CC BY
84
УДК 343.21
К ВОПРОСУ О ПОВЫШЕНИИ ЭФФЕКТИВНОСТИ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
В ПРОТИВОДЕЙСТВИИ ПРЕСТУПНОСТИ
© 2017
Валуйсков Николай Викторович, кандидат юридических наук, доцент Бондаренко Любовь Викторовна, кандидат экономических наук Арутюнян Ани Давидовна, ассистент
Донской государственный технический университет (Институт сферы обслуживания и предпринимательства, филиал в г.Шахты) (346500, Россия, Шахты, ул. Шевченко 147, e-mail: ya.ani18@yandex.ru)
Аннотация. Преобладающими чертами действующей редакции Уголовного кодекса РФ выступают последовательно проводимая в его нормах дифференциация уголовной ответственности, исходя из степени общественной опасности совершенных деяний, и своевременная криминализация новых преступных проявлений. Автор подробно анализирует в статье эти две характерные черты Уголовного кодекса РФ, выявляет некоторые проблемы в процессах дифференциации уголовной ответственности и криминализации преступных посягательств. В частности, автор исследует проблему обоснованности дифференциации уголовной ответственности, указывает на отсутствие в отечественном уголовном законодательстве концептуальной проработки целей, пределов и прогнозируемых результатов уголовно-правового воздействия. Рассуждая о криминализации противоправных деяний, автор также останавливается на проблеме ее обоснованности, с точки зрения экономии мер уголовно-правового воздействия. Автор приходит к выводу, что криминализация не должна проводиться, если противодействие тому или иному общественно вредному деянию возможно и эффективно посредством использования иных, менее строгих мер правового воздействия (например, гражданско-правовых или административно-правовых). По мнению автора, именно такой подход позволит преодолеть устоявшуюся сегодня практику беспрестанного внесения в Уголовный кодекс РФ изменений в части так называемой «спонтанной криминализации» тех или иных деяний, представляющихся на данный момент федеральному законодателю требующими таковой (в силу, например, общественного мнения). Таким образом, основные усилия федерального законодателя должны быть сосредоточены на экономии уголовной репрессии и, следовательно, на уменьшении объемов практики назначения наказания в виде реального лишения свободы. В этом контексте автор формулирует предложения об исключении уголовного наказания в виде лишения свободы за совершение ряда преступлений экономической направленности. Кроме того, автор поддерживает введение однократной административной преюдиции в качестве условия для привлечения виновного к уголовной ответственности за совершение экономических преступлений небольшой и средней тяжести.
Ключевые слова: Уголовный кодекс РФ, преступность, дифференциация уголовной ответственности, криминализация, штраф, лишение свободы, административная преюдиция.
REVISITING THE ISSUE OF IMPROVEMENT OF CRIMINAL LAW IN THE INTEREST
OF CRIME PREVENTION
© 2017
Valuyskov Nicolay Viktorovich, candidate of juridical sciences, associate professor Bondarenko Lyubov Viktorovna, candidate of economic sciences Arutiunian Ani Davidovna, assistant Don State Technical University (Institute of service sector and entrepreneurship branch Shakhty) (346500, Russia, Shakhty, Shevchenko st., 147, e-mail: ya.ani18@yandex.ru)
Abstract. The provisions of the current Criminal Code of the Russian Federation are fundamentally focused on consistent differentiation of criminal liability depending on the degree of public danger of a committed crime and on timely criminalization of new forms of the criminal conduct. In the article, the author thoughtfully analyzes these two key features of the Criminal Code of the Russian Federation and reveals certain problems arising in the process of differentiation of criminal liability and in the process of criminalization of punishable offences. Thus, the author studies the issue of coherence of differentiation of criminal liability and points out that the Russian criminal law has never relied upon the conceptual definition and assessment of purposes, limits and expected results of criminal sanctions. Talking about criminalization of offences, the author highlights an issue of its justification in the context of restriction of penal sanctions. The author determines that criminalization should not take place if a certain socially dangerous act may be prevented successfully with other, less strict, legal (for example, civil law or administrative) measures. According to the author, this approach would allow to overcome the existing practice of introducing on a recurring basis amendments to the Criminal Code on the back of "spontaneous criminalization" of social acts for the reason that the federal lawmaker believes this very act requires it (in accordance with the public opinion, for example). Consequently, the federal legislator should concentrate its efforts on restricting criminal prosecution and, by this means, on reducing the amount of custodial sentences. In this light, the author outlines several proposals aimed at eliminating criminal sanctions leading to custodial sentences for economic crimes. Besides, the author seconds an idea of establishing a one-time administrative issue preclusion as a condition for criminal prosecution for economic crimes of little and average gravity.
Keywords: Criminal Code of the Russian Federation, crime, differentiation of criminal liability, criminalization, penalty, custody, administrative issue preclusion.
Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами. Как справедливо отмечается в литературе, «в большинстве случаев изменения кодифицированного закона [Уголовного кодекса РФ] объясняются изменением уголовной политики и попыткой активизировать роль государства в противодействии конкретным видам опасного поведения. Эти задачи обычно достигаются путем изменения правил наказания, введением специальных составов преступлений и увеличения числа альтернативных признаков составов преступлений» (Т.В. Кленова [1, с. 31-32]). За двадцатилетний период действия Уголовного кодекса Балтийский гуманитарный журнал. 2017. Т. 6. № 2(19)
РФ в него были внесены многочисленные изменения, в результате которых, в том числе, были декримина-лизованы простое и злостное хулиганство, причинение вреда здоровью средней тяжести по неосторожности, в результате нарушений правил охраны труда, правил дорожного движения, обмана потребителей. Это вызывает обоснованную критику специалистов уголовного права (например, В.С. Минская [2, с. 438-449], А.Н. Игнатов [3, с. 24-31]). С другой стороны, массированная «точечная криминализация» ряда преступлений в сфере экономической деятельности (примером чему выступает практически вся глава 22 Уголовного кодекса РФ) не со-
провождается уголовно-правовой пенализацией ряда общественно опасных деяний в сфере финансового рынка, корпоративного управления, использования инсайдерской информации, банковской и внешнеэкономической деятельности, в том числе с использованием компаний, зарегистрированных в офшорных зонах. На такой диссонанс в использовании инструментов криминализации и декриминализации постоянно обращается внимание в литературе (И. Егоров[4]).
С учетом изложенного, а также исходя из того, что именно интенсификация уголовного законодательства выступает и будет выступать приоритетом дальнейшего совершенствования российского уголовного права (В.П. Кашепов [5, с. 277]), особую остроту приобретает проблема повышения эффективности уголовного законодательства в противодействии преступности. В статье данная проблема анализируется и разрешается исходя из следующих концептуальных посылов: внедрение в практику уголовного законотворчества обоснованности проводимых криминализации и декриминализации деяний, дифференциации уголовной ответственности и максимальной индивидуализации применения к виновным мер уголовно-правового воздействия.
Анализ последних исследований и публикаций, в которых рассматривались аспекты этой проблемы и на которых обосновывается автор; выделение неразрешенных раньше частей общей проблемы. В литературе отмечается, что для успешного противодействия преступности важно, чтобы проводимая федеральным законодателем криминализация была обоснованной, «своевременной» (Н.А. Лопашенко [6, с. 296]) и не осуществлялась, если противодействие тому или иному общественно вредному деянию возможно и эффективно посредством использования иных, менее строгих мер правового воздействия (В.Н. Кудрявцев, А.В. Наумов [7, с. 22]). Иными словами, уголовно-правовая пенализация деяний должна исходить из экономии мер уголовно-правового воздействия. По оценкам специалистов, именно такой подход к уголовно-правовому регулированию позволит избежать дисбаланса санкций и сохранить «равновесие, разумные пределы уголовно-правового воздействия» (А.В. Малько [8, с. 328]) на виновных лиц.
В этом аспекте в литературе чаще всего поднимается вопрос об исключении уголовного наказания в виде лишения свободы за совершение таких преступлений, как кража, мошенничество, грабеж, угон автотранспортного средства (И. Буранов [9, с. 5]). Обосновывается, что необходимо менять сам подход к квалификации преступлений, совершаемых в сфере экономической деятельности: за совершение «экономического» преступления следует назначать «экономическое» наказание (В.В. Лунеев [10, с. 12]).
Автором подчеркивается, что либерализация уголовно-правового регулирования не должна подрывать уголовно-правовое значение применяемых мер воздействия. Штраф, применяемый в качестве уголовно-правовой санкции, должен иметь карательную функцию в отношении виновного, и ни в коем случае не приобретать гражданско-правовые черты компенсирующего характера.
Отдельное внимание в аспекте совершенствования уголовного законодательства автором уделяется анализу работ, в которых предлагается введение уголовной ответственности для юридических лиц (С.Г. Келина [11, с. 172-177], М.Ю. Дворецкий [12, с. 303-310], Н. Щедрин, А. Востоков [13, с. 58-60]).
Формирование целей статьи (постановка задания). Основной целью статьи выступает проведение анализа специальной литературы, норм Уголовного кодекса РФ с тем, чтобы на основании полученного представления о состоянии и тенденциях развития уголовного законодательства РФ, его правоприменительной практики сделать некоторые выводы и сформулировать практически значимые предложения по повышению эффективности
уголовно-правовых норм в своевременном и адекватном противодействии преступности.
Изложение основного материала исследования с полным обоснованием полученных научных результатов. Как отмечается в литературе, «эффективность уголовно-правового регулирования следует оценивать по полноте решения конкретных задач уголовного законодательства, определенных в части 1 статьи 2 Уголовного кодекса РФ, - регулирования, охраны и предупреждения» [14, с. 35]. В Российской Федерации (РФ) основным актом, нацеленным на системное и комплексное урегулирование вопросов уголовно-правового противодействия преступности, выступает Уголовный кодекс РФ, принятый еще в 1996 году и вступивший в силу в 1997 году. Можно сказать, что Уголовный кодекс РФ задает вектор развития всему уголовному законодательству страны, и двадцатилетний опыт его практического применения позволяет сделать некоторые выводы об эффективности содержащихся в нем уголовно-правовых норм с тем, чтобы определить основные направления дальнейшего их совершенствования.
Давая общую оценку роли Уголовного кодекса РФ в противодействии преступности, прежде всего, стоит сказать о тех многочисленных изменениях, которые были в него внесены федеральным законодателем за период его действия. Было принято свыше ста законов, посредством которых было внесено около 700 изменений и дополнений в Уголовный кодекс РФ. По оценкам экспертов, на сегодняшний день неизмененными остаются всего лишь 18 статей Уголовного кодекса РФ [15, с. 192].
Безусловно, многочисленность вносимых изменений не является специфической чертой уголовного законодательства, отражая общее состояние законотворческой практики в нашей стране. Во многом такая активность федерального законодателя спровоцирована необходимостью «наращивания» уголовно-правового потенциала в борьбе с преступностью, прежде всего, за счет интенсификации уголовного законодательства в части охраны соблюдения интересов личности, общества и государства. По мнению В.П. Кашепова, именно интенсификация уголовного законодательства выступает и будет выступать приоритетом дальнейшего совершенствования российского уголовного права [5, с. 275]. Причем, справедливости ради, нужно сказать, что такая интенсификация вызвана необходимостью своевременного (зачастую даже оперативного!) реагирования на рост преступных проявлений, изменение их качественной характеристики за счет «усложнения форм и способов реализации объективной стороны составов и технической оснащенности организованной преступности» [5, с. 277].
Преобладающими чертами действующей редакции Уголовного кодекса РФ (с учетом внесенных изменений) выступают последовательно проводимая в его нормах дифференциация уголовной ответственности, исходя из степени общественной опасности совершенных противоправных деяний, и своевременная криминализации новых преступных проявлений.
Содержательно дифференциация уголовной ответственности выражается, с одной стороны, в применении более суровых мер уголовно-правового воздействия к лицам, совершившим тяжкие и особо тяжкие преступления, рецидивистам, членам организованных преступных групп и сообществ, а, с другой стороны, в применении более мягких мер уголовно-правового воздействия к лицам, виновным в преступлениях небольшой и средней тяжести, совершившим таковые преступления впервые, а также по неосторожности.
Отдельно следует остановиться на дифференциации уголовно-правового регулирования ответственности за неосторожные преступления различных категорий (статья 26 Уголовного кодекса РФ). Дело в том, что снижение верхних пределов предусматриваемых за совершение неосторожных преступлений санкций не единственная мера рационализации их наказуемости. В лите-
ратуре не раз уже указывалось на необходимость пересмотра всей системы мер наказаний за неосторожные преступления, чтобы таковые качественно отличались от мер наказаний, предусматриваемых за совершение умышленных преступлений. Проводимое федеральным законодателем совершенствование мер наказаний за неосторожные преступления не должно ограничиваться унификацией минимальных и максимальных пределов санкций за совершение одинаковых по степени тяжести неосторожных преступлениях [16, с. 100].
При проведении дифференциации мер наказания, применяемых к преступлениям различной тяжести (в соответствии с их категоризацией, определенной в статье 15 Уголовного кодекса РФ), очень важно сохранить, по словам А.В. Малько, «равновесие, разумные пределы уголовно-правового воздействия» [8, с. 328] на лиц, виновных в их совершении, обеспечивая таким образом индивидуализацию наказания. Речь, прежде всего, идет о необходимости учета при выборе вида наказания его будущих издержек. В этом отношении вызывает полную поддержку такой вид уголовного наказания, как ограничение свободы (или домашний арест), введение новой редакции которого в 2010 году [17] стало важным этапом либерализации российского уголовного законодательства [18, с. 212-214].
В качестве самостоятельного вида наказания ограничение свободы уже предусматривалось в первоначальной редакции Уголовного кодекса РФ, однако фактически не применялось в силу отсутствия механизма осуществления контроля и надзора за его применением. Суть наказания состоит в том, что осужденный отбывает назначенное ему наказание дома с наложением ограничений на свободу его передвижения. При этом за поведением осужденного надзирают уголовно-исполнительные инспекции (по месту его жительства), сотрудники которых для этого вправе использовать различные аудиовизуальные, электронные, другие технические средства [19]. По замыслу законодателя, этот вид наказания, не имея прямо выраженный репрессивный характер, способствует усилению профилактического потенциала уголовного законодательства в противодействии преступности.
Останавливаясь на второй сущностной черте развития современного уголовного законодательства РФ - криминализации противоправных деяний, - прежде всего, хотелось бы подчеркнуть, что криминализация должна быть обоснованной, «своевременной» [6, с. 296] и не проводиться, если противодействие тому или иному общественно вредному деянию возможно и эффективно посредством использования иных, менее строгих мер правового воздействия [7, с. 22]. Иными словами, уголовно-правовая пенализация деяний должна исходить из экономии мер уголовно-правового воздействия. Именно такой подход позволит избежать дисбаланса санкций и рассогласования взаимосвязей в структуре норм и институтов уголовного права.
К сожалению, внося изменения в Уголовный кодекс РФ, законодатель зачастую стремится разрешить те социально-экономические проблемы, решение которых практически возможно путем использования мер административно-правового или гражданско-правового регулирования (что наглядно демонстрирует глава 22 Уголовного кодекса РФ «Преступления в сфере экономической деятельности»). «В большинстве случаев изменения кодифицированного закона [Уголовного кодекса РФ] объясняются изменением уголовной политики и попыткой активизировать роль государства в противодействии конкретным видам опасного поведения. Эти задачи обычно достигаются путем изменения правил наказания, введением специальных составов преступлений и увеличения числа альтернативных признаков составов преступлений» [1, с. 31-32].
Так, проведенная на основании Федерального закона от 8 декабря 2003 года № 162-ФЗ «О внесении из-
менений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» [20] обширная реформа уголовного законодательства несла в себе ряд недостатков, в числе которых исключение из перечня наказаний конфискации имущества, отказ от института неоднократности преступлений (что привело к искусственному переводу значительной части особо тяжких преступлений в категорию тяжких, а тяжких - в категорию средней и небольшой тяжести), декриминализация простого и злостного хулиганства, причинения вреда здоровью средней тяжести по неосторожности, а также в результате нарушений правил охраны труда, правил дорожного движения, хулиганства, обмана потребителей [2, с. 438-449]. Это вызвало обоснованную критику специалистов уголовного права [3, с. 24-31], и в дальнейшем правоприменительная практика поставила под вопрос способность Уголовного кодекса РФ в редакции названного федерального закона обеспечить неотвратимость уголовной ответственности за совершение ряда особо опасных преступлений. Более того, все эти изменения позволили некоторым авторам высказать свое мнение «о разрушении концептуальной направленности уголовного законодательства, утвержденной законодателем при создании Уголовного кодекса РФ в 1996 году» [21, с. 132-133; 22, с. 6].
При этом, несмотря на массовый характер вносимых в Уголовный кодекс РФ ежегодных изменений, до сих пор не криминализированы ряд общественно опасных деяний в сфере финансового рынка, корпоративного управления, использования инсайдерской информации, банковской и внешнеэкономической деятельности, в том числе с использованием компаний, зарегистрированных в офшорных зонах [4].
О существующих проблемах в сфере уголовного законодательства свидетельствуют не только многочисленные изменения в Уголовный кодекс РФ, но и значительное количество обращений в Конституционный Суд РФ. Так, только в 2012 году из 18745 обращений около 6000, точнее 5990, касалось вопросов конституционности норм уголовного законодательства [15, с. 193].
В ежегодных посланиях Президента РФ Федеральному Собранию РФ регулярно, начиная с 2009 года, ставится задача дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации применяемых мер наказания. «Уголовное наказание - как на уровне закона, так и на стадии его применения судами, должно быть адекватным совершенному преступлению и, соответственно, лучше защищать интересы общества и интересы потерпевшего» [23]. Основные усилия федерального законодателя должны быть сосредоточены на экономии уголовной репрессии и, следовательно, на уменьшении объемов практики назначения наказания в виде реального лишения свободы, а значит, и числа лиц, отбывающих наказания, связанные с изоляцией от общества.
Исходя из этих посылов, в литературе высказывается ряд предложений по повышению эффективности уголовного законодательства в противодействии преступности. Данные предложения не содержат абсолютно новых положений, неизвестных науке уголовного права, но опираются на достижения современной уголовно-правовой теории, отражая всего лишь некоторые проблемы уголовного законодательства, ставшие наиболее зримыми с учетом результатов мониторинга правоприменительной практики. Будучи ограниченными рамками настоящей статьи, остановимся на некоторых из них.
Рядом исследователей предлагается введение в российское законодательство уголовной ответственности для юридических лиц [11, с. 172-177].
Уголовная ответственность юридических лиц успешно применяется в США, Великобритании и Китае [12, с. 303-310]. Ее введение является международным обязательством нашей страны. Сегодня административная ответственность юридических лиц уже регулируется Кодексом РФ об административных правонарушениях, практика применения которого (в соответствующей ча-
сти) демонстрирует необходимость криминализации отдельных видов административных правонарушений, совершаемых юридическими лицами, в частности, в сфере экологического законодательства, так как применяемые к юридическим лицам меры административно-правового воздействия обнаруживают свою неадекватность степени опасности таких нарушений и размеру причиняемого в результате их совершения ущерба.
Так, по мнению Н. Щедрина, в отношении юридических лиц было бы целесообразным закрепление в Уголовном кодексе РФ таких мер воздействия, как лишение льгот, ограничение свободы предпринимательской деятельности, ликвидация юридического лица, наложение ареста на имущество юридического лица либо его конфискация [13, с. 58-60].
Второй мерой совершенствования уголовного законодательства, наиболее часто предлагаемой в теории уголовного права, выступает закрепление в Уголовном кодексе РФ (его Общей части) правил квалификации преступлений, то есть ограничивающих криминализацию или декриминализацию деяний.
В статье 2 Уголовного кодекса РФ перечисляются объекты уголовно-правовой охраны (по степени их значимости), однако при этом в уголовно-правовых нормах не закрепляются пределы и объем такой уголовно-правовой охраны. В этой связи для отечественного уголовного законодательства не теряет своей актуальности концептуальная проработка «целей, пределов и прогнозируемых результатов уголовно-правовой охраны социальных ценностей» [24, с. 95-96].
Указание лишь на наличие общественной опасности в посягательствах совершенно недостаточно, поскольку сводит функции уголовного права к охранительным и предупредительным задачам. Отсутствие указания на противоправность позволяет беспредельно расширять круг «общественно опасных» деяний. Поэтому научная проработка оснований криминализации общественно опасных деяний остается одной из первоочередных задач повышения эффективности уголовного законодательства в противодействии преступности, особенно с учетом устоявшейся сегодня практики беспрестанного внесения в Уголовный кодекс РФ изменений в части так называемой «спонтанной криминализации» тех или иных деяний, представляющихся на данный момент федеральному законодателю требующими таковой (в силу общественного мнения либо каких-либо иных факторов).
Что касается предложений, связанных с экономией уголовной репрессии при достижении целей противодействия преступности, то в литературе их также высказывается немало. Чаще всего поднимается вопрос об исключении уголовного наказания в виде лишения свободы за совершение таких преступлений, как кража, мошенничество, грабеж, угон автотранспортного средства [9, с.5] (при этом вполне обоснованно отмечается, что исключение из соответствующих статей Особенной части УК РФ указания на нижние пределы сроков лишения свободы задачи уменьшения численности лиц, содержавшихся в местах лишения свободы, не решает).
Необходимо менять сам подход к квалификации преступлений, совершаемых в сфере экономической деятельности: за совершение «экономического» преступления следует назначать «экономическое» наказание. Речь, в частности, идет о расширении практики применения штрафных санкций за преступления экономической направленности [25, с. 240-243]. При этом такое расширение не должно подрывать уголовно-правовое значение применяемых мер воздействия в том смысле, что штраф, применяемый в качестве уголовно-правовой санкции, должен иметь карательную функцию в отношении виновного, но ни в коем случае не приобретать гражданско-правовые черты компенсирующего характера.
Справедливости ради, следует отметить, что законодателем уже предприняты существенные шаги в этом 212
направлении. С вступлением в силу Федерального закона от 4 мая 2011 года № 97-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия коррупции» [26] штраф стал более широко применяться в качестве меры уголовно-правового воздействия, причем за совершение любого, не только коррупционного, преступления (при этом за совершение коррупционного преступления устанавливается особый порядок исчисления штрафа), однако правоприменительная практика страдает рядом организационно-правовых проблем, сопряженных порою с невозможностью взыскания штрафа в силу, например, имущественного положения виновного.
В целях снижения нагрузки на уголовно-исполнительную систему экспертами выдвигаются предложения о введении административной преюдиции. Так, В.В. Лунеев считает, что привлечению виновного к уголовной ответственности за совершение экономических преступлений небольшой и средней тяжести должно предшествовать совершение им административного правонарушения, то есть однократная административная преюдиция [10, с. 12]. Однако при этом необходимо принимать в расчет недостаточную развитость административной юрисдикции в нашей стране. Так, на сегодняшний день административной юрисдикцией обладают более ста различных органов и должностных лиц, которые (кроме судей и полицейских), как правило, не имеют юридического образования. Более того, многие составы административных правонарушений формальны, в силу чего при их применении распространено дискреционное усмотрение лиц, составляющих административные протоколы. По некоторым оценкам, латентность административных правонарушений составляет около 80%. В этой связи переход к однократной административной преюдиции для последующего привлечения виновного к уголовной ответственности возможен лишь при существенном усовершенствовании Кодекса РФ об административных правонарушениях и надлежащей организации административной юстиции.
В заключение настоящего исследования хотелось бы отметить, что динамизм уголовно-правовых отношений, сопряженный с постановкой новых задач в противодействии преступности, требует непрерывного мониторинга правоприменительной практики Уголовного кодекса РФ и научно-обоснованного анализа ее эффективности. Совершенствование уголовного законодательства РФ должно представлять собой управленческий процесс. Управляемое совершенствование уголовного законодательства требует сбалансированности процессов криминализации и декриминализации, дифференциации уголовной ответственности за совершение преступлений за счет не только их категоризации, но и поляризации их признаков при изложении диспозиций с указанием расширенных комплексов квалифицирующих обстоятельств, создания более «прозрачной» и понятной всем заинтересованным сторонам системы назначения наказаний (за счет окончательного «переноса» в Общую часть УК РФ санкций всех уголовно-правовых норм, закрепленных в статьях Особенной части), упорядочения правоприменительной практики по уголовным делам и минимизации коррупциогенного влияния на нее неопределенности уголовно-правовых предписаний.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Кленова Т.В. Обоснованность дополнений и изменений Уголовного кодекса Российской Федерации // Пять лет действия УК РФ: итоги и перспективы. М., 2003. С. 31-32.
2. Минская В.С. Уголовная политика государства и основные направления развития уголовного законодательства // Законность в Российской Федерации. М., 2010. С. 438-449.
3. Игнатов А.Н. Некоторые аспекты реформирова-Балтийский гуманитарный журнал. 2017. Т. 6. № 2(19)
ния уголовного законодательства // Журнал российского права. 2003. № 9. С. 24-31.
4. Егоров И. Следствие без волокиты // Российская газета. 2010. 12 февраля.
5. Концепции развития российского законодательства / Под ред. Т.Я. Хабриевой, Ю.А. Тихомирова. М.: Эксмо, 2010. С. 277.
6. Лопашенко Н.А. Основы уголовно-правового воздействия. СПб., 2004. С. 296.
7. Курс российского уголовного права. Общая часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М., 2001. С. 22.
8. Малько А.В. Теория правовой политики. М.: Юр-литинформ, 2012. С. 328.
9. Буранов И. Берегись автоугона. Новый закон предлагает карать за него только тюрьмой, а не штрафом // Коммерсант. 2009. № 20. 5 февраля. С. 5.
10. Лунеев В.В. Модернизация в условиях преступности: Доклад на XII Международной научной конференции «Модернизация России: проблемы и решения» ИНИОН РАН 15 -16 декабря 2011 г.). С. 12. URL: Ыф:// igpran.ru/articles/2955/ (дата обращения 25.03.2017).
11. Келина С.Г. Еще раз об уголовной ответственности юридических лиц // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. М., 2008. С. 172-177.
12. Дворецкий М.Ю. Уголовная ответственность юридических лиц в законодательстве Великобритании, США и РФ: проблемы теории и практики применения // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. № 4 (96). С. 303-310.
13. Щедрин Н., Востоков А. Уголовная ответственность юридических лиц или иные меры уголовно-правового характера в отношении организаций // Уголовное право. 2009. № 1. С. 58-60.
14. Жариков Ю.С. Эффективность уголовно-правового регулирования как необходимая предпосылка повышения превентивного потенциала уголовного законодательства // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2010. № 15. С. 35.
15. Полищук Н.И. Тенденции современной уголовно-правовой политики государства // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2015. Том 21. № № 1. С. 192.
16. Рарог А.И., Нерсесянц В.А. Неосторожная вина: проблемы и решения // Закон и право. 1999. № 9. С. 100.
17. Федеральный закон от 27 декабря 2009 года № 377-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с введением в действие положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации о наказании в виде ограничения свободы» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2009. № 52 (часть I). Ст. 6453.
18. Рябова Л.В. Немного об ограничении свободы как перспективного вида уголовного наказания // Вестник Северо-Кавказского федерального университета. 2011. № 2. С. 212-214.
19. Аналитическая записка к Федеральному закону от 27 декабря 2009 года № 377-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с введением в действие положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации о наказании в виде ограничения свободы». М., 2010. иЯЬ: http://iam.duma.gov.rU/node/8/4644 (дата обращения 20.03.2017).
20. Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. № 50. Ст. 4848.
21. Звечаровский И.Э. О концепции развития уголовного законодательства России // Уголовное право. 2005. № 2. С. 132-133.
22. Алексеев А.И., Овчинский В.С., Побегайло Э.Ф. Российская уголовная политика: преодоление кризиса. М., 2006. С. 6.
23. Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации 12 ноября 2009 года // Российская газета. 2009. 13 ноября.
24. Клебанов Л.Р. Десять лет Уголовному кодексу Российской Федерации: достоинства и недостатки // Государство и право. 2016. № 10. С. 95-96.
25. Кузина А.А. Штраф как основной вид наказания по уголовному законодательству Российской Федерации: проблемы малой распространенности в сравнении с международной правоприменительной практикой и перспективы повышения эффективности // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2013. № 6 (122). С. 240-243.
26. Собрание законодательства Российской Федерации. 2011. № 19. Ст. 2714.
Статья поступила в редакцию 29.04.2017.
Статья принята к публикации 22.06.2017.
