CC BY
255УДК 341 ББК 67
DOI 10.24411/2073-3313-2019-10492
К ВОПРОСУ О ПОДРАЗУМЕВАЕМЫХ ПОЛНОМОЧИЯХ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА
Наталья Геннадиевна ИЩЕНКО, преподаватель кафедры международного права Всероссийской академии внешней торговли Министерства экономического развития Российской Федерации, кандидат юридических наук Email: ischenko.natalia@gmail.com
Аннотация. Автор поставил перед собой цель проанализировать основные правовые аспекты, связанные со становлением в Европейском Союзе и применением данным интеграционным объединением доктрины подразумеваемых полномочий. В статье рассмотрена практика Суда ЕС, связанная с использованием Европейским Союзом подразумеваемых полномочий в отношениях с третьими странами. Автор также анализирует ряд решений, связанных с подразумеваемыми полномочиями ЕС во взаимоотношениях с государствами-членами.
В качестве источников были использованы труды российских и зарубежных авторов, практика Суда Европейских сообществ и Суда ЕС. В результате исследования автор пришел к выводу о том, что Суд Сообществ, а затем Европейского Союза применял как широкий, так и узкий подходы к определению подразумеваемых полномочий. Проведенный в исследовании детальный анализ практически всех решений, связанных с развитием доктрины подразумеваемых полномочий в ЕС, позволяет сделать вывод о том, что с 70-х годов прошлого столетия доктрина подразумеваемых полномочий претерпела существенные изменения, и, безусловно, основную роль здесь сыграл Суд Европейских сообществ и Суд Европейского Союза.
Ключевые слова: Европейский Союз, доктрина, подразумеваемые полномочия, внешняя компетенция, правосубъектность.
Annotation. The main issue set up by the author of this article is to analyze the most important legal aspects, which describe the development and the application of the doctrine of implied powers in the European Union. The article contains the practice of the European Court of Justice on the external implied powers. The author also analyzes some decisions of ECJ connected with the implied powers of the EU in its relationship with the Member States. The research is based on scientific literature of Russian and foreign authors, on the case law of Court of Justice. As the result of the investigation author concludes that ECJ was using both the broad and the narrow approach to the development of the implied powers. The detailed analysis of almost all cases of the development by the ECJ of the doctrine of the implied powers allows the author to make the conclusion that the doctrine is not the same as it was in1970s thanks to the significant role of the ECJ.
Keywords: European Union, doctrine, implied powers, external competence, legal personality.
Концепция «подразумеваемой компетенции», сформулированная в Конституции США 1787 г., в дальнейшем нашла свое отражение не только в конституционном праве некоторых государств с сильной президентской властью, но и в международном праве, а именно, в праве международных организаций. Один из основоположников теории «подразумеваемых прав» А. Гамильтон писал, что «Конституция наделяет президента (США) исполнительной властью в полной мере, за исключением предусмотренных ею запретов»1.
В XX в. с развитием права международных организаций появляются исследования, в которых предпринимаются попытки дать ответ на вопрос, является ли устав международной организации международным договором или же этот документ подобен конституции государства.
В западной доктрине складывается конституционная теория (В. Фридман, X. Аречага, Ш. Розен), согласно которой учредительные договоры международных организаций — это в основном конституции и лишь частично международные договоры, причем особого рода (8ш§епеп8). Дан-
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2019
ная концепция направлена, по мнению Г.И. Тун-кина, на «оправдание многочисленных нарушений уставов международных организаций»2, а уставы международных организаций — это международные договоры, «так как международные организации качественно отличны от госу-дарств»3.
В то же время появляются концепции «имманентной компетенции» (Ф. Сейерстед и др.) и «подразумеваемой компетенции» (Д. Боуэт, Л. Гудрич, А. Серени и др.) международных организаций.
Концепции, как пишет профессор Ю.М. Колосов, «близки друг другу, так как выводят компетенцию международной организации из ее целей и задач»4. Разница заключается в том, что «имманентная компетенция» международной организации связана с существованием некой общепризнанной нормы международного права о том, что международные организации могут предпринимать действия, необходимые для достижения целей, «независимо от конкретных постановлений устава организации»5. Под «имманентной компетенцией», таким образом, понимается компетенция, присущая самой природе международной организации. «Подразумеваемая компетенция» в широком смысле прямо вытекает из целей и задач данной организации и связана с толкованием ее устава.
В отечественной доктрине международного права существуют различные точки зрения относительно «имманентной» и «подразумеваемой» компетенций международных организаций. Так, профессор Г.И. Тункин, отрицая «имманентную компетенцию», полагает, что «подразумеваемая компетенция» международных организаций «может иметь место»6 в том случае, когда «необходимо прибегнуть к действиям, которые не только не противоречат уставу организации, но и являются обычными в международной практике»7.
Существенным представляется теоретическое обоснование соотношения понятий «компетенция» и «полномочия». В первую очередь, следует подчеркнуть, что «компетенция» государства является первоисточником для определения понятия «компетенции» международной организации, а также Европейского Союза. В содержание понятия «компетенция» применительно к государству входят такие структурные элементы, как предметы ведения, властные полномочия, а также цели, задачи и функции субъекта компетенции8.
Говоря о понятии «компетенция» применительно к международным организациям, профессор А.Я. Капустин, например, определяет ее как «круг вопросов, которыми надлежит заниматься международным организациям»9. В любом случае очевидно, что понятие «компетенция» в широком смысле шире, чем понятие «полномочия», которые составляют содержание понятия «компетенция» в качестве одного из его структурных элементов. Вместе с тем отождествление понятий «компетенция» и «полномочия» в юридической литературе происходит довольно часто.
Как «общие возможности государственных органов совершать властные действия»10 определяет понятие «компетенции» С.С. Алексеев.
По мнению профессора В.М. Шумилова, с концепцией «подразумеваемых полномочий» можно согласиться лишь в том случае, если против таких полномочий, реализуемых международной организацией, «не выдвинуто возражений со стороны члена этой организации»11 и лишь при условии, что организация действует, не превышая свои полномочия.
И.И. Лукашук под подразумеваемыми полномочиями (implied powers) международной организации понимает такие полномочия, которые «прямо ее уставом не предусмотрены, но необходимы для достижения поставленных им целей»12. Думается, что употребление термина «подразумеваемые полномочия» с определенными оговорками возможно в качестве синонима понятия «подразумеваемая компетенция» в узком смысле слова.
На практике концепция «подразумеваемой компетенции» неоднократно применялась Советом Безопасности ООН. Хрестоматийными можно считать примеры реализации данной концепции при создании международных трибуналов — по бывшей Югославии в 1993 г. и по Руанде в 1994 г. Оба трибунала были учреждены резолюциями Совета Безопасности ООН, несмотря на то, что гл. VII Устава таких полномочий за данным органом не предусматривает.
Концепция «подразумеваемых полномочий» нашла свое отражение в консультативном заключении Международного суда ООН 1949 г. о возмещении за увечья, понесенные на службе в ООН, в котором Суд пришел к выводу о том, что Организация Объединенных Наций обладает международной правосубъектностью, в том числе, в том, что касается «правомочности предъявления претензии в международном порядке»13.
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2019
Концепция «подразумеваемой компетенции» международных организаций также была использована при принятии резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 377 (V) «Единство в пользу мира» от 3 ноября 1950 г., в соответствии с которой в случае наличия угрозы миру и при бездействии Совета Безопасности его функции по поддержанию мира может брать на себя Генеральная Ассамблея.
Концепция «подразумеваемых полномочий» реализуется Европейским Союзом в рамках его дополнительной компетенции наряду с механизмом продвинутого сотрудничества. Правовой механизм расширения компетенции ЕС при помощи концепции «подразумеваемых полномочий» содержался еще в Римском договоре о ЕЭС 1957 г. (ст. 94 и ст. 308)14. В настоящее время правовым основанием применения ЕС подразумеваемых полномочий являются статьи 21, 114, 115 и 352 Договора о функционировании Европейского Союза (далее — ДФЕС).
Отдельно стоит сказать о том, что Европейский Союз после принятия Лиссабонского договора был наделен статусом юридического лица, а, следовательно, международной право-субъектностью15. Внешнеполитическая компетенция ЕС, формирующаяся по типу компетенции международной организации, предполагает, среди прочего, использование Евросоюзом концепции «подразумеваемых полномочий».
Сообщества изначально обладали статусом юридического лица16. В то же время Договор о Европейском экономическом сообществе, в отличие от Договора о Европейском сообществе по атомной энергии, не содержал статьи, которая бы прямо предусматривала возможность заключать международные соглашения с третьими странами, международными организациями или частными лицами из третьих государств, как это было закреплено в ст. 101 Договора о Евратоме17.
Практика Суда ЕС, связанная с использованием Европейским Союзом подразумеваемых полномочий в отношениях с третьими странами, неоднократно становилась предметом исследования российских (М.Л. Энтин) и зарубежных авторов. В частности, подробный анализ решений и заключений Суда ЕС по этому вопросу содержится в труде П. Экхоут (Piet Eeck-hout) «EU External Relations Law»18.
М.Л. Энтин предлагает использовать термин «концепция внешнего сопровождения», в соответствии с которой «предоставление ЕС компе-
тенции принимать регулятивные акты в целях достижения поставленных перед ним целей наделяет его правом вступать для этого в международные соглашения»19.
Попытка разграничения внутренней и внешней компетенции Европейского экономического сообщества (далее — ЕЭС) впервые была предпринята Судом Европейских сообществ в решении по делу «ERTA»20 в 1971 г.21. В этом решении Суд четко сформулировал позицию, в соответствии с которой, если какой-либо вопрос относится к компетенции Сообщества в соответствии с внутренним законодательством, то в этой сфере оно вправе заключать международные соглашения с третьими странами, а государства-члены, напротив, не могут изменять или отменять данные правила посредством заключения международных соглашений. Решение ERTA легло в основу п. 2 ст. 3 и п.1 ст. 2016 ДФЕС22.
Спустя несколько лет Суд принял еще одно решение по делу, связанному с подразумеваемыми полномочиями. Дело Kramer23 касалось Конвенции о рыболовстве в северо-восточной части Атлантического океана от 24 января 1959 г. Все государства — члены Сообщества (кроме Италии и Люксембурга) участвовали в данной Конвенции. В соответствии с положениями Конвенции власти Нидерландов приняли меры по ограничению ловли некоторых видов рыбы. За нарушение введенных ограничений судебному преследованию подверглись несколько рыбаков, в связи с чем ими был подан иск по поводу отсутствия у Нидерландов права участвовать в Конвенции, так как данное право принадлежит исключительно Сообществу.
Суд проанализировал полномочия ЕЭС, связанные с сохранением морских биологических ресурсов в сфере рыболовства, которые основывались на положениях учредительного договора, Регламентах Совета 2141/70 и 2142/70, а также ст. 102 Договора о присоединении24. Суд пришел к выводу, что Сообщество обладает полномочиями на внутреннем уровне по принятию любых мер, связанных с сохранением морских биологических ресурсов. Такие полномочия, в свою очередь, не означают, что у Нидерландов нет права производить действия, направленные на принятие мер по такому сохранению. Суд подчеркнул, что Сообщество не в полной мере воспользовалось своими полномочиями в данной сфере. Соответственно, государства-члены вправе осуществлять свои полномочия по сохранению морских биологических ресурсов до тех пор,
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2019
пока их действия не препятствуют выполнению задач Сообществом.
Как и в решении по делу БЯТЛ, Суд подтвердил право ЕЭС заключать международные соглашения даже в случае, если по этому вопросу отсутствуют соответствующие положения учредительных договоров (включая Договор присоединения, который обладал аналогичным статусом), но имеются положения внутреннего законодательства в соответствующей сфере.
Вопрос о возможности заключения международных соглашений по таким вопросам, которые не урегулированы внутренним законодательством Сообщества, был рассмотрен Судом в Заключении по делу 1/7625. Речь шла о проекте соглашения о создании Европейского фонда консервации судов внутреннего водного транспорта. Суд подтвердил возможность заключения Сообществом международных договоров по вопросам, которые прямо не предусмотрены учредительным договором, но при условии, что принятие таких международных обязательств необходимо для достижения целей Сообщества.
В Заключении по делу 2/91 о Конвенции Международной организации труда (МОТ) № 17026 Суд пошел еще дальше и не стал ограничивать внешнюю компетенцию ЕС ситуациями, когда заключение международных соглашений является абсолютно необходимым условием для достижения целей Союза.
Далее хотелось бы рассмотреть Заключение Суда ЕС 1/9427, связанное с подразумеваемыми полномочиями Европейского Союза в отношении заключения соглашений по вопросам, касающимся сферы услуг и интеллектуальной собственности. Как известно, Европейский Союз является членом Всемирной торговой организации (ВТО), в рамках которой регулируются указанные сферы торговли. Суд сосредоточился на вопросах анализа Генерального соглашения по торговле услугами (ГАТС) и Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС), так как сфера торговли товарами не вызывала сомнений относительно ее регулирования в рамках общей торговой политики, которая относится к исключительной компетенции ЕС28.
В соответствии с позицией Суда положения Договора о функционировании Европейского Союза (ДФЕС) не содержат условий, на основании которых Союз обладал бы компетенцией «по отношениям, вытекающим из международного права». В то же время меры, необходимые для гармонизации внутреннего рынка сферы услуг
и прав интеллектуальной собственности, могут иметь и «внешнее измерение» и касаться не только граждан государств-членов, но и граждан третьих государств. Суд, таким образом, пришел к выводу о том, что исключительная компетенция Союза, в случае, если речь идет о гармонизации внутреннего рынка, распространяется и на граждан третьих государств, в том числе по вопросам, связанным с правом учреждения и свободой предоставления услуг.
Следуя той же логике, ссылаясь на ст. 115 ДФЕС, ту же позицию Суд занял и в отношении торговых аспектов прав интеллектуальной собственности, так как данный вопрос может напрямую затрагивать «создание и функционирование внутреннего рынка».
Дальнейшее развитие вопрос подразумеваемых полномочий ЕС получил в нескольких решениях, касающихся возможности заключения Союзом транспортных соглашений с третьими государствами. С начала 1990-х годов Сообщество, а затем Европейский Союз предлагали разрабатывать общую внешнюю политику в сфере воздушного транспорта. В свою очередь, государства-члены продолжали заключать двусторонние соглашения по данному вопросу с третьими государствами29.
Рассматривая предложение Комиссии, Совет согласился с тем, что Комиссия может начать переговоры, в том числе с США, по вопросам воздушного транспорта. США заключали двусторонние соглашения с различными государствами-членами, которые получили название «ОрепБк1е8». Комиссия настаивала на том, что заключение международных соглашений по вопросам воздушного транспорта основано на ст. 113 Договора о Европейском Союзе (в прежней редакции) и связано с осуществлением общей торговой политики. Суд, однако, не принял этот аргумент, посчитав, что внешняя компетенция по заключению соглашений в сфере транспорта является совместной, а не исключительной30, а внутренняя компетенция может служить основанием для наделения Союза полномочиями по заключению международных соглашений только в случае их одновременной реализации.
В Заключении 1/03 по Конвенции о юрисдикции и приведении в исполнение судебных решений по гражданским и коммерческим де-лам31 Суд исходил из того, что после принятия Амстердамского договора32 у ЕС появились новые полномочия в сфере судебного сотрудничества по гражданским делам и, таким образом, заключение международных договоров по этим
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2019
вопросам относится к исключительной внешней компетенции ЕС.
Как правило, исследователи права ЕС отождествляют использование подразумеваемых полномочий именно с внешней компетенцией Европейского Союза. В то же время еще до решения по делу ERTA Суд принял ряд решений, связанных с подразумеваемыми полномочиями Сообществ в их взаимоотношениях с государствами-членами.
Так, в 1954 г. в решении по делу Fedechar33 Верховный орган Европейского объединения угля и стали (ЕОУС) намеревался снизить размер субсидий в угольную промышленность Бельгии, где стоимость угля была выше, чем в любом другом члене Сообщества. Истцом выступила угольная федерация Бельгии (Federation Charbonnierede Belgique), ссылаясь на то, что соответствующие полномочия Органа не были установлены Договором об учреждении Европейского объединения угля и стали 1952 г. В то же время Суд пришел к выводу о том, что, как это вытекает из положений ст. 8 указанного Договора: «Обязанность Высшего руководящего органа состоит в том, чтобы обеспечить достижение целей, поставленных в настоящем Договоре, в соответствии с его положениями»34. Соответственно, Орган наделялся всеми необходимыми полномочиями, если это было необходимо для реализации целей учредительного Договора.
Следующее решение Суда связано с проводимой Комиссией миграционной политикой в отношении граждан третьих государств. Государствам-членам надлежало уведомлять Комиссию и другие государства-члены о планируемых мерах, связанных с въездом, проживанием, равенством обращения и интеграцией трудовых мигрантов из третьих государств в социальную и культурную жизнь соответствующего государства — члена Сообщества. Комиссия прямо не была наделена правом принимать обязательные для членов Сообщества решения в социальной сфере. Суд постановил, что в случае, если Договор о ЕЭС ставит перед Комиссией соответствующую задачу, как это было в случае с социальной политикой, подразумевается, что у Комиссии есть право на принятие обязывающих решений в этой сфере35.
В 2000 г. Совет работал над принятием рамочного решения по экологическим преступлениям, основанного на ст. 34 (2)(b) EU. Данное решение должно было гармонизировать определенные аспекты уголовного права в сфере эко-
логии. В то же время до того, как решение было принято, Комиссия предложила директиву по защите окружающей среды. Оба проекта имели схожее содержание, но были предложены разными институтами.
Решение было официально принято Советом в 2003 г. (Framework Decision 2003/80/JHA). В соответствии с этим актом устанавливается ряд экологических правонарушений, в отношении которых государства-члены обязаны установить уголовную ответственность, вплоть до лишения свободы, что также может послужить поводом для экстрадиции. Комиссия при поддержке Парламента ЕС обратилась в Суд с иском об аннулировании Решения. Комиссия настаивала на том, что именно имплементация положений директивы в национальное законодательство государств-членов, имеющая при определенных обстоятельствах «прямой эффект» и, соответственно, позволяющая гражданам обращаться с исками в национальные суды за защитой нарушенных прав, будет являться наиболее приемлемой формой наднационального акта в данном случае.
Суд согласился с Комиссией, аннулировав рамочное решение. Более того, признавая за Союзом право на принятие директивы, регулирующей вопросы, связанные с уголовным правом, которое впервые стало предметом гармонизации в Европейском Союзе, Суд фактически наделил объединение подразумеваемыми полномочиями36. Несмотря на то что ни уголовное право, ни уголовное процессуальное право не относятся к компетенции Союза, Суд посчитал, что Союз вправе обязывать государства-члены устанавливать уголовную ответственность за экологические преступления.
Позже, в 2007 г., Суд принимает решение C-440/05 (Ship- Source Pollution case)37, в котором переподтверждает принципы, заложенные предыдущим решением, однако устанавливает, что определение вида, уровня и срока уголовной ответственности не относится к компетенции Союза. Таким образом, Суд, наделяя Союз правом обязывать государства-члены устанавливать уголовную ответственность, не расширил полномочия интеграционного объединения с точки зрения возможности избрания самой меры наказания. Отметим, что этими решениями государства-члены были ограничены в своих полномочиях, которые до сих пор относились к их исключительной компетенции.
После принятия Лиссабонского договора ст. 83 ДФЕС отнесла вопросы, связанные с установлением уголовной ответственности, к
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2019
обычной законодательной процедуре: «Европейский Парламент и Совет ЕС посредством директив, принятых в соответствии с обычной законодательной процедурой, могут устанавливать минимальные правила относительно определения уголовных преступлений и санкций в области особо тяжких преступлений с трансграничными масштабами, вытекающие из характера или последствий таких преступлений либо из особой необходимости борьбы с ними на общей основе».
Лиссабонский договор расширил полномочия Союза, наделив его также правом устанавливать конкретные виды санкций за уголовные преступления. И речь, конечно же, не только об уголовной ответственности в сфере защиты окружающей среды, но и обо всех остальных сферах жизнедеятельности Союза, если это необходимо для успешного функционирования его «четырех свобод». Вопросы внутреннего рынка столь значимы, что их, как не многие другие, относят к прерогативам подразумеваемой компетенции в соответствии со ст. 352 Договора о функционировании ЕС. Согласно данной статье Совет ЕС, постановляя единогласно по предложению Комиссии и после того, как одобрил Европейский парламент, может принять решение расширить полномочия в случае необходимости для того, чтобы реализовать цели внутреннего рынка.
Т.К. Хартли предлагает два разных подхода к определению доктрины подразумеваемых полномочий. Согласно узкому подходу наделение полномочиями предполагает наличие любых других полномочий, необходимых для реализации первых. В соответствии с широким подходом существование установленной цели подразумевает наличие необходимых полномочий для ее достижения38.
Первая формулировка основана на идее необходимости подразумеваемых полномочий в силу самих выраженных полномочий. Широкая же формулировка гораздо более неопределенная, она связана с необходимостью достижения целей и, соответственно, ее объем вызывает вопросы. Так называемая «гибкая оговорка» (ст. 352 ДФЕС) наделяет Союз полномочиями практически в любой сфере, но в то же время есть подразумеваемые полномочия, которые были установлены Судом. Это отдельная категория подразумеваемых полномочий, которые помогли Сообществу, а затем и Союзу достичь необходимых целей. Таким образом, Суд Сообществ, а затем Европейского Союза применял как узкий,
так и широкий подход к определению подразумеваемых полномочий Европейского Союза.
Итак, можно утверждать, что понятие «подразумеваемые полномочия» относится в Европейском Союзе к широкому кругу вопросов. Проведенный в исследовании детальный анализ практически всех решений, связанных с развитием доктрины подразумеваемых полномочий в ЕС, позволяет сделать вывод о том, что с 70-х годов прошлого столетия доктрина подразумеваемых полномочий претерпела существенные изменения, и, безусловно, основную роль здесь сыграл Суд Европейских сообществ и Суд Европейского Союза.
1 Morton J.F. Alexander Hamilton (Pacificus) & James Medison (Helvedius). The Pacificus-Helvedius Debates of 1793 — 1794. Indianapolis: Liberty Fund. Inc., 2007.
2 Тункин Г.И. Теория международного права / Под общей ред. Л.Н. Шестакова. М.: Зерцало, 2009. С. 285.
3 Там же.
4 Международное право: Учебник / Отв. ред. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. М.: Междунар. отн., 2000. С. 222.
5 Тункин Г.И. Указ. соч. С. 288.
6 Там же. С. 296.
7 Там же. С. 297.
8 Жбанков В.А. Эволюция компетенции Европейского Союза и ее отражение в европейском праве: Дис. ... кан-д.юрид. наук. М., 2009. С. 31.
9 Капустин А.Я. Компетенция международных организаций // Международные организации: Учебник. М.: Изд-во РУДН, 1994. С. 69.
10 Алексеев С.С. Общая теория социалистического права. Вып. 1: Введение. Сущность социалистического права. Свердловск, 1963. С. 138.
11 Шумилов В.М. Международное право: Учебник. 3-е изд., испр. и доп. М.: ЮСТИЦИЯ, 2016. С. 69.
12 Лукашук И.И. Международное право. Особенная часть: Учебник для студентов юрид. фак. и вузов. М.: Волтерс Клувер, 2010. С. 31.
13 Краткое изложение решений, консультативных заключений и постановлений Международного суда (1948 — 1991). Организация Объединенных Наций. Нью-Йорк, 1993 // URL: http://legal.un.org/icjsummaries/ documents/russian/st_leg_serf1.pdf (Date of access: 08.07.2019)
14 Treaty establishing the European Community (1957, Rome).
15Art. 47 of the Treaty on European Union.
16 Art.6 of the Treaty establishing the European Coal and Steel
Community (1957, Rome).
17Art. 101 of the Treaty establishing the European Atomic Energy Community (Rome, 1957).
18 Eeckhout P. EU External Relations Law // Oxford University Press. Second edition, 2012. 622 p.
19 Энтин М.Л. «Конституционно-правовые» основы международной деятельности ЕС и практическая политика //
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2019
http://www.alleuropa.mgimo.ru/konstitutsionno-pravovie-osnovi-mezhdunarodnoy-deyateljnosti-es-i-prakticheskaya-politika (2008. № 3 (20).
20 European Road Transport Agreement. Прим. авт.
21 Case 22-70 Comission of the European Communities v Council of the European Communities /Judgment of the Court of 31 March 1971 // ECR. 1971. P. 00263.
22 Cm. об этом: Лифшиц И.М. Членство Европейского Союза в международных организациях в контексте его правосубъектности // Моск. журнал междунар. права. 2019. № 1. С. 54—67.
23 Joint cases 3, 4, 6-76. Corrnelis Kramer and others / Judgment of the Court of 14 July 1976 // ECR. 1976. P. 01279.
24 Treaty of Accession of Denmark, Ireland, and the UK (1973, Brussels).
25 Opinion 1/76 re Inland Waterways [1976] ECR 741.
26 Opinion 2/91 re ILO Convention № 170 [1993] ECR I-1061.
27 Opinion 1/94 re WTO Agreement [1994] ECR I-5267.
28 После вступления в силу Ниццкого и Лиссабонского договоров сфера торговли услугами и торговыми аспектами прав интеллектуальной собственности также была отнесена к общей торговой политике и, соответственно, к исключительной компетенции ЕС. Прим. авт.
29 Eeckhout P. Указ. соч.
30 См. об этом там же.
31 Opinion 1/03 re Lugano Convention [2006] ECR I-1145.
32 Treaty of Amsterdam amending the Treaty on European Union, the Treaties establishing the European Communities and related acts // OJ C 340, 10.11.1997.
33 Case 8/55 Fedechar [1956] ECR 292.
34 Art. 8 of the Treaty establishing the European Coal and Steel Community (1951, Paris)
35 Cases 281, 283—285, 287/85 Germany v Comission [1987] ECR 3207, 27—28.
36 Case C-176/03 Commission v Council / Judgement of the Court of 13 September 2005 // ECR. 2005. I-07879.
37 Case C-440/05 Commission v Council / Judgement of the Court of 23 October 2007 // ECR. 2007. I-9097.
38 Hartley T. The foundations of European Community. Oxford University press. 1988. P. 106.
Библиографический список
1. Алексеев С.С. Общая теория социалистического права. Вып. 1: Введение. Сущность социалистического права. Свердловск, 1963.
2. Жбанков В.А. Эволюция компетенции Европейского Союза и ее отражение в европейском праве: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009.
3. Капустин А.Я. Компетенция международных организаций // Международные организации. Учебник. М.: Изд-во РУДН, 1994.
4. Краткое изложение решений, консультативных заключений и постановлений Международного суда (1948 — 1991). Организация Объединенных Наций. Нью-Йорк, 1993. URL: http:// legal.un.org/icjsummaries/documents/russian/ st_leg_serf1.pdf (Date of access: 08.07.2019)
5. Лифшиц И.М. Членство Европейского Союза в международных организациях в контексте его правосубъектности // Моск. журнал междунар. права. 2019. № 1. С. 54—67.
6. Марченко М.Н., Дерябина Е.М. Европейский Союз: настоящее и будущее: сравнительное теоретико-правовое исследование. М.: Проспект, 2017.
7. Международное право: Учебник / Отв. ред. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. М.: Междунар. отн., 2000.
8. Тункин Г.И. Теория международного права / Под общ. ред. Л.Н. Шестакова. М.: Зерцало, 2009.
9. Шумилов В.М. Международное право: Учебник. 3-е изд., испр. и доп. М.: ЮСТИЦИЯ, 2016.
10. Энтин М.Л. «Конституционно-правовые» основы международной деятельности ЕС и практическая политика // http://www.alleuropa.mgimo. ru/konstitutsionno-pravovie-osnovi-mezhdunarod-noy-deyateljnosti-es-i-prakticheskaya-politika (2008. № 3 (20))
11. Eeckhout P. EU External Relations Law // Oxford University Press. Second edition, 2012. 622 p.
12. Hartley T.C. The foundations of European Community. Oxford University press. 1988. P. 106.
13. Doctrine of Implied Powers as a Judicial Tool to build Federal Polities. Comparative Study on the Doctrine of Implied Powers in the European Union and the United States of America: PhD dissertation by Milosz Hodun / School of Law, Reykjavik University, 2015.
14. Klabbers J. An Introduction to International Organizations Law // Cambridge: Cambridge University Press, 2015. 388 p.
15. Morton J.F. Alexander Hamilton (Pacificus) & James Medison (Helvedius). The Pacificus-Helvedius Debates of 1793 — 1794. Indianapolis: Liberty Fund. Inc., 2007.
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2019
