CC BY
77
Литература
1. Аткай. Я горжусь // Моя звезда. Махачкала, 1944. 91 с.
2. Аткай. В Кумыкской степи. Махачкала, 1960. 259 с.
3. Ахмедов С. Х. Художественная проза народов Дагестана. Махачкала, 1996. 176 с.
1. Atkay. I'm proud. Moya zvezda [My star]. Makhachkala, 1944. 91 p. (In Russian)
2. Atkay. V Kumykskoy stepi [In Kumyk steppes]. Makhachkala, 1960. 259 p. (In Russian)
3. Akhmedov S. Kh. Khudozhestvennaya proza narodov Dagestana [Fiction of the peoples of Dagestan]. Makhachkala, 1996. 176 p. (In Russian)
4. Grigoryev V. P. Poetics of the word. M., 1979. 343 p. (In Russian)
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Принадлежность к организации
Пахрутдинова Рагимат Умакаевна,
кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы, ДГПУ, г. Махачкала, Россия; e-mail: ragimat15@mail.ru
Принята в печать 12.07.2016 г.
4. Григорьев В. П. Поэтика слова. М., 1979. 343 с.
5. Назаревич А. Ф. Об авторе этой книги // В Кумыкской степи. Махачкала, 1960. С. 3-5.
6. Соколов А. Н. Теория стиля. М., 1968. 94 с.
7. Храпченко Н. Б. О развитии проблем поэтики и стилистики. М., 1961. 206 с.
5. Nazarevich A. F. Ob avtore etoy knigi [The author of this book]. In the Kumyk steppes. Makhachkala, 1960. Pp. 3-5. (In Russian)
6. Sokolov A. N. The theory of style. M., 1968. 94 p. (In Russian)
7. Khrapchenko N. B. O razvitii problem po-etiki i stilistiki [The development of poetic and stylistic problems]. M., 1961. 206 p. (In Russian)
AUTHOR INFORMATION Affiliation
Ragimat U. Pakhrutdinova, Ph. D. (Philology), assistant professor, the chair of Literature, DSPU, Makhachkala, Russia; e-mail: ragimat15 @mail.ru
Received 12.07.2016.
References
Филологические науки / Philological Sciences Оригинальная статья / Original Article УДК 82/ UDC 82
К вопросу о неоднозначности оценок и противоречиях в трактовке образа Дон Кихота в «Вечных спутниках» Д. С. Мережковского
©2016 Сафарли Л. Ш.
Бакинский славянский университет, Баку, Азербайджан; e-mail: abbasova_xalida@mail.ru
РЕЗЮМЕ. В статье отмечается, что в русской советской литературе первые интерпретации сюжета о легендарном ламанчском рыцаре появляются еще в первой половине 1920-х годов. Сложными и противоречивыми, соответственно, оказались и трактовки образа Дон Кихота. Д. С. Мережковский, А. В. Луначарский, Ф. К. Сологуб, А. П. Платонов, М. А. Булгаков и другие поэты и писатели в указанный исторический период явились первыми участниками широкого диалога по узловым проблемам «Русского донкихотства». Автор приходит к выводу, что работа Д. Мережковского в научно-теоретическом отношении ценна тем, что представляет собой первый опытный, но ответственный образец трансформации донкихотов-ских ситуаций на русской почве на рубеже XIX-XX веков. В то же время в статье отмечается, что эта работа переполнена чередой противоречивых и глубоко индивидуальных подходов к оценке ситуаций, резко отличающихся от проверенных положений некоторых ученых.
Ключевые слова: роман, особенности, характер, семья, общество
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 3. 2016
••• DSPU JOURNAL. Vol. 10. No. 3. 2016
Формат цитирования: Сафарли Л. Ш. К вопросу о неоднозначности оценок и противоречиях в трактовке образа Дон Кихота в «Вечных спутниках» Д. С. Мережковского // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. Т. 10. № 3. 2016. С. 9399.
The Problem of the Challenges in Estimating and Contradictions in the Interpretation of Don Quixote's Image in "Eternal Companions"
by D. S. Merezhkovsky
©2016 Leyla Sh. Safarli
Baku Slavic University, Baku, Azerbaijan; e-mail: abbasova_xalida@mail.ru
ABSTRACT. The author of the article that the first interpretation of the story of the legendary knight of La Mancha appeared in Russian Soviet literature in the first half of the 1920s. The interpretations of image of Don Quixote were also complex and contradictory. D. S. Merezhkovsky, A. V. Lunacharsky, F. K. Sologub, A. P. Platonov, M. A. Bulgakov and other poets and writers of that historical period were the first participants in a broad dialogue on key issues of "Russian Quixotship". So, the author comes to conclusion, that D. Merezhkovsky's work is valuable from scientific and theoretical point of view because it is the first prototype and a responsible pattern of Don Quixote situations, their transformation on Russian soil at the turn of the 19-20th centuries. At the same time, the article notes that this work is filled with a turn of controversial and deeply personal approaches to the assessment of the situation. These approaches differ from the tested provisions of some scientists.
Keywords: novel, features, character, family, society.
For citation: Safarli L. Sh. The Problem of the Challenges in Estimating and Contradictions in the Interpretation of Don Quixote's Image in "Eternal Companions" by D. S. Merezhkovsky. Dagestan State Pedagogical University. Journal. Social and Humanitarian Sciences. Vol. 10. No. 3. 2016. Pp. 93-99. (In Russian)
В русской советской литературе первые интерпретации сюжета о легендарном ла-манчском рыцаре появляются в первой половине 1920-х годов. Послереволюционное искусство чаще характеризовалось сосуществованием разнонаправленных идеологических тенденций: активного разрушения и пафосного созидания. В духовном сознании человека тех лет крайние формы радикализма или либерализма сочетались с попытками трезвого, научно-критического анализа происходящих в России событий. Известно, что результаты победившей революции вызывали также противоречивые оценки. Особую актуальность приобрел вопрос о судьбе идеалов свободы, равенства, братства и независимости в обществе, воссоздающем новую жизнь на принципиально иных нравственно-духовных основах.
Критик Н. Иванова подметила, что обновляющийся мир, рождавшийся в муках социального и эстетического переустрой-
ства, представляет собой «огромный послереволюционный диспут, в котором ставятся крупнейшие философские и политические проблемы; обсуждаются и коренные, судьбоносные вопросы народного бытия, и злободневные, чуть ли не газетные новости» [1. С. 554].
Сложными и противоречивыми, соответственно, оказались и трактовки образа Дон-Кихота. Д. С. Мережковский, А. В. Луначарский, Ф. К. Сологуб, А. П. Платонов, М. А. Булгаков и другие поэты и писатели в указанный исторический период явились первыми участниками широкого диалога по узловым проблемам «Русского донкихотства». Однозначно, на наш взгляд, можно лишь утверждать, что классический сюжет о Дон Кихоте с большим или меньшим успехом, но активно вписался в современную эпоху, точнее, предстал как художественная данность, константа, позволяющая ассоциативно соотнести поэтические и прозаические образцы прошлого с
настоящим. И потому немаловажно подчеркнуть, что в постреволюционную эпоху русские версии Дон Кихота с триумфом прошествовали в творчестве многих писателей.
Бессмертный образ оказался в центре внимания малоисследованной в азербайджанской филологической науке монографии Д. С. Мережковского «Вечные спутники». Заслугой автора, по нашему предположению, является настойчивый поиск аналогии между сюжетной интригой на приключенческой основе непосредственно и нравственно-философским наполнением образа Дон Кихота. Учитывая тот факт, что Д. С. Мережковский был одним из первых и ярких представителей «мистического реализма» в русской литературе 1920-х годов, он во многом изначально отталкивался от мифологического прообраза человека, в котором живой и пытливый ум удивительным образом сочетался с несуразностью его поведения и неразборчивыми связями с окружающими. Так, в лице Д. С. Мережковского и родилась гипотеза, которая легла в основу «Вечных спутников». Рыцарь из Ламанчи несет собой мистическое добро и благоденствие, тем не менее определяя своими поступками схоластические формы духовной культуры. Донкихотство при всей неоднозначности оценок превращается в философское понятие, как трамплин для научных дискуссий в литературной критике тех лет.
Центральные идеи, изложенные в этой книге, нельзя искусственно отрывать от его прежней работы («Дон Кихот», 1887 г.), в которой Д. С. Мережковский отнес главного героя к разряду «великих безумцев, пророков и поэтов». Последнее десятилетие XIX века, как известно, было периодом развития символизма в России. Д. С. Мережковский примкнул к этому направлению, но его мировидение еще не было осложнено богоискательскими мотивами. В интересующей нас монографии эти мотивы почти сведены на нет, и автор в основном придерживается классических формулировок. То есть, русский Дон Кихот - такой же открытый, добросердечный и наивный. Однако он перестал видеться жалким в своем безумстве, и это первостепенно.
Что же нового привнес в литературоведение Д. С. Мережковский этой работой? Поначалу обозначим в нашей статье те
черты, которые, по нашему мнению, свидетельствуют об относительной последовательности его взглядов. Представляется, что он вполне корректно подходит к соотношению реального и вымышленного (ирреального) в исконном произведении. Великое творение Сервантеса представляет собой тот исключительный случай, когда сюжет не превалирует над композицией и вообще не играет доминирующей роли в верной расстановке главных оттенков характера. Действительно, по точному предположению Д. С. Мережковского, здесь нет особой сюжетной интриги, отсутствует узел в последовательно развивающемся действии. Вместе с тем имеется сквозное и почти неизменное положение, на которое, как на ось романа Сервантеса, «нанизываются мелочи жизни». Потому и само содержание «Дон Кихота» пересказывать практически невозможно.
Одной из серьезных и относительно новаторских удач в русской литературе конца XIX - начала XX веков следует также считать предельно ясное определение природы двойственности сознания Дон Кихота. Д. Мережковский, разумеется, не закрывая глаза на бесцельность походов подлинного Дон Кихота, тем не менее, не проходит мимо проницательности как одной из важных и определяющих черт его характера. Именно дальновидность, как предполагал автор «Вечных спутников», прославляет испанского рыцаря на века.
Он пишет: «Есть идеи, образы, великие для этой эпохи, когда они родились, но мало-помалу теряющие свою жизненность, подверженные дряхлости и умиранию; они засыпаются наслоениями последующих цивилизаций и исчезают в них, как развалины древних городов в недрах земли. Есть другие образы, жизнь которых связана с жизнью всего человечества; они поднимаются и растут вместе с ним - это не мертвые развалины, а вечно живые деревья, которые растут вместе с уровнем земли» [2. С. 68-69].
Однако, как нам представляется, и противоречий у Д. С. Мережковского оказалось немало. С одной стороны, он помещает его в революционную среду, что, по зрелому размышлению, естественно и понятно. Следовательно, и действовать по элементарной логике вещей он должен как реформатор. А с другой стороны, автор определенно подчеркивает, что умопомра-
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 3. 2016
••• йЭРиЮийЫАи Уо!. 10. N0. 3. 2016
чение Дон Кихота, вызванное беспрецедентным в истории мировой литературы чтением рыцарских романов, нельзя считать существенным признаком его нелепых выходок. Иными словами, в революционной деятельности он ему отказывает полностью, так что Дон Кихот оказывается в настоящей среде чужеродным привеском. Более того, автор настоящего труда даже настаивает на том, что на фоне ярких проблесков разума, читатели и критики всех времен и народов, пожалуй, сталкиваются с его сумасшествием лишь в качестве второстепенного фактора динамики сюжета и композиции. Конечно, многое в деятельности испанского Дон Кихота следует объективно отнести на счет его умственного расстройства. Но нельзя все его действия без дополнительных комментариев по принципу оппозиции сводить только к реальному помешательству. Справедливости ради скажем, что аналогично смотрели на его похождения многие русские поэты и писатели до XX века. Но из общего контекста анализируемой монографии это никак не вытекает.
Д. С. Мережковский лишь подступился к вопросу, что все иные точки зрения, которые существуют по данной проблеме в теории литературоведения, приведут к перекосу замысла Сервантеса. Вслед за автором «Вечных спутников» мы также однозначно считаем, что идейное содержание романа существенно исказится, если сумасшествие центрального героя возводить в некий абсолют. В таком случае бессмертный литературный типаж элементарно огрубеет, превратится в пустую и бесцельную карикатуру, а горькая ирония и сатира, увы, - в простое и никчемное издевательство над больным и несчастным человеком. Но Д. С. Мережковский, чрезмерно увлекаясь философствованием и мистицизмом, пожалуй, не заметил одной существенной художественной детали: эффект от эстетического воздействия романа Сервантеса тем более будет нивелирован.
Внимательно вчитываясь в соответствующий раздел книги (а она, напоминаем, не вся посвящена Дон Кихоту), Д. С. Мережковской в своей трактовке в принципе далеко не расходится с традиционным взглядом В. Г. Белинского на человеке, потерявшем «такт действительности». Но он явно отклоняется от реалистической и, надеемся, более точной интерпретации
критика-демократа, так как проходит мимо тех революционных идей, которые трансформированы из романа Сервантеса на русскую почву. В то же время Д. Мережковский однозначно полагает, что в своих мимолетных прозрениях Дон Кихот всегда рассуждал здраво. И это подмечено совершенно точно, так как текст подлинника романа не дает в этом усомниться. Но при этом усиленно манифестируемые поэтом-символистом прозорливость и мудрость как важные характерологические признаки героя имеют специфические особенности. В первую очередь, они, по словам автора, отождествляются с «умеренной рассудочностью». В частности, показано, как ведет себя Дон Кихот в конце романа, незадолго до своей кончины. Возле него столпились вельможи, лакеи, слуги и служанки, чиновники, солдаты, благородные дамы и агенты инквизиционных судов в Испании. Они вперемежку очень громко кричат, спорят, даже готовы перерезать глотки друг другу из-за такого пустяка, как пропажа ослиного седла и желание вновь обрести его. Намеренное использование Сервантесом художественного приема литоты подготавливает сниженный антураж в виде проклятого «ослиного седла» к усилению иронии со стороны автора. Однако эта сцена в действительности полна драматизма. Ее в ряду других эпизодов и выделяет Д. С. Мережковский, желая ярче оттенить своевременные и притом мудрые советы Дон Кихота. «Вся гостиница была сплошным плачем, стоном, криком, с ужасами, беспорядком, несчастием, с ударами копий и палок, с затрещинами и подножками, с ранами и кровопролитием. Дон Кихот поднимается, громовым голосом заглушает крики, останавливает и успокаивает всех. У этого безумца оказалось больше здравого смысла, чем у разумных людей» [6. С. 477]. Итак, среди возникшей вакханалии весьма уважаемых в городе людей звучит его властный и утихомиривающий собравшихся голос: «Клянусь именем Бога всемогущего, это позорно и чудовищно, что столько благородных гидальго, сколько их здесь собралось, готовятся перебить друг друга из-за такого ничтожного повода» [6. С. 478].
Более того, Д. С. Мережковский считает, что некоторые люди, которые больше всех и с откровенно ядовитой язвительностью издеваются над его сумасбродством или
даже клянут за неудачные клоунские проделки, сами повреждены в уме. И это замечание соответствует истине. Вспомним строки из романа, где Сервантес скорбно подмечает: «Кто знает, может быть, насмешники были так же безумны, как те, над которыми они смеялись, и герцог с герцогиней были меньше, чем на волос от явной глупости, так как они тратили столько усилий, чтобы вышутить двух глупцов» [6. С. 413]. Однако глас вопиющего в пустыне, как мы хорошо знаем из текста, тонет в общей массе. Никто к нему всерьез не прислушивается.
Действительно, глубокий и не до конца осознанный в европейской литературе смысл сатиры Сервантеса заключается в том, что нравственное превосходство Дон Кихота, к сожалению, пропадает бесцельно, не принося людям радости и практической пользы. Более того, оно обращается в проклятие и для него самого лишь по той причине, что не соответствует его умственным способностям.
Однако, многократно манифестируя эту мысль, Д. С. Мережковский впадает в другую крайность. Как талантливый писатель-символист, он зорко подметил, что Сервантес почти в каждой сцене нелепых столкновений с людьми самых разных классов и сословий Испании исподволь мотивирует бездумные поступки героя нравственно-подвижническими идеями. Между тем авторский вывод об одномерном схоластическом мышлении Дон Кихота, на наш взгляд, оказывается чересчур скоропалительным.
Неоднозначность оценок Д. С. Мережковского под данным углом зрения сказалась прежде всего в том, что он весьма легковерно переводит морально - нравственный аспект в область хитросплетений различных и порою слабо взаимосвязанных между собою элементов схоластической системы? Вероятно, оттого, что русские символисты упорно старались видеть в средневековых мистиках одну из главенствующих форм отражения собственной религиозной философии. Кстати сказать, возможно, этим объясняется усиленное внимание Д. С. Мережковского к Франциску Ассизскому и Святой Терезе Авильской, с жизнью которых, по Сервантесу, отчасти были связаны похождения несчастного рыцаря. Причем любопытно, что с именем Терезы Авильской связана мистико-
аллегорическая любовь Дон Кихота. Это, собственно говоря, и позволило Мережковскому протянуть нить от донкихотства к донжуанству. Он пишет о том, что покровительница Дон Кихота содействовала открытому проявлению «рыцарства любви небесной и любви земной», сливающихся в единое целое - в безумную преданность невозможной мечте, в «Небесное рыцарство» [2. С. 79].
Далее, вводя героя в «круг широкой образованности своего века», автор фиксирует, что герой обладает поистине «энциклопедическими познаниями». Не расходясь с текстом в отдельных художественных деталях, он подробно, к примеру, перечисляет знакомство героя с космографическими теориями Птоломея, историческими трудами Плиния и других. В своих многочисленных беседах с Санчо Пансой он нередко выступает в роли подлинного гуманиста, умного, грамотного и осведомленного военного стратега, выказывая свои «филологические тонкости словопроизводства» при цитировании юридических трактатов и постановлений «отцов церкви», а также «Цицерона, Вергилия, Горация и других античных писателей». Словом, Дон Кихот предстает перед читателями человеком, который вмещает в себя широкие познания в области древней и современной ему истории, что в целом не расходится с намерениями самого Сервантеса. Однако несколькими строками ниже Д.С. Мережковский заявляет, что «по умственному развитию Дон Кихот не поднимается выше среднего уровня» [2. С. 118].
Автор полагает, что актуальность, острота и дальновидность замысла должным образом не оценены самим Сервантесом. Быть может, это дань скромности, но, скорее всего, общая недооценка в ряду некоторых других произведений, принадлежащих его перу. Чтобы это доказать, русский критик прибегает к хрестоматийному приему сопоставления. На одном полюсе у него находятся юношеская поэма «Галатея» и последующая «Персилес и Сигизмунд», которые он по праву называет «посредственными»; на другом - остроумная сатира на «смешные и вредные стороны рыцарской литературы». Последнее подметили и по достоинству высоко оценили еще испанские современники Сервантеса. Однако парадокс в том, что эти поэмы автором ставились выше главного труда всей его
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 3. 2016
••• DSPU JOURNAL. Vol. 10. No. 3. 2016
жизни. По научным изысканиям Д. С. Мережковского получалось, что автор «почти стыдился гениального «Дон Кихота», говорил о нем скромно и робко, как о незначительном, шутливом произведении» [2. С. 64]. Вместе с тем он непомерно возвеличивал значение названных поэм.
Русский писатель явно уклоняется от дискуссии по данному вопросу, тем самым, как представляется, сознательно уходит от разъяснения читателю истинного источника смеха и драматизма. В итоге Мережковский, выставляя напоказ субъективные суждения, как видим, запутывается в собственных хитросплетениях, уже в самом начале допуская сомнительное предположение о том, что роман Сервантеса якобы «недорог самому автору», потому как «мало связан с бессознательной глубиной его творческого вдохновения». Одним словом, не разобрался великий испанский реформатор в том, что создал, «левой рукой писал о похождениях рыцаря, а правой разрушал созданное». Подобное мнение свидетельствует, на наш взгляд, о беглом и несколько поверхностном взгляде Д. С. Мережковского на предмет истории создания «Дон Кихота».
Далее, вызывают наше явное недоумение разночтения в трактовке Санчо Пансы. В первых разделах работы автор указывает, что слуга-оруженосец - это «преданный сын римско-католической церкви», «искренний монархист и убежденный консерватор»; вскоре выясняется, что он, напро-
1. Иванова Н. Мучения революции / Н. Иванова. «Чевенгур» А. П. Платонова. Тула: Книжное издательство, 1989. С. 542-557.
2. Мережковский Д. С. Вечные спутники. М.: Наука, 2007. 319 с.
3. Мережковский Д. С. Дон Кихот / Д. С. Мережковский. Полн. собр. соч. СПб.; М., 1912. Т. 15. С. 86-88.
1. Ivanova N. Mucheniya revolyutsii [Torments of Revolution] / N. Ivanova. "Chevengur" by A. P. Platonov. Tula, Book Publishing, 1989. Pp.542-557. (In Russian)
2. Merezhkovsky D. S. Vechnye sputniki [Eternal Companions]. Moscow, Nauka Publ., 2007. 319 p. (In Russian)
3. Merezhkovsky D. S. Don Quixote. Complete set of works. Saint Petersburg; Moscow, 1912. Vol. 15. Pp. 86-88. (In Russian)
тив, является демократически настроенным губернатором острова, и в его лице показана откровенная и сильная в художественном отношении сатира на тогдашнюю власть. Затем Мережковский безапелляционно называет Санчо авантюристом, обладающим таким цельным и в основе своей завершенным мировидением, которое позволяет ему в многочисленных пословицах и прибаутках отразить живое и деятельное народное самосознание. Но тут же, опровергая самого себя, он пишет, что в главный замысел Сервантеса в качестве первостепенной задачи входило осмеяние шутовства и глупости помощника Дон Кихота. Именно последнее, по заверению писателя, явилось объектом сатирического отображения «главного недостатка народа: бездействия, лени, неподвижности ума» [2. С. 126].
Однако работа «Вечные спутники» в целом дала благодатные ростки новым интерпретациям донкихотовских ситуаций. Ими умело воспользовались в своем творчестве некоторые поэты и писатели, имена которых мы привели в начале нашей статьи.
Итак, можно прийти к выводу, что монография Д. Мережковского в научно-теоретическом отношении ценна тем, что здесь дан глубоко индивидуальный подход к оценке образов и ситуаций в романе, а также образец трансформации донкихото-вских ситуаций на русской почве на рубеже Х1Х-ХХ веков.
4. Мережковский Д. Дон Кихот и Санчо Панса // Северный вестник. 1889. № 8. С. 1-19.
5. Мережковский Д. Дон Кихот и Санчо Панса // Северный вестник. 1889. № 9. С. 2141.
6. Сервантес Мигель де Сааведра. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Баку: Гяндж-лик, 1987. 536 с.
4. Merezhkovsky D. Don Quixote and Sancho Panza. Northern Bulletin. 1889. No. 8. Pp. 1-19. (In Russian)
5. Merezhkovsky D. Don Quixote and Sancho Panza. Northern Bulletin. 1889 No. 9. Pp. 21-41. (In Russian)
6. Servantes Miguel de Saavedra. The Ingenious Hidalgo Don Quixote de la Mancha. Baku, Ganjlik Publ., 1987. 536 p. (In Russian)
Литература
References
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Принадлежность к организации Сафарли Лейла Шамиль гызы, докторант, Бакинский славянский университет, г. Баку, Азербайджан; e-mail: abbasova_ xalida@mail.ru
Принята в печать 12.07.2016 г.
AUTHOR INFORMATION Affiliation
Leyla Sh. Safarli, Doctotral candidate, Baku Slavic University, Baku, Azerbaijan; e-mail: ab-basova_xalida@mail.ru
Received 12.07.2016.
Филологические науки / Philological Sciences Оригинальная статья / Original Article УДК 81 / UDC 81
Животноводческая лексика каратинского языка
©2016 Халидова Р. Ш.
Дагестанский государственный педагогический университет, Махачкала, Россия; e-mail: rashi-dr@mail.ru
РЕЗЮМЕ. В статье дан краткий анализ животноводческой лексики бесписьменного каратинского языка, входящего в аваро-андо-цезскую группу дагестанских языков. Выделены лексико-тематические группы и подгруппы крупного и мелкого рогатого скота, дана детальная дифференциация семантических признаков домашних животных, которая позволила обнаружить специфичность их состава (пол, возраст, видовая классификация, приплод). В некоторых случаях при сопоставлении приводится лексический материал из близкородственных языков аваро-андийской группы.
Ключевые слова: каратинский язык, терминология, животноводческая лексика, крупный рогатый скот, домашние животные и птица, масть животных, половозрастная группа.
Формат цитирования: Халидова Р. Ш. Животноводческая лексика каратинского языка // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. Т. 10. № 3. 2016. С. 99-104.
The Livestock Vocabulary of the Karata Language
©2016 Rashidat Sh. Khalidova
Dagestan State Pedagogical University, Makhachkala, Russia; e-mail: rashi-dr@mail.ru
ABSTRACT. The author of the article gives a brief analysis of the livestock vocabulary of the nonliterate Karata language, a member of the Avar-Andy-Tsez group of the Dagestan languages. She singles out lexical-thematic groups and sub-groups of the large and small cattle, gives a detailed differentiation of semantic signs of domestic animals, which allowed to detect the specificity of their composition (gender, age, species classification, the offspring). In some cases during comparison the lexical material from closely related languages of the Avar-Andian group is given.
Keywords: the Karata language, terminology, vocabulary, livestock vocabulare, large cattle, domestic animals and poultry, the suit of the animals, gender and age group.
For citation: Khalidova R. Sh. The Livestock Vocabulary of the Karata Language. Dagestan State Pedagogical University. Journal. Social and Humanitarian Sciences. Vol. 10. No. 3. 2016. Pp. 99-104. (In Russian)
Введение изучению отраслевой терминологии как
В последние десятилетия в дагестанском письменных, так и бесписьменных языков. языкознании большое внимание уделяется Лексика каратинского языка (КЯ) практи-
