CC BY
22
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2014. № 2
Янь Юй (КНР)
К ВОПРОСУ О РАЗГРАНИЧЕНИИ ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ ТИПОВ СТИЛИСТИЧЕСКОЙ ДЕРИВАЦИИ
В статье рассматриваются проблемы стилистической деривации в современном русском языке. Объектом изучения послужила актуальная русская лексика начала XXI в. Автор поднимает проблему отграничения стилистических дериватов от других видов производных слов, обладающих стилистическими пометами, и обсуждает принципы классификации функциональных типов стилистических дериватов в русском языке последнего десятилетия.
Ключевые слова: стилистическая деривация, классификация дериватов по характеру функции, функциональные типы стилистических дериватов.
The article presents discussion of the problem of stylistic derivation in the modern Russian language. The object of study is the body of derivatives actively used at the beginning of the XXI century. The author raises the issue of distinguishing stylistic derivatives from other types of derivatives possessing usage labels, and offers grounds for a classification of functional types of stylistic derivatives in the Russian language of the past decade.
Key words: stylistic derivation, classification of derivatives by the nature of their functions, functional types of stylistic derivatives.
Русский литературный язык рубежа веков сразу же стал объектом изучения с разных точек зрения, в том числе и в плане словообразования; см., например [Попова, Рацибурская, Гугунава, 2005; Клобуков, Гудилова, 2005; Клобуков, 2007; Маринова, 2008: 419-459; Новые явления, 2010] и др. Однако не всегда активно в этой области применяется функциональный подход. Не изучены, в частности, основания выделения функциональных типов деривации (и, соответственно, разграничения функциональных типов дериватов).
В данной статье мы рассмотрим вопрос о функциональных типах стилистических дериватов на материале так называемой актуальной лексики. Под актуальной лексикой XXI в. мы вслед за Г.Н. Склярев-ской понимаем «ту часть лексического состава современного русского языка, в которой нашли отражение наиболее существенные и очевидные языковые процессы последних годов XX - начала XXI в., оказавшие влияние на становление русского языка и на языковое сознание его носителей» [ТСА: 6]. Созданный под руководством Г.Н. Скляревской словарь [ТСА] является основным источником мате-
риала нашего исследования (привлекались также данные Интернета, периодики, современной разговорной речи).
Ставя вопрос о функциональных типах дериватов, мы исходим из того, что еще в середине 30-х годов прошлого века было установлено: деривационный механизм языка неоднороден в функциональном отношении [Курилович, 1962: 63]. Спустя полвека Е.А. Земская показала, что «в самом общем виде можно выделить пять функций словообразования: 1) собственно номинативная; 2) конструктивная; 3) компрессивная; 4) экспрессивная; 5) стилистическая» [Земская, 2007: 8].
Эти функции словообразования отражают различные коммуникативные установки говорящего. Разграничены, в частности, такие коммуникативные установки, определяющие функциональные различия дериватов:
«создать необходимое наименование» (номинативная функция: компьютер ^ компьютеризация);
«изменить синтаксическое построение речи» (конструктивная функция: ср. различие синтаксических конструкций, включающих, с одной стороны, дериват моржевание 'занятия зимним плаванием в открытых водоёмах', а с другой - личные формы производящего глагола моржевать);
«произвести более краткую номинацию» (компрессивная функция, ср.: работа в две смены ^ разг. двухсменка)1;
«получить экспрессивную форму выражения» (экспрессивная функция: здоровье ^ здоровьишко2) [Земская, 2007: 8-10].
В нашей работе анализируется особая, стилистическая коммуникативная установка говорящего, которая, по словам Е.А.Земской, ориентирована на то, чтобы «использовать средство выражения, соответствующее той или иной сфере речи, т. е. согласовать свой способ выражения с определенной сферой речи, областью общения» [Земская, 2007: 8]. Ср.: колено ^ разг. коленка, лиса ^ книжн. лисица и т. п.
Несмотря на безусловный интерес к стилистическим ресурсам словообразования как со стороны стилистики (см.: [Винокур Г.О.,
1 Этот пример рассматривается Е.А. Земской как проявление компрессивной функции в «чистом» виде (не осложненном другими деривационными функциями). Между тем здесь налицо комбинация двух деривационных функций: компрессивной и стилистической. Чистая компрессивная деривация наблюдается, на наш взгляд, в дериватах иного рода: Российская академия наук ^ РАН.
2 И здесь экспрессивная функция сочетается со стилистической, поскольку дериват здоровьишко, в отличие от производящего здоровье, явно относится к разговорной речи. Подобные факты говорят о том. как трудно выделить словообразовательные функции в чистом виде и как важны комбинации различных деривационных функций для реального функционирования словообразовательных средств (подробнее об этом см. ниже; см. также [Клобуков, Янь Юй, 2013]).
1939; Виноградов, 1963; Гвоздев, 1952: 76 и сл.; Ефимов, 1963; Кожина, 1977: 133-136; Культура русской речи, 2003] и др.), так и дери-ватологии ([Шанский, 1968; Виноградова, 1984; Русская грамматика, 1980] и мн. др.), в стилистической сфере словообразования до сих пор остается много неясного. Поэтому значение исследований Е.А. Земской для разработки этой проблематики трудно переоценить.
Именно благодаря Е.А. Земской стилистическое словообразование было четко противопоставлено остальным видам деривации слов, в том числе и очень близкой сфере экспрессивного словообразования.
Е.А. Земская выступила также инициатором разграничения двух разных типов стилистических дериватов (они были обозначены ею как дериваты соответственно типов «а» и «б»).
Стилистические дериваты типа «а» обладают следующим свойством: «производное отличается от базового лишь стилистической окраской». К числу таких дериватов относятся многочисленные разговорные производные с суффиксом -к(а) типа табуретка (^ табурет), селёдка (^ сельдь) и с некоторыми другими словообразовательными формантами, ср. позабыть (^ забыть), а также некоторые книжные дериваты типа кобылица (^ кобыла), лисица (^ лиса) [Земская, 2007: 10]. По своей номинативной семантике дериваты этого типа ничем не отличаются от своих производящих.
Что касается дериватов типа "б", то каждый из них, во-первых, отличается по номинативному значению от своего производящего (напр., спец. пошить ^ шить), а во-вторых, имеет «стилистический противочлен» в виде однокоренного стилистически нейтрального слова с тем же номинативным значением (спец. пошить нейтр. сшить). «Этот тип стилистической маркировки, - пишет Е.А.Земская, - наиболее характерен для профессиональной и официально-деловой сферы языка» [Земская, 2007: 10]. Особую активность при образовании стилистических дериватов этой группы проявляет приставка за-: солить ^ спец. засолить (ср. нейтр. посолить), кроить ^ спец. закроить (нейтр. скроить), хоронить ^ офиц. захоронить (нейтр. похоронить) и т.п. [Земская, 2007: 10-11]. Ср. также дериват из современного молодежного сленга заценить 'положительно оценить, отдать должное' [Химик, 2004: 229].
Можем ли мы сказать, что двумя типами стилистических дериватов, установленными Е.А. Земской, исчерпывается система типов стилистической деривации? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо понять, чем еще отличаются дериваты типа «а» от дериватов типа «б» кроме тех признаков, которые были указаны Е.А. Земской.
Как нам кажется, Е.А. Земская не указала еще один очень важный классификационный признак, который нельзя не учитывать при выделении типов стилистических дериватов. Дериваты типа
«а» (табуретка, кобылица и пр.) представляют стилистическое словообразование в «чистом» (прототипическом) виде, не осложнённом какими-то другими словообразовательными функциями. Дериваты типа «б» (пошить, засолить и др.), напротив, реализуют стилистическую функцию в осложнённом виде, мы наблюдаем здесь сочетание стилистической функции с номинативной. Дериват отличается от производящего не только своими стилистическими свойствами, но и номинативным значением. Тем не менее и дериваты типа «б» признаются стилистическими дериватами, так как «носителем стилистической окраски выступает словообразовательный аффикс» [Земская, 2007: 10].
Следовательно, в рамках одного функционального класса дериватов (например, стилистических) возможны как прототипические, не осложненные другими деривационными функциями, типы производных, так и типы, объединяющие прототипическую для этого класса дериватов функцию (в нашем случае - стилистическую) с другими деривационными функциями (например, с номинативной, как в дериватах типа пошить).
«Легитимность» отнесения дериватов второго типа (в которых на основную, прототипическую, деривационную функцию наслаивается какая-то другая функция) к классу стилистических дериватов подтверждается обобщающим суждением Е.А. Земской, которым она завершает рассмотрение проблем стилистического словообразования: «... в акте коммуникации некоторые производные могут выполнять одновременно не одну функцию. Особенно характерны в этом отношении универбаты с суф. -к(а). Назвав девятиэтажный дом девятиэтажкой или персональное дело персоналкой, говорящий одновременно порождает однословную номинацию взамен словосочетания, т. е. создает более удобный и краткий способ выражения (компрессивное словообразование), присущий непринужденной разговорной речи (стилистическое словообразование)» [Земская, 2007: 12].
Обратим внимание на то обстоятельство, что дериваты пятиэтажка, персоналка и пр. не могут быть отнесены ни к одному из двух ранее выделенных Е.А. Земской типов стилистических дериватов - ни к «прототипическому» типу «а» (табуретка), ни к «смешанному» типу «б» (пошить). В отличие от дериватов типа «а», производные слова пятиэтажка и подобные явно относятся к смешанному типу дериватов. Они демонстрируют, однако, особое смешение стилистической функции с функцией формального сжатия (компрессии) производящего. Значит, перед нами тип стилистических дериватов, находящийся вне предложенной Е.А. Земской бинарной классификации подобных дериватов. Можно было бы, продолжая классификационную схему Е.А. Земской, условно обозначить его
как тип «в». Производные этого типа объединяют стилистическую словообразовательную функцию с компрессивной.
Нужно подчеркнуть, «сжатие» (компрессия) плана выражения производящего в деривате может осуществляться не только в виде перехода от словосочетания (напр., пятиэтажный дом) к однословной номинации (пятиэтажка). Как было показано Е.В. Клобуко-вым, компрессивная функция словообразования реализуется также в сокращении протяженного производящего слова типа (например, университет) до более краткого по форме деривата (универ) [Клобуков, 2000: 223]. Этот тип стилистической дервиации представлен в актуальной лексике русского языка начала XXI в. довольно большим числом производных слов: администратор (информ.) ^ админ (ин-форм. жарг); дальнобойщик (разг.) ^ дальнобой (жарг.); персональный компьютер (информ.) ^ комп (информ. жарг); татуировка ^ тату (жарг.) и мн. др.
Что касается дериватов типа «б», то они встречаются, на наш взгляд, не только в рамках образования отглагольных глаголов. Представляют интерес, в частности, многочисленные дериваты со значением лица типа героинщик (разг.) ^ героин (криминал.), детективщик (разг.) ^ детектив2 'литературное произведение или фильм о расследовании преступлений', кокаинщик (разг.) ^ кокаин (криминал.), компьютерщик (разг.) ^ компьютер (информ.), креативщик (спец. разг.) ^ креатив (спец.), магазинщик (разг.) ^ магазин, недоимщик (фин. разг.) ^ недоимка (фин.), номенклатурщик (разг.) ^ номенклатура (офиц.), перестройщик (полит. разг.) ^ перестройка (полит.), пиарщик (публ. разг.) ^ пиар (публ.), рекламщик (разг.) ^ реклама, рок-н-ролльщик ирок-н-роллщик (муз. разг.) ^ рок-н-ролл (муз.), спамщик (разг. сниж. неодобр.) ^ спам (информ. неодобр.), таймшерщики (разг.) ^ тайм-шер и таймшер (экон.), фэнтэзийщик (разг.) ^ фэнтези и фэнтэзи и мн. др. В результате акта деривации в таких случаях появляется производное слово отличающееся от производящего и номинативными свойствами, и стилистическими. Таким образом, подобно дериватам типа засолить (спец.) ^ солить, производные слова типа героинщик демонстрируют одновременную реализацию стилистической функции с номинативной.
Однако далеко не все подобные слова обладают стилистически нейтральными «противочленами». У некоторых дериватов на -щик возможны стилистические корреляты типа реклама ^ рекламщик (разг.) и рекламист, кокаин ^ кокаинщик (разг.) и кокаинист, но подобных коррелятов нет у слов типа детективщик, компьютерщик, креативщик и др. Относятся ли в таком случае слова типа героинщик и компьютерщик к разным типам стилистической деривации, или же это подтипы одного типа? Мы склоняемся ко второму решению.
Важно, что у всех перечисленных слов на -щик стилистическая деривация осложнена номинативной. Что касается возможности существования у стилистически окрашенного деривата нейтрального «противочлена», то этот признак относится, как нам кажется, к числу второстепенных.
Итак, в различных из рассмотренных выше функциональных типов стилистических дериватов собственно стилистическая функция словообразовательного средства может быть реализована как в «чистом» виде, так и в сочетании с номинативной или компрессивной функцией.
Возникает вопрос, важный для установления общей картины соотношения разных видов стилистических дериватов: какие еще комбинации пяти установленных Е.А. Земской основных функций словообразования могут быть представлены в сфере стилистического словообразования?
В.Н. Виноградова, рассматривая словообразовательные средства, принадлежащие книжной речи, приводит целый ряд примеров отвлеченных отглагольных существительных, представляющих большой интерес для решения поставленного выше вопроса. Так, от стилистически нейтрального глагола разворовывать образуется стилистически маркированный канцеляризм разворовывание, ср.: Не смогли своевременно пресечь разворовывание грузов (Человек и закон) [Виноградова, 1984: 13]; от глагола твердеть образуется профессионализм твердение (Дело в том, что в процессе твердения, консолидации, бетон резко повышает температуру) [Там же: 14], ср. [Тихонов, 2003, 2: 118]. В.Н. Виноградова пишет, что явная «книжная» маркированность отглагольных существительных может становиться средством художественной выразительности: «Стандартные конструкции, особенно официально-деловой речи, часто служат мишенью для пародирования: «Аттракцион "Влезание за сапогами по намыленному столбу" был сорван, несмотря на произведенные затраты по врытию столба, приобретению кирзовых сапог, мыла» (Литературная газета) [Виноградова, 1984: 13].
Таким образом, дериваты типа твердение объединяют стилистическую функцию с конструктивной (суть которой, напомним, заключается в радикальном изменении синтаксических свойств деривата по сравнению с производящим). Ср. примеры из актуальной лексики начала XXI в.:разбалансировка (разг.) ^разбалансировать (экон.); голодовка (соц.) ^ голодать; голодание (мед.) ^ голодать; авторизация (информ.) ^ авторизовать (юр.) и мн. др. Такие производные слова, комбинирующие стилистическую функцию с конструктивной, представляют еще один тип стилистической деривации (новый по сравнению с типами, установленными Е.А. Земской),
Ответ на вопрос о возможности объединении стилистической функции с экспрессивной лежит, как кажется на первых взгляд, на поверхности. Не случайно стилистические, и экспрессивные свойства слов нередко обобщаются и именуются как «экспрессивно-стилистические» [Шанский, 1972: 129-140] Существует обширная литература, посвященную изучению экспрессивно-стилистических значений суффиксов субъективной оценки в дериватах типа дяденька, длиннющий; см., в частности [Виноградов, 1947; Русская грамматика, 1980] и др. Однако ситуация представляется Е.А. Земской не такой уж простой.
Как уже было сказано, именно Е.А. Земская впервые в русском словообразовании терминологически разграничила собственно стилистическую и экспрессивную функции производных слов. Возможно, это было сделано не без влияния работ выдающегося лексиколога Д.Н. Шмелева, который строго противопоставлял стилистические разряды слов и экспрессивно-оценочную лексику [Шмелёв, 1973: 151-168]. Как только были выделены в теоретическом плане две деривационные сферы - сферы соответственно стилистического и экспрессивного словообразования, остро встала проблема убедительно обосновать размежевание этих двух видов словообразования.
Е.А. Земская пишет, подчеркивая различия стилистической и экспрессивной деривации: «Существительные типа табуретка, коленка, селедка, глаголы типа замерить, заснять и подобные не несут никакой экспрессии, в отличие от производных типа старушенция, выпивоха, ветрюга, рассужденьица, сказануть и под.» [Земская, 2007: 12]. Е.А. Земская полемизирует с академической грамматикой русского языка, где информация о стилистической деривации подается, как представляется Е.А. Земской, нечетко и неполно, вся проблематика стилистики словообразования сводится исключительно вопросу о стилистической модификации семантики производящего слова.
Так, В.В. Лопатин, автор соответствующего раздела академической «Русской грамматики», пишет: «По своей функции в словообразовательной системе модификационным значениям п о д о б н а стилистическая модификация. Такая модификация представлена в существительных - стилистически окрашенных (как правило, сниженных - разговорных или просторечных) синонимах мотивирующих слов. Она выражается: а) суффиксальным способом в сущ. с суффиксами -ин(а) (овражина), -к(а) (щебенка, картошка, Ванька), -ик (ножик), -аг(а), -уг(а) (плутяга, зверюга), -ух(а), -ах(а), -ох(а) (комнатуха, птаха, правдоха), -енци\]\- (старушенция); б) способом аббревиатурного усечения основы мотивирующего слова (зав, зам, псих). Среди суффиксальных образований нередки словоо-
бразовательные синонимы: штуковина - штукенция, молодчина -молодчага, воряга - ворюга» [Русская грамматика, 1980: § 604].
Е.А. Земская высказывает два замечания по поводу такой характеристики стилистического словообразования: 1) «здесь объединяются ... различные единицы: морфема -(к)а, маркирующая слова как разговорные, и наделённые яркой экспрессивной функцией суффиксы -ага, -уга, -уха, -оха, -енци'^)»; 2) «в словообразовании глаголов стилистические морфемы не отмечаются» [Земская, 2007: 12, сноска 8].
По поводу второго замечания следует сразу же сказать, что при характеристике конкретных словообразовательных типов глагола в «Русской грамматике» обычно всё же даётся информация о стилистической сфере функционирования дериватов. Так, в параграфе, посвященном описанию типа префиксальных отглагольных дериватов со значением 'интенсивно начать действие, названное мотивирующим глаголом' (взахаться 'начать усиленно ахать , вздуриться и т.п.) говорится, что данный тип «проявляет продуктивность в разг. речи и просторечии» [Русская грамматика, 1980, § 938]. О типе глаголов с суф. -и-, мотивированных существительными, сказано, что некоторые из таких дериватов характерны для специальной речи (творожить), другие - для просторечия (малярить), а некоторые являются устарелыми (толмачить) [Там же, § 802].
Что же касается основного, первого замечания, то оно полемически заостряет проблему принципиального противостояния собственно стилистических и экспрессивных словообразовательных средств. Насколько справедливо это замечание?
Чтобы настаивать на этом противостоянии, нужно доказать, что экспрессивное словообразование, как и стилистическое, имеет про-тотипическую (не осложненную другими функциями) реализацию в определенном классе дериватов.
Наш анализ экспрессивных дериватов, извлеченных путём сплошной выборки из словника [ТСА], показывает, что экспрессивная деривация, разумеется, может быть представлена в «чистом», самостоятельном виде. Ср.: просфорочка (церк. разг.) ^ просфора (церк.); здесь оба элемента словообразовательной пары относятся к одному и тому же функциональному стилю - религиозному, и дериват имеет лишь одну дополнительную характеристику по сравнению с производящим - экспрессивную, представляет собой ласкательную модификацию предмета, названного производящим.
Но тем не менее гораздо чаще экспрессивное словообразование представлено в комбинации с другими видами словообразования, и прежде всего со стилистическим. Так, от стилистически нейтрального слова фирма образуется разговорный дериват фирмочка, передающий
негативную экспрессивную оценку (в ТСА пометы: разг., пренебр.). Ср. также: путанка (разг., пренебр.) ^ путана; валютка1 (разг. ум.-ласк.3) ^ валюта (фин.) и т. п.
Это значит, что по сравнению со всеми другими видами словообразования, установленными Е.А.Земской, экспрессивное словообразование - это в определ1;нном смысле «слабый» элемент классификационного противопоставления. Экспрессивная деривация, как правило, сопровождается изменением стилистических свойств деривата (т. е. стилистической функцией). Поэтому стремление строго разграничить, разделить стилистическое и экспрессивное словообразование нередко наталкивается на сопротивление языкового материала.
Подведем итоги нашего исследования. Прежде всего необходимо признать, что в языке реально разграничены не два, как полагала Е.А. Земская, а большее количество типов стилистических дериватов, что связано с возможностями смешения стилистической функции деривата с другими деривационными функциями (номинативной, компрессивной, конструктивной и экспрессивной) [Клобуков, Янь Юй, 2013].
Кроме того, наш анализ языкового материала показывает, насколько сложно порой бывает отделить в производном слове его стилистическую функцию от экспрессивной. Эти функции гораздо теснее связаны друг с другом, чем другие функции словообразования. Экспрессивный дериват является, как правило, одновременно и дериватом стилистическим, т. е. экспрессивная деривация обычно подчинена деривации стилистической, включается в нее. Такое широкое понимание объема понятия «стилистическое словообразование» вполне согласуется с тем, как понимает границы стилистики Ш. Бал-ли: стилистика изучает не только «социальную» (т. е. собственно функционально-стилистическую), но и эмоционально-оценочную окраску языковой единицы [Балли, 2001: 199-200].
Список литературы
Балли Ш. Французская стилистика. 2-е изд. М., 2001. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М., 1947. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963.
3 Ср.: Деньги - нечто шальное, с неба свалившееся или сворованное и легко тратящееся. И что смешно: так рассуждают люди, всю жизнь складывающие копеечку к копеечке, а теперь и валютку -российский червончик к к американскому баксику (Новое время, 01.08.2001) [ТСА: 171]. У омонимичного слова валютка2 'валютная биржа' иная функциональная характеристика, это слово относится к тому же типу стилистической деривации, что и охарактеризованные выше слова типа девятиэтажка (комбинация стилистической, компрессивной им номинативной функции).
ВинокурГ.О. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии // Труды Моск. ин-та истории, философии и литературы. Т. 5. М., 1939.
Виноградова В.А. Стилистический аспект русского словообразования. М., 1984.
Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. М., 1952.
Ефимов А.И. Стилистика русского языка. М., 1963.
Земская Е.А. Словообразование как деятельность. М.: Наука, 1992; 3-е изд. М.: Издательство ЛКИ, 2007.
Клобуков Е.В. Словообразование // Современный русский язык / Под ред. П.А. Леканта. М., 2000.
Клобуков Е.В. Ксеномотивация как проблема современного русского словообразования // Язык, литература, культура: Актуальные проблемы изучения и преподавания. Сборник научных и научно-методических статей. Вып. 3. М., 2007.
Клобуков Е.В., Гудилова С.В. Продуктивные типы образования современных русских аббревиатур // Язык, литература, культура: Актуальные проблемы изучения и преподавания. Сб. научных и научно-методических статей, вып. 1. М., 2005.
Клобуков Е.В., Янь Юй. К вопросу о принципах изучения стилистической деривации в русском языке начала XXI века // Вестник ЦМО МГУ: Филология. Культурология. Педагогика. Методика. 2013. № 4.
Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., 1977.
Курилович Е. Деривация лексическая и деривация синтаксическая // Е. Ку-рилович. Очерки по лингвистике: Сб. статей. М., 1962.
Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / Под общим руководством Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева. М., 2003.
МариноваЕ.В. Иноязычные слова в русской речи ХХ - начала XXI в.: проблемы освоения и функционирования. М., 2008.
Новые явления в славянском словообразовании: Система и функционирование. М., 2010.
Попова Т.В., Рацибурская Л.В., Гугунава Д.В. Неология и неография современного русского языка: учеб. пособие. М., 2005.
Русская грамматика /Гл. ред. Н.Ю. Шведова. Т. I. М., 1980.
Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка: В 2 т. 3-е изд, испр. и доп. М., 2003.
ТСА - Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная лексика / Под ред. Г. Н. Скляревской. М., 2008.
Химик В.В. Большой словарь русской разговорной речи. СПб., 2004.
Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию. М., 1968.
Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. 2-е изд. М., 1972.
ШмелёвД.Н. Современный русский язык: Лексика. М., 1973.
Сведения об авторе: Янь Юй (ЩЩ.,Уап Yu), аспирант кафедры русского языка
филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: yanyuzoya2008@rambler.ru
