К ВОПРОСУ О ПРИРОДЕ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЧЛЕНОВ ОРГАНОВ УПРАВЛЕНИЯ ХОЗЯЙСТВЕННЫХ ОБЩЕСТВ Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 347.191

Александров Георгий Александрович Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова

Юридический факультет Россия, Москва alexandrov.georgiy@yandex.ru Aleksandrov Georgiy Moscow State University named after M. V. Lomonosov

Law faculty Russia, Moscow

К ВОПРОСУ О ПРИРОДЕ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЧЛЕНОВ ОРГАНОВ УПРАВЛЕНИЯ ХОЗЯЙСТВЕННЫХ ОБЩЕСТВ Аннотация: в статье рассматриваются проблемные вопросы природы ответственности членов органов управления хозяйственных обществ. Выделяются три основные теории: договорная, деликтная и договорная. Автор приходит к выводу о существовании деликтной ответственности в законодательстве, но отстаивает преимущества модели договорной ответственности.

Ключевые слова: гражданско-правовая ответственность, члены органов управления, директор, корпоративная ответственность, договорная ответственность

TO THE ISSUE OF THE NATURE OF LIABILITY OF THE MEMBERS OF

THE MANAGEMENT BODIES OF ECONOMIC SOCIETIES Annotation: the article deals with the problematic issues of the nature of liability of members of management bodies of business companies. Three main theories are considered: contractual, tort and corporate. The author concludes about the existence

of tort liability in the legislation but defends the advantages of the contractual liability model.

Key words: civil liability, members of managerial bodies, director, corporate liability, contractual liability

Ответственность членов органов управления обществ может строиться по разным моделям. На данный момент существует три основные концепции: деликтная, договорная, корпоративная.

Начнем с последней. Необходимость выделения корпоративной ответственности как отдельного вида гражданско-правовой ответственности и ее разработки отстаивает О.В. Гутников [16, с. 47]. По его мнению, договорная ответственность наступает за любое нарушение договорных прав, деликтная -за любое причинение вреда личности и имуществу, то есть оба вида ответственности носят «генеральный» характер. В то время как корпоративная ответственность должна быть основана на принципе специалитета - наступать в тех случаях, которые прямо предусмотрены в законе, учредительном документе или корпоративном договоре [16, с. 47].

Кроме того, управленческая природа корпоративных прав и обязанностей вызывает особое основание ответственности, отличное от договорной и деликтной ответственности, - нарушение фидуциарных обязанностей действовать добросовестно и разумно [16, с. 47].

В.В. Алейникова считает, что выделение корпоративной ответственности является излишним, так как в деликтном праве обязанность не причинять вред включает в себя морально-этическую обязанность разумности и некого общего стандарта добросовестности [10, с. 15]. То же самое можно сказать и о договорном праве. Такие же обязанности установлены и для членов органов управления.

Выбор же между деликтной и договорной ответственностью зависит от того, каковы взаимоотношения юридического лица с его исполнительными

органами. На этот вопрос можно дать два разных ответа с точки зрения теории представительства и органической теории.

В разных странах отношения между органом и юридическим лицом строятся по разным моделям. В Германии орган рассматривается в доктрине как часть юридического лица, которая лишь выражает волю последнего [18, с. 94]. Однако, по мнению некоторых ученых, сейчас в немецкой доктрине утвердилась теория, которая объединяет в себе теорию органа и теорию представительства, они «работают совместно» [21, с. 59]. В английском праве директор находится с компанией в отношениях «агент-принципал» [17, с. 274]. В США отношения между юридических лицом и директором (и другими членами органов управления) носят представительский характер [10, с. 47]. Во Франции [27, с. 35] и в Китае [17, с. 274] такие отношения считаются представительством в силу закону.

В России долгое время считалось, что директор - часть юридического лица [11]. Однако с 1 сентября 2014 года по 1 июня 2015 года в России законодательно была закреплена концепция представительства исполнительных органов юридического лица. Так, в статье 53 Гражданского кодекса РФ (далее - ГК) появилась отсылка к правилам о представительстве. Эти изменения просуществовали меньше года, после чего ссылка на нормы о представительстве вновь исчезла из статьи, что было воспринято как возвращение законодателя к органической теории.

На мой взгляд, еще до указанной реформы законодатель заложил

возможность интерпретации норм в пользу теории представительства

директора. Сравним два положения. В п. 3 ст. 53 сказано, что лицо, которое

уполномочено выступать от имени юридического лица, должно действовать в

интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. В

п. 1 ст. 182 ГК сказано, что сделка, совершенная одним лицом (представителем)

от имени другого лица (представляемого) в силу полномочия,

непосредственного ведет к созданию, изменению, прекращению гражданских

105

прав и обязанностей представляемого. В обеих статьях речь идет о совершении одним лицом от имени другого лица (представляемого) неких действий, что свидетельствует если не об одинаковой природе этих отношений, то, по крайней мере, об их тесной близости.

Рассмотрим обе теории подробнее. Согласно теории представительства, директор является представителем юридического лица. Между директором (представителем) и обществом (представляемым) существует правоотношение, в силу которого директор совершает юридически значимые действия от имени общества, которое он представляет, в пределах обозначенных полномочий, тем самым приобретая права и обязанности не для себя, а для общества. Важно также заметить, что представитель обладает своей волей, и в сделке он изъявляет свою волю [24].

Еще в дореволюционном российском праве некоторыми учеными признавалось, что отношения между органом и юридическим лицом носят представительский характер. Так, А.О. Гордон пишет: «Если же общество есть моральное лицо, если оно само, независимо от правления, обладает дееспособностью, то каким образом права и обязанности, устанавливаемые правлением, переходят на общество, если не путем существующих между ними представительских отношений ... Гораздо правильнее утверждать, что правление, как вообще и другие представители, выражает свою волю, которая, в силу существующих между ним и обществом представительственных отношений, признается волею самого общества [14]».

Теория представительства помогает решить многие практические проблемы. Первая - злонамеренный сговор директора общества с другим лицом. Применение по аналогии норм о представительстве (ст. 182 ГК) дает такое средство защиты пострадавшему обществу, как оспаривание сделки на основании ст. 179 ГК (в редакции до 01.09.2013) [2].

Вторая - применение к директорам п. 3 ст. 182 ГК [21, с. 51]. Сделки,

совершенные директором в отношении себя лично, а также в отношении

106

другого лица, представителем которого он одновременно является, являются оспоримыми [4].

Третье - с помощью этой теории можно объяснить ситуацию, когда директор, уже не обладающий действительными полномочиями, но еще значащийся в ЕГРЮЛ, может создавать для общества юридические права и обязанности (ст. 189 ГК).

Четвертое - применение к сделкам, заключенным неуполномоченным директором, норм п. 1 ст. 183 [1]. Такие сделки считаются заключенными от имени и в интересах совершившего лица, а не признаются ничтожными, как это было раньше [3].

Далее необходимо разобраться является ли директор законным представителем или добровольным. При первом подходе к директору будут применимы лишь статьи 182 и 183 ГК, при втором - большая часть норм из главы 10 ГК РФ. Законное представительство вытекает из закона и определяется законом. При добровольном представительстве само возникновение отношений, а также их содержание определяется сделкой.

По мнению А.А. Кузнецова, представительство всех органов юридического лица (за исключением общего собрания участников) носит добровольный характер, так как их полномочия возникают в результате избрания (сделки) [23, с. 18-19].

Алейникова В.В. считает, что «вывод основывается на исследовании порядка наделения директора полномочиями, а не существа тех полномочий, которыми он наделяется, и не учитывает практических последствий его применения» [10, с. 18-19]. Действительно, тот факт, как директора избирают, не делает его добровольным представителем. В некоторых западных правопорядках директора может назначить суд [19, с. 17]. В таком случае это тоже добровольный представитель? Законом полномочия связываются с конкретным лицом, которое занимает должность директора, в силу этого представительство носит законный характер [21, с. 44].

107

А.В. Егоров и Е.А. Папченкова пишут, что положение директора можно сравнить с положением родителей, большинство из которых становятся таковыми по собственному желанию, что однако не делает их добровольными представителями [21, с. 46].

Д.И. Степанов также считает, что представительство директора (в той части, в какой его действия являются действиями его в качестве представителя) носит законный характер, так как сама возможность возникновения, а также объем полномочий вытекает из закона. При этом автор не считает принципиальным аргумент о том, что для возникновения отношений представительства необходимо наличие специального юридического факта -акта о наделении полномочиями. Таким же несущественным аргументом, по мнению Д.И. Степанова является, возможность сокращения компетенции директора самим обществом, так как это лишь реализация той возможности, которая существует в диспозитивной норме закона [25, с. 25].

Несмотря на согласие с самой позицией автора, позволю себе опровергнуть его аргументы. Во-первых, аргумент о том, что лицо становится директором в силу акта о наделении полномочиями отвергается им без приведения контраргумента. Хотя такое важное положение в пользу понимания директора как добровольного представителя нуждается в комментировании. Законный представитель становится таковым в силу указания закона или акта уполномоченного на то государственного органа власти или органа местного самоуправления. Директор же становится представителем с момента избрания.

Во-вторых, возможность сокращения компетенции директора

учредительными документами комментируется автором со ссылкой на то, что

это лишь реализация диспозитивной нормы закона, соответственно,

представительство также носит законный характер. Однако, руководствуясь

подобной логикой, можно прийти лишь к выводу о том, что представительство

директора является законным в том смысле, в каком оно противостоит

незаконному (то есть нарушающему установленные законом правила). В этом

108

значении и добровольное представительство является законным (так как не противоречит законодательству). Таким образом, приведенный Д.И. Степановым контраргумент не опровергает того положения, против которого он выступает.

Против теории «директор - представитель» указываются следующие доводы. Во-первых, институт представительства не предназначен для полного и всестороннего регулирования статуса исполнительного органа. Так, за бортом остаются фактические действия члена органа [10, с. 21].

Комментируя этот аргумент следует указать, что теория представительства директора, с одной стороны, не претендует на использование абсолютно всех норм института представительства, речь идет о применении лишь некоторых положений, которые совместимы со статусом директора общества. С другой стороны, не предполагается регулировать статус директора исключительно положениями о представительстве. О фактических действиях директора более подробно будет сказано в связи с критикой органической теории.

Во-вторых, п. 1 ст. 182 ГК гласит, представитель совершает сделки от имени представляемого в силу полномочия, основанного на доверенности, указании закона либо акте уполномоченного на то государственного органа или органа местного самоуправления. Полномочия же единоличного исполнительного органа или членов коллегиального исполнительного органа возникают в силу избрания. Следовательно, это не доверенность и не закон (или иной акт государственного органа или органа МСУ). А полномочия в силу закона тоже нет, так как избрание носит волевой характер [10, с. 22].

В.В. Алейникова указывает, что полномочия директора не могут

возникнуть в силу доверенности. Данный вывод является не бесспорным.

Безусловно, полномочия директора возникают в силу избрания. Однако это не

отрицает возможности того, что в акте об избрании на должность директора

может содержаться доверенность на осуществление определенных действий от

109

имени юридического лица. Волеизъявление о выдаче полномочий необязательно должно быть отделено от иного поведения [21, с. 338]. Кроме того, не является обязательным и употребление слова «доверенность», так как это не предусмотрено законодательством.

В-третьих, п. 2 ст. 182 ГК гласит, что лица, лишь передающие выраженную в надлежащей форме волю другого лица, не являются представителями. А исполнительный орган юридического лица исполняет, выражает волю юридического лица, следовательно, не может быть представителем [10, с. 22].

Не могу согласиться и с этим высказыванием автора. Отношения представительства, как уже было сказано ранее, обязательно подразумевают наличие собственной воли у представителя. Этим последний и отличается от простого посланника (нунция) [24]. Более того, существует большое количество примеров, когда директор, например, заключает сделку, невыгодную для общества, противоречащую его воле [8] [9].

Почему же, несмотря на все указанные выше преимущества, законодатель решил отказаться от теории представительства директора? По мнению А.В. Егорова и Е.А. Папченковой, законодатель, по сути поставив знак равенства между органом и представителем, нарушил основную идею теории -выступление от имени общества не мистифицированного органа, а обладающего правосубъектностью реально существующего лица [21, с. 61].

Теперь рассмотрим позицию сторонников органической теории, которая заключается в том, что действия органов юридического лица признаются действиями самого юридического лица, так как выделение в данных отношениях представителя и представляемого не представляется возможным [21, с. 51]. Такая же позиция встречается в практике Президиума ВАС [6].

Однако против такого понимания высказывается следующий довод. Сделка, заключенная директором с нарушением решения коллегиального

органа, все равно является действительной до тех пор, пока она не будет оспорена [21, с. 51].

Следующий вопрос, при решении которого апеллируют к органической теории, - считается ли имущество, неправомерно отчужденное директором, выбывшим по воле или против воли общества? При понимании директора как органа ответ однозначен - такое имущество будет считаться выбывшим по воле юридического лица.

Российская судебная практика идет по следующему пути: «Признание недействительным решения общего собрания участников общества об одобрении сделки по отчуждению имущества, равно как и признание недействительной сделки, во исполнение которой имущество передано приобретателю, само по себе не может свидетельствовать о выбытии данного имущества из владения общества помимо его воли [5]». Указанное положение можно истолковать как аргумент в пользу органической теории.

Однако в российской доктрине есть мнения, что такая судебная практика могла сложиться и вне связи с теорией органа [21, с. 54]. Так, выбывшей по воле считается вещь, которая была получена отчуждающим на правомерном основании от собственника (например, вещь, отчужденная арендатором, которую он получил от собственника). А выбывшей помимо воли - в тех ситуациях, когда имущество выбывает из владения лица в результате похищения, утери, действия сил природы и др. А.В. Егоров и Е.А. Папченкова считают, что решение суда было бы другим, если бы дело касалось мошеннического вывода актива директором из общества [21, с. 54].

Наконец, с помощью органической теории объясняется, почему юридические последствия для общества влекут не только сделки, но и фактические действия или состояния директора. Так, знание директора считается знанием самого юридического лица, даже когда сделки нет. В то время как для представляемого, как правило, имеет значение лишь такое знание

представителя, которое относится к заключаемой последним сделке.

111

Однако Верховным судом Германии было указано, что такое положение дел объясняется не органической теорий, а идеей защиты оборота, а юридическое лицо с плохой организационной структурой само должно нести риск ненадлежащей внутренней коммуникации [21, с. 54].

Попытки примирить теорию представительства и теорию органа юридического лица не раз предпринимались в отечественной литературе. Такие компромиссные теории исходят из двойственного статуса органа юридического лица [26, с. 26-27] [13, с. 22] [22, с. 375]. Остановимся на теории, предложенной Степановым Д.И. Он считает, что директор, в зависимости от того, какие действия он совершает, может быть как представителем (в таком случае его воля не совпадает с волей юридического лица), так и частью юридического лица (в таком случае его воля отождествляется с волей самого юридического лица). При этом критерием такого разделения действий директора выступает тот факт, кто формирует и реализует волю юридического лица вовне [25, с. 24]. Соответственно, в тех ситуациях, когда директор участвует в волеообразовании, он часть общества, а для отношений представительства просто нет места, так как речь идет о внутренних отношениях. В ситуациях, когда директор не имеет такого права, то речь идет об отношениях «представитель - представляемый».

В этом случае я склонен присоединиться к мнению А.А. Кузнецова о том, что подобная конструкция является искусственной и умозрительной, так как не может одно и то же лицо быть самостоятельным, но в то же время несамостоятельным субъектом [23, с. 15]. Более того, в дальнейшем Д.И. Степанов приходит к выводу, что если директор совершает сделку с выходом за пределы полномочий, то последствия будут относиться к нему [25, с. 26-27], то есть предлагается применить нормы о представительстве (статья 183 ГК).

Однако, по справедливому замечанию А.А. Кузнецова, чтобы ответить на вопрос о том, если у лица полномочия на совершение сделки, необходимо

вопросы российской юстиции выпуск № 20

использовать не только статью 183 ГК, но и другие нормы из этой главы [23, с. 16].

Подводя итог размышлениям о природе отношений между органом и юридическим лицом, можно сделать вывод, что более предпочтительным является понимание директора как представителя корпорации. Такой вариант позволяет решить множество практических проблем. Однако в законодательстве на данный момент закреплен подход «орган - часть». А.В. Егоров пишет, что понимание органа как части юридического лица было принято советской доктриной, возможно, по идеологическим причинам, так как теория фикции юридического лица была признана буржуазной, в силу чего о реальном развитии представительской теории речи идти не могло [20, с. 219220]. Вероятно, именно советский подход предопределил закрепленный в законодательстве органический подход.

В зависимости от разной концепции будет разный характер ответственности. Сторонники концепции представительства считают, что ответственность будет договорной, так как отношения между органом и юридическим лицом основаны на договоре [12, с. 121] (трудовом, гражданско-правовом, смешанном). Основанием наступления ответственности в данном случае будет нарушение конкретных положений договора. Кроме того, в случае договорного характера ответственности к отношениям между органом и юридическим лицом в некоторых случаях можно будет применить нормы договорного права.

При понимании органа как части самого юридического лица ответственность является внедоговорной. Между лицом, осуществляющим функции единоличного органа, члена коллегиального исполнительного органа, и юридическим лицом возникают внедоговорные отношения. Следовательно, в России ответственность директора является внедоговорной.

Кроме того, об этом свидетельствует то, что основания возникновения ответственности, условия применения, а также размер ответственности императивно закреплены законодателем.

В.П. Грибанов отметил, что внедоговорная ответственность состоит в возмещении причиненного вреда, а договорная, помимо этого, еще и во взыскании неустойки (пени, штрафа) [15, с. 348]. В законодательстве предусмотрены следующие меры ответственности директора: возмещение вреда и возмещение убытков. При этом убытки в данном случае - выраженный в денежной форме вред. Таким образом, как уже было сказано выше, ответственность руководителя носит внедоговорный характер.

Следующий вопрос, которым стоит задаться, - является ли причинение вреда со стороны директора именно деликтом или иным видом внедоговорной ответственности?

В.В. Алейникова считает, что в данном случае необходимо говорить не о деликте, а о квазиделиктной ответственности [10, с. 28]. Она приводит следующие доводы. Во-первых, между директором и пострадавшим от его действий обществом есть правовая связь, заключающаяся в наличии взаимных прав и обязанностей [10, с. 28]. Во-вторых, основанием деликтной ответственности является причинение вреда, а основанием ответственности директора - нарушение им фидуциарных обязанностей [10, с. 28]. Вред же и противоправность рассматриваются в связи с нарушением обязанностей.

Квазиделиктная ответственность как отдельный вид гражданско-правовой ответственности закреплена в законодательстве лишь нескольких европейских стран. Кроме того, некоторыми авторами доказывается существование категории квазиделиктов в странах common law, несмотря на авторитетное высказывание Ричарда Холдейна в деле Синклер против Брума о том, что в правопорядках common law основаниями возникновения обязательств являются только договор и деликт [28]. Квазиделиктная ответственность основывается на

доктрине существования юридических обязанностей, нарушение которых не укладывается ни в систему договорной ответственности, ни деликтной.

Возможно, такая квалификация и могла иметь место, однако не в нашей правовой системе. В российском праве ответственность директора перед хозяйственным обществом закреплена в ст. 1064 ГК РФ (общая норма о генеральном деликте), а также в ст. 53.1 ГК РФ, ст. 71 ФЗ «Об акционерных обществах» (далее - Закон об АО), ст. 44 ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее - Закон об ООО) (специальные нормы). Таким образом, ответственность директора de lege lata является деликтной.

Список литературы:

1. Постановление Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // СПС «Консультант плюс»;

2. Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 10.12.2013 № 162 // СПС «Консультант плюс»;

3. Определение Президиума ВАС РФ от 09.08.2012 г. № ВАС-8728/12 по делу № А56-44428/2010 // СПС «Консультант плюс»;

4. Постановление Президиума ВАС РФ от 16.06.2009 № 17580/08 по делу № А40-65399/07-29-602 // СПС «Консультант плюс»;

5. Постановление Президиума ВАС РФ от 18.12.2007 № 10665/07 // СПС «Консультант плюс»;

6. Постановление Президиума ВАС РФ от 01.11.2005 №9467/05 по делу №А13-13713/04-22 // СПС «Консультант плюс»;

7. Постановление Президиума ВАС РФ от 09.02.1999 № 6164/98 // СПС «Консультант плюс»;

8. Постановление ФАС Московского округа от 10.03.2004 № КГ-А40/1065-04 // СПС «Консультант плюс»;

9. Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 15.01.2004 № Ф04/191-2632/А27-2003 // СПС «Консультант плюс»;

10. Алейникова В. В. Ответственность руководителей и страховые механизмы их защиты. М., 2018;

11. Богданов Е.В. Правовое положение органа юридического лица // Журнал российского права. 2001. № 3;

12. Правовое регулирование ответственности членов органов управления. Анализ мировой практики / Б. Блэк и др. М., 2010;

13. Вилкин С.С. Гражданско-правовая природа волевых актов коллегиальных органов юридического лица: дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2009;

14. Гордон А.О. Представительство в гражданском праве. СПб., 1879;

15. Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001;

16. Гутников О.В. Корпоративная ответственность участников коммерческих корпораций: проблемы и перспективы развития // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2019. № 1;

17. Долинская В.В. Акционерное право: основные положения и тенденции. М., 2006;

18. Дубовицкая Е.А. Европейское корпоративное право: Свобода перемещения компаний в Европейском сообществе. М., 2004;

19. Егоров А.В. Директор является представителем компании. Что это значит для оборота // Арбитражная практика. 2015. №1;

20. Егоров А.В. Комментарий к Постановлению Президиума ВАС РФ от 16.06.2009 № 17580/08;

21. Егоров А.В., Папченкова Е.А., Ширвиндт А.М. Представительство: исследование судебной практики. М., 2016;

22. Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица. М., 2005;

23. Кузнецов А.А. Орган юридического лица как его представитель // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2014. №10;

24. Нерсесов Н.О. Понятие добровольного представительства в гражданском праве. М., 1878;

25. Степанов Д.И. Еще раз о природе полномочий исполнительного органа и управляющего хозяйственным обществом // Вестник ВАС РФ. 2006. №8;

26. Тычинская Е.В. Договор о реализации функций единоличного исполнительного органа хозяйственного общества. М., 2012;

27. Guiramand F., Héraud A. Droit des sociétés: manuel. France. 2018;

28. Marasinghe L. Towards Quasi-Tort in the Common Law? // Tort Theory / Ed. by K.D. Copper-Stephenson, E. Gibson. Captus press, 1993.