CC BY
7КРИМИНАЛИСТЪ. 2023. № 4 (45). С. 66-72 • CRIMINALIST. 2023;4(45):66-72
Научная статья УДК 343.13
К ВОПРОСУ О ПРИНЦИПЕ ДОБРОСОВЕСТНОСТИ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
Николай Валентинович КУЛИК1, Артур Дмитриевич КИМ2
1,2 Санкт-Петербургский юридический институт (филиал) Университета прокуратуры Российской Федерации, Санкт-Петербург, Россия
1 kulik-n@mail.ru
2 arturkim4337@gmail.com
Аннотация. В статье описываются сущность и правовая природа принципа добросовестности. Анализируются условия его включения в различные сферы права и возможности интеграции в уголовное судопроизводство. На материалах судебной практики рассматриваются негативные последствия нарушения принципа добросовестности в действиях профессиональных участников уголовного судопроизводства. Отстаивается необходимость легализации принципа добросовестности в уголовном процессе.
Ключевые слова: уголовный процесс, уголовное судопроизводство, мораль, нравственные принципы, принцип добросовестности
Для цитирования: Кулик Н. В., Ким А. Д. К вопросу о принципе добросовестности в уголовном процессе // Криминалистъ. 2023. № 4 (45). С. 66 — 72.
Original article
ON THE ISSUE OF THE PRINCIPLE OF GOOD FAITH IN CRIMINAL PROCEEDINGS Nikolai V. KULIK1, Arthur D. KIM2
1,2 St. Petersburg Law Institute (branch) of the University of prosecutor's office of the Russian Federation, St. Petersburg, Russia
1 kulik-n@mail.ru
2 arturkim4337@gmail.com
Abstract. The article describes the essence and legal nature of the principle of good faith. The conditions of its inclusion in various spheres of law and the possibility of its integration into criminal proceedings are analyzed. Drawing on the materials of judicial practice, the adverse effects of violating the principle of good faith in the actions of professional participants in criminal proceedings are considered. The necessity of legalizing the principle of good faith in criminal proceedings is upheld.
Keywords: criminal procedure, criminal proceedings, morality, moral principles, the principle of good faith
For citation: Kulik N. V., Kim A. D. On the issue of the principle of good faith in criminal proceedings. Criminalist. 2023;4(45):66-72. (In Russ.).
Мораль играет важную роль в жизни человека. Она является первоосновой, главным вектором ориентации человека в социуме. Практически все сферы человеческого бы-
© Кулик Н. В., Ким А. Д., 2023
тия, в том числе и правовая сфера, оказываются под ее воздействием. Поэтому этизация правовой действительности неизбежна, так как способствует движению права к «идее правового прогресса», формированию его более зрелой формы — права гуманистического [1, с. 13].
Интерес к изучению различных аспектов взаимодействия морали и права возник достаточно давно. В разные исторические периоды со стороны исследователей личных сфер гуманитарного знания под разными углами зрения данные феномены довольно тщательно исследовались.
В последнее время к исследованию потенциала взаимодействия морали и права как важного фактора совершенствования непосредственно правоприменительной деятельности наблюдается повышенный интерес. Отмечается наступление нового этапа теоретического этико-правового осмысления моральных ценностей в процессе правоприменительной деятельности, ее основ, идеалов и принципов [2, с. 4].
Одной из центральных идей, являющейся проводником нравственности в право, является добросовестность.
Природу и сущность добросовестности как одного из базовых принципов правосознания, а также ее гуманистический потенциал и социальную ценность продемонстрировал в своей работе Д. В. Дождев [3]. Им подробно исследован латинский юридический термин bonafides, означающий «честные средства», «добрые услуги», «добросовестность» и выражающий моральную честность, веру в правдивость.
Еще Цицерон в своем сочинении «Об обязанностях», рассуждая о недопустимости коварства и обмана (fraus и dolus — антиподы bonafides) в социальных отношениях, сетовал на слабость позитивного права для обуздания этих пороков (Cic., deoff., 3, 17, 69)1.
Добросовестность можно с уверенностью отнести к вечной, универсальной идее, некой абсолютной правовой константе. В работах ученых данная идея представлена как основополагающее начало, общеправовой принцип, презумпция [4, с. 28].
Практически все, кто приступал к изучению добросовестности, указывают на ее несомненную ценность и вместе с тем чрезмерно многоаспектный, абстрактный и оценочный характер. Так, исследователи отмечают: «Повсеместно судебная практи-
1 Цицерон М. Т. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М., 1993. URL: https: //antientrome. га/antlitr/t.htm?a=1423775001 (дата обращения: 10.09.2023).
ка стремится свести понятие добрых нравов, или публичного правопорядка, к наглядным принципам, выделить его в особую группу прецедентов, разработать специальные критерии для определения этого понятия, чтобы максимально избежать неконкретного и иррационального в его содержании, что неизбежно присуще любой общей оговорке» [5, с. 79-80].
Широта охвата данной категорией общественных отношений и широта применимых к ней методов юридической техники делают ее универсальной и позволяют говорить о добросовестности как общетеоретической категории. Это дает основание относить добросовестность к числу универсальных принципов российского права, демонстрирует высокую степень вовлечения данного принципа в отрасли и институты российской правовой системы [6, с. 26].
Как известно, общественная нравственность и ее нормы относятся к базовым ценностям российской государственности [7, с. 23].
Полагаем, что в условиях фундаментального идеологического разлома, утраты нравственных ориентиров, дискредитации государства и его институтов необходимо усилить правотворческую работу государства (позитивация и легитимация нравственных императивов в текстах нормативных актов, судебной практике, правовой доктрине) в уголовном процессе, традиционно являющемся зоной повышенного внимания и ответственности со стороны государства.
По вопросу важности и ценности для права такой категории, как добросовестность, наблюдается редкое единство ученых, большая часть которых считает ее ведущим принципом российского права [8, с. 388].
На сегодняшний день добросовестность находит применение как в частных отраслях российского права, например в гражданском праве2, так и в публичных отраслях, например в административном3.
2 Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) : Федеральный закон от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ : текст с изм. и доп. на 24 июля 2023 г. Доступ из справ.-правовой системы «Кон-сультантПлюс».
3 Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях : Федеральный
Вместе с тем ряд авторов в свое время критически оценивали возможность закрепления в гражданском праве такого принципа, как добросовестность, ссылаясь на следующие аргументы. «Во-первых, довольно сложно дать всеохватывающее определение добросовестности, учитывая разнообразие ситуаций и ее многовариантные формы проявления. Во-вторых, существующие в юридической науке понятия далеко не всегда находят закрепление в законе, но вместе с тем закрепляются конкретные формы их проявления, способы реализации, гарантии их обеспечения (например, „презумпция невиновности" и др.). В-третьих, в случае неточной законодательной формулировки (а это неизбежно для такого сложного понятия) у правоприменителей может преобладать нормативистский, механический подход к праву, и вместо применения добросовестности как принципа права они будут использовать его строго в рамках данного определения в ГК РФ» [9, с. 5]. В связи с этим высказывалось мнение, что понятие добросовестности должно оставаться открытым, а конкретное наполнение ему будут давать нормы закона по его реализации и судебная практика [10, с. 35].
Безусловно, оценка различного рода правовых ситуаций с точки зрения добросовестности — процесс нелегкий, однако это не дает оснований усомниться в абсолютности ее содержания как некоего объективного мерила1.
На наш взгляд, лучшим доказательством того, что идея добросовестности была признана значимой и необходимой, является ее закрепление в законодательстве Российской Федерации. В этой связи полагаем, что процесс включения категории добросовестности в сферу уголовно-процессуальных правоот-
закон от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ : текст с изм. и доп. на 4 авг. 2023 г. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
1 Добросовестность как объективное мерило —
идеальные, желаемые правоотношения, в рамках которых их участники придерживаются такого поведения, которое не расходится с социальным идеалом. См.: Гаджиев Г. А. Конституционные принципы добросовестности и недопустимости злоупотребления субъективными правами // Государство и право. 2002. № 7. С. 54 — 62.
ношений также естественен и неизбежен. Однако уже сейчас как ученым-теоретикам, так и практикам следует обратить внимание на те проблемы, которые неизбежно возникнут в связи с этим, и объединить свои усилия для их решения.
Прежде всего, полагаем, что понятие добросовестности нуждается в дополнительном теоретическом осмыслении и тщательной проработке для получения однозначной и общепризнанной наукой уголовного процесса дефиниции. Отдельного внимания заслуживают вопросы соотношения таких понятий, как «злоупотребление правом», «недобросовестное поведение», «неэтичное поведение» и т. д.
Рассматривая различные точки зрения по вопросу дефиниции добросовестности, сформулированные в отечественной и зарубежной доктрине, а также раскрывая ее различные проявления в деятельности лица, О. В. Желева приходит к выводу о необходимости закрепления в нормах Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ) механизмов и правовых средств, во-первых, гарантирующих осуществление участниками уголовного судопроизводства принадлежащих им прав без злоупотреблений с их стороны, во-вторых, предусматривающих контроль со стороны органов государственной власти и должностных лиц за соблюдением субъектами условий и порядка правореализации [11, с. 43].
В настоящее время идея добросовестности в уголовном судопроизводстве реализуется посредством применения ряда актов Конституционного Суда Российской Федерации2, Пленума Верховного Суда Россий-
2 Об отказе в принятии к рассмотрению
жалобы гражданина Мухаметшина Аниса Ниг-матулловича на нарушение его конституционных прав частями второй и третьей статьи 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации : Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 20 июня 2006 г. № 219-О. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» ; По делу о проверке конституционности статей 50 и 52 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Ю. Ю. Кавалерова : Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17 июля 2019 г. № 28-П. Доступ из справ.-правовой системы «Консуль-тантПлюс».
ской Федерации1, судебных решений, принятых в ходе уголовного судопроизводства, чего, однако, недостаточно для целей эффективного регулирования уголовно-процессуальных отношений.
В связи с тем, что изменились требования общества к уголовно-процессуальной деятельности, причем не только к ее результатам, но и к процедуре осуществления, как верно отмечает О. И. Даровских, целесообразно разработать модель тех основных исходных идей, основных правил, в которых бы воплощалась сущность именно эффективной деятельности в рамках урегулирования определенных общественных отношений [12, с. 92].
Анализ критериев признания деятельности эффективной позволил автору разработать и обосновать дополнительную систему специфических принципов, соблюдение которых гарантирует производство именно эффективной уголовно-процессуальной деятельности. К их числу О. И. Даровских справедливо относит и принцип добросовестности (недопустимости злоупотребления правом), приводя убедительные доводы в пользу данной точки зрения.
Так, О. И. Даровских указывает, что такой категории, как добросовестность, присущи в том числе и все признаки и свойства принципа: высокая степень общности; действие на протяжении всего уголовного судопроизводства; согласованность и связи с другими принципами; нормативно-правовой характер; выражение господствующих в государстве политических и правовых идей, касающихся способов осуществления судопроизводства по уголовным делам; возможность применения в качестве критерия законности действий и решений [12, с. 104].
1 Об открытости и гласности судопроизводства и о доступе к информации о деятельности судов : Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 13 декабря 2012 г. № 35. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» ; Об улучшении организации судебных процессов и повышении культуры их проведения : Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 7 февраля 1967 г. № 35 : текст с изм. и доп. на 6 февр. 2007 г. Доступ из справ.-правовой системы «Консуль-тантПлюс».
Как большинством исследователей, так и нами поддерживается предложение о закреплении в нормах главы 2 УПК РФ принципа добросовестности. Полагаем, что следует предусмотреть положение об обязанности всех участников уголовного судопроизводства добросовестно использовать предоставленные им процессуальные права, отдельно указать, что злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, не допускается и влечет за собой для этих лиц предусмотренные Уголовно-процессуальным кодексом неблагоприятные последствия.
Как полагают некоторые исследователи, «представляется верным, чтобы каждый возможный случай злоупотребления правом был предусмотрен в конкретной уголовно-процессуальной норме с указанием, какие последствия для участников уголовного судопроизводства будут иметь место при осуществлении того или иного злоупотребления правом. Никто не мешает законодателю при появлении новых способов злоупотребления правом вносить изменения в УПК РФ» [10, с. 34-40].
В выяснении вопросов добросовестности и выработке способов реагирования судебная практика будет иметь важнейшее значение2. Полагаем, что именно судебная практика предоставляет широкую возможность для анализа ситуаций, связанных как со злоупотреблением правом, так и с другими формами проявления недобросовестности. Так, практика рассмотрения уголовных дел судом с участием присяжных заседателей знает огромное количество примеров, когда из-за множественности нарушений, характерных для данной формы судопроизводства, которые стороны сознательно допускали, вышестоящие суды отменяли приговоры, постановленные на основании вердикта присяжных.
2 Конституционный Суд Российской Федерации обратил внимание на ряд критериев наличия злоупотребления правом. См.: По делу о проверке конституционности статей 50 и 52 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Ю. Ю. Кава-лерова : Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17 июля 2019 г. № 28-П. Доступ из справ.-правовой системы «Консуль-тантПлюс».
Например, в ходе рассмотрения одного из уголовных дел судом с участием присяжных заседателей представители сторон неоднократно нарушали требования закона о надлежащем поведении. Сторона обвинения задавала свидетелям наводящие вопросы. Адвокаты порочили доброе имя свидетелей и допускали высказывания обвинительного характера в их адрес. В ходе прений сторона зашиты сообщала присяжным заседателям, что доказательства, представленные стороной обвинения, получены незаконно, посредством подтасовки и фальсификации. Несмотря на то что председательствующий неоднократно делал сторонам замечания, суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что допущенные нарушения ввиду своей систематичности повлияли на содержание данных присяжными заседателями ответов1. Указанный пример не единичен, а скорее типичен для судебной практики рассмотрения уголовных дел судом с участием присяжных заседателей. При этом недобросовестные действия одной из сторон дают моральное право другой поступать аналогичным образом. Профессиональные участники процесса знают о запрете, установленном уголовно-процессуальным законом (ч. 8 ст. 335 УПК РФ), но сознательно пытаются увеличить в ходе судебного разбирательства поток информации о личности участников, отодвинуть границы допустимых пределов в свою сторону: государственного обвинителя интересует криминальное прошлое, пороки подсудимого, аморальный способ заработка и т. д., а защиту, соответственно, наоборот — его добрая репутация, дети и старики на иждивении, тяжелая жизненная ситуация, вынудившая пойти на совершение преступления, пороки потерпевшего.
Как отмечает в своей работе О. Д. Чисти-лина, «стороны целенаправленно идут на подобные нарушения, так как фактически не несут за это серьезной ответственности. Это действительно является проблемой на практике, что подтверждают результаты
1 Апелляционное определение Верховного
Суда Российской Федерации от 24 августа 2016 г. № 19-АПУ16-8. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
проведенного исследования, согласно которым 89 % правоприменителей считают, что необходимо ужесточить санкции для сторон уголовного процесса, систематически нарушающих процессуальный порядок» [13, с. 111].
Особого внимания в контексте закрепления и реализации принципа добросовестности в уголовном судопроизводстве заслуживают разнообразные формы и способы незаконного воздействия на коллегию присяжных заседателей. Например, по одному из уголовных дел в суд явились несколько человек, очевидно, с целью поддержать подсудимых и воздействовать на присяжных. Они сели в первом ряду, демонстрировали присяжным свои тюремные татуировки. По другому уголовному делу родственники потерпевших демонстрировали присяжным портреты погибших. При рассмотрении одного из уголовных дел судом с участием присяжных заседателей подсудимый зашил себе рот и в таком виде предстал перед коллегией присяжных [14, с. 85 — 88].
Иногда стороны прибегают и к более изощренным способам воздействия на коллегию присяжных заседателей, характеризуемым как недобросовестность, которые судье достаточно сложно пресечь.
Например, защитник с целью отвлечения внимания присяжных заседателей в самый ответственный момент в ходе процесса с шумом открывает предварительно взболтанную бутылку с газированной водой либо использует специальную ручку, которая при нажатии на кнопку разлетается на отдельные части в радиусе нескольких метров [15, с. 24].
Не исключены ситуации недобросовестного поведения одной из сторон, связанные с организацией судебного процесса с участием присяжных. Например, при вызове стороной обвинения в суд определенного специалиста, который прибывает из другого региона, адвокат в указанное время не является (мотивируя это неожиданным ухудшением самочувствия, срочной командировкой, забывчивостью), и судебное заседание откладывается.
Известны практике и такие недобросовестные действия сторон, как манипуляция
с внешним видом участников процесса, создание для коллегии присяжных ложного образа либо «лакировка» образа того лица, которое находится на скамье подсудимых1. Например, присяжные заседатели жалели подсудимых — «юных химиков», вчерашних студентов, у которых «вся жизнь впереди», старательно придерживавшихся образа типичного студента-«ботаника», в то время как эти благообразные юноши обвинялись в изготовлении крупной партии наркотиков и были в этом деле явно не новичками. Позволим себе в этой связи привести высказывание Н. А. Бердяева: «Самым опасным является не очевидное зло, а то, которое прикрыто ложью и обманом, когда соблазняет „добром"» [16, с. 270].
Для формирования односторонней оценки случившегося, дискредитации работы правоохранительных органов по конкретному уголовному делу, негативной характеристики свидетелей, потерпевших довольно часто используются СМИ и ресурсы сети «Интернет». Например, по одному из уголовных дел подсудимый, признанный на основании вердикта присяжных заседателей невиновным, перед повторным судебным разбирательством совместно с защитником активно давал интервью местным журналистам, в которых излагал свою версию произошедшего, анализировал и оценивал доказательственную информацию стороны обвинения, негативно высказывался о работе лиц, проводивших расследование по делу. С учетом того, что СМИ и ресурсы сети «Интернет» оказывают значительное влияние на уголовный процесс, а такое явление, как «фейк», стало обыденностью, необходима разработка более упорядоченных и детализированных «правил игры», мерилом в которых должен быть принцип добросовестности.
1 Например, недорогая, «скромная» одежда, по утверждению адвоката, поможет убедить судью в непричастности клиента к экономическим преступлениям, а дорогая и модная спровоцирует женщину-судью на вынесение необъективного решения «из зависти». См.: Как нужно одеваться в суд и как не нужно. Советуют адвокаты. URL: https://dzen.ru/a/YTh1yh5ql250RzO9. Дата публикации: 8 сентября 2021 г. (дата обращения: 19.06.2023).
Отдельно стоит отметить, что если созданный для конкретного участника процесса образ был разрушен и присяжные заседатели понимают, что их хотят ввести в заблуждение, то обычно к представителям данной стороны они утрачивают доверие и к ее суждениям и доводам относятся критически.
Полагаем, что присяжные заседатели в указанных ситуациях интуитивно чувствуют, что стороны в суде обязаны поступать добросовестно, так как доверие является важной основой социальных отношений, содержащей уверенность в порядочности другого человека. Без этой основы в праве невозможно в принципе движение к справедливости.
Рассматривая добросовестность как некий предел осуществления права, О. В. Же-лева справедливо отмечает его нацеленность на преодоление безответственной реализации прав участниками уголовного судопроизводства, а также на разрешение возможного конфликта интересов при отсутствии или неопределенности правовых норм [17, с. 191].
Таким образом, назрела насущная потребность в создании единой доктрины борьбы с различного рода злоупотреблениями правом и недобросовестным поведением, в выработке эффективного правового механизма по противодействию данному явлению в уголовном процессе. На фоне расширения применения института суда присяжных в России тщательной научной проработки требуют также вопросы незаконного воздействия на коллегию присяжных и недопустимого поведения участников процесса в данной форме судопроизводства.
Как справедливо отмечал В. Т. Томин, «принципы вырабатываются не законодателем. Законодатель получает их в готовом вице. Принципы вырабатываются наукой. Абстрагирование общих положений из объективной реальности — это функция научного мышления... После того, как принцип закреплен в законе, его воздействие на право и практическую деятельность усиливается» [18, с. 195].
Список источников
1. Лукьянова Н. Г. Право и мораль как нормативно-ценностные регуляторы поведения человека : монография. Пятигорск : РИА-КМВ, 2006. 178 с.
2. Никифорова О. Б. Этические проблемы правоприменения : специальность 12.00.01 «Теория и история права и государства, история учений о праве и государстве» : автореф. дис. ... канд. юрид. наук / Никифорова Ольга Борисовна. Саратов, 2007. 22 с.
3. Дождев Д. В. Добросовестность (bona fides) как правовой принцип. URL: http://igpran.ru>public/ articles/Dojdev.Bona_fides.pdf (дата обращения: 19.06.2023).
4. Корнеев О. С. Добросовестность поведения субъекта, занимающего доминирующее положение на товарном рынке, при осуществлении им субъективных гражданских прав в договорных отношениях // Предпринимательское право. 2013. № 2. С. 26 — 30.
5. Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. В 2 т. Т. 1. Основы. Пер. с нем. Москва : Международные отношения, 2000. 480 с.
6. Федин И. Г. Добросовестность как правовая категория // Актуальные проблемы российского права. 2018. № 4 (89). С. 27—30.
7. Овчинникова А. И. Идеология российской государственности в контексте модернизации: базовые ценности и приоритеты // Северо-Кавказский юридический вестник. 2012. № 1. С. 20 — 25.
8. Поляков М. А. Общеправовой принцип добросовестности в современном российском праве // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2011. № 1 (14). С. 385 — 389.
9. Егоров А. В. Принцип добросовестности в Гражданском кодексе РФ: первые шаги реформы // Legal Insight. 2013. № 2 (18). С. 4 — 10.
10. Юмашев Н. С., Юмашев А. Н., Солопов Н. С. О принципе добросовестности, обходе закона и запрете злоупотребления правом в нормах гражданского и уголовно-процессуального законодательства // Российский следователь. 2015. № 15. С. 34—40.
11. Желева О. В. Злоупотребление правом в уголовном процессе как способ противодействия достижению объективной истины по делу // Уголовная юстиция. 2018. № 1. С. 41—45.
12. Даровских О. И. Обеспечение эффективности уголовно-процессуальной деятельности : монография. Челябинск : Южно-Уральский гос. ун-т, 2021. 240 с.
13. Чистилина Д. О. Полномочия председательствующего в суде с участием присяжных заседателей : монография. Москва : Юрлитинформ, 2022. 186 с.
14. Багаутдинов Ф. Н., Мингалимова М. Ф. Прокурор в суде с участием присяжных заседателей : учеб. пособие. Казань : Изд-во Акад. наук Республики Татарстан, 2022. 114 с.
15. Беляев М. В. О некоторых способах воздействия на восприятие присяжными заседателями процессуальной информации // Российский судья. 2017. № 5. С. 23 — 27.
16. Бердяев Н. А. О человеке, его свободе и духовности : избр. тр. Москва : Моск. психолого-социальный ин-т, 1999. 310 с.
17. Желева О. В. Добросовестность и разумность как пределы осуществления субъективных прав в уголовном судопроизводстве // Вестник Томского государственного университета. 2016. № 407. С. 186—191.
18. Томин В. Т. О понятии принципа советского уголовного процесса // Труды Всесоюзного научно-исследовательского института охраны общественного порядка при МООП РСФСР. Москва : [б. и.], 1965. Вып. 12. С. 192—201.
Информация об авторах
Н. В. Кулик - доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Санкт-Петербургского юридического института (филиала) Университета прокуратуры Российской Федерации, кандидат юридических наук, доцент;
А. Д. Ким - студент Санкт-Петербургского юридического института (филиала) Университета прокуратуры Российской Федерации.
Information about the authors
N. V. Kulik - Associate Professor of the Department of criminal procedure and criminalistics of the St. Petersburg Law Institute (branch) of the University of prosecutor's office of the Russian Federation, Candidate of Science (Law), Associate Professor;
A. D. Kim - Student of the St. Petersburg Law Institute (branch) of the University of prosecutor's office of the Russian Federation.
