К вопросу о национальной самоидентичности петербургских немцев Текст научной статьи по специальности «История и археология»

КУЛЬТУРОЛОГИЯ

К ВОПРОСУ О НАЦИОНАЛЬНОЙ САМОИДЕНТИЧНОСТИ

ПЕТЕРБУРГСКИХ НЕМЦЕВ 1 2 Сергеева А. А. , Фираго Е. П.

1 Сергеева Анастасия Алексеевна / Sergeeva Anastasiya Alekseevna - бакалавр;

2Фираго Екатерина Павловна /Firago Ekaterina Pavlovna - бакалавр, направление: культурология, культура Германии, кафедра культурологии, философии культуры и эстетики, Институт философии Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург

Аннотация: проблема сохранения национальной идентичности как российских, так и петербургских немцев в частности, так или иначе, затрагивается многими исследователями различных аспектов жизни немецкой диаспоры. Однако данный вопрос в различных работах трактуется по-разному: от утверждения обособленности и замкнутости культуры немецкого населения России до указания на гармоничное слияние русской и немецкой культур, их взаимопонимания и взаимодополнения. Подобного рода разночтения дают почву для дискуссий о том, сохранили ли немцы свою национальную идентичность на протяжении многовекового пребывания в российском государстве, а также о том, какую роль в этом сохранении сыграла культура.

Ключевые слова: немцы, самоидентичность, культура.

Вопрос о национальной самоидентичности как российских, так и петербургских немцев в частности до сих пор остается открытым. Безусловным остается тот факт, что немецкая диаспора, прибывшая в строящийся Петербург в начале XVIII столетия, стала качественно новым культурным образованием и сыграла существенную роль в развитии как социально-политической, так и духовной жизни российского государства.

Ввиду неоднородности состава немецких переселенцев (в Россию прибыли представители самых разных слоев населения: от крестьян и мелких ремесленников до промышленников и интеллигенции) процесс адаптации к инокультурной среде также происходил по-разному. На это указывают многочисленные разночтения в историографии.

К примеру, Б. А. Старостин в своей работе «Культурно-историческая миссия немецкой диаспоры в России ХУШ-Х1Х веков» говорит о том, что отношения немецкой диаспоры и русского общества развивались на почве согласия и имели характер мирного взаимодополнения, а на определенных этапах развития российского государства немцы становились выразителями русского самосознания [1]. Автор также указывает на то, что в результате событий начала XX века Россия потеряла «незаменимую часть своей национальной души» [1, с. 41].

В то же время Т. А. Шрадер в своей работе «Этнокультурные процессы в среде немецких колонистов Петербургской губернии (Ленинградской области) (XIX -XX вв.)» и Л. Э. Найдич в работе «Быт и образ жизни немецких колонистов под Петербургом» утверждают, что культура немецкого населения Петербургской губернии варьировалась от замкнутости и тщательного сохранения своих исконных черт до принятия элементов не только русской, но и немецкой городской культуры [2, с. 101-107], [3, с. 372-380]. Данные выводы дают предпосылку для разговора и о сохранении национальной идентичности, и о возникновении качественно нового этнокультурного типа, т.е. самостоятельной этнической группы как носителя определенного мировоззрения, поведенческих особенностей, ценностей, воплощенных в материальной, духовной и общественной жизни.

Говоря о городской культуре петербургских немцев, необходимо отметить активную деятельность образованных уже в начале XVIII века лютеранских общин, стремившихся сплотить немецкую диаспору на почве религии. Кроме того, созданные общинами молодежные организации стремились своей деятельностью препятствовать заключению межэтнических браков с представителями русскоязычного населения [4]. Е. В. Бахмутская в работе «Общественная жизнь российских немцев» указывает также на то, что созданные на базе лютеранских церквей благотворительные учреждения со временем перерастают в разветвленные организации, целью которых была консолидация петербургских немцев на основе общих культурных ценностей и традиций. Однако, опираясь на приводимые в этой же статье данные о количестве членов подобных организаций к примеру, среди членов «Санкт-Петербургского общества 1801 года» лишь треть являлась немцами) можно говорить о том, что вопрос достижения поставленных ими целей остается открытым [5].

История немецкоязычной прессы, рассмотренная Т. С. Иларионовой работе «Печать российских немцев. Опыт исторического анализа» также предоставляет возможность для дискуссии. Возникшая в начале XVIII века немецкая периодическая печать стала одним из элементов консолидации петербургских немцев, выражавшим их мировоззрение, социально-политические и культурные стремления. В то же время, некоторые издания (в частности «Russische Revue», «St.-Petersburgische Zeitung») выступали в роли проводника между немецкой и русской культурой, освещая значимые события в Российской империи, её социально-политические и культурные реалии. Однако в процессе развития немецкоязычной прессы появляются более специализированные издания, стремящиеся к сплочению немецкой диаспоры, к сохранению ее связи с исторической родиной [6]. Особенно ярко подобная деятельность выразилась в начале XX века, когда целый ряд немецких газет, освещая политические события на мировой арене, выражал свою сопричастность Германской империи и подчеркивал свою национальную принадлежность. Результатом этого послужила остановка деятельности немецкой прессы к 1916 году.

Отдельного рассмотрения заслуживают события начала XX века, а именно, борьба с «немецким засильем», активно проводившаяся российским правительством на законодательном уровне. Данной темы так или иначе касается множество исследователей судьбы немецкой диаспоры в Петербурге, беря за основу различные аспекты ее деятельности (научная, образовательная, публицистическая, политическая, творческая и т.д.). Общественно-политические реалии данного периода неизбежно подталкивают к следующему вопросу: если действительно произошло слияние двух культур, на которые указывает в приведенной выше работе Б.А.Старости, если немцы действительно подчас выступали выразителями русского самосознания и во многих областях деятельности русским и немцам удалось достичь гармонии и взаимопонимания, то почему в начале XX века немцы и немецкая культура были отторгнуты как чужеродный элемент? Было ли это только политическим ходом или неприятие другой культуры действительно показало себя? И чем обусловлена подобная вражда, в частности, к немецкому языку? Немецкий писатель Эрнст Мориц Арндт, утверждал, что естественную границу между народами делает язык и именно он позволяет, находясь в инокультурной среде, сохранять связь с родиной, именно он выражает принадлежность человека к своей культуре. Так являлась ли борьба с употреблением немецкого языка борьбой с немецкой культурой в целом? Особый интерес представляет отношение русского общества к подобным гонениям. К примеру, газета «Речь» в статье «Не троньте школы» от 14 октября 1914 года опубликовала письмо неизвестного автора, возмущенного доносом на учительницу своей дочери. «Немку, русскую подданную во многих поколениях, быть может, имеющую близких людей в нашей армии на войне, превратили в германскую подданную. Русские национальные цвета - в германские. Стихотворение Гейне, скончавшегося более полувека тому назад, - в гимн Вильгельму II. На основании слов

102

какой-то глупой девочки, быть может, обиженной плохой отметкой, состряпали донос на учительницу с обвинением в германофильстве и довольны!» [7, с. 2]. Кроме того, публицист С. Любош в газете «Современное слово» задается вопросом: «...Кто поступает умнее - немцы, изучающие русский язык, читающие Диккенса, Толстого, Гюго, Тургенева, или те русские, которые воюют с немецким букварем и немецкими вывесками...?» [8, с. 1]. Еще один публицист того времени Л. Е. Владимиров в одном из номеров «Голоса Москвы» писал следующее: «Я понимаю: разогнать немецкое промышленное нашествие, вытравить немцев из всех щелей русской жизни, покрытой паутиной германского добытничества, не покупать их товаров, не лечиться у них, не ездить к ним, не входить с ними ни в какое общение, - все это я понимаю, всему этому я сочувствую от всей души. Но отказаться от Гете! Нужно сначала основательно с ума сойти, а потом уже это сделать» [9, с. 1]. В то же время, в публицистике существовали заметки, выражающие диаметрально противоположную точку зрения. К примеру, газета «Вечернее время» опубликовала письмо, автор которого сообщал, что в Смольном институте, где обучалась его дочь, «немки», «немецкая речь» и «немецкий дух», несмотря на все распоряжения со стороны правительства, не оставляют в покое «наших бедных детей и жестоко оскорбляют их чуткие души» [10, с. 1].

Можно сказать, что русское общество того времени разделилось на два лагеря: одни настаивали на полном очищении России от «немецкого засилья» и прекращении использования немецкого языка, другие, напротив, выступали против любого рода гонений, направленных против немцев, утверждая, что подобного рода действия нанесут ущерб самой русской культуре. Однако, политические события как внутри страны, так и на мировой арене, отчасти объясняют, но не оправдывают те изменения, которые произошли в жизни петербургских немцев.

Говоря о сохранении национальной самоидентичности немецкой диаспоры в Петербурге, необходимо уделить особое внимание тому, как воспринимали себя сами немцы. В различных работах данный вопрос трактуется по-разному. Б. А. Старостин в работе «Культурно-историческая миссия немецкой диаспоры в России XVIII-XIX веков» предлагает сразу несколько вариантов осознания петербургскими немцами своего предназначения. С одной стороны, это понимание своей миссии посредника между Европой и Россией, выражающееся в функции КиИдтй^ег и полное слияние с инокультурной средой. Автор приводит примеры, которые показывают, как немецкие военачальники, сражавшиеся в рядах российской армии в 1812 году, осознавали свою принадлежность к русской культуре, к русскому этносу и жертвовали своими жизнями ради победы [1]. С другой стороны, автором отмечается отношение немцев к своему пребыванию в Петербурге как к временному этапу жизни, что встречается в немецкоязычной среде намного чаще. Примером могут послужить члены Академии наук, деятельность которых ограничивалась сроком в 5 лет, колонисты, возвращавшиеся на родину сразу после окончания действия определенных временным договором льгот. Однако нельзя оставить без внимания тот факт, что из 40 000 немцев, проживавших в Петербурге к началу XX века, 30 000 стали подданными Российской империи, а оставшаяся часть сохранила прежнее подданство. В свою очередь, реалии общественной жизни того времени, описанные выше, также оставляют в этом вопросе пространство для исследования и дискуссии [11].

Беря во внимание все вышеперечисленное, можно заключить, что в вопросе национальной самоидентичности петербургских немцев нет закрытых тем и однозначных выводов. Изучение разного рода источников и источниковедческой литературы по данной теме, напротив, позволяет ставить все новые и новые вопросы. Несомненным остается только то, что более трехсот лет в России продолжает существовать другая культура, голос которой, то затихает, то проявляется с новой силой, требуя изучения и понимания.

Литература

1. Старостин Б. А. Культурно-историческая миссия немецкой диаспоры в России XVIII-XIX веков // Немцы Санкт-Петербурга: наука, культура, образование. отв. ред. Г.И. Смагина. СПб.: Росток, 2005.

2. Найдич Л. Э. Быт и образ жизни немецких колонистов под Петербургом // Немцы в России - люди и судьбы.СПБ, 1998. С. 101-107.

3. Шрадер Т. А. Этнокультурные процессы в среде немецких колонистов Петербургской Губернии (Ленинградской области) (XIX - XX вв.) // Ключевые проблемы истории российских немцев. М., 2003. С. 372-380

4. Die Evangelisch-Lutherischen Gemeinden in Rußland: Eine historisch-statistische Darstellung. St. Petersburg: Buchdruckerei F. Watsar, 1909.

5. Бахмутская Е. В. Общественная жизнь российских немцев // Немцы в России: Историко-документальное издание. СПб.: Лики России, 2004.

6. Иларионова Т. С. Печать российских немцев. Опыт исторического анализа. М.: Рос. акад. управления, 1992.

7. Не троньте школы // Речь, 1914. 14 октября. № 277. С. 2.

8. Любош С. Заметки / С. Любош // Современное слово, 1915. 21 февраля. № 2552. С. 1.

9. Владимиров Л. Е. Следует ли бойкотировать Гете? / Л. Е. Владимиров // Голос Москвы, 1915. 2 апреля. № 75. С. 1.

10. Отец. Письмо в редакцию / Отец // Вечернее время, 1914. 6 ноября. № 930. С. 1.

11. Дизендорф В. Ф. Историческая демография немецкого населения России и СССР (XVIII в. - начало XXI в.). Роттенбург, 2010.