравоохранение, решать экологические проблемы, укреплять обороноспособность страны, осуществлять необходимые инвестиции в реальном секторе экономики.
Но нельзя не заметить, что система национальных счетов, т. е. счетов ВВП и ВНП, устарела по причине узко понимаемых источников экономического роста. Объяснение здесь достаточно простое. Развивая ресурсоемкий сектор экономики, можно получить дополнительные проценты экономического роста и признать, что страна стала богаче. Но в то же время может происходить обеднение страны в ресурсном отношении, ухудшаться качество жизни населения. Исходя из этого можно сделать вывод о том, что экономический рост — важный, но не единственный показатель экономического развития. Кроме него нужно принимать во внимание показатели, выявляющие качество жизни, а также уровень загрязнения окружающей среды. На данной основе экономистами были разработаны соответствующие программы измерения экономического благосостояния с учетом комплексных показателей: системы интегрированных экологических и экономических счетов, индекса устойчивого экономического благосостояния Дали и Кобба, индекса развития человеческого потенциала и других.
Таким образом, в основе экономического развития лежит экономический рост, образуя как бы его фундамент. Т. к. экономический рост является преимущественно количественной характеристикой, а экономическое развитие — преимущественно качественной, то можно утверждать, что здесь действует диалектический закон перехода количества в качество. Сегодня стремительное наращивание экономического роста не может служить залогом повышения благосостояния людей, а экономический рост — не самоцель, а лишь средство развития.
Итак, переход к интенсивному типу развития на постиндустриальной основе изменяет роль темпов экономического роста как показателя, отражающего динамизм хозяйственных процессов, и диктует иные подходы к определению приоритетных факторов экономического роста. Если в индустриальном обществе, в условиях преимущественного экстенсивного типа экономического роста, труд и капитал являются центральными переменными величинами, то в постиндустриальном обществе на первый план выходят знания и информация.
Становление постиндустриальной хозяйственной системы изменило подходы к определению приоритетных факторов экономического роста. Наблюдается процесс перехода от мобилизационного (ресурсного) типа развития к инновационному. Развитие личностных качеств человека становится более «инвестиционным», чем наращивание материальных факторов производственного потенциала. Движущей силой экономического роста становятся люди, обладающие высоким уровнем образования и способные в условиях ускорения НТП более эффективно использовать капитал. Внедрение новейших технологий ведет к качественным сдвигам во всей структуре и организации труда, воздействует не только на занятость, но и на квалификацию, условия труда, способствует возникновению новых профессий, требующих высокой квалификации и лучшей профессиональной подготовки. Это свидетельствует об усилении роли человеческого капитала в условиях перехода к индустриализации.
В ходе становления постиндустриального общества экономика и социальная сфера всё теснее переплетаются: от состояния последней в значительной мере зависят темпы и результаты экономического роста. В качестве критерия общественного развития начинает выступать не только прирост ВВП, но и повышение качества жизни человека.
В условиях перехода от индустриальной экономики к постиндустриальной системе нужно ориентироваться уже не на качественный рост и говорить о приоритетах не экономического роста, а развития.
В целом, рассмотрение концепций экономического роста и развития позволяет предложить следующее понимание различий между категориями «экономический рост» и «экономическое развитие»: если экономический рост является преимущественно количественным параметром, характеризующимся ростом общественного продукта и может не вести к улучшению условий жизни населения, то экономическое развитие, как более широкое понятие, является логическим продолжением экономического роста. Оно имеет своей основой появление новых технологий и нововведений, сфер сбыта, факторов, ресурсных ограничений, смену целей, а также качественные изменения структуры экономики и сопровождается ростом благосостояния населения.
А. В. Горшков
ПРЯМЫЕ ИНОСТРАННЫЕ ИНВЕСТИЦИИ КАК ФАКТОР ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА
Исходя из приоритетов экономического развития в экономике постиндустриального типа можно выделить факторы, определяющие темпы экономического развития и способствующие выводу национальной экономики на траекторию инновационного роста. Прежде всего к ним относятся количество и качество человеческого капитала, темпы развития инновационной среды, а также инвестиции, причем одним из наиболее значимых и эффективных видов инвестиций в данном случае будут вложения в НИОКР и об-
