К вопросу о роли практики Высших судебных инстанций в системе источников современного отечественного гражданского права Текст научной статьи по специальности «Право»

иопросыаг_

УДК 347.113

Василенко Александр Александрович Саратовская государственная юридическая академия

Смоленский филиал Россия, Смоленск alexandr. vasilenko98 @mail. ru Vasilenko Alexander Alexandrovich Saratov State Law Academy Smolensk branch Russia, Smolensk

К ВОПРОСУ О РОЛИ ПРАКТИКИ ВЫСШИХ СУДЕБНЫХ ИНСТАНЦИЙ В СИСТЕМЕ ИСТОЧНИКОВ СОВРЕМЕННОГО ОТЕЧЕСТВЕННОГО ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА Аннотация: настоящее исследование посвящено актуальной проблеме роли судебной практики Высших судебных инстанций в системе источников гражданского права России. Проанализированы доктринальные подходы, законодательные акты и судебная практика. Автор обозначает наиболее существенные аспекты, связанные с дефиницией практики Высших судов, её соотношении с понятием судебного прецедента. Итогом исследования является вывод о том, что практика Высших судебных инстанций не является формой права, поскольку судебные органы не могут создавать юридических норм. Ключевые слова: суд, судебная практика, судебный прецедент, формы права, источники гражданского права.

TO THE QUESTION OF THE ROLE OF PRACTICE OF HIGHER JUDICIAL INSTITUTIONS IN THE SYSTEM OF SOURCES OF MODERN

DOMESTIC CIVIL LAW

Annotation: the present study is devoted to the actual problem of the role of the judicial practice of the High Courts in the system of sources of civil law in Russia.

The doctrinal approaches, legislative acts and judicial practice are analyzed. The author describes the most significant aspects related to the definition of the practice of the High Courts, its relation to the concept of judicial precedent. The result of the study is the conclusion that the practice of the High Courts is not a form of law, since the judiciary cannot create legal norms.

Keywords: court, judicial practice, judicial precedent, forms of law, sources of civil law.

Одним из дискуссионных в теории гражданского права и на практике применения норм, регулирующих гражданско-правовые отношения, является вопрос о значении практики Высших судебных инстанций в системе источников данной отрасли отечественного права. Обозначенная проблема, в силу своего внутреннего содержания, раскрывающего наиболее характерные черты правовой системы России, роль судебных органов, порождает плюрализм мнений относительно развития правовой системы, находится в центре правовых исследований современных отечественных юристов и рассматривается в работах А.А. Иванова, Р.С. Бевзенко, М. Н. Марченко. Существенный исследовательский интерес в связи с изучением данного вопроса в динамике, представляют работы дореволюционных правоведов, опирающихся на европейский опыт и обширный политико - правовой контекст формирования институтов, связанных с данной проблемой: И.А. Покровского, Д.И. Мейера, Е.Н. Трубецкого.

В юридической литературе понятия «судебная практика» и «судебный прецедент» нередко отожествляются, так, по мнению П.А. Гука, судебный прецедент представляет собой «решение, принятое высшим судебным органом по конкретному делу, которое считается обязательным для других судов при рассмотрении аналогичных дел» [12, c. 41], а судебная практика в понимании С. И. Вильнянского, есть «сложившиеся при разрешении судами однородных конкретных дел правовые положения, которые в результате единообразного и многократного применения норм к отношениям, не урегулированным с

исчерпывающей ясностью или неполно урегулированными соответствующим законом» [10, ^ 240]. Из данных определений следует, что судебный прецедент и судебная практика имеют ряд общих характерных черт: авторы усматривают в них нормативный характер, который приобретается, поскольку Высшая судебная инстанция даёт разъяснения по решению споров, вытекающих из гражданско - правовых отношений, не урегулированных законом, т.е. могут порождать возникновение, изменение и прекращение соответствующих прав и обязанностей и обязательны при правоприменении нижестоящими судами. В этой связи необходимо определить, что по действующему гражданскому законодательству является источниками гражданского права и в полной мере может исключительно соответствовать тем критериям, которые ряд учёных считает релевантными судебному прецеденту и судебной практике. В соответствии со ст. 3 Гражданского кодекса РФ, гражданское законодательство состоит из настоящего кодекса и принятых в соответствии с ним федеральных законов [4]. Именно ГК и законы, принятые в соответствии с Кодексом могут порождать правовые отношения, их изменения и прекращение, и являются обязательными при правоприменении, т.к. суд, при вынесении решения по делу обязан ссылаться на нормы материального и процессуального права (в соответствии с ч. 4 ст. 198 Гражданского процессуального кодекса РФ [5]).

Понятия «судебная практика» и «судебный прецедент» имеют внутренние различия, вытекающие из свойств правовых систем, в которых они существуют. Судебный прецедент характерен для стран общего права, в «классическом» виде он существует в Великобритании, где решение суда по конкретному делу, в отсутствии статута, регулирующего отношения в сложившейся ситуации, становится обязательным для применения иными судами, рассматривающими идентичное дело [13, ^ 25, 51]. Российская правовая система относится к системе континентального права, для которой характерно нормативное регулирование, а судебная практика может играть дополнительную (факультативную) роль, что связано с историческими предпосылками, особенностями судоустройства, уровнем правовой культуры.

Суды при рассмотрении дел, ссылаются на то, что Россия не является страной прецедентного права, и поэтому судебные решения иных судов не могут рассматриваться как нормативное основание для принятия идентичного решения [8]. В условиях федеративного государства, которым является РФ, признание судебного прецедента может привести к появлению «законности калужской» или «законности казанской». Таким образом, в условиях современной отечественной правовой системы речь может идти не о судебном прецеденте, а о судебной практике, и дальнейшее изложение будет основано на исследовании роли судебной практики, её характере и направлениях развития.

Безусловно, законодательное закрепление различного рода общественных отношений не может учесть всех особенностей развития данных отношений в реальной жизни, законодательный процесс по скорости своего реагирования на вызовы реальной жизни является регулированием по факту сложившихся социальных практик, и на этапе их появления до законодательного закрепления может пройти немало времени, однако оставлять общественные отношения без какого - либо регулирования нельзя, ведь это может привести к нарушению прав человека. В связи с этим в юридической литературе высказывается позиция, что акты Высших судебных инстанций, формулируемых в общей форме, могут иметь нормативный характер и обязательны для нижестоящих судов. В соответствии со ст. 126 Конституции РФ [1], Верховный суд даёт разъяснения по вопросам судебной практики, что ряд авторов склонен рассматривать как прецедентное начало в российском праве, однако следует не согласиться с подобной позицией, поскольку разъяснение не определяет нормативных положений, а служит для минимизации возможности неверного толкования закона (поскольку это в соответствии со ст. 330 Гражданского процессуального кодекса РФ, может являться основанием для отмены акта) и, соответственно, для обеспечения единообразного применения законодательства в соответствии с п. 1 ч. 7 ст. 2 Федерального конституционного закона от 05.02.2014 № З-ФКЗ (ред. от 30.10.2018) «О Верховном Суде Российской Федерации» [3].

Однако, п. б ч. 4 Постановления Пленума Верховного суда «О судебном решении» от 19 декабря 2003 г. №23 [7] устанавливает, что нижестоящие суды при принятии решения должны учитывать Постановления Пленума Верховного суда. Данное положение во многом идёт вразрез с законодательными предписаниями, регулирующими деятельность ВС, в которых указывается на наличие у Высшей судебной инстанции права толковать и разъяснять закон, однако, на обязательный характер указания отсутствуют. В соответствии со ст. 120 Конституции РФ, судьи независимы и подчиняются только Конституции и федеральному закону, ведь суд, в коем производится дело, требующее решения, вполне свободен и не зависит от воззрений и мнений высшей инстанции во всем, что относится до обсуждения спорного предмета по существу оного [15, ^ 102]. Необходимо заметить, что судья не должен быть помещён в рамки, выстраиваемые положениями постановлений, что может выражаться в принятии судьёй решения по конкретному делу, основанному на оценке доказательств, нормах материального права и собственном убеждении, если он уверен, что сложившаяся практика противоречит закону. Думается, что в данном случае, необходимо направление уведомления в Высшую судебную инстанцию для дальнейшего анализа подходов, высказанных ею в соответствующих актах.

Таким образом, практика Верховного суда России не может носить обязательного характера, т.к. не устанавливает юридические нормы, а является источником толкования, который в подобном качестве может быть принят во внимание судьёй при принятии решения по делу. Однако, обязательное следование постановлениям Высших судебных инстанций способно привести к существованию двух внутренне противоречивых форм права - законов и судебной практики, что может привести к ситуации «правовой неопределённости» и судебной волоките.

Несколько иными представляются роль и значение практика Конституционного суда Российской Федерации относительно рассматриваемой проблемы. В доктрине существует плюрализм мнений относительно правовой

природы актов Конституционного суда РФ, так, М.С. Саликов считает, что решения Конституционного суда по юридической силе равны законам [16, c. 417], Н.С. Волкова и Т.Я. Хабриева приходят к выводу о нормативном характере решений КС РФ, поскольку они общеобязательны и имеют прецедентную природу [11, c. 50]. Н.А. Богданов высказывает позицию, согласно которой, решения КС не являются источниками права, поскольку в них отсутствует такой квалифицирующий признак как нормативность [9], с этой точкой зрения следует согласиться, т.к. содержание деятельности суда, в том числе осуществляющего конституционное правосудие, заключается в том, что бы дать правовую оценку деяниям, или проверить соответствие нормативно

- правового акта Конституции страны и её законам, в случае, если речь идёт о производстве в Конституционном суде. Согласно ст. 1 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» КС РФ — это судебный орган конституционного контроля, который самостоятельно и независимо осуществляет свои полномочия в особой процессуальной форме конституционного судопроизводства [2], данное определение описывает сферу деятельности Конституционного суда как судебную, а не правотворческую.

Однако, вступившие в законную силу решения Конституционного суда, например, признание нормативно - правового акта, регулирующего гражданско

- правовые отношения противоречащим Конституции или закону ведёт к недействительности данного акта, и он, в свою очередь, не может влиять на правовые отношения, но и это нельзя расценивать как наличие нормативности в актах КС, но вместе с тем, фактически наличествует воздействие на законодательные акты. Так, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 12.07.2007 № 10-П «По делу о проверке конституционности положения абзаца третьего части первой статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан В.В. Безменова и Н.В. Калабуна», КС признал не соответствующей конституции данную норму в части, в которой она, «устанавливает запрет обращения взыскания по

исполнительным документам на принадлежащие гражданину-должнику на праве собственности земельные участки, использование которых не связано с осуществлением гражданином-должником предпринимательской деятельности и которые не являются основным источником существования гражданина-должника и лиц, находящихся на его иждивении, обеспечивающим указанным лицам необходимый уровень существования» [6].

В связи с изложенным, необходимым представляется анализ перспектив судебного правотворчества в России и его соотношения с законотворчеством (правотворчеством высших законодательных (представительных) органов государства). Приведённые в данном исследовании основания, по которым практику Высших судебных инстанций невозможно считать источником гражданского права не являются попыткой ограничить судебное правотворчество. На законодательном уровне невозможно урегулировать все общественные отношения, однако и акты Высших судов, принятые без соблюдения процедуры принятия общеобязательного нормативного предписания не могут служить регулятором отношений, обязательность же таких актов свёдет всю деятельность суда к поиску необходимой судебной практики (в случае, если спор невозможно разрешить на основе закона), но если подобной не обнаружится, то, вероятно, суд должен будет прибегнуть к разрешению данного спора по методу аналогии судебной практики, что может привести к несправедливым решениям. Судья, при принятии решения по делу должен руководствоваться законодательными предписаниями, которые формулируют общую норму, принятую компетентными (законотворческими органами). В случае, если нормы, регулирующей данные отношения нет, то судья может разрешить спор по аналогии закона, что предусмотрено ст. 6 ГК РФ (в отличие от аналогии судебной практики, при которой специфика судебного разбирательства может разительно отличаться от спора, разрешаемого судьёй, правовая норма, не лишается своего общего характера) или руководствуясь Основными началами гражданского законодательства (ст. 1 ГК РФ), а также расширительно толкуя норму, проявив тем самым творческое

начло в судебной деятельности. Но для судьи не могут иметь обязательного значения решения Высшей судебной инстанции (кроме решений Конституционного суда, в которых норма, регулирующая гражданско -правовые отношения признаётся не соответствующей Конституции), поскольку это будет являться ограничением самостоятельности судью и может быть расценено как желание поместить судью в рамки, диктуемые Высшей судебной инстанцией. Толкование законов, которое даёт Верховный суд, может быть принято во внимание судьёй, если он считает, что данное толкование применимо к конкретному спору, внутренне непротиворечиво и обосновано.

Согласно принципу разделения властей, который был зафиксирован в ныне действующей Конституции России, судебные органы (в т.ч. Высшие) осуществляют судебную власть; правотворчество, создание нормативных предписаний составляют компетенцию соответственно законодательных (представительных) органов. Только Конституционный суд может своим решением фактически препятствовать применению закона. Однако, участие Верховного и Конституционного судов в правотворческом процессе возможно, т.к. ст. 104 Основного закона наделяет данные судебные инстанции правом законотворческой инициативы, реализуя которое, обозначенные судебные органы могут принимать участие в создании юридически норм гражданского права, ведь «суды в силу специфики своей деятельности должны контролировать действие применяемых законов, выявлять их недостатки, определять пути улучшения и на этой основе вносить предложения по совершенствованию законодательства» [14, c. 349].

Практика Высших судебных инстанций на сегодняшний день не является формой права, поскольку судебные органы не могут создавать юридических норм, являясь правоприменительными органами, что подразумевает возможность толковать законы, анализировать и обобщать практику нижестоящих инстанций. Однако, учитывая явления глобализации в праве, размывание границ между различными правовыми семьями, при качественных изменениях судебной системы России возможно появления соответствующей

регуляции, связанной с признанием иных оснований судебной практики Высших судебных инстанций.

Список литературы:

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993). [Электронный ресурс]. URL: http ://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_28399/. (дата обращения 20.03.2019.).

2. Федеральный конституционный закон от 21.07.1994 N 1-ФКЗ (ред. от 29.07.2018) «О Конституционном Суде Российской Федерации». [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_4172/. (дата обращения 21.03.2019.).

3. Федеральный конституционный закон от 05.02.2014 № З-ФКЗ (ред. от 30.10.2018) «О Верховном Суде Российской Федерации». [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_158641/. (дата обращения 21.03.2019.).

4. Гражданский кодекс Российской Федерации (ГК РФ). [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_5142/ (дата обращения 20.03.2019.).

5. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации. [Электронный ресурс]. URL: http ://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_39570/. (дата обращения 21.03.2019.).

6. Постановление Конституционного Суда РФ от 12.07.2007 N 10-П «По делу о проверке конституционности положения абзаца третьего части первой статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан В.В. Безменова и Н.В. Калабуна». [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_69807/. (дата обращения 21.03.2019.).

7. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. N 23 г. Москва «О судебном решении». Российская газета. [Электронный ресурс]. URL: https://rg.ru/2003/12/26/sud.html. (дата обращения 20.03.2019.).

8. Постановление Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 21.07.2003 № Ф03-А37/032/1531 [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&ts=981448058061573334008 77527&cacheid=F2B3072FFB62FE1673E5D7031681DD9D&mode=splus&base=A DV&n=Ш18&md=5D59C9E6925216F53FC9E15E68628570#89fxxpпw(дата обращения 20.03.2019.).

9. Богданов Н.А. Конституционный Суд Российской Федерации в системе конституционного права //Вестник Конституционного Суда Российской Федерации 1997 г. №3.

10. Вильнянский С.И. Значение судебной практики в гражданском праве // Учёные труды ВИЮН. Вып. 9. М., 1947. 290 с.

Волкова Н.С., Хабриева Т.Я. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации и парламент. М., 2005 г. 175 с.

11. Гук П. А. Судебный прецедент: теория и практика. М., 2009. 128 с.

12. Кросс Р. Прецедент в английском праве / Под ред. Ф.М. Решетникова. М., 1985. 239 с.

13. Пиголкин А. С. Законотворчество в Российской Федерации. М., 1981.

608 с.

14. Победоносцев К.П. Судебное руководство. М., 2004. 553 с.

15. Саликов М.С. Сравнительный федерализм США и России. Екатеринбург 1998 . 635 с.