CC BY
38
Н.А. Омельченко Ю.В. Гимазова
Nikolay Omelchenko Yulia Gimazova
УДК 321
К ВОПРОСУ О МЕТОДОЛОГИИ ИЗУЧЕНИЯ СОЦИАЛЬНО ОРИЕНТИРОВАННЫХ НЕКОММЕРЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКОЙ
Аннотация. Статья посвящена проблематике становления российской политологической парадигмы изучения социально ориентированных некоммерческих организаций. Авторы анализируют содержание трех парадигм исследования общественных организаций и движений западноевропейской социологией и политологией. В статье также выделены и обозначены в качестве системоопределяющих для формирования отечественной политологической парадигмы изучения социально ориентированных некоммерческих организаций такие факторы, как: онтология отечественного феномена гражданского общества, преимущественно подданнический тип государственно-общественных отношений, особенности отечественных традиций социальной политики.
Ключевые слова: социально ориентированные некоммерческие организации, взаимодействие власти и общества, социальная политика, гражданское общество.
TO A QUESTION OF METHODOLOGY OF STUDYING OF SOCIALLY FOCUSED NON-PROFIT ORGANIZATIONS THE RUSSIAN POLITICAL SCIENCE
Abstract. Article is devoted to a perspective of formation of the Russian politological paradigm of studying of socially focused non-profit organizations. Authors analyze the maintenance of three paradigms of research of public organizations and movements by the West European sociology and political science. In article such factors, as are also allocated for formation of a domestic politological paradigm of studying of socially focused non-profit organizations: ontology of a domestic phenomenon of civil society, mainly poddannichesky type of the state and public relations, features of domestic traditions of social policy.
Keywords: Socially focused non-profit organizations, power and society interaction, social policy, civil society.
В российской науке интерес к проблематике негосударственных некоммерческих организаций, действующих в социальной сфере (далее по тексту: социально ориентированные НКО) пробудился в постсоветский период, когда стало возможным не только мыслить, но и открыто говорить о необходимости, проблемах и перспективах демократизации России и стран экс-советского блока, расширении форм и методов участия институтов гражданского общества в решении социально-политических проблем, выборе адекватной российской государственности модели социального государства, отличной от социалистической формации. К тому же, именно в начале 1990-х российским ученым стали доступны теоретические наработки западных социологов и политологов, исследовавшим данные институты гражданского общества с 1950-х гг.
Вместе с тем, российский феномен социально ориентированных НКО пока не получил комплексного политологического осмысления, несмотря на возросшую активность отечественных ученых на данном направлении. Так, по исследованиям автора, с 2000 по 2013 гг. в России было опубликовано более 2000 научных публикаций, защищено 12 кандидатских и 3 докторских диссертации по политическим наукам, посвященным проблематике отечественных общественных организаций, в том числе социально ориентированных. Это можно объяснить, во-первых, относительной молодостью отечественной политической науки; во-вторых, стремительностью динамики общественно-политических изменений в поставторитарных обществах; в-третьих, скудным и противоречивым опытом взаимодействия социально ориентированных НКО с государственно-властными структурами в России; в-четвертых, непоследовательностью и противоречивостью разработки и реализации социальной политики в постсоветских условиях; в-пятых, излишне форсированными (по сравнению с западноевропейской и американской политической практикой) методами разделения российских НКО на политические и социально ориентированные, что оставило солидный нереализованный политический потенциал у
© Омельченко Н.А., Гимазова Ю.В., 2014
социальных в своей практической деятельности некоммерческих организаций. Так, в 2001 г. в Российской Федерации был принят федеральный закон «О политических партиях», выделивший «политические» НКО в отдельное, автономное и недоступное для большей части некоммерческих организаций сообщество, членам которого официально было позволено участвовать во властеотношениях. В результате вступления данного закона в действие, в России сохранились лишь 4 политические партии, остальные же общественно-политические движения вынуждены были прекратить свое существование, либо направить свою деятельность в неполитическое русло.
Как следствие, отечественная политология социально ориентированных общественных движений и организаций пока не выработала собственного «стиля» и вынуждена нетворчески заимствовать фрагменты методологии изучения общественных институтов у западной науки, в результате чего валидность профильных российских исследований часто страдает.
Успешное развитие методологии изучения социально ориентированных некоммерческих организаций в России предполагает, с одной стороны, осмысление подходов, методов, понятийного аппарата политологии общественных движений и организаций стран «первой» и «второй» демократических волн, а с другой - комплексное исследование национального контекста институциализации этих социально-политических структур. Первоочередным шагом нашей науки на данном пути видится именно обретение национальной системы политологических координат, или парадигмы изучения социально ориентированных общественных организаций.
В зарубежной методологии данного вопроса можно выделить три таких метаподхода: парадигма коллективного поведения, или традиционная (сложилась в 1950-е гг. в США и уходит корнями в европейскую традицию теорий массового поведения); парадигма коллективного действия, или мобилизации ресурсов (сформировалась в 1970-е гг. в США и Европе, когда в фокус науки попали массовые протестные общественные движения и организации); парадигма идентичности, или Новых общественных организаций (утвердилась в Западной Европе в 1880-е гг., когда объектом политологии стало постиндустриальное сообщество). Каждая из указанных парадигм отражает определенный научный менталитет. Последний, в свою очередь, формировался в результате совокупного действия трех факторов: интеллектуальные традиции, школы, концепции изучения мотивов социально-политического поведения, общественных институтов и их взаимосвязей (1); политико-культурный контекст, в рамках которого получил преимущественное развитие тот или иной тип общественных организаций (2); политические установки, идеалы и ценности исследователей (3). От этих факторов во многом зависит выбор как конкретных общественных организаций в качестве преимущественного объекта исследования, так и отдельных аспектов соответствующих организаций в качестве приоритетного предмета изучения.
Рассмотрим основные факторы генезиса каждой из выделенных парадигм политологии общественных организаций.
Прежде всего, различная интерпретация социально-политической сущности общественных движений и организаций вызвана различием интеллектуальных традиций национальной науки. Так, для американской интеллектуальной школы характерна индивидуалистическая традиция политической мысли, согласно которой общество состоит из автономных субъектов - «атомов», вынужденных объединяться во временные коллективы по собственной воле исключительно с целью получения выгоды [2, с.56-58]. Такая политическая онтология последовательного либерализма, восходящая к Дж. Локку и Т. Гоббсу и подхваченная исследователями массовых движений, лежит в основе парадигмы коллективного поведения, воспринимавшей общественные организации как способ и результат взаимодействия индивидов в специфических условиях социальной напряженности.
Несколько иная интеллектуальная традиция лежит в основе парадигмы мобилизации ресурсов, или, как ее еще называют, парадигме коллективного действия. Здесь основным предметом политологического анализа выступает уже не личность, а социально-политический институт, организационная единица, образующая социум. В рамках данной концепции первопричиной возникновения общественных организаций полагается мотив индивидуального участия, а общественные организации предстают как относительно устойчивые объединения индивидов, которые создаются не только для выражения протеста и кратковременной защиты прав, но и для более долгосрочных и конструктивных целей (например, удовлетворение нематериальных потребностей). Таким образом, основу парадигмы коллективного действия
составляет умеренно-либеральный, порой даже либерально-консервативный менталитет, продемонстрированный еще в трудах Дж.-Ст. Милля, А. де Токвиля. Умеренный либерализм в отношении к общественным движениям демонстрируют большинство современных исследователей данного феномена [4].
Парадигма идентичности (другое ее название - парадигма Новых общественных движений) возникла в 1970-х гг. в недрах западно-европейской социологии и активно развивается в настоящее время под мощным влиянием неолиберального стиля научного мышления, в первую очередь неомарксизма. Данная парадигма ориентирована на макроанализ, поиск социально-структурных детерминант общественно-политических изменений, предполагает надклассовость и надинституциональность как способы постиндустриального социально-политического бытия и взаимодействия. Здесь общество рассматривается в терминах структур, социальных сил, стратегических процессов и перспектив, а в фокус исследования попадают надклассовые, а порой и межправительственные организации и движения, ориентированные на решение глобальных проблем мирового сообщества («зеленые», глобалисты, пацифисты). Соответственно, внимание исследователей таких организаций сконцентрировано, прежде всего, на социальных силах, ценностях и нормах, инициировавших возникновение данных институтов, на роли этих движений и организаций в решении глобальных проблем, в международных отношениях. Охарактеризованная научная традиция прослеживается в работах Ю. Хабермаса, А. Гидденса, А. Турена, И. Валлерстайна [5, с.230-234].
Второй фактор, влияющий на формирование парадигмы, представляет собой условия «окружающей среды», в которых функционируют общественные организации, такие как: форма правления и территориального устройства, политический режим, тип политической культуры, традиции национальной государственности. В неодинаковых условиях политической среды судьба общественных объединений различна, и эти различия оказывают влияние не только на онтологию, но и на гносеологию данных общественных институтов. Так, многопартийная система создает для общественных организаций несколько иные возможности, чем, скажем, двухпартийная, не говоря уже об однопартийной; парламентская демократия -иные проблемы, чем президентская форма правления.
Классическая американская демократия 1940-50-хх, в эпоху расцвета которой возникла традиционная парадигма изучения общественных организаций, характеризуется следующими константами: гомогенность общественного мнения относительно базовых принципов и идеалов политико-государственного устройства; развитость и работоспособность форм и технологий участия общественности в социально-политическом процессе; относительная открытость политических элит, преимущественно демократический, а не аристократический, механизм их рекрутизации. Соответственно, общественные движения и организации США не антагонистичны по отношению к власти, ориентированы преимущественно на достижение локальных конкретных целей, а не на коренные преобразования политической системы. Для достижения этих целей общественные объединения вступают в альянсы с политическими партиями и лидерами, активно лоббируют свои интересы, благо президентская форма правления предоставляет им эти возможности в гораздо большей степени, чем парламентский режим. И данная благоприятная среда позволяет общественным организациям отойти от участия в решении глобальных вопросов и проблем, судьбоносных для всей американской нации (в отношении этих проблем достигнут консенсус власти и общественности), и сконцентрироваться на технологиях достижения своих локальных целей. Вот почему политологов, мыслящих в рамках традиционной парадигмы, занимает преимущественно прикладная, технологическая часть проблематики общественных организаций и движений, а мотивы их возникновения остаются за рамками исследовательского интереса.
Напротив, общественные организации Западной Европы приобретают идеологизированный (а порой и радикальный) характер, ориентируются на изменение всей социально-политической системы, действуют антагонистично по отношению к власти. Это объясняется особенностями политической среды современной Европы, такими как: относительная закрытость государственно-политической системы; преимущественно элитарный механизм рекрутирования политической и административной элиты; фундаментальность государственно-политических преобразований, затрагивающих все слои общества (например, политика либерализации модели социального государства или пропаганда толерантности по отношению к неевропейскому населению). К тому же, в парламентских
странах Европы (Германия, Англия) общественные организации имеют гораздо меньше шансов стать непосредственными акторами политического процесса, чем в США, поскольку все каналы прямого взаимодействия с властью в этих странах традиционно блокированы политическими партиями, а институт лоббизма не легализирован. Данные элементы политической среды побуждают исследователей анализировать мотивы и политические факторы генезиса общественных объединений, в то время как технологиям их деятельности уделяется сравнительно скромное внимание.
Парадигма Новых общественных движений в качестве основного политического фактора рассматривает не внутригосударственные константы (политические режимы, ценности, традиции и т.д.), а тип общества, в котором развиваются общественные организации. Такой метаанализ позволяет глобализировать научное представление об общественных организациях, что вполне соответствует реальности постиндустриального развития передовых государств.
Наконец, последний из вышеназванных факторов формирования парадигмы политологии общественных организаций - это политические установки ученых, которые формируются из личного опыта политической социализации и участия. Исследователь общественных движений и организаций не может оставаться идеологически объективным; напротив, он, по мнению современных ученых-постмодернистов [1, с.110-118], даже обязан до некоторой степени идентифицировать себя - позитивно или негативно - с объектом изучения. Так, для представителей традиционного подхода общественное движение и организация - это категория в большинстве случаев негативная, подразумевающая деструктивное, радикальное поведение масс. И это не случайно. Поскольку объектами изучения первых исследователей общественных организаций были фашистские и коммунистические структуры, ученые распространили свое отрицательное отношение в науке на общественные организации вообще. Такой научный консерватизм является одной из базовых характеристик первой политологической парадигмы общественных организаций.
Напротив, представители парадигм коллективного действия и идентичности увидели в общественных организациях конструктивную силу социальных изменений. При такой положительной идентификации с объектом исследования ученый зачастую становится представителем данного движения или организации в сфере академической науки, а его тезисы носят не столько научный, сколько практический, прикладной характер.
Итак, три ключевых направления методологии изучения общественных организаций принадлежат к различным интеллектуальным традициям, выбирают в качестве преимущественного объекта исследования разные общественные организации, сосредоточиваются на различных аспектах избранного объекта изучения, по-разному интерпретируют сам феномен общественных организаций и его социально-политическую роль, отражают разную политическую ориентацию ученых.
Вместе с тем, изложенные выше парадигмы объединяет одно: они валидны только для изучения общественных движений и организаций, которые возникают в определенных социально-политических условиях, на определенном этапе функционирования политической системы в стабильных демократиях (американской и западноевропейской), историческое прошлое которых однотипно, а будущее все еще достаточно предсказуемо. К изучению социально ориентированных общественных организаций России, государственность которой испытала множество коренных потрясений и ассимилировала разнородные, порой антагонистические черты западной и восточной политических культур, могут быть применены лишь некоторые положения изложенных парадигм. Однако, использовать их необходимо осторожно, не злоупотребляя научной дедукцией, аргументируя исследовательские суждения и выводы практическими примерами и тщательно обосновывая научные прогнозы. К тому же, при формировании отечественной политологической парадигмы общественных движений и организаций представляется необходимым учет особенностей нашей государственности и традиций ее осмысления.
В этой связи, следует признать, что институциализация российского социально ориентированного третьего сектора происходит в несколько иных политико-культурных и социальных координатах, чем это происходило на Западе.
Во-первых, это совершенно иной, чем в большинстве западноевропейских стран и США, характер взаимодействия государства и гражданского общества (или, вернее, общественности, поскольку авторы данной статьи склонны полагать, что гражданское
общество - это исторический этап развития социума в его взаимодействии с государством в эпоху модерна). Действительно, политический модернизм, с экономическим базисом индустриальной экономики, предполагает: четкую структуризацию общества по социально-экономическим критериям; многообразие экономических, социальных, политических, экологических, культурных прав и гарантий для граждан данного государства, которые общество последовательно, в течение нескольких веков отвоевывало у власти «снизу»; традиции уважения представителей общества и власти к «букве Закона»; развитую инфраструктуру взаимодействия государства и общества. В рамках обозначенных парадигмальных координат, гражданское общество предстает как сообщество активных граждан, преимущественно принадлежащих к среднему классу по экономическому признаку, разделяющих идеи экономического рационализма (в том числе применительно к политической сфере), готовых и способных взаимодействовать с властью по поводу реализации гражданских прав и свобод, законных интересов. Очевидно, что для обществ постсовременного Запада и США, с их прогрессирующим политическим абсентеизмом, высоким уровнем конфликтогенности субкультур, идеологической расколотостью гражданское общество является недавним историческим прошлым, общественно-историческая память о котором, впрочем, еще достаточно свежа [3, с.225]. Для России, где политические и социальные права и свободы традиционно даровались государством «сверху», где нормой государственно-общественных отношений является подданство, а сама государственная идеология была традиционно сильна своей «иррациональностью», гражданское общество в западноевропейском и американском измерениях является фантасмагорией, воплощать которую без учета традиций национальной государственности не просто бесполезно, но и нежелательно. В этой связи, политическая платформа деятельности социально ориентированных некоммерческих организаций в России должна быть обоснована с учетом национальных политико-культурных традиций.
Во-вторых, при формировании парадигмы исследования российских социально-ориентированных некоммерческих организаций необходимо учитывать специфику генезиса социального государства в нашей стране, в том числе и особенности взаимодействия власти и общественности в социальной сфере.
Так, если на Западе основой социальной политики традиционно была рациональность, и локомотивом развития социального государства выступала не власть, а общественность, то в России развитие социальной сферы, социальных прав и гарантий происходило «сверху вниз», путем дарования социальных прав, и, прежде всего, за счет «иррациональных» для homo economicus стремлений, таких как «богобоязненность» и благотворительность. Действительно, первые ростки западноевропейской социальной политики - это борьба с нищетой в эпоху Средневековья, когда нищенство приравнивалось к преступлению и жестоко каралось. Об этом свидетельствуют указы средневековых королей Франции и Англии, в соответствии с которыми обнаруженный на улице города нищий принудительно помещался в пенитенциарное учреждение - прообраз трудового гетто, где и заканчивал свои дни в тяжелой работе и болезнях. На Западе рациональный подход к социальной политике и, соответственно, социальному государству, прослеживался и в XIX в., когда под давлением общественности государства Европы вынуждены были гарантировать реализацию социальных прав и гарантий, и в середине XX в., в эпоху распространения в европейских странах т.н. модели «государства всеобщего благоденствия» (state welfare), когда популярность получила концепция социального партнерства. Современная модель «либерального социального государства» и связанная с ней рационалистическая модель социальной ответственности бизнеса, которая с большим или меньшим успехом внедрена в США и странах Западной Европы, также предполагает сугубо экономический подход к социальной сфере. Так, либеральная социальная политика направлена на экономическое стимулирование социально-трудовой активности т. н. социальных иждивенцев - матерей-одиночек, малообеспеченных, лиц с ограниченными возможностями. Государственная политика в отношении стимулирования социальной ответственности бизнеса, реализуемая в западноевропейских странах, также основана на сугубо экономическом стимулировании т.н. «социальных инвестиций», когда каждая денежная единица, вложенная в благотворительность, окупается за счет налоговых либо иных льгот и преференций (например, известный индекс Домини, определяющий рейтинг наиболее социально ориентированных коммерческих субъектов в США).
Представляется, что указанные факторы, определяющие особенность социально-политического контекста взаимоотношений государства и общественности в России, должны быть встроены в отечественную парадигму изучения социально-ориентированных некоммерческих организаций.
Библиографический список
1. Айрман Р., Джамисон А. Социальные движения и организации. Когнитивный подход (пер. с англ.). - М.: Наука, 2005.
2. Здравомыслова Е.А. Социологические подходы к анализу общественных движений // Социологические исследования. - 1990. - №8.
3. Иванов В.К. Манипуляция сознанием человека через печатные СМИ // Вопросы гуманитарных наук. - 2011. - №6. - С.224-227.
4. Массовые движения в демократическом обществе / под ред. Г.Г. Дилигенского. - М., 1999.
5. Рассадина Т.Е. Проблемы массовых демократических движений в современной политологии. Аналитический обзор литературы // Политические исследования. - 2007. - №5. - С.56-67.
