CC BY
37
DOI 10.24411/2227-7315-2020-10098 УДК 340.141
О.В. Шутило, О.И. Лавринович
К ВОПРОСУ О РАЗГРАНИЧЕНИИ ПОДСУДНОСТИ ВОЛОСТНЫХ И МИРОВЫХ СУДОВ СЕРЕДИНЫ XIX ВЕКА
Введение: статья посвящена вопросам распределения подсудности крестьянских дел между волостными и мировыми судами России середины XIX в. Волостные и мировые суды традиционно относятся к местной юстиции, созданной в ходе реформы 1864 г. В реформировании этих институтов можно проследить определенную взаимосвязь, т.к. в основе создания этих судов лежит идея предоставления населению суда скорого, упрощенного и близкого. Вместе с тем эти суды имеют разную правовую природу. Если мировые суды носят государственный, всесословный характер, то волостные представляют собой общественный, сословный суд, разрешающий дела на основе крестьянских обычаев. Однако принадлежность этих двух институтов к местным судам неизбежно приводила к их взаимодействию. Поэтому в практике мировых и волостных судов большое значение имел вопрос о разграничении подсудности между ними. Актуальность исследования обусловлена тем, что в современной историко-правовой литературе вопросы взаимодействия мировых и волостных судов чаще всего рассматриваются с исторических позиций. Правовой аспект разграничения подсудности между этими судами исследован недостаточно. Цель: выявить особенности разграничения подсудности дел между волостными и мировыми судами на уровне практической деятельности и законодательного регулирования, изучить вопрос доступности этих судов для крестьянского населения. Методологическая основа: историко-правовой, формально-юридический, аналитический, сравнительно-правовой методы исследования. Результаты: раскрыты особенности разграничения подсудности уголовных и гражданских дел между волостными и мировыми судами, дан анализ специфики крестьянских дел, исследованы проблемы доступности мирового и волостного суда для населения. Выводы: действующее законодательство рассматриваемого периода распределяло подсудность судебных дел крестьян между юрисдикцией волостных судов, мировых судей и общих судов. В результате одни дела разрешались согласно местным обычаям, другие дела того же свойства — на основе норм гражданского и уголовного права. Подсудность дел волостному суду определялась наличием трех признаков: личного, территориального и родового. Анализ судебной практики волостных и мировых судов показал, что в деятельности этих судов не был реализован принцип равенства всех перед законом в отношении крестьян. Это проявилось в несогласованности системы наказаний, применяемых волостными и
© Шутило Ольга Викторовна, 2020 11
Кандидат юридических наук, доцент кафедры прокурорского надзора и криминологии (Саратовская )
государственная юридическая академия); e-mail: o.shutilo@yandex.ru 2
© Лавринович Ольга Ивановна, 2020 S
Кандидат юридических наук, доцент кафедры прокурорского надзора и криминологии (Саратовская ° государственная юридическая академия)
© Shutilo Olga Viktorovna, 2020
Candidate of law, associate Professor, Public prosecutions and criminology department, (Saratov State Law Academy)
© Lavrinovich Olga Ivanovna, 2020
Candidate of law, associate Professor, Public prosecutions and criminology department, (Saratov State Law Academy) 39
мировыми судами, условиях обжалования судебных решений, отсутствии равного правового регулирования охраны частной собственности крестьян и лиц других сословий.
Ключевые слова: мировые суды, волостные суды, подсудность, обычное право, судебная реформа.
O.V. Shutilo, O.I. Lavrinovich
ON THE ISSUE OF DELIMITING THE JURISDICTION OF VOLOST (RURAL MUNICIPALITY) AND MAGISTRATE COURTS IN THE MIDDLE OF THE XIX CENTURY
Backgrond: the article is devoted to the distribution of cognizance of peasant cases between rural municipality courts (volost courts) and magistrate courts of Russia in the second half of the XIX century. Rural municipality courts and magistrate courts traditionally refers to local justice created during the reform of 1864. A certain relationship can be seen in the reform of these institutions, since the creation of these courts is based on the idea of providing the population with a speedy, simplified trial clear for the population. However, these courts have a different legal nature. If magistrate' courts are of a state, class-inclusive character, then volost courts are social, class trials, that try cases on the peasant customs basis. However, the affiliation of these two kinds of institutions to local courts inevitably resulted in their interaction. Therefore, in the practice of magistrate and rural municipality courts the issue of delimiting cognizance between them was of great importance. The relevance of the study is due to the fact that in modern historical and legal literature, the issues of interaction between magistrate and rural municipality courts are most often considered from a historical perspective, however the legal aspect of the differentiation of jurisdiction between these courts has not been studied enough yet. Objective: to identify the features of differentiation of jurisdiction of volost and magistrate courts at the level of practical activity and legislative regulation, to study the issue of accessibility of these courts for the peasant population. Methodology: historical-legal, formal-legal, analytical and comparative legal research methods. Results: features of differentiation of jurisdiction of criminal and civil cases between volost and magistrate courts are revealed, the analysis of specifics of peasant cases is given, the problems of accessibility of the world and volost courts for the population are investigated. Conclusions: current legislation divided the jurisdiction of peasant court cases between the jurisdiction of volost courts, justices of the peace, and general courts. As a result, some cases were tried according to local customs, while others of the same nature were resolved on the basis of civil and criminal law. Jurisdiction of cases to the volost court was determined by the presence of three features: personal, territorial and tribal. An analysis of the judicial practice of volost and magistrate courts showed that the principle of equality of all before the law in relation to peasants was not implemented in the practice of these courts. This was manifested in the inconsistency of the penal system used by rural municipality courts and magistrate courts, the conditions for appealing against the court decisions, and lack of equal legal regulation of the safeguard of private property of peasants and persons of other classes.
Key-words: magistrate courts, rural municipality courts (volost courts), cognizance, customary law, judicial reform.
Ключевыми институтами реформы местной юстиции второй половины Х!Х в. традиционно считаются мировые и волостные суды. В реформировании этих институтов можно проследить определенную взаимосвязь, т.к. в основе создания
этих судов лежит идея предоставления населению суда скорого, упрощенного и близкого. Вместе с тем эти суды имеют разную правовую природу. Если мировые суды носят государственный, всесословный характер, то волостные представляют собой общественный, сословный суд, разрешающий дела на основе крестьянских обычаев. Однако принадлежность этих двух институтов к местным судам неизбежно приводила к их взаимодействию. Поэтому в практике мировых и волостных судов большое значение имел вопрос о разграничении подсудности между ними.
Пределы ведомства волостного суда не были определены законодателем достаточно точно, что создавало проблемы при применении и толковании законов. С одной стороны, волостные суды обладали определенной долей самостоятельности, с другой — широкой юрисдикцией; они затрагивали интересы многочисленных слоев населения.
Составители Общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости при определении подсудности дел волостному суду учитывали следующие особенности крестьянского быта: 1) автономное устройство крестьянской общины, основанное на выборных началах и формирующееся из лиц крестьянского сословия; 2) господство «мира» над каждым членом; 3) круговая порука и ответственность общины за исправное выполнение крестьянами денежных и натуральных повинностей; 4) действие в крестьянском быту юридических обычаев, выражающих народные воззрения на право и справедливость [1, с. 194].
Правила волостного судопроизводства были составлены достаточно кратко, законодатель явно ориентировался на крестьян, стараясь максимально оградить их от сложностей общегражданского законодательства. При разбирательстве е дел волостные суды руководствовались Общим положением о крестьянах, вы- и шедших из крепостной зависимости, и Сельским судебным уставом. В Общем а положении волостным судам было уделено всего 18 статей, заключавших в себя о положения уголовного и гражданского судопроизводства для волостных судов. к
Подведомственность волостному суду уголовных дел определялась законо- о
с
дателем достаточно широко. Так, в ст. 101 Общего положения говорилось: «во- а лостной суд разбирает и приговаривает к наказанию крестьян, принадлежащих в
е
к волости, за маловажные проступки, когда оные совершены в пределах самой о
волости против лиц, принадлежащих к тому же состоянию, и без участия лиц р
других состояний, а также когда означенные проступки не находятся в связи |
с уголовными преступлениями, кои подлежат рассмотрению общих судебных к
мест» [2, с. 58]. Такая законодательная конструкция вносила неопределенность а
при определении подсудности судебных дел, а термин «маловажные проступки» |
расширял возможности судейского усмотрения волостных судей. и
В гражданском судопроизводстве подсудность дел волостному суду определя- №
лась ценой иска и сословием лиц, участвующих в деле. Волостному суду были 1
подсудны: 1) иски ценою до ста рублей между крестьянами в отношении иму- ) щества в пределах крестьянского надела; 2) иски свыше ста рублей, иски между 0 крестьянами и лицами других сословий — при условии согласия ответчика на рассмотрение дела волостным судом; 3) все иски без ограничения цены — как между крестьянами, так и между крестьянами и лицами других сословий, при условии, что стороны согласились передать их на разрешение волостного суда. Все остальные иски подлежали рассмотрению мировыми судьями или общими
судами. 41
Таким образом, подсудность дела волостному суду обусловливалась наличием трех признаков: личного (персонального), территориального (местного) и родового (предметного).
К крестьянскому сословию, согласно разъяснениям Сената, относились: крестьяне; купцы из крестьян, не причисленные к городскому сословию; крестьяне, торгующие по промысловым свидетельствам; отставные нижние чины из крестьян; жены государственных крестьян. Крестьяне могли быть исключены из подсудности волостного суда только в случае получения права на переход в другое сословие и только тогда, когда этот переход был действительно совершен. Так, например, крестьяне, хотя и имеющие торговые и промысловые свидетельства, но не причисленные к городскому сословию, принадлежали к подсудности волостного суда1.
Дело подлежало рассмотрению волостного суда, если проступок, совершенный крестьянами, касался их общинной или частной жизни. Такое положение объяснялось особенностями крестьянского быта, общностью интересов «мира», воззрением крестьян на труд как на один из главных источников имущественных прав. Все это придавало крестьянским делам специфический характер. Народные представления крестьян о приоритете трудового начала позволяли разбирать эти дела порой диаметрально противоположно нормам позитивного права, по известным только им правовым обычаям. Например, опекун имел право на пользование доходами с имущества опекаемого. Крестьяне находили справедливым, что опекун, «прилагающий труд» и управляющий имуществом малолетнего, пользуется и результатами своего труда.
На этом же воззрении основаны обычаи, регулирующие у крестьян дела о завладении чужим имуществом и неправомерном его использовании (например, засев чужого поля, рубка в чужом лесу, уборка сена на чужих лугах, ловля рыбы в чужих водоемах, порубка капусты в чужих огородах и т.д.). Интересна, например, практика рассмотрения дел между собственниками земли и другими лицами, самовольно обработавшими эту землю. Во всех случаях суд компенсирует лицу, самовольно обработавшему землю, его затраты на труд [1, с. 203]. Практика подобных судебных решений не имеет единообразия, так за аналогичный проступок в одной волости хозяин земли получил одну третью часть урожая, в другой — одну вторую [3, с. 609, 483]. В третьей волости последовало такое решение: «урожай остается в пользу собственника земли, но он обязан обработать такой же участок у того, кто вспахал (но не засеял его поле)» [4, с. 49]. В Трудах комиссии по преобразованию волостных судов приводится и такой случай: К. по ошибке нарубил дров в лесу Л.; суд признал дрова собственностью К., но с тем, чтобы он уплатил Л. вознаграждение, определенное судом [4, с. 107]. Если бы приведенные выше дела были переданы на рассмотрение общих судов, то они разрешили бы их совершенно противоположно, то есть признали бы право собственника воспользоваться без всякого вознаграждения результатами труда, затраченного посторонним лицом на обработку его земли. Конечно, крестьянина-собственника такое решение не устраивало, и на практике встречались случаи, когда крестьяне умышленно увеличивали цену иска для обращения к мировому судье. Так, товарищ прокурора Саратовского окружного суда в донесении о деятельности волостных судов описывал случаи, когда крестьяне, не желая об-
42
1 См.: Кассационное решение 1867. № 602.
ращаться в волостной суд, передавали заемные письма с передаточной надписью мещанинам или солдатам для предъявления исков у мировых судей [5, с. 19].
Составители Положений были уверены, что формализм и устройство общих судебных мест не соответствуют особенностям экономического и юридического быта крестьян. В центре внимания мирового судопроизводства стоял человек и его личные свободы и интересы, в центре волостного суда — интерес общины с ее круговой порукой и коллективной ответственностью. Особенно ярко это просматривалось при разрешении семейных и наследственных дел. Крестьянские воззрения на имущественные права в семье определялись, главным образом, двумя моментами: личным трудом и общностью семейного имущества; кровное родство отступало на второй план перед экономической целесообразностью. Одни только волостные суды могли знать местные обычаи и определять особенности каждого конкретного случая, касающегося крестьянской семьи и ее имущества. Судебная практика волостных судов показывает, что, разбирая дела между детьми и родителями (о выделении их доли при уходе из семьи, дела по спорам о наследстве, о разделах общего имущества), волостные суды рассматривают крестьянское имущество как предмет обложения податями и повинностями и руководствовавшись платежной способностью каждого члена семьи. [1, с. 226]
Если цена иска превышала волостную подсудность, дело рассматривали в мировых и общих судах. Однако практика показала, что разбор крестьянского дела в окружном суде был почти недоступен для крестьян в силу сложных процессуальных процедур. Так, исковое прошение должно было быть составлено по форме, к нему должны быть приложены судебные пошлины и деньги на вызов ответчика. Например, по наследственным делам истец должен был доказать: ш 1) свои права (смерть лица, после которого открылось наследство, свое родство с и ним, подтвержденное документами); 2) наличность и размер наследства; 3) право а наследодателя на спорное имущество. Если ответчик возражал по существу иска, о истец должен был опровергнуть его доказательства. Неграмотному крестьяни- к ну трудно было преодолеть формализм окружного суда в одиночку. Ходатаи о
с
и адвокаты, пользуясь невежеством крестьян, вовлекали их в сомнительные а процессы: в результате дело по бездоказанности проигрывалось, с крестьян при- | суждались судебные издержки в пользу оправданной стороны, в добавок к уже о понесенным ими расходам. И это особенно возмущало сторонников волостного ю
Т5
суда. Так, например, К.Д. Кавелин писал: «прежде, на суде гражданском и уго- и
ловном, их (т.е. крестьян) руководили и защищали помещики и чиновники, под к
опекой которых они находились. Теперь их никто не руководит и не защищает. а
Они предоставлены исключительно одним своим силам и средствам. Особенно |
на суде гражданском, при господствующей теперь строго состязательной форме ии
судопроизводства, они, по бедности и невежеству, проигрывают процессы, в №
которых вся правда на их стороне» [6, с. 25]. 1
3
Судебные издержки по делу в мировых и окружных судах достигали значи- ) тельных размеров и включали в себя: 1) расходы на публикации о вызове, на 0 командировки судьям для проведения местных осмотров и допросов, на вознаграждения свидетелей, судебных приставов и поверенных; 2) канцелярские пошлины за переписку бумаг; 3) гербовые пошлины; 4) судебные пошлины с бумаг и исковых прошений, отзывов и жалоб. Все это приводило к тому, что расходы крестьянина по делу, например, о захвате одной десятины земли поглощали ее стоимость. Кассационный залог в 100 руб., применяемый в общих 43
судах, делал рассмотрение крестьянского дела в кассационном порядке вообще недоступным. Неслучайно доцент Санкт-Петербургского университета, Кронид Малышев писал: «о всех судебных издержках надобно заметить, что высокий размер их составляет радикальный порок правосудия, способный парализовать действие самого прекрасного законодательства, преграждая частным лицам путь к охранению их прав» [7, с. 128].
Кроме того, окружные суды и мировые судьи при разрешении крестьянских дел о наследстве или разделе его применяли нормы гражданского законодательства, игнорируя своеобразный семейно-наследственный строй крестьян. Разграничение подсудности этих дел по цене иска между волостными, мировыми и общими судами приводило к тому, что одни дела рассматривались согласно местным обычаям, а другие — по гражданским законам.
Интересно, что Сенат в своих решениях по жалобам крестьян часто занимал их сторону. Так, у крестьян существовал обычай, согласно которому каждый домохозяин должен был огораживать свою усадьбу, сад, огород и прочие территории и мог был понужден к этому своими соседями или обществом. По обычаю, для понуждения лица, не исполняющего свою обязанность, односельчане могли забирать у него необходимое в хозяйстве имущество и удерживать до возведения изгороди. Волостной суд, разбирая дело по обвинению соседей в самовольном отобрании телеги у крестьянки, не огородившей свой огород, оправдал обвиняемых на основании обычая. Любимовский мировой съезд два раза отменял оправдательные приговоры волостного суда по этому делу, определяя при этом, «что если суд еще раз осмелится признать преступление и насилие народным обычаем, то судьи будут преданы суду». Ярославское губернское присутствие утвердило решение съезда, но Сенат отменил эти решения и признал решение волостного суда справедливым [8, с. 81].
Если проступки крестьян затрагивали общественные и государственные интересы, то они подлежали подсудности мировых судей и общих судов. Например, такие проступки, как употребление неправильных мер и весов, продажа испорченных припасов, нарушение благочиния в церкви, сопротивление распоряжению правительства, оскорбление полицейских, составление подложных свидетельств и т.д., рассматривались мировым судьей.
Согласно местному (территориальному) признаку волостному суду были подсудны только проступки крестьян, совершенные в пределах волости. При этом, пределы волости не ограничивались лишь пределами земли, принадлежавшей крестьянам. Сенат в своих решениях указывал «нет закона, который исключал бы помещичьи земли из пределов волости»21поэтому принадлежность лицу некрестьянского сословия земли, на которой совершен маловажный проступок крестьянина против крестьянина, не могла служить основанием к изъятию дела из подсудности волостного суда по месту совершения проступка.
Если же крестьянин нарушил закон в пределах городской черты, он подлежал ведомству мирового судьи. Такие проступки, как нарушение общественного порядка и тишины, «буйства», совершенные на волостном сходе, считались проступками, направленными против крестьян, и рассматривались волостными судами. Нарушение же благочиния в церкви, где находились и лица других
44
2 Кассационное решение 1884 г. № 9.
сословий, считалось подсудным мировому судье, особенно если дело начиналось по жалобам духовенства3.
Лица других сословий не были подсудными волостному суду, даже если имели постоянное или временное жительство на территории волости, владели недвижимым имуществом в ее пределах, вступали в сделки с крестьянами, совершали в отношении них преступления и правонарушения. Если же эти лица предъявляли к крестьянам иски в волостном суде, то крестьянин не мог обратиться к ним с обратным иском в крестьянском суде. В этом случае крестьянам приходилось ехать в город или к мировому судье, нередко за 40-100 верст.
В соответствии с предметным признаком проступок не должен был превышать пределы ведомства волостного суда. Однако Сенат своими решениями несколько расширил компетенцию волостных судов, признав за ними право рассмотрения таких проступков, как похищение заготовленного леса, покупка заведомо краденного, если кража не превосходила волостной подсудности, самоуправство4. Подсудность дела волостному и мировому суду разграничивалась и наличием отягчающих проступок обстоятельств. Например, ведомству волостного суда подлежала кража, совершенная в первый раз, ценой не выше 15 руб., без взлома и в дневное время. Мировой судья рассматривал дела о кражах, совершенных вторично, со взломом или совершенных в ночное время. Все остальные кражи рассматривались окружным судом [9, с. 62]. Анализ практики волостных судов показывает, что дела о кражах в суде чаще всего оканчивались примирением, виновный приговаривался «к покупке водки и кренделей на угощение судей и членов правления» [5, л. 14]. Поэтому крестьяне всячески старались «подтасовать» дело под подсудность мировых судей, указывая несуществующие квалифицирующие признаки или завышая цену иска. В результате мировым судьям часто приходилось под видом грабежей и разбоев принимать к своему производству дела о кражах, самоуправстве и даже гражданские дела.
В соответствии с Уставом гражданского судопроизводства (ст. 31), мировой суд мог разбирать подсудные волостным судам иски, если истец и ответчик по взаимному согласию предоставляли ему разбор дела. В этом случае дело рассматривалось по всем правилам мирового судопроизводства, с правом апелляции. Согласие сторон в этом случае выражалось со стороны истца - предъявлением иска, а со стороны ответчика - явкой на суд и представлением объяснений по существу дела5.
Вместе с тем если иск предъявлял помещик против крестьян, согласие последних не требовалось. Помещики часто пользовались неграмотностью крестьян, предъявляя иски о взыскании убытков в мировом суде. Так, в Старобельском уезде землевладелец Маринов выдал крестьянам хлеб на семена, под условием возврата из полученного урожая, обозначив в расписке (написанной и подписанной за крестьян писарем) срок уплаты 29 июня и неустойку по 3 руб. за день просрочки. Крестьяне, не зная об этом условии, ждали урожая. А Маринов, выждав время, предъявил иск у мирового судьи Гапонова. Последний, следуя договору, присудил взыскать с крестьян за тысячный долг — 12 тыс. руб. неустойки. В результате, у одного крестьянина за долг в 3 руб. неустойка составила 108 руб., за 8 руб. должен был заплатить 360 руб. Крестьяне не догадались вовремя об-
3 См.: Кассационное решение 1871 г. № 867.
4 Кассационные решения 1873 г. № 27; 1869 г. № 103; 1870 г. № 8.
5 См.: Кассационное решение. 1870 г. № 351.
жаловать это решение, и оно вступило в законную силу [10, с. 104]. Неравенство процессуальных возможностей зачастую делало крестьянские дела заранее проигрышными в мировом суде.
Несогласованность и несоразмерность в системе наказаний, применяемых мировыми и волостными судами, часто вводила крестьян в заблуждение относительно тяжести совершенного проступка. Сложно было понять, почему крестьянин, обокравший горожанина на 2 руб., где бы он кражу ни совершил, судится у мирового судьи и наказывается тюрьмой до 6 месяцев, тогда как у себя в деревне за кражу у соседа-крестьянина вещи стоимостью до 30 руб., он присуждается волостным судом лишь к нескольким дням ареста. Мещанин же, напротив, где бы кражу у крестьянина ни совершил, в городе или деревне, будет приговорен к тюремному заключению. Такое положение явно противоречило принципу равенства всех перед законом.
С другой стороны, и виды наказаний, применяемых в общих судах, не всегда соответствовали крестьянской действительности. Из практики волостных судов видно, что крестьяне предпочитали наказание розгами штрафам и общественным работам. Наказания в виде тюремного заключения, применяемые общими судами, лишали крестьянина возможности работать, соответственно лишали и средств к существованию. Так, мировой судья Саратовской губернии приговорил крестьянина Спасского уезда Анашкина А. за кражу рукавиц у мещанина Горохова И. к двум месяцам тюремного заключения в самую рабочую пору, что лишило его возможности собрать урожай вовремя [11, л. 7.].
Таким образом, действующее законодательство распределяло подсудность S судебных дел крестьян между юрисдикцией волостных судов, мировых судей и
CD
? общих судов. В результате одни дела разрешались согласно местным обычаям,
а другие дела, того же свойства — на основе норм гражданского и уголовного права.
| Анализ судебной практики волостных и мировых судов показал, что в деятель-
i ности этих судов не был реализован принцип равенства всех перед законом в
| отношении крестьян. Это проявилось в несогласованности системы наказаний,
i применяемых волостными и мировыми судами, условиях обжалования судеб-
§ ных решений (иски до 100 руб. разрешались волостным судом окончательно),
| отсутствии равного правового регулирования охраны частной собственности
| крестьян и лиц других сословий.
>5
0
1
| Библиографический список
! 1. Вербловский Г. О подсудности гражданских дел крестьян // Вопросы русского
f гражданского права. М., 1896. 438 с.
О
2. Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т. М: Юридическая литература, 1989.
О
| Т. 7: Документы крестьянской реформы. 816 с.
| 3. Труды комиссии по преобразованию волостных судов. СПб, 1874. Т. 6. 754 с.
<3 4. Труды комиссии по преобразованию волостных судов. СПб, 1873. Т. 4. 701 с.
| 5. ГАСО Ф. 10. Оп. 1. Д. 69.
m 6. Кавелин К.Д. Крестьянский вопрос // Вестник Европы. 1881. С. 22-28.
7. Малышев К. Курс гражданского судопроизводства. СПб., 1874. Т. 1. 444 с.
8. Оршанский И. Народный суд и народное право (по поводу вопроса о преобразовании волостных судов) // Журнал гражданского и уголовного права. 1875. Кн. 3.
9. Перечень проступков и преступлений, подлежащих при новом порядке рассмотрению сельского и волостного судов, мировых судей и общих судебных мест //
46 Материалы по судебной реформе в России 1864 г. Т. 26.
10. Известия. Неслыханное решение // Журнал Гражданского и уголовного права. 1880. № 5. С. 104
11. ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2333.
References
1. Verblovsky G. On the Cognizance of Peasants' Civil Cases. // Issues of Russian civil law. M., 1896. 438 p.
2. Russian Legislation of the X-XX Centuries: in 9 v. M: Legal. 1989. V. 7: Documents of the peasant reform. 816 p.
3. Proceedings of the Commission on the Transformation of Volost Courts. St. Petersburg, 1874. V. 6. 754 p.
4. Proceedings of the Commission on the Transformation of Volost' Courts. St. Petersburg, 1873. V. 4. 701p.
5. GASO F. 10. Op. 1. D. 69.
6. Cavelin K.D. The Peasant Matter // Bulletin of Europe 1881. P. 22-28.
7. Malyshev K. Civil Proceedings Course. St. Petersburg., 1874. V. 1. 444 p.
8. Orshansky I. People's Court and People's Law (on the issue of the transformation of volost courts) // Journal of Civil and Criminal Law. 1875. Book 3.
9. The List of Misconduct and Crimes, Subject to the New Procedure, the Consideration of Rural and Rural Municipality Courts, Justices of the Peace and General Judicial Institutions // Materials on the Judicial Reform in Russia 1864. V. 26.
10. Izvestiya. Incredible Decision //Journal of Civil and Criminal Law. 1880. No 5. P. 104.
11. GASO. F. 1. Op. 1. D. 2333.
TO
T3
QJ —
о
го О X
О Sc
О о
д
QJ
тз
0 —I
го
п>
1
1
о
Sc
5
тз
S
S
X ф
о
X
о
Sc а
ж ш
1э ф
§
№
ю —
3 )
2 О N) О
