CC BY
52
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 22 (351). История. Вып. 61. С. 18-25.
УДК 904 ББК 63.4
С. Е. Перевощиков, О. О. Малых
К ВОПРОСУ О ПРОИСХОЖДЕНИИ МЕЧЕЙ ТАРАСОВСКОГО МОГИЛЬНИКА (по данным металлографии)
Рассматриваются результаты металлографических исследований мечей, обнаруженных при раскопках Тарасовского могильника, являющегося одним из крупнейших могильников финно-угорского населения. Основываясь на полученных данных, высказывается предположение, что мечи из погребений 131 и 608 могли быть продукцией прикамских мастеров. Мечам из погребений 129, 446, 782, 1125, 1307, 1737, 1772 приписывается импортное происхождение, так как технологии изготовления не соответствуют общему уровню металлообработки региона. Появление «импортных» мечей, происходящих из погребений 1-111 вв., связывается с торгово-культурными связями местного населения. Появление мечей из погребений, относящихся к периоду 1У-У вв., могло быть связано с миграционными процессами эпохи Великого переселения народов.
Ключевые слова: Археология Прикамья; металлографические анализы; длиноклинковое оружие; Эпоха великого переселения; мазунинская культура; Тарасовский могильник.
В процессе проведения археологических исследований на территории Прикамья было обнаружено 118 мечей, относящихся к периоду II-VI вв. н. э. Одной из задач, стоящих перед исследователями, помимо описания и систематизации находок, является определение происхождения оружия. Морфофункциональные особенности конструкции и элементы декора оружия не могут однозначно свидетельствовать о месте создания и культурной принадлежности изучаемых объектов. Элементы оформления оружия или его форма могут быть изменены в процессе эксплуатации, но неизменной остается технология изготовления предмета.
Металлографический метод позволяет более или менее точно реконструировать технологический процесс производства металлических объектов. Весомый вклад в развитие металлографического метода внесли Б. А. Колчин, В. И. Завьялов, Л. С. Розанова, Н. Н. Терехова. Данные, полученные в процессе исследований, могут стать одним из основных критериев при рассмотрении проблемы происхождения находок. В случае соответствия технологии изготовления предмета общему уровню развития металлообработки региона возможно предположить местное происхождение изделия. Использовать данные металлографии необходимо в совокупности фактов, полученных в процессе применения альтернативных методов исследования, так как многие культурно-исторические общности древности находились на сопоставимых уровнях развития технологий.
Проблему происхождения длинноклинково-го оружия, обнаруженного на территории При-
камья, мы рассмотрим на основе результатов металлографического исследования ряда мечей Тарасовского могильника (раскопки Р. Д. Голди-ной). На момент написания статьи известны результаты металлографического исследования 19 прикамских мечей, 11 из которых происходят из погребений Тарасовского могильника.
В ходе раскопок памятника в период 19791993 гг. исследовано 1880 погребений, в которых было обнаружено 23 меча (раскопки Р. Д. Голди-ной). В. В. Кондрашиным1 было проведено металлографическое изучение клинков из погребений 129 (ан. 39), 131 (ан. 37), 608 (ан. 35) и обломка меча, происходящего из подъемного материала (ан. 30)2 С. Е. Перевощиковым, при финансовой поддержке РГНФ (проект № 13-01-00281), произведены анализы мечей из погребений 446 (ан. 404), 782 (ан. 405), 1125 (ан. 403), 1307 (ан. 399), 1737 (ан. 425), 1772 (ан. 411).
Прежде чем рассматривать технологии изготовления тарасовских мечей, необходимо составить общее представление об уровне развития металлообработки в регионе. В процессе проведения металлографических исследований изделий черной металлургии, обнаруженных на территории Прикамья, В. И. Завьялов Л. С. Розанова, Н. Н. Терехова пришли к следующим выводам. Доля предметов, изготовленных из специально полученной стали (с применением цементации),
1 Хотелось бы поблагодарить В. В. Кондрашина, результаты металлографических анализов которого мы использовали при написании статьи.
2 Кондрашин, В. В. Железообработка в Среднем Поволжье и Прикамье... С. 34.
невелика: она составляет 9,8 % на среднекамских памятниках и 13,4 % среди изделий азелинских и мазунинских культур. Из сырцовой стали изготовлено 36,6 % изделий3. Целиком из железа отковано около 20 % изделий, обнаруженных на азелинских и мазунинских памятниках. Применение пакетной основы фиксируется у 30 % изученных находок4. В период первой половины I тыс. н. э. для местных кузнецов не характерно изготовление крупногабаритных предметов из специально полученной стали.
Среди изделий Тарасовского могильника исследовано более 100 находок из черного металла, представляющих различные категории предметов. Проведенные металлографические исследования позволяют оценить общий уровень развития обработки металла в данном районе, в целом соответствующий уровню развития металлообработки всего региона. Технологии изготовления мечей в большинстве случаев не соответствуют общему уровню металлообработки населения, оставившего Тарасовский могильник и, значит, всего региона.
Перейдем к рассмотрению технологий изготовления мечей, обнаруженных при раскопках Тара-совского могильника мазунинской культуры.
В период II-III вв. н. э. было совершено погребение 1125. Справа от погребенного был обнаружен меч (ан. 403), откованный из равномерно науглероженной стальной заготовки5. На лезвии выявлена структура перлита, образующаяся при медленном охлаждении изделия, нагретого до 700 градусов. Микротвердость металла относительно невысока, она колеблется в пределах от 128 до 143 кг/мм2.
К III в. относится погребение 446, в котором обнаружен меч (ан. 404), положенный во время проведения погребальной церемонии на тело умершего по диагонали от левого локтя к правому колену6. Клинок был откован из трех стальных полос. Центральная полоса имела феррито-перлитную структуру с микротвердостью металла 208 кг/мм2. Боковые полосы также имеют фер-рито-перлитную структуру твердостью 158-163 кг/мм2. Металл и сварочные швы свободны от шлаковых включений, что свидетельствует о высоком качестве ковки. Различие микротвердости, выявленной на разных участках клинка, может быть объяснено тем, что в процессе выполнения кузнечных операций могло произойти частичное
3 Завьялов, В. И. История кузнечного ремесла... С. 107-108.
4 Там же. С. 106.
5 Голдина, Р. Д. Тарасовский могильник ¡-V вв. ... С. 187-188.
6 Там же. С. 84-85.
выгорание углерода. С другой стороны, металл мог быть перегрет после завершения процесса изготовления клинка.
В погребении 782, датированном ГУ-У вв., слева от костяка обнаружен меч (ан. 405), откованный из стальной заготовки с высоким содержанием углерода7. Особенностью структуры металла данного меча было наличие цементита. На шлифе, взятом ближе к острию клинка, цементит представлен в виде смешанной, частично разрушенной сетки. В центральной части - в виде цементитных игл, в районе рукояти - в виде ферритно-цементитной смеси. Наличие цементита придает металлу твердость и в то же время хрупкость. Пластическая обработка (ковка) при определенных температурах способна разрушить цементитную сетку. В результате металл становится более вязким (менее хрупким), но продолжает сохранять удовлетворительную твердость.
К ГУ - началу У в. относится погребение 1772, в котором был обнаружен меч, откованный из цельностальной заготовки (ан. 411). Микротвердость внутренней части клинка колеблется от 254 до 334 кг/мм2, в то время как твердость лезвия составляет 160 кг/мм2. Как и в случае с мечом из погребения 446, снижение твердости режущей кромки может быть объяснено как выгоранием углерода в процессе изготовления, так и результатом термического воздействия в процессе использования.
Металлографическое исследование обломка меча (ан. 39), происходящего из подъемного материала, показало, что клинок откован из высокоуглеродистой (заэвтектоидной) литой стали. Зафиксированы следы термообработки8.
Заэвтектоидную сталь можно было получить путем плавления металла в тигле, в то время как большая часть черного металла древности получены в ходе химического процесса восстановления железа. По мнению В. И. Завьялова, Л. С. Розановой и Н. Н. Тереховой, в период первой половины I тыс. н. э. технологии получения тигельной стали применялись в производственных центрах Индии, Сирии и ряде других стран Востока. В Европе не выявлено находок, свидетельствующих о производстве или обработке подобной стали9.
Обломок клинка, обнаруженный в погребении 1737 (ан. 425), скорее всего, также изготовлен из литой стали. Структура металла представлена тонкопластинчатым перлитом, микротвердость
7 Там же. С. 187-188.
8 Кондрашин, В. В. Железообработка в Среднем Поволжье и Прикамье. С. 34.
9 Завьялов, В. И. История кузнечного ремесла. С. 110.
которого составила 206 кг/мм2. В процессе изготовления в теле клинка образовалась структура видманштетта. Существует вероятность того, что дефект, вызванный наличием видманштетта, стал причиной разрушения клинка. Срез, полученный в ходе выпиливания металлографического шлифа, выявил не поврежденную коррозийными процессами структуру металла. Высокая степень сохранности изделий черной металлургии не свойственна почвенно-климатическим условиям Прикамья. Сохранность металла может быть обеспечена как наличием легирующих примесей, так и высокой чистотой феррита.
На наш взгляд, высока вероятность того, что стальные мечи из погребений 446, 782, 1125 изготовлены за пределами Прикамья. Технологии изготовления указанных мечей не характерны для традиций металлообработки первой половины I тыс., но и полностью не исключают вероятности изготовления оружия местными кузнецами. Технология изготовления меча из погребения 446 в большей степени соответствуют традициям металлообработки нашего региона, нежели все остальные мечи, откованные из стальных заготовок.
Мечи, откованные из заэвтектоидной стали, не могли быть изготовлены в Прикамье, так как не выявлено фактов, свидетельствующих о наличии местного производства или обработки заэвтекто-идной стали. Возможно, что данные мечи могли быть откованы в одном из ремесленных центров стран Востока.
Не соответствует традициям и приемам металлообработки мазунинского населения способ изготовления мечей из погребений 129 и 1307, относящихся к периоду II-III вв.
Основа клинка (ан. 34) из погребения 129 откована из многослойной малоуглеродистой заготовки, слои которой сварены поперек. К основе клинка были приварены среднеуглеродистые пластины, образующие режущую кромку. Клинок был резко закален, а затем отпущен. В результате появилась тростито-сорбитная структура с участками мартенситной ориентировки. Микротвердость в районе основы клинка составляет 128-225 кг/мм2, стальной части - 151-160 кг/мм2, 304-554 кг/мм2 составляет микротвердость закаленного лезвия10.
Металлографическим анализом выявлена многослойная основа меча из погребения 1307 (ан. 399), состоящая из последовательного чередования слоев стали и железа. Вероятнее всего, две полосы с различным содержанием углерода
10 Кондрашин, В. В. Железообработка в Среднем Поволжье и Прикамье... С. 34.
многократно перегибались и сваривались между собой. Микротвердость стали, входящей в состав пакета, составляет 297-322 кг/мм2. Твердость железной составляющей пакетной основы составила 221-254 кг/мм2.
Способ изготовления клинков из погребений 129 и 1307 не соответствует традициям металлообработки нашего региона. В Прикамье, как и на территории большинства регионов Евразии, при формировании пакетной основы изделия не принято перекручивать или перегибать перпендикулярно друг другу слои заготовки будущего изделия. Существует вероятность того, что металлографическими анализами были выявлены мечи откованные из так называемой «дамасской стали». Высока вероятность того, что данные мечи не могут являться продукцией местных мастеров.
Мечи из погребений 608 и 131 изготовлены по схожей технологии. Клинки ковались из многослойной железной заготовки, содержащей параллельные поля и цепочки, состоящие из коротких узких шлаковых включений, идущих по направлению ковки. У меча из погребения 608 на разных участках клинка выявлена структура феррита с микротвердостью 110-143 кг/мм2 и фер-рито-перлитные участки твердостью 151-170 кг/ мм2. У рабочего края меча из погребения 131 содержание углерода составило 0,2-0,25 % при микротвердости 235-340 кг/мм2. Возможно, после остывания меч был дополнительно прокован по краю лезвия. В центральной части основы меча зерна феррита имеют вытянутую форму микротвердостью 160 кг/мм2, что подтверждает данное предположение10.
Технология изготовления мечей из погребений 131 и 608 Тарасовского могильника соответствует общему уровню металлообработки региона. Вследствие относительной простоты изготовления данные мечи могли быть изготовлены представителями любой культурно-исторических общностей одного из регионов евразийского пространства. Местное происхождение тарасовских мечей допустимо, но не является неоспоримым фактом.
Результаты металлографических исследований мечей из погребений 129, 131, 446, 608, 1307 позволяют предположить, что для периода II-III вв. характерно изготовление клинка из многослойной основы. Технологии изготовления мечей из погребений 782, 1737, 1772, 1773 позволяют предположить, что в период IV-V вв. для изготовления тарасовских мечей характерно использование цельностальной основы. Изменение технологий могло быть связано не с качественным разви-
тием металлообрабатывающего производства, а с изменением каналов поступления оружия.
Мечи, обнаруженные при раскопках захоронений, совершенных в период между I-III вв., могли поступать в Прикамье из сарматской среды или при их посредничестве. Обратимся к поиску аналогий мечей, откованных из «дамасской стали». Одна из самых ранних находок «дамасских мечей» была сделана в Нидамских болотах, недалеко от города Сеннерборг. Были обнаружены обломки корабля, предположительно затонувшего в III в. н. э., перевозившего оружие среди которого обнаружены 90 мечей, откованных из дамасской стали11. Сразу же оговоримся, что фактов, позволяющих предполагать скандинавское происхождение мечей из погребений 129 и 1307, нет. Данные мечи ближе всего по конструкции к оружию, характерному для поздней стадии развития сарматской культуры. А. М. Хазанов выделил подобные мечи в тип № 212. С другой стороны, если рассмотреть историческую ситуацию первой половины I тыс., то аналогия в изготовлении тарасовских и нидамских находок может быть не случайна.
В I-II вв. готы с территории Скандинавии переселились на земли в устье Вислы13. В результате взаимодействия готов с местным населением формируется вельбарская культура14. В III в. готы достигают Северного Причерноморья, где сталкиваются с носителями черняховской культуры15 Постготское население могло появиться в сопредельных с Прикамьем регионах II-III вв., приняв участие в формировании памятников славкинско-го типа Самарского Поволжья16. Таким образом, существует вероятность того, что мечи из погребений 129 и 1307 могли быть откованы в одном из районов, расположенных в лесостепной полосе, при использовании технологий, принесенных или заимствованных у постготского населения.
В период III-V вв. фиксируется две волны миграции инокультурного населения в Прикамье. Первая волна миграции проходится на конец III - начало IV в. На Вятке начинают функционировать Азелинский и Суворовский могильники, на Средней Каме были оставлены воинские захоронения Худяковского и Нивского могильни-ков17. Р. Д. Голдина выдвинула предположение о
11 Антейн, А. К. Дамасская сталь. С. 26.
12 Хазанов, А. М. Очерки военного дела. С. 17.
13 Буданов, В. П. Готы в эпоху Великого переселения народов. С. 72.
14 Седов, В. В. Славяне в древности. С. 222-223.
15 Там же. С. 229-231.
16 Там же. С. 309-315.
17 Голдина, Р. Д. Древняя и средневековая история. С. 262.
возможном гото-славянском составе населения, оставившего после себя воинские погребения III-ГУ вв. на р. Вятке и Среднем Прикамье18. В конце ГУ-У вв. в Прикамье появляется новая группа или группы инокультурного населения, оставившего после себя «воинские» погребения Тураев-ского и Кудашевского могильников, погребение 9 Первомайского могильника и погребение 36 могильника Тюм Тюм18.
Возникает вопрос, «с какой из волн миграции могло быть связано появление в Прикамье мечей из заэвтектоидной стали». У нас нет оснований предполагать, что у местного населения были прямые торговые контакты со странами Центральной Азии или Ближнего востока. С другой стороны, с появлением в ГГГ-ГУ вв. инокультур-ного населения в Прикамье появляются изделия из нехарактерных для Предуралья материалов. Речь идет об изделиях из халцедона (сапфирина) и раковин маллюсков ТигЬотагта1и семейства TurЫшdae, обитающих тропических частях Тихого и Индийского океанов19. К Ш-ГУ вв. относится меч, откованный из заэвтектоидной стали погребения 94 могильника Тюм Тюм20.
Вполне возможно, что пришлое население могло иметь контакты со странами Востока, и именно там были изготовлены мечи из заэвтек-тоидной стали. К тому же в ГУ-У вв. в Прикамье появляются мечи с рюмкообразными наверши-ями, которые могли иметь восточное (сасанид-ское) происхождение. Такие мечи известны только к востоку от Днепра, в частности на Боспоре Киммерийском, Урале, Поволжье, Закавказье и в Южной Сибири21. К сожалению, нам не известны результаты металлографического исследования мечей, происходящих из захоронений, оставленных инокультурным населением, появившимся в Прикамье в период ГУ-УГ вв. Без результатов исследования данного оружия сложно судить о том, с какой из волн миграции могло быть связано появление у мазунинского населения мечей из заэвтектоидной стали. Р. Д. Голдина обратила внимание на близость материалов азелинско-су-воровского и тураевско-кудашевского типа22. Появление данных памятников возможно рассматривать как две волны переселения в Прикамье инокультурного населения, проживавшего ранее на западе. Появление мечей из заэвтектоидной стали в среде различных археологических куль-
18 Там же. С. 266.
19 Останина, Т. И. Население Среднего Прикамья. С. 63.
20 Ошибкина, С. В. Вятские древности. С. 58-59.
21 Казанский, М. М. «Царские» гунны и акациры. С. 120.
22 Голдина, Р. Д. Древняя и средневековая история удмуртского народа. С. 274.
ан.399
Технологические схемы изготовления мечей
тур Предуралья может быть связано с деятельностью населения, оказавшегося на нашей территории в разное время, но имевшего общие исторические корни.
Существует вероятность того, что мечи, откованные из литой стали, могли быть получены при посредничестве сармат. В погребениях сарматского могильника Лебедека УГ известны мечи, изготовленные из заэвтектоидной стали23. По мнению И. Ю. Пастушенко, присутствие сармат прослеживается по материалам Старо-Муштин-ского могильника, в создании которого приняли участие как сарматы, так местное мазунинское население. Формирование турбаслиской культуры может быть связано с появлением на севере Башкирии сармат, уходящих от готского или гуннского давления24.
Нельзя исключать возможность появления та-расовских мечей и в Ш-У вв. вместе с каким-то вооруженным отрядом, появившимся в это вре-
23 Завьялов, В. И. История кузнечного ремесла. С. 110.
24 Пастушенко, И. Ю. Этнокультурная ситуация в При-
камье. С. 115.
мя на территории Прикамья и оставившего после себя так называемые «воинские захоронения». Последние резко выделяются из основной массы погребальных памятников Прикамья. «Воинские погребения» не имеют предыстории развития в погребальной обрядности местного населения. Они неожиданно появляются и так же неожиданно исчезают25.
Появление в Прикамье большого количества оружия является отражением событий, происходивших на территории Евразии в период III-УГ вв. Как показывает металлографическое исследование материалов Тарасовского могильника, в среде прикамского населения находились в употреблении мечи различного качества: от высококачественных цельностальных мечей, которые могли быть откованы в специализированных производственных центрах стран Востока, до мечей, откованных по технологиям, позволяющим предположить местное происхождение оружия.
25 Голдина, Р. Д. Шлемы Тарасовского могильника. С. 98122; Перевощиков, С. Е. Косы-горбуши. С. 105-121.
Библиографический список
1. Антейн, А. К. Дамасская сталь в странах бассейна Балтийского моря. Рига : ЗИНАТНЕ, 1973. 141 с.
2. Буданов, В. П. Готы в эпоху Великого переселения народов. М. : Наука, 1990. 158 с.
3. Голдина, Р. Д. Тарасовский могильник I-V вв. на Средней Каме. Т. 1. Ижевск : Удмурт. гос. унт, Ин-т истории и культуры народов Приуралья, 2004. 309 с.
4. Голдина, Р. Д. Древняя и средневековая история удмуртского народа. Ижевск : Удмурт. ун-т, 1999. 405 с.
5. Голдина, Р. Д. Шлемы Тарасовского могильника / Р. Д. Голдина, С. Р. Волков // Уфим. археол. сб. № 2. Уфа : Нац. музей Респ. Башкирия, 2000. 191 с.
6. Завьялов, В. И. История кузнечного ремесла финно-угорских народов Поволжья и Предуралья / В. И. Завьялов, Л. С. Розанова, Н. Н. Терехова. М. : Металлургия, 2009. 239 с.
7. Казанский, М. М. «Царские» гунны и акациры / М. М. Казанский, А. В. Мастыкова // Гунны, готы и сарматы между Волгой и Дунаем : сб. науч. ст. СПб. : Фак. филологии и искусств СПбГУ, 2009. 236 с.
8. Кондрашин, В. В. Железообработка в Среднем Поволжье и Прикамье в III в. до н. э. - VII в. н. э. (технологический аспект) : дис. ... канд. ист. наук. Самара, 2003. 154 с. // Арх. УдГУ. Ф. 4/1. Д. 55.
9. Останина, Т. И. Население Среднего Прикамья в III-V вв. Ижевск : Удмурт. ин-т истории, яз. и лит. УрО РАН, 1997. 327 с.
10.0шибкина, С. В. Вятские древности : могильник Тюм Тюм : материалы охран. исслед. Т. 13. М. : Ин-т археологии РАН, 2010. 211 с.
11.Седов, В. В. Славяне в древности. М. : Наука, 1994. 318 с.
12.Пастушенко, И. Ю. Этнокультурная ситуация в Прикамье в середине I тыс. н. э. // Материалы и исследования по археологии Восточной Европы. Казань : Школа, 2009. 234 с.
13.Перевощиков, С. Е. «Косы-горбуши» в средневековых памятниках Прикамья / С. Е. Перевощиков, И. Ю. Пастушенко // Российские немцы : история и современность : материалы науч.-практ. конф. Вып. 5. Ижевск : Удмурт. ун-т, 2006. 265 с.
14.Хазанов, А. М. Очерки военного дела сармат. М. : Наука, 1971. 172 с.
Сведения об авторах
Перевощиков Станислав Евгеньевич - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории и культуры народов Приуралья, Пермь, Россия. [email protected]
Малых Олег Олегович - соискатель при кафедре Древней и средневековой истории России Пермского государственного гуманитарного педагогического университета, Пермь, Россия. [email protected]
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2014. № 22 (351). History. Issue 61. P. 18-25.
ON THE ORIGIN OF TARASOVSKY BURIAL GROUND SWORDS (APPLIED TO METALLOGRAPHY FACTS)
S. E. Perevoshchikov
Candidate of Historical Sciences, Senior Fellow Researcher, Cisurals People's History and Culture Institute.
Perm, Russia. [email protected] O. O. Malyh
External Doctoral Student of the Ancient and Middle Ages History Department, Perm State Humanitarian Pedagogical University, Perm, Russia. [email protected]
The article deals with the results of metallographic studies of swords found in Tarasovsky burial ground, which is one of the major burial grounds of the Finno-Ugric population. The acquired information leads to a hypothesis that the swords from 131 and 608 burial grounds might have been the production of the Kama Region craftsmen. The swords from 129, 446, 782, 1125, 1307, 1737, 1772 burial grounds are considered to have been imported, as its manufacturing technique doesn't match the general level of the Region's metal working. The origin of the imported swords from I-III-century burial grounds is connected with the local population's trade and cultural links. The origin of the swords from IV-V-century burial grounds may be connected with migratory flows of the Migration Period.
Keywords: Perm's archaeology, metallographic analysis, large blades, the Migration Period, Mazunin culture, Tarasovsky burial ground.
References
1. Antejn, A. K. Damasskaja stal' v stranah bassejna Baltijskogo morja. Riga : ZINATNE, 1973. 141 s.
2. Budanov, V. P. Goty v jepohu Velikogo pereselenija narodov. M. : Nauka, 1990. 158 s.
3. Goldina, R. D. Tarasovskij mogil'nik I-V vv. na Srednej Kame. T. 1. Izhevsk : Udmurt. gos. un-t, In-t istorii i kul'tury narodov Priural'ja, 2004. 309 s.
4. Goldina, R. D. Drevnjaja i srednevekovaja istorija udmurtskogo naroda. Izhevsk : Udmurt. un-t, 1999. 405 s.
5. Goldina, R. D. Shlemy Tarasovskogo mogil'nika / R. D. Goldina, S. R. Volkov // Ufim. arheol. sb. № 2. Ufa : NM RB, 2000. 191 s.
6. Zav'jalov, V. I. Istorija kuznechnogo remesla finno-ugorskih narodov Povolzh'ja i Predural'ja / V. I. Zav'jalov, L. S. Rozanova, N. N. Terehova. M. : Metallurgija, 2009. 239 s.
7. Kazanskij, M. M. «Carskie» gunny i akaciry / M. M. Kazanskij, A. V. Mastykova // Gunny, goty i sar-maty mezhdu Volgoj i Dunaem : sb. nauch. st. SPb. : Fak. filologii i iskusstv SPbGU, 2009. 236 s.
8. Kondrashin, V. V. Zhelezoobrabotka v Srednem Povolzh'e i Prikam'e v III v. do n. je. - VII v. n. je. (tehnologicheskij aspekt). Samara, 2003. // Arh. UdGU. F. 4/1. D. 55. 154 s.
9. Ostanina, T. I. Naselenie Srednego Prikam'ja v III-V vv. Izhevsk : Udmurt. in-t istorii, jaz. i lit. UrO RAN, 1997. 327 s.
10.0shibkina, S. V. Vjatskie drevnosti : mogil'nik Tjum Tjum : materialy ohran. issled. T. 13. M. : In-t arheologii RAN, 2010. 211 s.
11. Sedov, V. V. Slavjane v drevnosti. M. : Nauka, 1994. 318 s.
12.Pastushenko, I. Ju. Jetnokul'turnaja situacija v Prikam'e v seredine I tys. n. je. // Materialy i issledo-vanija po arheologii Vostochnoj Evropy. Kazan' : Shkola, 2009. 234 s.
13.Perevoshhikov, S. E. «Kosy-gorbushi» v srednevekovyh pamjatnikah Prikam'ja / S. E. Perevosh-hikov, I. Ju. Pastushenko // Rossijskie nemcy : istorija i sovremennost' : materialy nauch.-prakt. konf. Vyp. 5. Izhevsk : Udmurt. un-t, 2006. 265 s.
14.Hazanov, A. M. Ocherki voennogo dela sarmat. M. : Nauka, 1971. 172 s.
