CC BY
237
УДК 82
К ВОПРОСУ О ПРИРОДЕ «РЕАЛЬНОГО» И «ФАНТАСТИЧЕСКОГО» И СООТНОШЕНИЯХ ИХ РЕАЛИЗАЦИИ В ЛИТЕРАТУРЕ
© Д. Р. Кильдиярова
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел. +7 (927) 928 73 05.
E-mail: kildiyaroval988@ mail. ru
В данной статье рассматривается степень изученности взаимодействия в тексте таких понятий, как «реальное» и «фантастическое». Приведены классификации фантастического в трудах русских и зарубежных исследователей.
Ключевые слова: «сумеречная» фантастика, сказочная реальность, фантастически-странное, странное, фантастически-чудесное, чудесное.
Исследователями не раз предпринимались попытки определения способов функционирования и взаимодействия отношений, которые охватываются в тексте понятиями «реальное» и «фантастическое». Изучение взаимодействия данных понятий имеет свою давнюю историю. Одну из первых попыток ее исследования можно обнаружить еще в «Приготовительной школе эстетики» (1804) немецкого писателя Жан-Поля (Рихтера), где он выделяет три способа взаимодействия реального и фантастического. Последнее он метафорически определяет как «лунный свет чудесного» [1, с. 75 ]. Первый, материальный способ, - пишет Рихтер,- состоит в том, чтобы превратить этот лунный свет в обыденный дневной по прошествии нескольких томов, то есть расколдовать чудо... » [1, с. 75]. Другой способ заключается в том, что поэты «не объясняют своих чудес, а только выдумывают их, такое создание принимает противоположные условия, оно смешивает чудесное материальное с чудесным идеальным; смешение как на старинных чашках - полслова, полкартинки» [1, с. 76]. Наконец, третий, по Рихтеру «истинный» проявляется в том, что «поэт и не разрушает чуда, и не оставляет его противоестественно в пределах физического мира, чудо не летает как птица дня, но пусть не летает и как птица ночи,- оно летает как вечерняя бабочка» [1, с.76].
В рамках эстетики «чудесного» Жан-Поля остаются и многие современные исследователи. Например, российский литературовед Ю. В. Манн в своем труде «Эволюция гоголевской фантастики», опираясь на взгляды этого ученого, также выделяет три способа введения фантастического в текст. «Первый, или материальный, способ состоит в том, что намеченные было фантастические образы дезавуируются самим автором, и волшебный свет луны превращается в обыденный дневной свет. Следующий путь им определяется как принцип «завуалированный» («сумеречной») фантастики [2].
Критик, литературовед И. В. Семибратова, известная работами по русской литературе XIX века, подошла к этой проблеме несколько по-иному. Исследовательница выделяет три основных типа фан-
тастики, существовавших в русской прозе 30-40 гг. XIX века. Первый тип - «сказочная реальность». Сюда она относит такие произведения как: «Вечера...», «Вий» Н. Гоголя, «Кощей Бессмертный» А. Вельтмана, «Лафертовская маковница» А. Погорельского. Второй тип по Семибратовой - «психологическая фикция», где фантастическое выступает «как порождение миросозерцания или болезненного состояния героя» [3, с. 12]. К этому типу фантастики она относит «Пиковую даму» А. Пушкина, «Портрет» Н. Гоголя, «Упыря» А. К. Толстого и др. Третий тип фантастики - это «фантастика, как литературная условность, где фантастическое фигурирует на вторых ролях. Оно преследует цель не изображения собственно фантастического, а раскрытия с помощью фантастических средств некоторых сторон реальной действительности и перспектив будущего» [3]. Этот тип фантастики наиболее полно представлен в творчестве Н. Гоголя, сказках В. Одоевского, «Превращениях голов в книги и книг в головы» О. Сенковского.
Проблема взаимоотношения реального и фантастического рассматривается и в работе русского литературоведа Т. А. Чебанюк. Предметом ее анализа избраны произведения, где жанрообразующим началом становится «фантастическое, условно обо-значенное...понятием дуалистической фантастики» [4, с. 4]. «Она считает, что русская фантастическая повесть обращается за мотивами к немецкой романтической повести, «готическому» роману, русскому фольклору. Рассматривая мировоззренческую основу фантастической повести, Т. А. Чеба-нюк определяет ее историко-литературное движение. На первом этапе этого движения (середина 1820-первая половина 1830-х гг.) для фантастической повести характерно преобладание иррационального над образным отражением мира. («Пан Твардовский», «Две невесты» М. Загоскина,
«Предсказательница» И. Петрова). Во время второго этапа (середина 30-х - начала 40-х гг. XIX в.) русская повесть решает нравственно-этические проблемы («Самоубийца» О. Сомова, «Нежданные гости» М. Загоскина). В это время расширяется сфера проблематики фантастической повести, бо-
ISSN 1998-4812
Вестник Башкирского университета. 2012. Т. 17. №3(I)
1493
лее явственно проступает ее связь с современной эпохой, обогащаются художественные возможности [4, с. 8].
Анализу отношений реального и фантастического и классификации последнего посвящена и работа французского исследователя Цв. Тодорова «Introduction a la literature fantastique». Тодоров выделяет четыре вида фантастического: фантастиче-ски-странное, странное, фантастически-чудесное и чудесное [5, с. 49].
1) В фантастически-странном, по Тодорову, события, которые кажутся сверхъестественными на протяжении всего повествования, в конце концов получают рациональное объяснение. Эти события заставляют героя и читателя верить так долго во вмешательство сверхъестественных сил именно по причине своей необычности. Критики описали эту жанровую разновидность под наименованием «объясненное сверхъестественное» [5]. Примером фантастического-странного является «Рукопись, найденная в Сарагосе» Яна Потоцкого.
2) Существует и странное в чистом виде. В произведениях этого жанра повествуется о событиях, которые вполне можно объяснить на основе законов разума, но тем не менее это невероятные, чрезвычайные, ошеломляющие, странные, тревожные события, и поэтому они вызывают у героя и читателя реакцию, сходную с той, что мы наблюдаем в фантастических произведениях. Наше определение оказывается широким и расплывчатым, но таков и сам жанр; в отличие от фантастического жанра жанр необычного не имеет четких границ, вернее, он отграничен только с одной стороны - со стороны фантастического, а с другой стороны он растворяется в литературе вообще (например, романы Достоевского можно отнести к категории странного). Нетрудно заметить, что в странном реализуется только одно из условий фантастического: описание определенных реакций, в частности, страха. Странное связано лишь с чувствами героев, а не с материальным явлением, бросающим вызов разуму (напротив, чудесное характеризуется исключительно существованием сверхъестественных явлений и не подразумевает наличия реакций на них у героев). В качестве иллюстрации странного, близкого к фантастическому, Ц. Тодоров относит новеллу Эдгара По «Падение дома Ашеров».
3) Фантастическое-чудесное - это иными словами, класс повествований, которые предстают как фантастические, но заканчиваются принятием объяснения событий вмешательством сверхъестественного. Эти повествования наиболее близки к фантастическому в чистом виде, ибо последнее, в силу того, что оно остается без объяснения, без рационального толкования, намекает нам на существование сверхъестественного. Следовательно, граница между двумя категориями неопределенна, тем не менее, наличие или отсутствие некоторых деталей всегда позволяет выбрать то или иное ре-
шение. Примером такого типа текста может служить «Влюбленная покойница» Теофиля Готье.
4) Чудесное в чистом виде, которое, как и странное, не имеет четких границ. В произведениях жанра чудесного сверхъестественные элементы не вызывают никакой особой реакции ни со стороны героев, ни со стороны читателя. Чудесное характеризуется не отношением к повествуемым событиям, а самой их природой. Обычно жанр чудесного связывается с жанром волшебных сказок. Действительно, волшебная сказка-----всего лишь одна из
разновидностей чудесного, и описываемые в ней сверхъестественные события не вызывают никакого удивления - ни столетний сон, ни говорящий волк, ни магические дары фей (если ограничиться несколькими элементами, взятыми из сказок Перро). Волшебные сказки характеризует не статус сверхъестественного, а определенный вид письма. Сказки Г офмана являются прекрасной иллюстрацией этого различия: «Щелкунчик и мышиный король», «Чужой ребенок», «Королевская невеста» относятся, в силу особенностей своего письма, к волшебным сказкам; сказка же «Выбор невесты», хотя в ней сверхъестественное и сохраняет тот же статус, не является волшебной. Также мировой шедевр «Тысяча и одну ночь» следует отнести скорее к чудесным сказкам, а не волшебным.
Будучи представителем школы модернизма, Цветан Тодоров пытается найти определение фантастического жанра. Прежде всего он находит его у русского философа и мистика Владимира Соловьева: «В подлинно фантастическом всегда оставляется внешняя, формальная возможность простого объяснения обыкновенной всегдашней связи явлений, причем, однако, это объяснение окончательно лишается внутренней вероятности». Позднее английский исследователь, писатель-фантаст Монтегю Родз Джеймс высказался почти в тех же словах: «Иногда нам необходимо иметь выход к естественному объяснению, но надо добавить: пусть этот выход будет достаточно узким, чтобы им нельзя было воспользоваться». Вот что говорила по этому поводу немецкая исследовательница Ольга Рейман: «Герой все время явственно ощущает противоречие между двумя мирам - миром реального и миром фантастического и сам же удивляется окружающим его необычным вещам». Кастекс в книге «Фантастический рассказ во Франции» пишет: «Фантастическое... характеризуется... внезапным вторжением таинственного в реальную жизнь». Роже Кайуа в книге «В центре фантастического» пишет: «Всякое фантастическое - это нарушение признанного порядка, вторжение недопустимого в неизменную закономерность повседневности». Однако, по мнению автора, определению пока недостает четкости, поэтому обращается к книге «Рукопись, найденная в Сарагосе» Яна Потоцкого, талантливому произведению, которое знаменовало собой начало целой эпохи в истории фантастической литературы. Ко-
лебание, испытываемое читателем, по Тодорову,-первейшее условие фантастического жанра.
В начале «Рукописи, найденной в Сарагосе» Яна Потоцкого рассказывается о ряде событий, противоречащих законам природы. Альфонс Ван Ворден, главный герой и рассказчик, пересекает горный хребет Сьерра Морена. Неожиданно исчезает его проводник Москито, через некоторое время и слуга Лопес. По словам местных жителей, эту местность посещают привидения - два недавно повешанных бандита. Альфонс добирается до заброшенного трактира и собирается лечь спать, но после того как часы пробили полночь, появляется красивая негритянка с двумя факелами и предлагает ему следовать за собой. Она ведет его подземный зал, где Альфонса встречают две молодые девушки. Они предлагают ему еду и питье. Затем девушки рассказывают Альфонсу про свою жизнь и признаются, что они его сестры. Альфонс ложится в постель, обе сестры ложатся вместе с ним. Следующее событие не находит разумного объяснения, так как к утру он просыпается не с двумя девушками, а с двумя зловонными трупами. Такая необъяснимая ситуация повторяется несколько раз. Оставшись в одиночестве на несколько дней, Альфонс понимает, что хочет найти реалистическое объяснение событий. Здесь не только главный герой подвергается сомнению, но и читатели до такой степе -
ни вживаются в текст, что начинают испытывать те чувства, которые переживает главный герой. Значит, первейшим условием фантастического жанра является то, чтобы художественный текст невольно заставил читателей рассматривать мир персонажей как мир живых людей, испытывать те колебания, что чувствуют персонажи.
Таким образом, фантастическое предполагает не только существование странного события, которое бы заставило колебаться читателя и героя, но и особую манеру прочтения, которую пока можно определить отрицательно: она не должна быть ни «поэтической», ни «аллегорической».
ЛИТЕРАТУРА
1. Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики. М.: Искусство, 1981. 448 с.
2. Манн Ю. В. Эволюция гоголевской фантастики // К истории русского романтизма. М., 1973. С. 219-258.
3. Семибратова И. В. Типология фантастики в русской прозе 30-40-х годов XIX века: Автореф.дис.канд.филол. наук. М., 1973.
4. Чебанюк Т. А. Фантастическая повесть в историколитературном процессе 20-х - начала 40-х годов XIX: Ав-торефер.дис.канд.филол.наук. М., 1979.
5. Цветан Тодоров. Введение в фантастическую литературу. М.: Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество, 1997. 144 с.
6. С. Ф. Васильев. Поэтика реального и фантастического в русской романтической прозе. // Проблемы исторической поэтики. Петразаводск, 1990.
Поступила в редакцию 06.09.2012 г.
