CC BY
24УДК 82-3
Т. Ф. Волкова, М. Н. Кириченко
Т. F. Volkova, М N. Kirichenko
К ВОПРОСУ О ПОЭТИКЕ ПАТЕРИКОВЫХ РАССКАЗОВ (НА МАТЕРИАЛЕ ПЕЧОРСКОГО СПИСКА «ЛАВСАИКА»)
ТО THE QUESTION OF THE POETRICS OF THE PATERIC STORIES (ON THE MATERIAL OF THE PECHORSKY LIST «LAVSAIKA»)
В статье характеризуются новеллы из переводного патерика «Лавсаик», один из списков которого, вероятно, был создан на нижней Печоре и хранится в Усть-Цилемском новом собрании ИРЛИ (№ 1): дается обзор тематики патериковых рассказов, особенностей их композиции и сюжета, типичных персонажей, а также дан анализ сюжета нескольких новелл.
Ключевые слова: переводные патерики, Лавсаик, нижняя Печора, старообрядческие рукописи, анализ сюжета и композиции.
The article features novels from the transfer paterik «Lavsaik», one of the lists of which was probably created on the Lower Pechora and is kept in the Ust-Tsilem new collection 1):
an overview of the themes of the patericon stories, the features of their composition and plot, typical characters, as well as an analysis of the plot of several short stories.
Keywords and phrases: transfer paterikas, Lasaik, Lower Pechora, Old Believers manuscripts, plot analysis and composition
В Усть-Цилемском новом собрании ИРЛИ под номером 1 хранится большая рукопись, содержащая патериковые новеллы, большая часть которых идентифицирует этот сборник с известным памятником переводной агиографии «Лавсаиком», создававшимся в течение многих лет (между 364 и 430 гг.) ранневизантийским писателем Палладием Еленопольским, уроженцем малоазийской провинции Галатии, по заказу постельничего императора Феодосия Младшего Лавса, по имени которого сборник и был назван Лавсаиком [7]. Палладий долго жил в Египте, куда он отправился, чтобы познакомиться с монашеской жизнью, а в результате и сам стал монахом. Путешествуя по египетским пустыням, встречаясь с аскетами-пустынниками, Палладий собирал легенды об их жизни, испытаниях, соблазнах и чудесах, которые впоследствии он объединил в своей книге — сборнике повестей о жизни современных ему монахов. Целью Палладия было, как он сам говорит в предисловии к своему труду, возбуждение «ревности к подражанию в мужах, желающих вести жизнь небесную».
Приведем слова выдающегося ученого — исследователя средневековых сочинений С. С. Аверинцева, который назвал главные достоинства книги
35
Палладия: «острое ощущение колорита и фольклорная по духу непосредственность изложения». Ученый обращает внимание на несложный синтаксис и «непринужденность интонаций устного рассказа» [9, с. 120]. При этом в «Лавсаике» нарисована «очень конкретная и красочная картина нравов и колоритных преданий монашеской среды Египта» [8, с. 327].
Печорский список Лавсаика был впервые исследован в дипломной работе 1997 г. одного из авторов этой статьи [3], которая и послужила основой для данной публикации. Недавно этот памятник снова стал предметом исследования: были опубликованы статьи, посвященные отдельным его новеллам [1; 11], прочитаны доклады [12; 13], которые в ближайшее время будут опубликованы.
«Лавсаик» из Усть-Цилемского нового собрания ИРЛИ представляет собой рукопись начала XIX в. в 4-ку, написанную полууставом на 227 листах и содержащую 133 рассказа. На ее возможное печорское происхождение указывал в свое время В. И. Малышев, говоря о богатстве и своеобразии письменной традиции в Усть-Цилемском крае, где «были свои писатели, создававшие произведения на местные темы, находились переписчики и иллюстраторы рукописей» [6, с. 40]. Среди подобных рукописей, созданных на Печоре, В. И. Малышев называет и «Лавсаик», в то время еще хранившийся у одного из усть-цилемских крестьян — Трифона Ивановича Ермолина, с которым археограф общался во время своих экспедиций. Т. И. Ермолин, по-видимому, имел свое собрание рукописей. Известно, что кроме «Лавсаика» у него хранились «Козмография от разных книг собрана» (конца XVII в.), Пролог за первую половину года (конца XVI в.), Повесть о табаке (конца XVIII в.), Повесть о вине (середины XVIII в.) [5, с. 252] Поморские ответы (XVHI века) [4, с. 517]. Позднее «Лавсаик» был приобретен В. И. Малышевым у Т. И. Ермолина и поступил в Усть-Цилемское новое собрание ИРЛИ.
Исследование содержания печорского «Лавсаика» показало, что он носит компилятивный характер, так как включает сюжеты из других патериков, в частности из «Дуга духовного» Иоанна Мосха [1]. Однако вопрос о составе печорского «Лавсаика» по-настоящему еще не исследован, это задача будущего. В данной статье мы попытались охарактеризовать особенности поэтики патериковых новелл, проанализировав в продолжение уже начатой ранее в этом направлении работы [1] еще ряд сюжетов «Лавсаика».
Новеллы «Лавсаика» мы проанализировали в двух аспектах: с точки зрения их художественной формы и тематики. По форме рассказы «Лавсаика» можно разделить на две группы — с развернутым сюжетом и краткие, лишь сообщающие о каком-то подвижнике или событии. Первая группа представлена новеллами, повествующими об отдельном поучительном эпизоде из жизни подвижника, призванном показать силу духовного подвига святого. К таким новеллам относятся, например, «Повесть отца Даниила о Евлогии каменосечцы», «Повесть Палладия о ином Евлогии», «О отроковице, посеченной от свекра своего, понеже не остави его блудити с нею» и другие.
Новеллы второй группы лишь намечают ту или иную ситуацию, но не содержат развернутого повествования. Они невелики по объему, однако, как и другие патериковые повести, несут в себе какую-то дидактическую идею. Такими ко-
36
роткими зарисовками являются, например, следующие сказания: «О брате, не ядшем мяса 30 лет», «О юнном иноки, ходящим в корчемницу», «О отшельниках», «О некоем старцы, пришедшу диаволу искусити его» и др.
Несмотря на различие в художественной форме, новеллы первой и второй групп объединяются общим кругом тем и идей. Новеллы «Лавсаика» можно разделить на две тематические группы: рассказы об аскетическом самоотречении отшельников и их испытаниях на пути к святости и рассказы о духовных дарах, которые получают подвижники в результате успешного продвижения по духовному пути.
Повести первой группы раскрывают тему ухода человека от суеты мира для погружения в духовную жизнь. Герой повествования в таких новеллах приходит к ней через аскетический подвиг, ежедневную работу над своей душой, в результате которой побеждает греховные помыслы и достигает такой внутренней гармонии, которая позволяет ему общаться с Богом. В процессе достижения этого идеала герои таких новелл проходят через ряд испытаний, описанию которых посвящены наиболее яркие и сюжетно разработанные страницы патериковых новелл. Это может быть испытание богатством (новелла о Евлогии каменотесе), бесами («Повесть ... о ином Евлогии» (глава 2); «О некоем старцы, пришедшу дияволу искусити его» (глава 33), жарой и зноем («О инокине, обретенной в пустыни Иорданстей» (глава 23), воздержанием от пищи («О брате, не ядшем мяса 30 лет» (слово 6), искушением блудными помыслами («О юнном иноки, ходящим в корчемницу» (глава 7). В результате этих испытаний герои повествования обретают смирение, терпение, выносливость, укрепляются в вере.
Чтобы охарактеризовать идейно-тематические и сюжетные особенности этого типа новелл, мы выбрали из «Лавсаика» наиболее интересные и яркие в художественном отношении рассказы, анализ которых приводим во второй части статьи.
Другую тематическую группу новелл составляют рассказы о духовных дарах, которые достигшие духовной зрелости подвижники получают от Бога, то есть о их необыкновенных способностях, позволяющих совершать различные чудеса. Способности эти даруются подвижникам после прохождения ими ниспосланных испытаний. В этих рассказах читатель находил поучительные примеры чудодейственной силы христианской веры. К данной тематической группе можно отнести новеллы о чудесных исцелениях больных («О магистриане, иже мертвеца покры своею ризою» (глава 88; «О некоем старцы Иоанне» (глава 102; «О от-роцех, како крестиша евреина в пустыни песком» (глава 132), о власти над животными («О отцы Герасиме, како лев повинуся ему» (глава 127; «Отцы Сергии, како послуша его лев» (глава 129; «О отцы Пимине, како леопард греяше его» (глава 130), над стихиями природы («Об отроцех, крестивших евреина» (глава 25), о способности чудесным образом добывать пищу («О отцы Георгие, сотвор-шем молитву над сосудом, и скипе масло» (глава 96) и открывать закрытые двери («О отшелникох» (слово 15), рассказы о наказаниях за преступление или плохой проступок («О отроковицы, посеченной от свекра...» (глава 20); «О трех слеп-цех» (глава 74). Избранные новеллы из этой группы мы также проанализировали с точки зрения их содержания и формы.
37
Предваряя анализ конкретных текстов, приведем некоторые наблюдения о поэтике патериковых новелл, дополняя их наблюдениями о структуре патери-ковых рассказов, сделанными в статье А. М. Грачевой [2].
Главными героями патериковых новелл являются прежде всего монахи-от-шельники и их ученики (согласно агиографической традиции они именуются «аввами», «святыми отцами», «старцами») и оставившие мир женщины («инокини»). Однако зачастую в «Лавсаике» встречаются рассказы, в которых главными героями являются миряне: христиане, стремящиеся вести добродетельный образ жизни, язычники, не желающие принимать христианскую веру, разбойники. Нередко персонажами патериковых повестей становятся дети. Особая роль в сюжете этих новелл отведена бесам и дьяволу, которые нередко выступают как сюжетно оформленные персонажи. Почти в каждом рассказе появляются и гости из высших небесных миров, предстающие то в образе «светоносных отроков», то в облике «мнихов». Полноправными героями патериковых новелл являются также животные, участвующие наравне с людьми в развитии событий того или иного рассказа.
Жизнь главных героев патериковых новелл — строгих аскетов — описывается в стиле житийного повествования: такой герой ведет исключительно праведный образ жизни, стремится обладать всеми возможными добродетелями, главнейшее из которых — смирение. Герою непременно препятствуют козни дьявола, он борется с блудными помыслами, всегда в конечном счете преодолевая их. Святые старцы наделены и способностью совершать чудеса, что их отличает от обыкновенных праведников.
Патериковые новеллы несут в себе ряд дидактических идей: это идея необходимости обретения веры в христианское учение, что даст человеку возможность надеяться на Божью помощь в трудной ситуации; идея существования божественного промысла относительно преданных ему людей и идея чудодейственной силы христианской веры. Эти идеи часто бывают сформулированы одной фразой в самом тексте новеллы, например в новеллах о Евлогии каменотесе, о инокине в пустыне Иорданской, о магистриане.
Анализируя повести печорского «Лавсаика», мы выделили и типичные композиционные приемы, применяемые в патериковых рассказах. К таким приемам относится, в частности, использование «обратной» композиции, необходимой для создания сюжетной тайны. В таких новеллах обычно вводится рассказчик, от лица которого идет повествование. Как правило, он знает о герое все, но не сообщает читателю известные ему сведения сразу: читатель узнает обо всем постепенно в ходе повествования, а часто только в самом конце рассказа. Использование «обратной» композиции в повествовании создает напряжение в начале рассказа, необходимое для усиления занимательности сюжета.
При нарушении хронологической последовательности событий в новеллах используется рамочная композиция, когда начало повести рисует обстановку, в которой происходит рассказывание основного сюжета, являющегося в общей композиции новеллы вставным рассказом. При этом композиционная рамка может быть предельно лаконичной и, наоборот, сюжетно разработанной, развивая свою самостоятельную идею. Как правило, идея, выраженная во вставной
38
новелле, сюжетно раскрывает идею, лишь намеченную в рамочной части сюжета. Примером такой организации текста могут служить «Повесть отца Даниила о Евлогии каменосечцы», в которой идея обретения главным героем смирения раскрывается в двух сюжетных линиях, и рассказ «О инокине, обретенной в пустыни Иорданстей», в которой другая идея — присутствия Божьего промысла в судьбах людей — также раскрывается с помощью двух сюжетных линий, что мы покажем далее.
Особый прием, используемый в патериковых сказаниях, как и во многих житийных текстах, — включение в повествование видений, в которых может раскрываться основная идея новеллы. Часто видения предваряют ход реальных событий, играя провиденциальную роль в сюжете. В самый критический для героя момент повествования они подсказывают ему, как необходимо поступить в сложившейся ситуации. Так происходит, например, в новелле, составляющей главу 3-ю о Андронике и Афанасии. В новеллах печорского «Лавсаика» встречаются и рассказы с «прямой» композицией, когда соблюдается фабульная последовательность событий, разворачивающихся на глазах читателя (новеллы об Андронике и Афанасии; об отце Герасиме).
Отметим также, что одна и та же идея может раскрываться и в новеллах с развитым сюжетом, и в небольших по объему новеллах, в которых невозможно выделить отдельные элементы сюжета (к ним относятся, например, новелла об Евлогии (глава 2), о инокине (глава 23).
Охарактеризовав основные грани поэтики патериковых навел, составивших содержание «Лавсаика», обратимся к отдельным новеллам и покажем, как эти особенности проявились в данных рассказах.
Рассмотрим новеллу «Лавсаика» об Андронике и жене его Афанасии («Того же отца Даниила о Андронице и о жене его Афанасии. Глава 3»). Тема ее — пути, ведущие человека к иноческой жизни. Главные герои новеллы — Андроник и Афанасия, супружеская пара, посвятившие свою жизнь служению Богу после внезапной смерти их детей. В повествование введен условный рассказчик — отец Даниил, не принимающий участия в описываемых событиях и названный лишь как источник, из которого составитель сборника почерпнул данный сюжет. Новелла охватывает большой промежуток времени: действие начинается, когда главные герои были еще молодыми, и заканчивается их смертью, причем сначала описывается их мирская жизнь, а затем — иноческая. Композиция в этом рассказе прямая: соблюдается хронологический принцип развертывания сюжета, композиционная рамка, используемая во многих новеллах «Лавсаика», отсутствует.
Сюжет новеллы разработан достаточно хорошо: в ней использованы почти все основные элементы сюжета: пролог, экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация и развязка; отсутствует только эпилог. Повесть начинается с пролога, в котором рассказывается о жизни героев, предшествующей событиям основного сюжета. Здесь описывается праведный образ жизни Андроника и Афанасии после их женитьбы: подчеркивается необыкновенная добропорядочность и целомудрие этой супружеской пары («Бе бо Андроник муж благого-вейн и добродетелми украшен, тако же и жена его Афанасия»), вводится тради-
39
ционный для патериков и восходящий к Евангелию (Матф. XIX, 23—24) мотив раздачи богатства: сообщается о том, что герои, будучи богатыми людьми, разделили свое «имение» на три части и только одну треть оставили себе, остальное пожертвовали бедным и на церковные нужды. Завершается пролог указанием на почтительное отношение к герою окружающих («...вси любляху и добродетели ради и кротости его»), что завершает характеристику Андроника как праведника.
В самом начале экспозиции автор вводит хронологическое уточнение, сообщая читателям, что с момента женитьбы героев прошло уже два года и что за это время у них родились сын Иоанн и дочь Мария. Затем кратко рассказывается история болезни и смерти этих детей, которая и повлекла за собой кардинальные изменения в жизни супругов. Однажды, придя домой, Афанасия обнаружила, что дети ее заболели, и она осталась с ними на всю ночью, объяснив мужу, что «чада» их «огнем содержима суть». Вскоре дети умерли, и их похоронили в церкви святого Юлиана, где покоились родители Андроника. Далее в экспозиции описывается эмоциональное состояние Андроника и Афанасии после похорон детей, при этом подчеркивается, что герои отнеслись к этой потере по-разному: Андроник со смирением принял смерть своих детей («Господь даст и Господь взят. Якоже Господови угодно бысть, сице сотвори».), Афанасия же не смогла смириться с потерей детей, говоря: «С чады своими умру и аз». Эти земные чувства Афанасии в дальнейшем повествовании и становятся причиной радикальной перемены в жизни супругов.
Завязкой сюжетного действия в новелле служит сообщение о том, что Афанасии было видение в церкви, где она осталась после похорон своих детей и оплакивала их смерть. Ей явился «святый мученик в образе мниха» и указал пути покаяния в грехах. В уста явившегося Афанасии монаха вложена мысль о бессмысленности переживания по поводу смерти близких, поскольку Бог, взяв их к себе, позаботится о них, поэтому человек должен обрести смирение перед лицом Господа в соответствии с евангельским постулатом: «И враги человеку домашние его... кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Матф. X, 36—37). Мотив видения играет важную роль в дальнейшем сюжете новеллы: он призван подсказать героине, как ей необходимо вести себя в сложившейся ситуации и мотивировать последующее развитие действия. Именно после видения Афанасия понимает, как ей следует жить дальше, и принимает решение стать монахиней.
Развитие действия в рассказе начинается с краткого сообщения автора о разговоре, состоявшемся между Афанасией и Андроником, в ходе которого Афанасия рассказывает мужу о видении в церкви и о своем решении принять постриг. Далее события развиваются очень быстро, при этом повествование в этой части новеллы не богато подробностями: сообщаются только некоторые факты из дальнейшей жизни героев, так как акцент в повествовании сделан не на описании монашеской жизни бывших мирян, а на рассказе о путях, ведущих к аскетическому подвигу. Мы узнаем, что Андроник и Афанасия покидают свой дом, как бы следуя известному речению Христа: «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей,
40
или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Матф. XIX, 29). При этом подчеркивается, что желание супругов начать иноческую жизнь не было вызвано только потерей детей. Читатель воспринимает их решение как следствие совершенно искреннего желания служить Богу, так как уже в начале повествования герои изображаются как особые люди, непохожие на других, наделенные всяческими добродетелями.
Из дальнейшего повествования становится известно, что по дороге супруги встретили «некоего мниха с мирянином, свары творягца», спор которых успешно разрешает Андроник, а затем устраивает свою жену в «монастырь Тавенисиот» со строгим уставом, а сам поселяется в скиту под началом отца Даниила. В этой части повествования мы ничего не узнаем о монашеской жизни героев, а сразу же переносимся на 12 лет вперед и встречаемся с героями, когда они (каждый сам по себе) совершают путешествие к святым местам. Во время этого путешествия судьба снова соединяет разлучившихся супругов.
Момент встречи героев после стольких лет разлуки является в новелле кульминационным эпизодом. Он построен на мотиве неузнавания героями друг друга. Однако в новелле этот мотив усложнен тем, что один из героев пребывает в неведении относительно другого, а второй знает, с кем он встретился. По сюжету новеллы, Афанасия узнает своего мужа, Андроник же принимает жену за странствующего монаха. При этом автор вполне реалистически объясняет, почему это произошло: «Познавши убо голубица супруга своего, той же не позна ея. Како бо можааше познати сию, увядшу воздержанием, яко муринку сушу».
Развязка новеллы повествует о совместной жизни супругов. При этом автор вносит элемент занимательности в эту финальную часть повествования, изображая своего героя — Андроника — по-прежнему пребывающим в неведении относительно своего «сожителя». О том, что «отец Афанасий» — это его жена, Андроник узнает, по сюжету повести, только после ее смерти. Заканчивается новелла сообщением о том, что Андроник умер на могиле своей жены, и их похоронили рядом.
Особенность данного рассказа, на наш взгляд, заключается в том, что в самом его начале (прологе и экспозиции) жизнь Андроника и Афанасии описывается подробнее, чем в основной части сюжета, которая носит по большей части информативный, а не описательный характер: здесь кратко сообщается о важнейших событиях, произошедших с героями, при этом приводятся только факты из их жизни, а подробно каждый жизненный этап не описывается.
В этой новелле мы встречаемся с традиционным для патериковых новелл набором сюжетных мотивов: воздержание от пищи, путешествие к святым местам (благодаря чему Андроник и Афанасия встретились после стольких лет разлуки), послушание (Андроник спрашивает разрешения у святого Мины, можно ли ему жить вместе в одной келье с отцом Афанасием, а не сам принимает решение), обет молчания («отец Афанасий» предлагает Андронику продолжить и в совместной келье практику молчания), дар предвидения, предсказание своей смерти (Афанасия, чувствуя приближение своей смерти, просит святого Мину передать после своей смерти «книжицу», лежащую у ее изголовья, Андронику. И как только она это произносит, тут же «отиде ко Господу»).
41
Основная сюжетная линия прослеживается в новелле с достаточной определенностью, поэтому такое построение сюжета можно назвать телеологическим. Все действие подчинено в новелле основной идее: Бог попускает тем, кто устремлен к духовной жизни, но еще не осознает своего предназначения, потерю близких им в миру людей, что облегчает им путь к аскетической жизни, безраздельному служению Господу.
Идея божьей помощи людям, решившим стать на путь духовного подвига, звучит и в новелле, читающейся в 23-й главе «Лавсаика», — «О инокине, обретенной в пустыне Иорданстей». Здесь, как и в предыдущем рассказе, повествуется о путях, которые приводят мирского человека в монашество, но раскрывается эта тема на другой фабульной основе. В данном случае героиня стала отшельницей, так как с юных лет хотела посвятить свою жизнь служению Богу, поэтому она отказывается от замужества, навязываемого ей отцом. Ее мечта осуществляется благодаря Божьей помощи и ее глубокой вере. Несмотря на тематическую и идейную общность с новеллой об Андронике и Афанасии, рассказ «Об инокине, обретенной в пустыне Иорданстей» имеет иное построение. По композиции новелла напоминает «Повесть о Евлогии каменосечцы», с которой начинается печорский список «Лавсаика»: здесь также развиваются две сюжетные линии, раскрывающие идеи новеллы.
Повествование в этой новелле, как и в рассказе об Евлогии, имеет композиционную рамку, в которой развивается первый сюжет, а в него включен как вставной рассказ второй сюжет. Композиционное обрамление знакомит нас с одним из главных героев новеллы из числа «великихъ и богоносныхъ отецъ», по имени Сила, обитавшим в ските, «глаголемемъ Фара». Его рассказ безымянному «брату» и составляет содержание первой сюжетной линии. Фабулу этого рассказа составляет повествование о поисках старцем Силою своего соседа-отшельни-ка, жившего неподалеку, в «пещеръ, глаголем'Ьй Каламонъ», которого он посещал в «нарочитыя праздники», приносил ему «малыя потребы» и получал от него благословение. Однажды в пасхальные дни он снова отправился навестить старца в его пещере, но заблудился и, палимый зноем, потерял сознание.
Отметим, что в этой части новеллы очень реалистично передан колорит египетских пустынь, отличающихся особой суровостью климатических условий: необыкновенный зной, царствующий в этих местах, довел старца до того, что он «лежах, яко мертв», ибо у него иссякли уже все силы. В этот момент в повествование вводится мотив видения, которое помогает старцу преодолеть физическую немощь: отец Сила видит «некоего светлоносна мужа», который напоминает ему слова Господа: «Верующему вся возможна». Это ключевая фраза новеллы, раскрывающая идею рассказа и напоминающая читателям евангельские слова о могущественной силе христианской веры: «Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему» (Марк. IX, 23). На протяжении всего рассказа автор стремится показать, что человек, искренне преданный Христу, всегда найдет поддержку в трудной ситуации у небесных сил. В тексте рассказа эта идея подтверждается сюжетно: состоявшийся между «светлоносным мужем» и отцом Силой разговор, а также произнесенная старцем молитва духовно укрепляют его, и Сила обретает возможность продолжать
42
поиски отшельника, к которому он направлялся, и они приводят его в неизвестную пещеру. Так повествование подводит читателя к истории, заключенной во вставном сюжете — рассказу второй героини новеллы — отшельницы, жившей в пещере, которую обнаружил отец Сила в результате своих поисков. В ее повествовании открывается история ее появления в этом уединенном месте. Она, как и история отца Силы, иллюстрирует идею: искреннее желание служить Богу сильнее любых препятствий, мешающих осуществленю этой цели.
Инокиня рассказывает отцу Силе о том, как ей приходилось идти на различные хитрости, чтобы избежать решения отца выдать ее замуж помимо ее воли. Мотив преодоления препятствий и здесь, как и в рассказе о блуждании отца Силы по пустыне, организует повествование. Если отец Сила преодолевает жару и зной египетской пустыни, то отшельница преодолевает тягостное для нее решение отца выдать ее замуж. Сначала она говорит отцу о своем обете посетить святые места, а когда тот предлагает ей отправиться туда после свадьбы вместе с супругом, уточняет, что в обете она обещалась девственницей совершить это путешествие. Тогда отец отпускает ее в Иерусалим, дав ей приличествующее ее статусу сопровождение — «рабы и отроковица», младшего брата и «златники». Достигнув «святого града» и поклонившись святым местам, девушка отправляется в пустыню «искати святыя отца». В поисках она достигает места, «нарицаемаго Копрофа». В пещерах вблизи Египетской лавры она обнаруживает трех «великих старцев». Увидев одного из них — «святол’Ьпнаго, ... одЪяннаго вретищем», девушка сразу понимает, что он-то и исполнит ее мечту стать инокиней и получить благословение на отшельничество. Но она не сразу обращается к нему, а сначала возвращается в Иерусалим и некоторое время пребывает там со своей свитой. Но когда ее сопровождающие вознамериваются возвратиться в Царьград, она сообщает брату о своем желании посетить еще и Гефсиманию и поклониться гробу Богородицы. И, несмотря на доводы брата против такой неподготовленной поездки (отсутствие подходящей одежды и слуг, которые со всей утварью уже ушли вперед), девушка все же уговаривает его отпустить ее с одной служанкой, пообещав, что скоро вернется и догонит всех остальных. При этом она незаметно прячет в свою одежду, оставляемую у брата, прощальные письма к нему и к родителям, написанные накануне. Дальнейший рассказ повествует о ее возвращении в пещеру к старцам и получении от выбранного для исполнения ее мечты «светолепного» подвижника благословения на отшельническую жизнь, нескольких книг и «вретища», в которое он был облечен. С этими дарами она отправилась в путь, и Бог приводит ее к той пещере, где ее и нашел отец Сила. Заканчивается внутренний сюжет сообщением отшельницы о том, что она пребывает здесь уже 18 лет и никого не видела за все эти годы. Здесь в повествование вводится мотив «духовного дара», который обрела подвижница, столько лет наедине общавшаяся с Богом — Господь питал ее своей духовной пищей, а когда отец Сила уходил, подвижница делится с ним этой духовной энергией, благодаря чему он без земной пищи дошел до своей кельи.
Идея неограниченных возможностей верующего человека раскрывается и во второй главе «Лавсаика» — «Повести Палладия о ином Евлогии», тема кото-
43
рой — борьба с бесом, мешающим главному герою новеллы, отцу Евлогию, усовершенствоваться в своих добродетелях.
Данная новелла, как и ранее рассмотренные, относится к сюжетно разработанным: в ней также можно выделить основные элементы сюжета: экспозицию, завязку, развитие действия, кульминацию, развязку и эпилог. Не останавливаясь подробно на анализе сюжета, кратко отметим, какие эпизоды выполняют основные сюжетные функции в новелле.
Рассказ имеет лаконичную рамку, лишь называющую рассказчика, — «отец Палладие философ». Основной же сюжет новеллы начинается с экспозиции, в которой в нескольких фразах рассказчик, отец Палладий, характеризует главного героя повествования — отца Евлогия, который из любви к Богу раздал почти все свое имущество и стал отшельником. Завязкой сюжета служит рассказ о том, как однажды Евлогий увидел на дороге калеку, у которого не было ни рук, ни ног, и решил взять его к себе, чтобы заботиться о нем: «Господи, имени твоего ради возму сего прокаженна и упокою его даже до смерти его, яко да ради его и аз спасуся». Так в новелле возникает главная ее тема — тема милосердия. В дальнейшем повествовании, выполняющем функцию развития действия, автор стремится показать смирение Евлогия, приводя диалог его с калекой, в которого вселился бес после 15 лет их совместной жизни. Диалог этот весьма выразителен. Калека, подстрекаемый бесом, гневно обличает Евлогия в том, что он принес его в свой дом, чтобы уходом за больным спасти свою душу. В этом разговоре спасителя и спасенного важна реакция Евлогия на обличения, бросаемые «прокаженным» в его адрес: он проявляет полную покорность обстоятельствам и готов смириться со всеми упреками больного, не зная, что тот одержим бесом. Так в новелле показывается сила христианской любви и веры, дающих верующему неограниченное терпение. Евлогий со смирением выслушивает брань и угрозы от того, кто должен быть благодарным ему за свое спасение, и даже чувствует себя виноватым перед ним: «Ни, Господи, не глаголи сия, но рцы ми, чим оскорбих тя, и исправлюся». Кульминация наступает тогда, когда калека так истово требует от Евлогия вернуть его на то место, где тот нашел его, что Евлогий встает перед выбором: выполнить требование несчастного и тем самым обречь его на верную смерть или найти какой-то другой выход, который спасет их обоих. И замученный своим подопечным старец принимает решение обратиться за советом к святому Антонию. Осуществление этого замысла и составляет развязку сюжета.
О встрече Антония с Евлогием и его обличителем-калекой впоследствии рассказал Палладию еще один старец, присутствовавший при этой встрече. Прозорливый Антоний сразу понимает причину ссоры своих гостей, сурово обличает калеку, а потом отправляет обоих домой, объяснив им, что виной случившегося между ними раздора стало вмешательство беса и что вскоре им предстоит обоим предстать перед Господом.
В эпилоге новеллы рассказывается о том, как вскоре сбылись предсказания Антония и как ушли из жизни друг за другом оба героя новеллы, что удивило свидетеля их пребывания у святого Антония, слышавшего предсказания старца, которые вскоре в точности исполнились.
44
Тема испытания подвижников бесами поднимается и в совсем коротких, сюжетно не разработанных рассказах, представляющих собой небольшие эпизоды, передающие лишь факты из жизни анахоретов. К таким рассказам относится, например, рассказ, читающийся в главе 33, тема которого заявлена уже в самом его названии: «О некоем старцы, пришедшу диаволу искусити его». В этой новелле практически нет сюжетной событийной канвы. Она построена как диалог, происходящий между неким старцем и пришедшим к нему «в образе мниха» дьяволом, причем старец, обращаясь к пришельцу, повторяет все время одно и то же: «Сотвори молитву». Дьявол произносит только часть молитвы, а когда старец произносит ее целиком, дьявол тут же исчезает, «яко от огня палим».
Данный рассказ служит наглядной иллюстрацией идеи великой силы божественного слова, способного творить чудеса и побеждать зло, о чем пишет апостол Павел в послании к ефесянам: «А паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть слово Божие» (Еф. VI, 16—17).
В ряде рассказов «Лавсаика» развивается тема борьбы с блудными помыслами как мирян, так и старцев-отшельников. К ним относится, например, новелла: «О отроковице, посеченной от свекра своего, понеже не остави его блудити с нею» (глава 20). Она начинается, как и в ряде других случаев, с краткого введения, указывающего на источник сюжета и служащего композиционной рамкой основного сюжета. В качестве рассказчика называется снова старец Даниил, который со своим учеником пришел в Александрию и там узнал печальную историю о том, как жертвой блудных помыслов, внушенных дьяволом, стал свекор юной пятнадцатилетней девушки — жены его единственного сына-рыбака: «не-навидяй же добра дияволъ» «воздвиже» на его отца «рать блудную».
Развитие сюжета новеллы строится на столкновении молодой целомудренной женщины и ее охваченного похотью свекра. Для того чтобы подчеркнуть кротость и целомудрие главной героини повести, «отроковицы», автор отмечает ее почти детскую наивность, проявляющуюся в ее непонимании поведения свекра, уделяющего ей излишнее внимание. В новелле лаконично, но весьма выразительно изображено нарастание конфликта. Сначала свекр «по вся дни ласканием н^киимъ часто облобызааше» невестку, но она, будучи целомудренной, принимает ласки свекра за отцовские, считая, что такое поведение свекра объясняется исключительно его искренними отцовскими чувствами: «мняше, яко любве ради се творит».
Следующий виток сюжета подводит к кульминации: когда сын отправляется ловить рыбу, «воста отецъ его на отроковицу». Девушка пытается остановить свекра и советует ему изгнать дьявольское искушение обращением к Богу: «Шедъ, сотвори на лицы своемъ знамение креста, диявольское бо дЪло се есть». Однако свекор не слушает ее и продолжает свои преследования, «отроковица же не повинуся ему». Кульминация наступает тогда, когда в поле зрения свекра попадает меч, висящий над постелью сына. Обнажив меч, он решает припугнуть невестку: «Аще не послушавши мене, се мечь симъ отсЬщи хощу главу твою». Но и меч не устрашает девушку, которая гордо отвечает свекру: «Аще и на уды иссЪчеши мя, беззаконное се дЪло не сотворю никако же». Этот дерзкий от-
45
вет приводит в ярость свекра, и он, «обладаемъ дияволомъ», «отсЪче главу отроковицы». Божественная кара тут же обрушивается на преступника: он внезапно слепнет. Новелла рисует его беспомощное состояние убийцы: он «искаше двери дому своего и не обр^таапте».
В развязке появляются «друзии ловцы», пришедшие звать мужа убитой девушки на «лов». Они-то и обнаруживают его ослепшего отца, а затем и его мертвую жену. Убийца сам просит отдать его на суд «князя», который «истязавъ» его и «ув'Ьд'Ьвъ от него истину». В заключение сообщается о том, что князь «много мучивъ его, в темницу верже».
На этом внутренний сюжет заканчивается, и в повествование снова вводится фигура рассказчика — отца Даниила. Он предлагает ученику поклониться мощам «святой отроковицы», после чего они приходят в «скитъ, глаголемый осмь-надесятый», где разворачиваются события эпилога новеллы.
Святость устоявшей перед похотью свекра девушки, поплатившейся за свою стойкость жизнью, очевидная для мудрого старца Даниила, оказалась не столь очевидной для братии скита: когда отец Даниил распорядился перезахоронить отроковицу в ските возле святых старцев, они возроптали: «ТЬло жень-ское повелевает положит со святыми отцы!». На что старец ответил, что «сия отроковица», которую вы не хотите захоронить вместе со старцами скита, «ма-ти есть и мне, и вамъ», поскольку она умерла «целомудрия ради». Этот аргумент убедил подвижников, и «отроковица» была погребена «во гробницы со святыми отцы».
Как видим, развязка сюжета новеллы подводит читателя к идее неизбежности наказания за совершенное преступление: убив жену сына, безымянный герой новеллы незамедлительно наказывается Богом слепотой, а затем муками и заключением в темницу. Эпилог же обрамляющего сюжета, рассказывающего о реакции на эту трагическую историю отца Даниила, показывает силу и значимость целомудрия. Нежелание «отроковицы» изменить мужу даже под угрозой смерти погубило ее тело, но спасло ее душу, сделав ее святой мученицей, которая удостаивается чести быть погребенной в ските со святыми отцами. Поступок молодой целомудренной женщины-мирянки приравнивается к духовному подвигу подвижников. И следующая далее маленькая новелла «О той же отроковицы посЪченной. Глава 21» подтверждает правильность решения о перенесении мощей александрийской «отроковицы», жены простого рыбака, в скит и захоронении ее рядом с прославленными старцами: именно она однажды освободила от блудных помыслов одного подвижника, явившись ему, когда он заснул на ее гробнице.
Еще одну тематическую группу рассказов «Лавсаика» составляют повествования о чудесных исцелениях тех, кто искренне предан христианской вере. К ним относятся, в частности, новеллы «О магистриане, иже мертвеца покры своею ризою» (глава 88), «О некоем старцы Иоанне» (глава 102), «О отроцех, ка-ко крестиша евреина в пустыни песком» (глава 132).
В первой из названных новелл — «О магистриане...» — ее главного героя, чиновника, с разными поручениями ездившего в провинции, человека безнадежно больного, вылечил явившийся ему в ночи неизвестный человек, смазав ему гни-
46
ющую ногу каким-то снадобьем и вернув его к жизни. Новелла сюжетно разработана. Начинается она со своеобразного пролога, рассказывающего об одном благородном поступке главного героя новеллы — магистриана, о котором он впоследствии забыл. Однажды во время очередного своего путешествия по делам он увидел на дороге «некоего мертвеца, нага лежаща». Не задумываясь, магистри-ан «совлекь едину от ризъ своихъ и покры нага лежащаго мертвеца» и продолжил свой путь, не придав значения произошедшему. Однако Бог отметил этот благородный поступок и много лет спустя спас жизнь магистриану, упавшему однажды с коня и повредившему ногу до такой степени, что врачи хотели ее отрезать. Ход болезни магистриана описан с беллетристическими подробностями: сначала сообщается о почернении ноги больного, затем о консилиуме врачей, принявших решение, отняв ногу, спасти жизнь магистриана. При этом вводится мотив подслушивания: магистриан отправляет своего слугу «оттай» вслед за врачами, чтобы послушать, о чем они будут говорить. Но врачи сами рассказывают слуге о своем решении утром сделать операцию больному. Слуга возвращается в слезах к своему господину и сообщает ему о том, что его ждет утром. Далее передается психологическое состояние магистриана, который не может заснуть от тяжелых мыслей. В это время к нему через окно и является незнакомец. Он осматривает ногу больного и смазывает ее лампадным маслом. После этого больной начинает сначала прихрамывая, потом вполне нормально ходить. Заканчивается эпизод диалогом вылеченного и врачевателя. Магистриан хочет узнать у своего спасителя, кто он. Это кульминационный момент сюжета. Его доминанту составляет деталь, соединяющая финал с началом рассказа: незнакомец обращает внимание излеченного магистриана на свою «ризу», и тот узнает ее — это была та самая риза, которой он прикрыл тело мертвеца много лет назад. Слова ночного «лекаря» как бы ставят точку в давней истории: «Азъ есмь, егоже ты обрЪте мертва нага и на пути повержена, и поверже ми ризу свою. И посла мя Богь исцЪлити тя. Благодари убо Бога всегда». Вот эти последние слова о благодарении Бога «всегда» и выражают главную мысль новеллы: Бог всегда помнит о нас, ценит все наши добрые дела, и мы должны всегда благодарить его за эту память.
Особую группу в «Лавсаике» составляют рассказы о чудесных исцелениях больных. Помимо рассмотренной выше новеллы «О магистриане, иже мертвеца покры своею ризою» к этой тематической группе можно отнести и рассказы «О некоеом старцы Иоанне» (глава 102), «О отроцех, како крестиша евреина в пустыни песком» (глава 132). Все эти новеллы объединяет то, что их герои чудесным образом получают исцеление, поскольку они искренне преданы христианской вере, поэтому Бог и дарует им исцеление.
Ряд новелл «Лавсаика» рассказывает о необыкновенных способностях святых отцов, о тех духовных дарах, которые они получили от Бога. В частности, это власть над дикими зверями, способность приручать их. Эта тема звучит в таких новеллах, как «О отцы Герасиме, како лев повинуся ему» (глава 127), «О отцы Сергии, како послуша его лев» (глава 129), «О отцы Пимине, како леопард грея-ше его» (глава 130). Эти новеллы уже рассмотрены в докладе Е. Т. Чупровой [12].
В нашем обзоре мы коснулись далеко не всех тематических аспектов «Лавсаика». Изучение его представляется актуальной задачей. В этом выпуске
47
«Вестника» мы публикуем некоторые из анализируемых в нашей статье новелл по печорскому списку.
* * *
1. Волкова Т. Ф., Кириченко М. Н. Сюжетно-композиционные особенности повествования в рассказе «Лавсаика» о Евлогии Каменотёсе // Двадцать третья годичная сессия ученого совета Сыктывкарского государственного университета имени Питирима Сорокина (Февральские чтения): сборник материалов [Электронный ресурс]: текстовое научное электронное издание на компакт-диске / отв. ред. Н. С. Сергиева. Сыктывкар, 2016. С. 203-206.
2. Грачева А. М. Структура патерикового рассказа и сборник А. М. Ремизова «Бисер малый» // О древней и новой русской литературе : сб. ст. в честь профессора Натальи Сергеевны Демковой. СПб., 2005. С. 276—285.
3. Кириченко М. Н. «Лавсаик» в традиции переводных патериков: дипломная работа / науч. рук. Т. Ф. Волкова. Сыктывкар, 1997.
4. Малышев В. И. Отчет об археографической командировке на Печору 1958 г. // ТОДРЛ. М.; Л., 1960.Т. 16. С. 513-521.
5. Малышев В. И. Сведения о собраниях рукописей и старопечатных книг в некоторых городах северных областей // ТОДРЛ. М.; Л., 1940. Т. 4. С. 247—253.
6. Малышев В. И. Усть-цилемские рукописные сборники XVI—XX веков. Сыктывкар, 1960.
7. Николаев Н. И. Патерик Египетский // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1987. Вып.1: XI — первая половина XIV в. С. 302—308.
8. От берегов Босфора до берегов Евфрата: Антология ближневосточной литературы I тысячелетия н. э. / перев., предисл. и коммент. С. С. Аверинцева. М.,1994.
9. Памятники византийской литературы IV—IX веков / отв. ред. Л. А. Фрейберг. М., 1968.
10. Чупрова Е. Т. Тема странноприимства в «Повести отца Даниила о Евлогии ка-менотёсце» из «Лавсаика» // Двадцать вторая годичная сессия ученого совета СГУ им. Питирима Сорокина. Февральские чтения: Сб. материалов. Текстовое электронное издание на компакт-диске. Сыктывкар, 2015. С. 15—155;
11. Чупрова Е. Т. Темы и сюжеты Усть-цилемского Лавсаика //Третьи Мяндинские чт.: сб. науч. тр. по материалам всерос. науч. конф (8—9 июля 2015 г., г. Сыктывкар) / отв. ред. Т. Ф. Волкова. Сыктывкар, 2016. С. 29—33.
12. Чупрова Е. Т. Тема гармонии во взаимоотношениях человека и животных в древнерусской агиографии: доклад на Февральских чтениях СГУ. Сыктывкар, 2016.
13. Чупрова Е. Т. «Лавсаик» о женах доблестных и благочестивых // Слово и текст в культурном и политическом пространстве. Сыктывкар: Изд-во СГУ, 2017.
48
