CC BY
102
УДК 745/749
К ВОПРОСУ О НАЗНАЧЕНИИ ТАК НАЗЬ1ВАЕМЬ1Х «РЕЛИКВАРИЕВ» ЭПОХИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
© 2014 г. Н.А. Кокорина
Автором статьи сделано заключение о том, что термин «реликварий» не соответствует изначальной сути назначения рассмотренных в статье предметов. Они не являлись при жизни емкостями владельца для хранения предметов культа. Письменные, археологические и этнографические источники свидетельствуют об использовании этих предметов скотоводческими народами степей Евразии в качестве приспособлений для надувания плавательных средств при переправах через реки. В то же время они, безусловно, являлись предметами поклонения, будучи средством сохранения жизни во время переправ. Найденные в захоронениях, эти орудия могли играть роль вместилищ священных предметов, а также использоваться в погребальном обряде как необходимые для загробной жизни предметы.
Ключевые слова: реликварии, горлышки-втулки, кожаные надувные лодки, мешки-«матара», Хазарский каганат, Волжская Булгария, Центральная Азия
Эти слова могут сопутствовать любому исследованию, тем более предметов древней культуры, назначение которых остается не совсем ясным. Иначе говоря, каждый исследователь видит в зеркале истории новое изображение. Совокупность их и дает полноту представлений и познания предмета.
В данной статье рассматриваются хорошо известные хазароведам роговые емкости, а точнее - трубочки, втулки, получившие в литературе название «реликварии» (рис. 1-4).
Этим изделиям уделено достаточно внимания в археологической литературе. Наиболее полно они рас-
1 Цит. по: Хейзинга, 1997, с. 9.
«Видим ныне как бы в тусклом зеркале, И гадательно, тогда же лицом к лицу» Из IПослания к коринфянам, I корп., 12, 131
смотрены в книгах В.Е. Флеровой (1997; 2001а; 2001б). В них освещены материал и технология изготовления этих изделий, дана их классификация, характеризуются морфологические и декоративные особенности. Отмечена связь изделий с наиболее искусными гравировками с нижним слоем Сар-кела. В последней из книг (Флерова, 2001б) раскрывается богатый мир мифологии населения Хазарского каганата. Автором предлагается космогонический подход в толковании сюжетов гравировок на кости в сопоставлении с изобразительным материалом других памятников салто-во-маяцкой культуры. Заслуживает внимания анализ формы этих предметов, а также их местоположения в за-
Рис. 1. Горлышко бурдюка. Верхнее Салтово, могильник (по: Флерова, 1997, табл. X, 1).
Рис. 2. Горлышко бурдюка. Верхнее Салтово, могильник (по: Флерова, 1997, табл. X, 2).
Рис. 3. Горлышки бурдюков. 1 - Сар-кел; 2 - Маяки (по: Флерова, 1997, табл. X, 3, 5).
Рис. 4. Горлышко бурдюка. Саркел (по: Флерова, 1997, табл. X, 4).
хоронениях (Флерова, 1997, с. 59-66). Реликварии встречаются от Поволжья до Балтики, от Новгорода до средиземноморских памятников, на поселениях и в могильниках, при этом основное внимание в работах В.Е. Флеровой (2001а, с. 104) обращено на находки с территории Хазарского каганата.
В.Е. Флерова (1997, с. 60) приводит точки зрения на назначение этих предметов: горлышки от бурдюков (М.И. Артамонов; В.Ф. Генинг, А.Х. Халиков), коробочки или флаконы для трав, соли, мазей среди аварских находок шаманского назначения (Borsos; КеШ^), упоминая иные точки зрения, как-то: емкости для мелких предметов, ременный распределитель, оправа седла, навершие посоха и др. В.Е. Флерова отклоняет первую точку зрения (горлышки к бурдюкам) и обращает внимание на вторую, связанную с шаманскими культами, а именно: емкость - реликварий.
Утвердившаяся в зарубежной и отечественной литературе (А.В. Гадло, А.И. Романчук и др.) точка зрения, представляющая обсуждаемые предметы как емкости (Флерова, 2001а, с. 104-106), не соответствует, на мой взгляд, форме этих изделий, не имеющих дна. Для использования их в качестве емкостей технически проще было бы вырезать полость нужной глубины внутри рога оленя. Деревянное, прикрепленное шнурком из кожи (даже и закрепленное рыбьим клеем) донце было бы ненадежным, тем более для хранения дроби, пороха и др. Нижний край горлышек не всегда вырезан горизонтально, иногда он бывает волнообразным, что также усложняет крепление донца (рис. 1-4). Кроме того, устья горлышек слиш-
ком велики (2-2,5 см), чтобы хранить в них мелкие предметы. Среди них есть двух-, трех- и четырехконечные экземпляры, а это тоже неудобно для емкости. Размеры двухконечных горлышек: длина 10-12 см, толщина стенок 0,2-0,3 см. Верхние парные отверстия для крепления крупные (4-5 мм), нижние, тоже парные, меньше (2,5-3 мм). Если это емкость для легких предметов, то верхние отверстия неоправданно велики, тем более для подвешивания на шнурок на шею или пояс.
Рассматривая конусовидность формы и отверстия для крепления «емкости», В.Е. Флерова (1997, с. 60) опирается на мнение И.С. Каменец-кого о креплении донцев с помощью рыбного клея - приеме, хорошо известном в булгаро-аланской среде. В итоге, проанализировав морфологические особенности роговых горлышек, она присоединяется к мнению А.А. Иерусалимской о связи коробо-чек-реликвариев у алан в УШ-1Х вв. с верой в домовых. Размещение их в захоронениях соответствовало интерпретации в качестве амулетниц (Флерова, 1997, с. 60; 2001б, с. 86, 87).
Я разделяю мнение А.А. Иерусалимской и В.Е. Флеровой, что эти предметы имеют культовое значение и даже исходную сакральную сущность - рог оленя или быка. Остановлюсь на первой точке зрения (горлышки бурдюков), которая ее сторонниками (Артамонов, 1958, с. 40; Генинг, Хали-ков, 1964, с. 168, табл. XVII, 17, 18) никак не аргументировалась, и постараюсь рассмотреть этот аспект.
Читаем в словаре Фасмера (1987): «бурдюк - кожаный мешок для воды, вина, кавк., донск. - Миртов; там же:
из козьей кожи - ЬиМик (азерб.) - мех для вина - Радлов, 4, 1832».
У исследователя осетинского языка В.Ф. Миллера (1992, с. 130) узнаем: «матара» - кожаный мешок большого объема; купрi - бурдюк - «снять кожу так, чтобы из нее вышел бурдюк»2.
В осетинских сказаниях, собранных Миллером, рассказывается, что бурдюки делались также из кожи быка, причем так, чтобы в таком мешке, снятом с животного чулком, мог поместиться человек. «Амиран [герой. - Н.К.] вывел самого большого быка (морскаго)... снял с него шкуру бурдюком3 и влез внутрь бурдюка» (Миллер, 1992, с. 69). В следующем сказании повествуется о том, как в бурдюк заползла змея: «он [Тукай. -Н.К. ] подошел к бурдюку браги и налил полную чашу, поставил ее на землю, сам шейку бурдюка распустил. брагу лил на землю. вместе с брагою выпала большая черная змея. -О, увы! Ведь я не завязал углы бурдюка» (Там же, с. 103).
Из вышеприведенных текстов мы узнаем, что бурдюки делались как из кожи козлов (питьевые), так и из кожи быков, куда мог поместиться че-ловек4. Бурдюки питьевые делались способом снятия шкуры животного
2 Вероятно, простонародное выражение «драть как сидорову козу» является переделкой выражения «снять кожу с козы под сидор», т.е. мешок, торбу.
3 Здесь и далее подчеркнуто мною. -Н.К.
4 Назначение кожаных мешков из бычьей кожи, куда мог поместиться человек, должно обратить на себя внимание исследователей погребального обряда. В больших кожаных мешках перевозили погибших на чужбине воинов, купцов и др. на родину, закрепив груз на коне в торо-ке. Полуразложившиеся в дороге останки
чулком, и они имели завязанные углы. По верху и концам горла они собирались шнурком, которым крепились также к твердой горловине (кость для этого незаменимый материал) и имели подвесную пробку (как правило, деревянную), как на флягах XIX в. из Тувы (рис. 5). Аналогичные кожаные емкости хорошо известны из этнографии тюрко-монгольских народов (Вайнштейн, 1974, с. 106, рис. 109). Образцы их сохранились до наших дней, например, среди сувенирных изделий у монголов (рис. 6). На них видно это вставленное твердое горлышко с ободком по краю и крепление деревянной пробки к бурдюку ремешком.
Аналогичные костяные горлышки от дорожных фляг и бурдюков известны в археологических коллекциях. Они представляют собой цилиндрические трубочки длиной около 4 см и диаметром отверстия около 2 см (рис. 7: 4, 5). Выразительная коллекция подобных предметов из собрания Национального музея Республики Татарстан опубликована К.А. Руден-ко под рубрикой «игольники» (2005, табл. 11). Также представлены эти изделия и в некоторых других работах (Флерова, 2001а, рис. 37: 4-6, 9-15).
Важно отметить, что они отличаются от игольников в размерах, форме устья и отделке. Отверстия горлышек бурдюков и фляг не более 2 см, длина 4-6 см. Верхний конец утолщен, с валиком или «головкой», нижний конец оформлен валиками для крепления к кожаной основе сосуда с помощью шнура. В верхней части горлышек бурдюков иногда делались парные отверстия для крепления пробки со шпеньком (рис. 7: 1-3). Игольники
могли при погребении не сохранить анатомического порядка.
Рис. 5. Кожаные сосуды. Монголия (2010-е гг.).
Рис. 6. Кожаная фляга. Эрзин, Тува (по: Вайн-штейн, 1974, с. 221).
1©@ 9
Г© 13-
Рис. 7. Горлышки питьевых бурдюков (1-3) и фляг (4, 5), игольники (6, 7), горлышко бурдюка - т.н. реликварий (8). Билярское городище (по: Руденко, 2005, табл. 8: 171, 11: 205, 207, 208, 213-216).
длиннее - более 6 см, диаметр отверстия - 1 см, они слегка заужены к устью (рис. 7: 6, 7). Первые декорированы среди булгарских изделий циркульным резным орнаментом, валиками, желобками (рис. 7: 1-5), а игольники - косыми насечками, елочкой и горизонтальными резными линиями (рис. 7: 6, 7). Среди археологических находок прототипы горлышек питьевых бурдюков и фляг можно видеть, по крайней мере, с гуннской эпохи (Ereqzen, 2011, р. 245, р1. 373-375).
В этой же коллекции НМРТ находится прекрасной работы реликварий из рога оленя. Форма его частично утрачена, но вполне восстанавливается. Это горловина с двумя раструбами на концах (рис. 7: 8). Длина его 10,5 см, диаметры обоих отверстий раструбов около 5 см, горлышко заужено вверху до 3 см в диаметре. Все три конца изделия имеют парные отверстия для крепления. Края закруглены, они и сама поверхность отполированы до блеска. Тончайший, гравированный с углублением элементов орнамент украшает две фронтальные поверхности, занимая треугольное поле. Он «сплетен» из пальметт разных форм и оставляет впечатление слитности образов ночных птиц - сов-филинов. Мастером используется выразительный технологический прием выемчатой резьбы и чернения (пастой?) деталей углубленного орнамента. Общий его элемент напоминает перо птицы с закрученным в спираль концом (рис. 7: 8).
К.А.Руденко (2005, с. 73, 74) относит это изделие к XI-XII вв. и вслед за В.С. Флеровой рассматривает его как емкость для посвятительных даров духу предков. Им отмечено своеобразие декора булгарских изделий (укра-
шение «геометрическим и стилизованным растительным орнаментом») по сравнению с салтовскими - сюжетными - изображениями5.
Культовая сущность этих предметов не вызывает сомнения, но есть вопросы к практической стороне их использования. Горлышки бурдюков с двойными и тройными концами имеют непомерно большие размеры - 10 см и более в длину и толщину стенок 5-7 мм; диаметры раструбов более 5 см также не оправданы для хранения предметов культа. Но именно эти особенности раздвоенной формы и размеров горлышек бурдюков соответствуют горлам больших кожаных мешков-бурдюков, использовавшихся караванами для переправ через большие и неспокойные реки, как это описано у Ибн Фадлана (Путешествие Ибн-Фадлана, 1939, с. 96): «бурдюк - большой мех для жидкостей, сделанный из двух кож - то же - колодец, цистерна» ... употребляется и для переправ (Там же, с. 185, 190).
Описывая сильный зимний холод в Хорезме в 922 г., Ибн Фадлан отмечает, что он видел цистерны (читай: кожаные бурдюки или мешки с водой. - Н.К.), «покрытые шубами из шкур овец, ночью (они) раскалывались и разбивались, так что это (покрывание) ничего не помогало. Когда Джейхун (Аму-Дарья) растаяла, купили необходимые для путешествия
5 Однако характеристика своеобразия декора данного изделия заключается, на мой взгляд, в симбиозе зооморфного и растительного орнаментов, присущих искусству мусульманского периода. Основы традиций декора лежат в орнаментике скифской и гуннской эпох, представленной на тканях, вышивке, коврах, изделиях из кости, керамике (Ereqzen, 2011, р1. 174, 213, 233, 981, 386, 393, 394, 396).
принадлежности. Мы купили турецких (двугорбых. - Н.К.) верблюдов и велели сделать дорожные мешки из верблюжьих кож для переправы через реки, через которые нужно было переправляться в стране турок».
Когда они достигли реки Багна-ди (р. Чеган, по И.Ю. Крачковскому. - Н.К. ): «люди вытащили дорожные мешки (а они из кож верблюдов), расстелили их и взяли самок турецких верблюдов, так как они круглы, и поместили их в их пустоту (углубление), пока они (мешки) не растянутся. Потом они наложили их одеждами (домашними) вещами, и когда они наполнились, то в каждый дорожный мешок села группа (человек) в пять, шесть, четыре, - меньше или больше. Они взяли в руки деревяшки из хаданга и держали их как весла, а вода несла их, пока они не переправились». Далее он пишет, что лошади и верблюды переправились вплавь под крики погонщиков. Впереди - на противоположном берегу - был авангард из воинов, для защиты от "башкир"».
Потом были переправы через семь рек в дорожных мешках, а это все большие реки, по мнению Ибн Фадлана, затем остановка у р. Джейх, у печенегов (р. Яик, по И.Ю. Крачковскому. - Н.К.), «а это самая большая река, какую мы видели. и с самым сильным течением. Я видел дорожный мешок, который перевернулся в ней, и те, кто был в ней (реке. - Н.К.) потонули, и люди мужи погибли во множестве, и потонуло значительное количество верблюдов и лошадей. Мы переправились через нее только с трудом» (Там же, с. 65, 66).
Итак, из этого пространного текста явствует, что бурдюками назывались также дорожные мешки, сшитые из
двух кож верблюдов, и они являлись средством для переправы. Арабские путешественники, вероятно, не знали, что такие своеобразные кожаные лодки годны только для малых рек. Кожа при длительной переправе намокала, и плавсредство становилось ненадежным.
При переправе караванов, перекочевках скотоводов-кочевников использовались мешки большего размера в виде надувных матрасов (вспомним осетинские кожаные мешки-«матара»). Кожаные мешки («матара») надувались с помощью кожаных мехов, как я предполагаю, через костяные горлышки-мундштуки, прикрепленные к мешкам шнурками из жил и, возможно, клеем. Тройники, двойники горлышек нужны были для ускорения этой операции и соединения мешков между собой.
К сожалению, мне не встретилось в литературе описание технических подробностей таких переправ, но они легко поддаются реконструкции. В местах больших переправ из растущего вдоль рек камыша и ивы вязали большие маты в виде мостов или плотов, по краям которых, как понтоны, крепились большие кожаные бурдюки-«матары». Такое плавательное средство могло выдержать переправу большой группы людей вместе с разобранными юртами, снятыми с колес повозками, кибитками.
Уникальна находка рогового горлышка с поселения Нижнемакеевское IV (Коротоякская, 2013, рис. 9: 1). Для нас эта находка важна в силу редкости обнаруженной на ней символики (рис. 8: 1). У горлышка - гравированные сетчатые бордюры, характерные для булгаро-салтовских изделий. Главное поле (река) занято овальными полы-
ми фигурами, соединенными между собой по три в два ряда (?). Фигуры напоминают надувные кожаные бурдюки из двойных кож для дорожных переправ. Крайний в правом ряду сверху имеет, на мой взгляд, изображение втулки-горлышка (рис. 8: 1).
В Монголии (Батцэнгэл, Архангай-ская провинция) среди графитти на кости из погребения гуннской эпохи есть изображение подобной кожаной лодки (рис. 8: 2). Это надувная лодка, сделанная, вероятно, из шкур двух верблюдов (Батболд, 2011, р. 275), как это описано у Ибн Фадлана. У нее, судя по изображению, двойное дно за счет сшивания шкур двух животных (швы заметны). Шкура верхней части лодки использована полностью вместе с ногами животного и обращена шеей от кормы к носу лодки. Остроумно устроены у нее бортовые поручни. Это попарно сшитые (?) на каждой стороне лодки ноги животного; горловина - шея животного - лежит поверх борта и имеет узкое устье. Вероятно, в него вставлялась втулка-горлышко и через него с помощью мехов в лодку нагнетался воздух. Полость лодки из кожи легко надувалась кожаными же складными мехами, известными по материалам тувинской этнографии (Вайнштейн, 1974, рис. 51: 12), и складывалась при необходимости. Очевидно, что подобные лодки (рис. 8: 3) использовались и во времена Ибн Фадлана.
Любопытная деталь: края кожаных бурдюков (лодок?) на горлышке из Нижнемакеевского IV поселения и на изделии из кости гуннского времени из Монголии сближает также способ отделки поперечной штриховкой фигур (сравни: рис. 8: 1; 12).
Если от материала, форм и размеров этих приспособлений, к которым относились и горлышки бурдюков, обратиться к анализу сюжетов на них, то мы увидим, что они нередко передают сцены переправ (рис. 1; 9: 1, 2). В них присутствуют рыбы, плывущие животные. Самцы являются при этом ведущими стадо, за ними следуют самки и слабые особи. Иногда они плывут бессистемно, увлекаемые потоком, как это изображено на горлышке из могильника Верхнее Салто-во (рис. 1). На нем обращает на себя внимание расположенное в верхней части нижнего бордюра изображение «увалов» песка и темной земли берега, куда устремляются козы, овцы и другие животные, переходящие реку. Косой сеткой отмечены купола юрт поселения. Верхний бордюр состоит из галочек, обращенных влево (на запад?), нижний ряд - из заштрихованных треугольников - обозначает место действия, землю тюрок-огузов. Выделены фигуры оленя и барса(?) -прародителей (тотемов) тюрко-мон-гольских народов. Увеличение фигур животных, вожаков, возглавляющих стадо, характерно для первобытного искусства (Столяр, 1985, с. 65, 205, 229, 230, рис. 40).
Труднее всего было переправить отары мелкого рогатого скота, овец, а также коров, если не были известны броды. Шерсть овец, намокнув, сразу тянула ко дну. Если тонул баран-вожак, овцы тонули за ним следом.
Для их переправы нужны были дощаные лодки. Одну из таких лодок можно видеть на горлышке бурдюка из Новолимаревского селища (рис. 9: 2). На нем явно изображена сцена трагической переправы, если К.А. Красильников точно передал
детали изображения (1979, с. 86). В центре композиции - сапогообразный предмет (мех?), соединенный внизу с мешкообразной фигурой с головой животного на конце (бурдюк?). Справа - длинная перевернутая килем вверх лодка-дощанка с изображением креста или птицы на носу. Слева за бортом - голова водоплавающей птицы, справа - изображение плывущего на боку (утонувшего?) рогатого животного, рядом с ним - две рыбы хищной породы (щуки?). Одна из рыб уплывает в сторону от «лодки» с шестом в пасти. Эту гравировку дополняют семь тамгообразных знаков (утонувшие люди?).
Я бы отметила, вслед за В.Е. Флеровой (1997, с. 63), лаконичность данного изображения, но не небрежность. Реалистично передана порода хищных рыб. В фигуре разъятой «лесенки» читаются полузатонувшие маты (из камыша?). «Отрывочность» этого изображения, обилие тамг на поверхности основного поля (реки) свидетельствуют о происшедшей трагедии во время переправы.
Наличие характерного («болгарского») гравированного бордюра на роговых горлышках, как на экземпляре с поселения Маяки (рис. 1), не всегда оправдано смыслом изображения. В данном случае место действия сюжету не нужны. Бордюра нет также на горлышке из Подгорновского могильника (рис. 9: 1). Место действия хорошо читается из самого сюжета. На нем также изображена переправа каравана верблюдов через один из протоков Итиля, очевидно, в дельте Волги. Погонщик, судя по одежде и усам, не сарт, а тюрок с характерным низким способом подпоясывания, в широкополой войлочной шляпе,
переводит нагруженного поклажей верблюда. У животного к морде подвешено что-то вроде торбы. На противоположном берегу - распряженная, снятая с колес повозка подготовлена для переправы. На обратной стороне изображен город, раскинувшийся на обоих берегах этой протоки (?). В центре - дом-дворец с изображением двух тамг: болгарской (А-образная) и огузо-кыпчакской («косой крест»; см.: Кокорина, 2002, с. 159-161, 165, 166, 202). Над городом-дворцом -изображение цветка лотоса и трех существ: большой рыбы, птицы без ног (гусь или цапля?) и головы водоплавающей птицы с широким клювом (пеликан?). Последняя держит в клюве что-то в виде палки или жезла.
Изображения крайне схематичны. Общее впечатление от этой сцены повествовательное. Герои сюжета, река, город рассказывают о месте события - Ахтуба (низовья Волги). Узнаваема и порода рыбы. Большая величина и разделение тушки продольной полосой из панцирных костей - приметы семейства осетровых, обитающих в Каспийском море и в низовьях Волги.
Из приведенных примеров сюжетов изображений на горлышках бурдюков видно, насколько они разнообразны по содержанию. В них, по замечанию В.Е. Флеровой, есть общая символика и художественные приемы выражения. Таковы, например, «ромб» и «древо» на горлышках из Больше-Тарханского могильника (Генинг, Халиков, 1964, табл. XVIII, 18) и Саркела (Флерова, 1997, табл. X, 4) (сравним: рис. 1-4, 10: 1).
Среднее поле сюжетных гравировок некоторых горлышек занимает «река жизни»; очерченные бордюры с двух ее сторон - берега и пределы
Рис. 8. Фрагменты горлышка бурдюка (1) из пос. Нижне-Макеевское IV (по: Корото-якская, 2013, рис. 9: 1); изображение кожаной лодки (2), граффити гуннской эпохи. Батцэнгэл, Архангайская провинция, Монголия (по: Батболд, 2011б, р. 275); кожаные мехи ювелира (3) (по: Вайнштейн, 1974, рис. 51: 12).
V
Рис. 9. Гравировки на костяных горлышках бурдюков (1, 2) и роговом острие (3). 1 - Подгорненский могильник); 2 - Новомарьевка, селище; 3 - Саркел (по: Флерова,
1997, табл. X, 7, 8, XI, 1).
жизни; пронизывающее «реку жизни» древо - генеалогическое древо, которое в развертке «показывают» тотемы из птиц и животных - их предки (рис. 1-4, 10: 5).
Такое прочтение этой графики не противоречит космогоническому толкованию изображений (Флерова, 20016, с. 146, 147 и др.). Но оставим это для будущих исследователей этой неисчерпаемой темы. Тем более что «не все деяния людей можно объяснить с помощью мифа, помещая основания человеческих деяний в область божественного» (Хейзинга, 1997, с. 24).
Сакральная, культовая сущность данных предметов, нередко находимых в захоронениях, в том числе выдающихся людей - вождей или шаманов, вне сомнения. Такие изделия попадают в могилы даже в виде заготовок, как, например, горлышки из Осиновского III и Шиловско-го могильников (Багаутдинов и др., 1998, рис. 40: 8, 9). Они могли принадлежать мастерам-резчикам этих изделий. Края и форма их имеют незавершенность (рис. 10: 2, 3). Бросается в глаза иногда намеренная порча, разбивание горлышек, связанная, возможно, с гибелью людей во время переправ (экземпляр из поселения Нижнемакеевское IV) (рис. 8: 1). Помещение их в могилу в качестве амулета-оберега, как считала С.А. Плетнева (1967, с. 174), также оправданно с точки зрения понимания смерти как путешествия в загробный мир.
В связи с переправой через реки и с горлышками от бурдюков необходимо рассматривать и острия из рога быков, в частности, из Саркела (рис. 9: 3). Выгравированный на острие рога сюжет также повествует о
трагической переправе. Он изображает трех хищных рыб, двух затонувших рогатых животных и предмет в виде лодки. Среди животных группируются А-образные знаки с древом жизни (рис. 5: 3). Аналогичный рог с изображением рыбы известен из поселения Тешик-кала в Левобережном Хорезме (Толстов, 1948, с. 56).
Тамги, часто встречающиеся на гравировках, говорят о жизни и смерти героя.
Острия-рогатины также принадлежали к атрибутам культа предков, охранной магии и носились соответственно на поясе вождями-старейшинами. Острия-рогатины, возможно, являлись навершиями посохов и использовались в организации переправ больших масс людей и животных.
Аналогичное назначение было, вероятно, у прекрасного изделия из рога оленя со сценой инаугурации воина (вождя? - Н.К.) и переправой его дружины, опубликованного как рукоять шила из средневекового поселения Хырлец (Северо-Западная Болгария) (Йотов, 2011, с. 110, 111, рис. 3). На поясе воина у левого бедра просматривается предмет, напоминающий по форме также горло бурдюка.
Таким образом, приведенные материалы (горлышки бурдюков из рога оленя, острия-рогатины из рога быка) использовались при жизни во время переправ, а после смерти - как атрибуты охранной магии.
Аналогичные роговые острия с отверстием для подвешивания известны в захоронениях хунну Монголии (Цэвэндорж, 1985, с. 84). По сведениям К В. Вяткиной (1960, с. 255, 256), острие рога использовалось для сакральных, охранных действий у наро-
дов Центральной Азии - для очерчивания места захоронения.
Древнейшие из них мы видим у кочевников скифской и гуннской эпох. Наиболее древнее горло от бурдюка известно из Монголии (Алтанбулаг) (рис. 12). На нем запечатлена переправа группы козлов-архаров, несущих древо жизни. По ходу их движения изображена длинная фигура наподобие большой лодки с округлыми концами. «На лестницу» эта фигура не похожа: она «лежит» горизонтально и по ходу их движения. Стадо козлов направляется на запад, в сторону (страну) как бы хищной птицы, голова которой просматривается в нижней, западной части потока. Здесь миф явно встречается с географической реальностью.
Древняя традиция изготовления горлышек бурдюков и других предметов из кости отражена в материалах богатейшей коллекции Иволгинского городища (Давыдова, 1995. табл. 183 и др.). На одном горлышке хуннский мастер вырезал голову оленя и заднюю часть торса тигра (рис. 13). Среди изделий из кости этого памятника с III в. до н.э. доживают аналогичные средневековым трубочки для доения кобылиц, верблюдиц, роговые острия, гадательные лопатки, альчики, трубочки для питьевых и дорожных бурдюков, инструменты для обработки кож и керамики. Значительная часть данных изделий ждет своей атрибуции, но и сейчас можно сказать, что они характерны для булгарской культуры домонгольского периода.
Итак, приведенные данные языка, письменных, археологических, этнографических источников свидетельствуют об использовании этих
предметов разными скотоводческими народами степей Евразии.
Как свидетельствуют письменные источники еще со времен Авесты (Толстов, 1948, с. 16-33), в дельте Волги (греческая буква «дельта») встретились два колена: аланов-аор-сов и гуннов в I в. н.э. Смешавшись в Среднеазиатском междуречье и прежде всего на территории Хорезма, заимствуя многое из материальной культуры и верований друг друга, в евразийских степях и особенно в Хазарском каганате эти народы продолжали соединение иранского и тюркского корней, наследовав культуру своих предков.
Подводя основные выводы, отмечу, что название «реликварий» не соответствует изначальной сути и назначению этих предметов, поскольку они не являлись при жизни емкостями владельца для хранения собственно предметов культа. Но, безусловно, они являлись предметами поклонения, будучи средством сохранения жизни во время переправ. После смерти, в захоронениях, они играли роль вместилища священных предметов. Практический аспект действия рассмотренных предметов обусловлен рационализмом образа жизни и хозяйственным укладом скотоводов-кочевников, их гармонией с природой и космосом. Перефразируя Э. Тейлора (1939, с. 37), можно также сказать: они являются идеальными элементами божеств и физически слиты с ними, воплощены в них, держатся возле них, действуют через них.
После Х в. с установлением границ средневековых феодальных государств с монотеистическими религиями и территорий оседания и обитания скотоводческих народов, а также раз-
Рис. 10. Горлышки бурдюков из рога оленя. 1 - Больше-Тарханский (по: Генинг, Халиков, 1964, табл. XVIII, 18); 2, 3 - Шиловский и Осиновский III могильники (по: Багаутдинов и др., 1998, рис. 40: 8, 9).
Рис. 11. Гравировка на костяном горлышке. Маяки (по: Флерова, 1997, табл. X, 6).
Рис. 12. Горлышко бурдюка с гравировкой по кости. Батцэнгэл, Архангайская провинция, Монголия (по: Батболд, 2011, р. 273).
Рис. 13. Фрагмент горлышка бурдюка и прорисовка гравировки. Иволгинское городище (по: Давыдова, 1995, табл. 183: 2, 2а)
делением водных торговых путей, переправ и развитием судоходства постепенно отпала необходимость переправы этим способом через реки. Но центральноазиатскую традицию переправ при помощи кожаных портативных лодок вновь использовали монголы в начале XIII в. во время своих евразийских завоеваний, о чем писал Матвей Парижский в 1237 г. в «Великой Хронике»: «... через реки они переправляются в любом месте на переносных, сделанных из кожи
лодках.» (цит. по: Черных, 2013, с. 157). Вероятно, об этом же идет речь в татарском народном эпосе «Идегей». В нем повествуется о событиях конца XIV в. Место действия - правобережье Волги в районе Ахтубы:
«Если семь многоводных рек, Слившись, выйдут из берегов, Если буря, взметая гладь, Будет лодку рвать и бросать.»
(Идегей, 1990, с. 226).
ЛИТЕРАТУРА
1. АртамоновМ.И. Саркел-Белая Вежа // МИА. - № 62. - M.-Л.: Наука, 1958.
- С. 3-84.
2. Багаутдинов Р.С., Богачев А.В., Зубов С.Э. Праболгары на Средней Волге: (У истоков истории татар Волго-Камья). - Самара: Самарский региональный фонд «Полдень XXII век», 1998. - 286 с.
3. Батболд Н. Хуннутийн зураасан зураг. Xionqnu Jine Drawings // Ereqzen E. (ed.). Treasures of the Xionqnu. - Ulaanbaatar: National Museum of Mongolia, 2011. -P. 272-275.
4. Вайнштейн С.И. История народного искусства Тувы. - М.: Наука, 1974. -219 с.
5. Вяткина К.В. Монголы Монгольской Народной Республики // Восточно-Азиатский этнографический сборник / Труды Института этнографии. Новая серия.
- Т. LX - М.; Л.: Наука, 1960. - С. 159-271.
6. Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары на Волге. - М.: Наука, 1964. -177 с.
7. Едигей: Татарский народный эпос / Перевод С. Липкина. Под ред. М.А. Усманова. - Казань: Тат. кн. изд-во, 1990. - 256 с.
8. Йотов В. Ранняя и праболгарская культура. Что нужно отметить, что можно добавить? // Болгарский форум I / Археология евразийский степей. - Вып. 12. -Казань: Фолиант; ИИ АН РТ, 2011. - С. 109-119.
9. Кокорина Н.А. Керамика Волжской Булгарии второй половины XI - начала XV вв.: (К проблеме преемственности булгарской и булгаро-татарской культур). -Казань: ИИ АН РТ, ИА РАН, 2002. - 383 с.
10. Коротоякская Е.В. Поселение Нижнемакеевское IV в среднем течении р. Белая Калитва на нижнем Дону // Хазарские древности. - Аксай: Аксайский военно-исторический музей, 2013. - С. 96-106.
11. Красильников К.И. Изделия из кости салтово-маяцкой культуры // Советская археология. - 1979. - № 2. - С. 77-91.
12. Миллер В.Ф. Осетинские этюды / Репринтное издание: Ученые записки Императорского Московского университета М., 1881 - Владикавказ: СОИГУ, 1992. - 713 с.
13. Плетнева С.А. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура // МИА. -№ 142. - М.; Л.: Наука, 1967.- 197 с.
14. Потапов А.П. Алтайский шаманизм. - Л.: Наука, 1991. - 317 с.
15. Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу / Под ред. И.Ю. Крачковского. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1939. - 193 с.
16. Руденко К.А. Булгарские изделия из кости и рога // Древности Поволжья: эпоха средневековья (исследования культурного наследия Волжской Булгарии и Золотой Орды). - Казань: Школа, 2005. - С. 67-97.
17. Столяр А.Д. Происхождение изобразительного искусства. - М.: Искусство, 185. - 293 с.
18. Тейлор Э.Б. Первобытная культура. - М.: Гос. соц.-эконом. изд-во, 1939. -568 с.
19. Толстов С.П. Древний Хорезм. Опыт историко-археологического исследования. - М.: МГУ, 1948. - 352 с.
20. ФасмерМ. Этимологический словарь русского языка. - Т. 1. - М.: Прогресс, 1986. - 573 с.
21. Флерова В.Е. Граффити Хазарии. - М.: Эдиториал УРСС, 1997. - 171 с.
22. Флерова В.Е. Резная кость юго-востока Европы IX-XII вв. Искусство и ремесло: (По материалам Саркела-Белой Вежи из коллекции Государственного Эрмитажа). - СПб.: Алетейя, 2001а. - 352 с.
23. Флерова В.Е. Образы и сюжеты мифологии Хазарии. - Иерусалим; М.: Гешарим, Мосты культуры, 2001б. - 159 с.
24. Хёйзинга Й. Homo Ludens: Статьи по истории культуры. - М.: Прогресс, 1997. - 416 с.
25. ЦэвэндоржД. Новые данные по археологии хунну (по материалам раскопок 1972-1977 гг.) // Древние культуры Монголии. - Новосибирск: Наука, 1985. -С. 51-87.
26. Черных Е.Н. Культура номадов в мегаструктуре Евразийского мира. - Т. 2. -М.: Языки славянской культуры, 2013. - 427 с.
27. Ereqzen E. (ed.). Treasures of the Xionqnu. - Ulaanbaatar: National Museum of Mongolia, 2011. - 405 p.
Информация об авторе:
Кокорина Нина Александровна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Институт археологии РАН (г. Москва, Российская Федерация); к^тшуЫ^@ yandex.ru
TOWARDS THE ISSUE ON PRACTICAL FUNTION OF THE MEDIEVAL SO CALLED "RELIQUARIES" OF EASTERN EUROPE
N.A. Kokorina
The author of the article has came to the conclusion that the term „reliquaries" is used incorrectly, because of the artefacts under this term were not used as a container for cult objects in profan practice. The written, ethnographical and archaeological evidences show that the medieval nomadic peoples used these artifacts for inflation the swimming device: lether bags and boats. In the same time these neck-plugs were surely the objects of worship, because of they guaranting the safety during the river crossing. These artifacts were found in the graves. Obviousely some cult objects were stored in these tools according to the burial rite.
Keywords: reliquaries, neck-plugs, inflating lether boats, bag-„matara", Khazar Kaganat, Volga Bulgaria state, Central Asia.
REFERENCES
1. Artamonov M.I. Sarkel-Belaya Vezha [Sarkel-Belaya Vezha]. In: Materialy i issle-dovaniya po arkheologii SSSR [The USSR Archaeology Proceedings and Researches]. Moscow; Leningrad: Nauka Publ., 1958, no. 62, pp. 3-84.
2. Bagautdinov R.S., Bogachev A.V., Zubov S.E. Prabolgary na Sredney Volge: (U istokov istorii tatar Volgo-Kam'ya) [The pra-Bolgars on the Middle Volga: (At the origins of the Tatars history of Volga-Kama region)]. Samara, 1998, 286 p.
3. Batbold N. Khunnutiyn zuraasan zurag. Xionqnu Jine Drawings. In: Ereqzen E. (ed.). Treasures of the Xionqnu. Ulaanbaatar: National Museum of Mongolia Publ., 2011, P. 272, pp. 275.
4. Vaynshteyn S.I. Istoriya narodnogo iskusstva Tuvy [History of the Folk Art of Tuva]. Moscow: Nauka Publ., 1974, 219 p.
5. Vyatkina K.V. Mongoly Mongol'skoy Narodnoy Respubliki [The Mongols of Mongolian People's Republic]. In: Vostochno-Asiatskij ethnograficheskij sbornik. Trudy Instituta etnografii. Novaya seriya. Tom LX [The East Asian Ethnographical collection. Proceedings of Institute of Ethnography. New Series]. Moscow; Leningrad: Nauka Publ., 1960, vol. LX, pp. 159-271.
6. Gening V.F., Khalikov A.Kh. Rannie bolgary na Volge [The Early Bulgars on the Volga River]. Moscow: Nauka Publ., 1964, 177 p.
7. Edigey: Tatarskiy narodnyy epos. Perevod C. Lipkina [Edigey: Tatar epos. Translation by S. Lipkin. M.A. Usmanov, ed.]. Kazan: Tatarskoye knizhnoye izdatelstvo Publ., 1990, 256 p.
8. Yotov V. Rannyaya i prabolgarskaya kul'tura. Chto nuzhno otmetit', chto mozhno dobavit'? [The Early and the pra-Bolgars culture. What it is necessary to note, that it is possible to add?] In: Bolgarskiy forum I. Arkheologiya evraziyskiy stepey [Bulgarian Forum I. Archaeology of the Eurasian steppes]. Kazan: Foliant; Institute of History named after Sh. Marjani, 2011, issue 12, pp. 109-119.
9. Kokorina N.A. Keramika Volzhskoy Bulgarii vtoroy poloviny XI - nachala XV vv.: (K probleme preemstvennosti bulgarskoy i bulgaro-tatarskoy kul'tur) [Ceramic ware in Volga Bulgaria during the second half of the XI - beginning of the XV centuries (towards the issue on succession the Bulgar and Bulgar-Tatar-cultures)]. Kazan: Institute of History named after Sh. Marjani; Institute of Archaeology Russian Academy of Sciences, 2002,383 p.
10. Korotoyakskaya E.V. Poselenie Nizhnemakeevskoe IV v srednem techenii r. Belaya Kalitva na nizhnem Donu [Settlement the Nizhnemakeevskoe IV on the Middle Belaya Kalitva River on the Lower Don]. In: Khazarskie drevnosti [Khazar antiquities]. Aksay, 2013, pp. 96-106.
11. Krasil'nikov K.I. Izdeliya iz kosti saltovo-mayatskoy kul'tury [Articles made of the bone of the Saltovo-mayatskaya culture]. In: Sovetskaya arkheologiya [Soviet Archaeology], 1979, no. 2, pp. 77-91.
12. Miller V.F. Osetinskie etyudy [The Ossetins studies]. Vladikavkaz, 1992, 713 p.
13. Pletneva S.A. Ot kocheviy k gorodam [From nomadic migrations towards the towns]. In: Materialy i issledovaniyapo arkheologii SSSR [The USSR Archaeology Proceedings and Researches]. Moscow; Leningrad: Nauka Publ., 1967, no. 142, 197 p.
14. Potapov A.P. Altayskiy shamanizm [Altai shamanizm]. Leningrad: Nauka Publ., 1991, 317 p.
15. Puteshestvie Ibn-Fadlana na Volgu [Journey of Ibn-Fadlan to the Volga River. I.Yu. Krachkovsky, ed.]. Moscow; Leningrad: USSR Academy of Sciences Publ., 1939, 193 p.
16. Rudenko K.A. Bulgarskie izdeliya iz kosti i roga [Bulgar articles made of bone and horn]. In: Drevnosti Povolzh'ya: epokha srednevekov'ya (issledovaniya kul 'turnogo naslediya Volzhskoy Bulgarii i Zolotoy Ordy) [Antiquities of the Volga River region: the Middle Ages (research in cultural heritage of Volga Bulgaria and Gold Horde)]. Kazan: Shkola Publ. 2005, pp. 67-97.
17. Stolyar A.D. Proiskhozhdenie izobrazitel'nogo iskusstva [Origin of the depictive Art]. Moscow: Art Publ., 1985, 293 p.
18. Teylor E.B. Pervobytnaya kul'tura [Primitive Culture]. Moscow: Gos. Sotsialno-ekonomicheskoye Izdatelstvo Publ., 1939, 568 p.
19. Tolstov S.P. Drevniy Khorezm. Opyt istoriko-arkheologicheskogo issledovaniya [Ancient Khorezm. An attempt of historic-archaeological study]. Moscow: Moscow University Publ., 1948, 352 p.
20. Fasmer M. Etimologicheskiy slovar' russkogo yazyka [Etymological dictionary of the Russian language]. Moscow: Progress Publ., 1986, vol. 1, 573 p.
21. Flerova V.E. Graffiti Khazarii [Graffiti of Khazaria]. Moscow: Editorial URSS Publ., 1997, 171 p.
22. Flerova V.E. Reznaya kost' yugo-vostoka Evropy IX-XII vv. Iskusstvo i remeslo: (Po materialam Sarkela-Beloy Vezhi iz kollektsii Gosudarstvennogo Ermitazha) [Carved bone of the southeast Europe of the IX-XII. The substances Art and the craft: (According to materials of the Sarkel-Belaya Vezha from the collection of State Hermitage)]. St. Petersburg: Aleteya Publ., 2001a, 352 p.
23. Flerova V.E. Obrazy i syuzhety mifologii Khazarii [Means and the subjects of the mythology of Khazaria]. Ierusalim; Moscow: Gesharim: Mosty Kultury Publ., 2001b, 159 p.
24. Kheyzinga Y. Homo Ludens: Stat'i po istorii kul'tury [Homo Ludens: Articles on the history of the culture]. Moscow: Progress Publ., 1997, 416 p.
25. Tsevendorzh D. Novye dannye po arkheologii khunnu (po materialam raskopok 1972-1977 gg.) [New data on archaeology of the Khunnu (according to materials of the excavations 1972-1977)]. In: Drevnie kul'turyMongolii [Ancient cultures of Mongolia]. Novosibirsk: Nauka Publ., 1985, pp. 51-87.
26. Chernykh E.N. Kul'tura nomadov v megastrukture Evraziyskogo mira [Nomadic culture within the Mega-structure of Eurasian Word]. Moscow: Yazyki Slavyanskoy Kul'tury Publ., 2013, vol. 2, 427 p.
27. Ereqzen E. (ed.). Treasures of the Xionqnu. Ulaanbaatar: National Museum of Mongolia Publ., 2011, 405 p.
Information about the author:
Kokorina Nina A., Ph.D. (History), senior research scientist, Institute of Archaeology, Russian Academy of Sciences (Moscow, Russian Federation); kuzminykhsv@yandex.ru
