CC BY
14
Н. Л. Моргунова, доктор исторических наук, профессор, Оренбургский государственный педагогический университет e-mail: nina-morgunova@yandex.ru
К ВОПРОСУ О МОДЕЛИ КОЧЕВОГО СКОТОВОДСТВА В СТЕПЯХ ВОЛЖСКО-УРАЛЬСКОГО МЕЖДУРЕЧЬЯ В БРОНЗОВОМ ВЕКЕ
В статье на основании археологических и этнографических источников дается реконструкция модели скотоводства племен ямной культуры раннего этапа бронзового века. Использованы данные комплексных исследований, проведенных автором совместно представителями естественных наук -палеозоологами, палинологами и почвоведами, антропологами и специалистами по радиоуглеродному датированию. Сделан вывод о возникновении кочевой формы скотоводства в раннем бронзовом веке.
Ключевые слова: кочевое скотоводство, реконструкция модели скотоводства, радиоуглеродное датирование, бронзовый век.
На заре бронзового века в степной зоне волжско-уральского междуречья сформировалась ямная культура. В начале 70-х годов минувшего столетия было высказано мнение о достаточно развитом характере подвижного скотоводческого хозяйства и образа жизни населения данной культуры (Мерперт, 1974; Шилов, 1975). Однако концепция не сразу была воспринята однозначно, дискуссионные моменты сохраняются и в настоящее время. На археологическом материале в последние десятилетия разрабатывались отдельные направления изучения проблемы хозяйства степного населения. В методике реконструкций моделей кочевых форм хозяйства у населения ямной культуры привлекались этнографические данные, начиная с формулировки самого понятия.
«Кочевничество — особая форма хозяйства и быта, в основе которого лежит экстенсивное скотоводство (в том числе, оленеводство) с сезонным перемещением населения и стад скота. Скотоводство в условиях кочевничества обеспечивает номадов мясной и молочной пищей, сырьем для изготовления жилищ и одежды. Скотоводство дополнялось охотой, неоседлым примитивным земледелием, ремеслом, промыслами» (Словарь этнографических понятий и терминов, с. 72).
Исходя из данного определения, выделяются такие факторы формирования и развития тех или иных кочевых культур, как природно-климатические условия и возможности человека адаптации к ним; состав стада домашних животных, способных передвигаться на большие расстояния и самостоятельно добывать корм даже при снежном покрытии; технологические средства существования: тип жилища, наличие транспортных средств, рациональный подбор хозяйственного инвентаря и предметов быта, а также специальные знания цикличности природно-климатических условий (Шилов, 1975; Шнирельман, 1980; Шиш-лина, 2000). Кроме того, характеристика кочев-
нической культуры была бы неполной без учета идеологических представлений, социальной структуры и общественного управления.
Понятно, что в археологических материалах все признаки наличия кочевого типа хозяйства не всегда отчетливо проявляются. К ямной культуре, отличающейся весьма рациональными погребальными ритуалами и отсутствием стационарных поселений, это замечание относится в полной мере, что и вызывало скепсис ряда исследователей по поводу утверждений о наличии кочевого скотоводства у носителей данной культуры (Шнирельман, 1980, с. 223-242). Однако в последние два десятилетия исследования ямной культуры значительно расширились, получены новые материалы по данной проблеме, особенно за счет привлечения возможностей естественных наук.
Особенно показательны в этом плане материалы приуральской группы ямной культуры, исследования памятников которой в последние десятилетия активно проводятся под руководством автора в Оренбургской области. Рассмотрим имеющиеся источники согласно выделяемым признакам наличия кочевых форм хозяйствования. Но, прежде, следует отметить, что в результате проведенного целенаправленно радиоуглеродного датирования ямных артефактов уточнена хронология самой культуры - ранний этап от 3900 до 3300 лет до н.э., развитой этап - 3200-2600 лет до н.э., поздний - 2600-2200 лет до н.э. (Моргунова, 2007).
Природно-климатический фактор. Волжско-приуральские степи по ландшафтно-природным и климатическим условиям идеально подходят для развития подвижного скотоводства. По данным изучения древних почв под курганами методами палеопочвоведения, на протяжении раннего бронзового века климат данного региона существенно не менялся, хотя и наблюдались его кратковременные колебания. Условия темпе-
ратурного режима и увлажнения на протяжении всего периода оставались достаточно стабильными, отличались большей влажностью и меньшей континентальностью в сравнении с современностью (Моргунова и др., 2003; Хохлова, 2007).
Волжско-уральское междуречье в настоящее время включает в себя три основные экологические ниши: южные лесостепи Среднего Поволжья и Приуралья, сухие степи Нижнего Поволжья и полупустыни Северного Прикаспия, отличающиеся особенностями в температурном режиме зимы и лета, растительном покрове, условиях увлажнения. Так было и в древности.
Адаптация скотоводческой деятельности к данным природно-климатическим условиям, вероятно, завершается на заключительном этапе эпохи энеолита при переходе к бронзовому веку. Об этом, прежде всего, свидетельствует равномерное и господствующее распределение ямных комплексов по всей территории волжско-уральского междуречья. В энеолите имелось культурное своеобразие соответственно трем экологическим нишам, и повсеместно население вело оседлый образ жизни, о чем свидетельствует множество поселений (Моргунова, 2011). В ямное время наблюдается полное поглощение или оттеснение постэнеолитических групп с данной территории, северная граница расселения ямных групп устанавливается по рекам Самара, Сок, Бол. Кинель, захватывая районы Оренбургского Приуралья. Для всей территории волжско-уральского варианта ямной культуры характерно полное отсутствие поселенческих памятников. Многочисленные курганные группы в основном расположены вдоль речных бассейнов Волги, Урала и их притоков.
Таким образом, природно-климатические условия поволжско-приуральского региона в полной мере могли способствовать развитию кочевых форм хозяйствования у ямного населения, что подтверждается этнографическими данными.
В XIX в. более 80% казахов существовали за счет скотоводства, которое носило ярко выраженный кочевой характер, в полной мере адаптированный к природной среде (Масанов, 2000, с. 116-117). Кочевникам-казахам был присущ так называемый замкнутый цикл кочевания по строго урегулированным маршрутам - с постоянными зимними стойбищами и с системой кочевания в летний период по одним и тем же водоисточникам. Ценные сведения по географии и специфике кочевания в эпоху позднего средневековья в Ногайской Орде на основании различных письменных источников XVI в. собрал Э. Л. Дубман (2005, с. 140-168). Во многих чертах система кочевого хозяйства ногайцев близка казахской модели.
Согласно картографированию памятников ям-ной культуры выделяется полоса южной кромки
лесостепи от устья р. Самара до бассейна р. Илек средоточием наиболее выдающихся курганных памятников. Самые северные точки пребывания ямных групп отмечены на реках Бол. и Мал. Ки-нель. В Приуралье севернее Каргалинских рудников и среднего течения р. Салмыш ямные памятники неизвестны. В южном направлении пути движения скотоводов ямной культуры, вероятно, проходили вдоль Урала и Волги.
Таким образом, природно-климатические условия волжско-уральского междуречья способствовали формированию подвижного скотоводства по вертикально-меридиальному принципу.
Состав стада. Уже в эпоху энеолита в скотоводстве населения волжско-уральского междуречья произошел отбор определенных видов животных, наиболее приспособленных к степным условиям, позднее адаптированных для кочевничества (Моргунова, 1995; Юдин, 2004). Это овца, крупный рогатый скот и лошадь. По данным археологии и этнографии именно эти виды стабильно составляли основное поголовье животных в следующих за ямной степных культурах вплоть до конца XIX века.
Так на жертвенниках в потаповских и синташ-тинских памятниках среднего этапа бронзового века (первые века II тыс. до н.э.) часто присутствуют останки лошадей, быков и овец (Васильев и др., 1994). В позднем бронзовом веке (вторая половина II тыс. до н.э.) хотя скотоводство носило пастушеский придомный характер, стадо сохраняло примерно аналогичный состав (Петренко, 2007, с. 33-40). Анализ возрастных особенностей всех видов животных, в том числе лошадей, показал, что помимо мясного направления в скотоводстве этих культур значительное место занимало получение других видов продуктов, а также использование мускульной силы животных в производственных и транспортных целях (там же, с. 36). Несмотря на переход к оседлому образу жизни, население срубной культуры Поволжья и Приуралья не занималось земледелием, а наряду с придомным скотоводством практиковало и его подвижные формы.
Особенности среды обитания и специфика кочевой модели хозяйства определяли состав стада у казахов в XIX веке. В нем удельный вес овец в среднем составлял 60% всего поголовья, коз -11%, лошадей - 13%, КРС - 12%, верблюдов -4% (Масанов, 2000, с. 117).
Что касается ямной культуры, то можно предполагать, что состав стада и удельный вес в нем видов животных был примерно таким же, как и у поздних степных кочевников. В большинстве случаев в заупокойно-поминальных ритуалах использовалось мясо овец, в исключительных моментах
- мясо быков и лошадей (Мерперт, 1974; Моргунова, Кравцов, 1994; Шишлина, 2007, с. 312).
Техническое обеспечение и получение продуктов скотоводства
Колесный транспорт. Остатки деревянных колес и повозок в настоящее время достаточно широко представлены в погребальных комплексах ямной культуры. Они многочисленны в Под-непровье и в Прикубанье (Козенкова, 1973; Гей, 2000; Пустовалов, 2000). В Оренбуржье находки деревянных колес и частей повозок обнаружены в курганах Герасимовка I 7/1 (Смирнов, 1965), Шумаево II 6/6 и ОК Шумаево II (Моргунова и др., 2003; Моргунова, Турецкий, 2003), Изобильное I 3/1 (Моргунова, Кравцов, 1994). Все четыре комплекса отличались неординарностью погребального ритуала, что свидетельствует о предназначении их привилегированным слоям ямного общества, возможно вождям крупных родовых общин скотоводов (Мерперт, 1974; Моргунова, 1992; Пустовалов, 2000). Показательны антропологические данные - это погребения мужчин зрелого возраста (Хохлов, 2006).
Необходимо подчеркнуть такую особенность данной группы погребений, как символичность использования деталей колесного транспорта. Колеса клали по углам ступенек при входе в погребальную камеру, что символизировало последний дом-кибитку для умершего на колесах. Обращает на себя внимание также тот факт, что для изготовления колес использован такой отличающийся непрочностью сорт дерева, как тополь (Моргунова, и др., 2003). Можно предположить, что для погребения в Шумаево были сделаны одноразовые колеса, предназначенные исключительно для совершения похоронной процессии. К аналогичному выводу, исходя из непрочности конструкций повозок у ст. Ново-Титоровской, пришла В. И. Козенкова. (1973, с. 64). Подобное заключение на материалах памятников с повозками из Поднепровья развивает С. Ж. Пустовалов (2000, с. 315).
Как бы там ни было, очевидным представляется то, что население ямной культуры Приуралья, а следовательно, и других областей волжско-уральского региона, знало и использовало колесный транспорт. Конструкция могильных ям с остатками колес позволяет моделировать и распространение крытых кибиток, необходимых для длительных передвижений по степи.
С производством колесного транспорта напрямую связано развитие плотницкого дела. О выделении профессиональных плотников, занятых в этой отрасли хозяйства, свидетельствует ряд погребальных комплексов с соответствующим инструментарием. Так, в ряде курганов Оренбургской области погребения мужчин зрелого возраста со-
провождались наборами медных орудий для деревообработки (топор, тесло, крупный нож, долото, шило, резчик). Все находки происходят из неординарных курганов, которые, судя по трудовым затратам на их сооружение и по ритуальным обрядам, предназначались социальной группе, занимавшей высокое положение в обществе (Моргунова, 1992).
Продукты скотоводства. Показатели о наличии иных кроме мясных продуктов скотоводства по археологическим данным устанавливаются сложнее всего, поскольку органические материалы, как правило, не сохраняются. Использование ряда новых методик при изучении ямных памятников в Приуралье в последние годы позволило получить некоторые данные об использовании продуктов скотоводства в погребальных обрядах.
Особенно плодотворным оказался биоморфный анализ, примененный научным сотрудником Института географии РАН, д.г.н. А. А. Гольевой для изучения органики из погребений в Шумаевских, Мустаевских и Скворцовских курганах в Оренбургской области (Моргунова и др., 2003; Моргунова и др., 2010). Установлено, что в убранстве могил широко использовались различные травы, водолюбивые растения и кора деревьев для создания подстилок, покрывал и перекрытий. Выявлены циновки с хорошо сохранившимся простым переплетением, что может служить свидетельством об умении ямного населения создавать тканые изделия. Наряду с растительной органикой обнаружено большое количество материалов животного происхождения - шерсти или кожи. В основном, они фиксировались на костях скелетов, что, надо полагать, связано с погребальной одеждой. Шерсть или кожа могли использоваться для шитья костюма, шапок, подушек, а также в качестве подстилок и покрывал. О занятиях ткачеством свидетельствуют данные по курганам в Калмыкии, где получены бесспорные доказательства не только о распространении текстильного производства у племен ямной и катакомбной культур, но показан сам процесс в развитии (Орфинская, Голиков, Шишлина, 1999).
Таким образом, имеющиеся на настоящий момент источники достаточно красноречиво свидетельствуют о развитом многокомпонентном скотоводческом хозяйстве ямной культуры в Приуралье. В целом приуральский регион входил в систему волжско-уральского варианта ямной культурноисторической области. В этой системе кочевого хозяйственного цикла заволжские (бассейн реки Самара) и приуральские степи являлись той территорией, где ямные племена в основном находились в весенне-летне-осеннее время.
Литература
1. Васильев, И. Б. Потаповский курганный могильник индоиранских племен на Волге / И. Б. Васильев, П. Ф. Кузнецов, А. П. Семенова. - Самара : СПГУ, 1994. - 208 с.
2. Гей, А. Н. Новотиторовская культура / А. Н. Гей. - М. : ИА РАН, 2000. - 224 с.
3. Дубман, Э. Л. Особенности системы кочевания у ногайского сообщества середины XVI в. / Э. Л. Дубман // Краеведческие записки. - Вып. XII. - Самара : СОИКМ, 2005. - С. 140-168.
4. Козенкова, В. И. Новые материалы по бронзовому веку в Западном Предкавказье / В. И. Козен-кова // Краткие сообщения ИА АН СССР - 1973. - Вып. 134. - С. 60-67.
5. Масанов, Н. Э. Особенности функционирования традиционного кочевого общества казахов / Н. Э. Масанов // Сезонный экономический цикл населения Северо-Западного Прикаспия в бронзовом веке.
- М. : ГИМ, 2000. - С. 116-130.
6. Мерперт, Н. Я. Древнейшие скотоводы Волжско-Уральского междуречья / Н. Я. Мерперт. - М. : Наука, 1974. - 151с.
7. Моргунова, Н. Л. Неолит и энеолит юга лесостепи волго-уральского междуречья / Н. Л. Моргунова. - Оренбург : Южный Урал, 1995. - 222 с.
8. Моргунова, Н. Л. К вопросу об общественном устройстве древнеямной культуры / Н. Л. Моргунова // Древняя история населения волго-уральских степей. - Оренбург : ОГПУ, 1992. - С. 5-27.
9. Моргунова, Н. Л. Об абсолютной хронологии развитого этапа ямной культуры (по данным Южного Приуралья) / Н. Л. Моргунова // Радиоуглерод в археологических исследованиях. - СПб. : ИИМК РАН, 2007. - С. 210-215.
10. Моргунова, Н. Л. Энеолит волжско-уральского междуречья / Н. Л. Моргунова. - Оренбург : ОГПУ, 2011. - 220 с.
11. Моргунова, Н. Л. Древнеямная культура на Илеке / Н. Л. Моргунова, А. Ю. Кравцов. - Екатеринбург : Наука, 1994. - 153 с.
12. Моргунова, Н. Л. Шумаевские курганы / Н. Л. Моргунова, А. А. Гольева, Л. А. Краева, Д. В. Мещеряков, М. А. Турецкий, М. В. Халяпин, О. С. Хохлова. - Оренбург : ОГПУ, 2003. - 390 с.
13. Моргунова, Н. Л. Ямные памятники у с. Шумаево: новые данные о колесном транспорте у населения Западного Оренбуржья в эпоху раннего металла / Н. Л. Моргунова, М. А. Турецкий // Вопросы археологии Поволжья. - Вып. 3. - Самара : СГПУ, 2003. - С. 144-159.
14. Моргунова, Н. Л. Скворцовский курганный могильник / Н. Л. Моргунова, А. А. Гольева, А. Д. Дегтярева, А. А. Евгеньев, Л. В. Купцова, Н. П. Салугина, О. С. Хохлова, А. А. Хохлов. - Оренбург : ОГПУ, 2010. - 160 с.
15. Орфинская, О.В. Комплексное экспериментальное исследование текстильных изделий эпохи бронзы евразийских степей / О. В. Орфинская, В. П. Голиков, Н. И. Шишлина // Текстиль эпохи бронзы прикаспийских степей. - М. : ГИМ, 1999. - Вып. 109. - С. 58-184.
16. Петренко, А. Г. Становление и развитие основ животноводческой деятельности в истории народов Среднего Поволжья и Предуралья / А. Г. Петренко // Археология евразийских степей. - Вып. 3.
- Казань : Институт истории АН РТ, 2007. - 144 с.
17. Пустовалов, С. Ж. 2000. Курган «Тягунова могила» и проблемы колесного транспорта ямно-катакомбной эпохи в Восточной Европе / С. Ж. Пустовалов // Stratum plus. - № 2. - СПб., Кишинев-Одесса-Бухарест. - С. 296—321.
18. Словарь этнографических терминов. Материальная культура / под ред. акад. Ю. В. Бромлея. -М. : Наука, 1989. - 237 с.
19. Смирнов, К. Ф. Древнеямная культура в Оренбургских степях / К. Ф. Смирнов // Новое в советской археологии. - М. : Наука, 1965. - С. 156-159.
20. Хохлов, А. А. Основные проблемы палеоантропологии ямной культуры / А. А. Хохлов // Проблемы изучения ямной культурно-исторической области. - Оренбург : ОГПУ, 2006. - С. 100-104.
21. Хохлова, О. С. Палеоклиматические реконструкции для III тыс. до н.э. по данным палеопоч-венного изучения курганов ямной культуры в Оренбургском Приуралье / О. С. Хохлова. - Вестник ОГУ. - № 10. - 2007. - С. 110-117.
22. Шилов, В. П. Очерки по истории древних племен Нижнего Поволжья / В. П. Шилов. - М. : Наука, 1975. - 208 с.
23. Шишлина, Н. И. Северо-Западный Прикаспий в эпоху бронзы (V-III тыс.до н.э.) / Н. И. Шиш-лина. - М. : ГИМ, 2007. - 400 с.
24. Шнирельман, В. А. Происхождение скотоводства / В. А. Шнирельман. - М. : Наука, 1980. - 333 с.
25. Юдин, А. И. Варфоломеевская стоянка и неолит степного Поволжья / А. И. Юдин. - Саратов : СГУ, 2004. - 199 с.
