CC BY
114
Tabernilla-Alina Basabe Eusebian philological
LINGUISTIC CRITERIA ... sciences
УДК 811.13
К ВОПРОСУ О ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ КРИТЕРИЯХ ВЫЯВЛЕНИЯ ЛЖИ (НА МАТЕРИАЛЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ Ж.СИМЕНОНА)
© 2018
Табернилья-Басабе Алина Эусебиовна, аспирант
Московский городской педагогический университет (105064, Россия, Москва, Малый Казенный переулок, дом 5Б, e-mail: lesamedi@mail.ru)
Аннотация. Основное внимание в работе автор акцентирует на проблеме выявления критериев лжи и обмана и способах отличия неискреннего дискурса от искренних высказываний. Ложь и обман, являясь неотъемлемой частью речевого взаимодействия имеет свои собственные критерии обнаружения в тексте. Работа имеет междисциплинарный характер, написана на стыке психологии и лингвистики. Выделяются и описываются характерные особенности неискреннего дискурса с точки зрения лингвистики, отмечается важность лингвистического аспекта теории коммуникации как теоретической базы исследования. Основное содержание исследования составляется с помощью лингвистического анализа текста и выполняется на материале известного автора детективов, бельгийского писателя Жоржа Сименона. Автор приходит к выводу, что можно проследить связь между тенденцией говорящего к построению сложных структур в высказывании, содержащем ложное сообщение и количеством сложных предложений в тексте, а также корреляцию между стремлением говорящего дистанцироваться от собственной лжи и количеством личных местоимений в примере. Автору удается убедиться в обоснованности своих гипотез. Однако автор приходит к выводу, что данная проблема мало изучена и требует дальнейших исследований.
Ключевые слова: ложь, обман, неискренний дискурс, критерии выявления лжи, ложное сообщение, лингвистический анализ текста, теория коммуникации, принципы кооперации, речемыслительный процесс, интегративные исследования.
LINGUISTIC CRITERIA FOR THE IDENTIFICATION OF LIE (ON THE MATERIAL
OF WORKS OF G. SIMENON)
© 2018
Tabernilla-Basabe Alina Eusebian, post-graduate student
Moscow City Pedagogical University (105064, Russia, Moscow, Maly Kazyonny pereulok, 5B, e-mail: lesamedi@mail.ru)
Abstract. In this work, the author focuses on the problem of identifying criteria of lies and deception and means to differentiate insincere discourse from sincere statements. Lies and deception, as an integral part of communication has its own identifying criteria in the text. The work has interdisciplinary character, written at the intersection of psychology and linguistics. The characteristics of insincere discourse are allocated and described from the point of view of linguistics, the importance of the linguistic aspect of communication theory is indicated as theoretical framework of the study. The main content of research is linguistic analysis of the text and it is performed on the material of the famous author of detectives, the Belgian writer Georges Simenon. The author comes to the conclusion that it is possible to trace the relationship between the tendency of the speaker to build complex structures in the statement that contains the false message and the number of complex sentences in the text, as well as the correlation between the desire of the speaker to distance themselves from their own lies and the number of personal pronouns in the examples. The author manages to justify their hypotheses. However, the author comes to the conclusion that this problem is poorly explored and requires further research.
Keywords: lie, deception, insincere discourse, the identifying criteria of lies, false message, linguistic text analysis, theory of communication, cooperative principle, verbal and cognitive process, integrative studies.
Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами. Многие исследователи утверждают, что распознать ложь с помощью особенностей мимики, жестов и невербального поведения в целом возможно, но успешность результатов не будет превышать больше 50%. Психологические исследования показывают, что не существует универсальных критериев выявления лжи, так как при анализе ограниченного количества данных, большая часть вербальной информации остается без внимания. Необходимо обнаружить так называемые «ошибки, происходящие непосредственно в процессе обмана, ошибки, совершаемые лжецом вопреки его желанию; нас интересует ложь, выдаваемая поведением обманщика». [1, с. 40] Ни полиграф, ни приборы, снабженные датчиками давления, дыхания или голосового анализа, ни сканеры мозговой активности не обещают точность результатов, так как работают при определенных условиях и могут быть обмануты подготовленной речью.
Однако также для этой цели можно использовать исследования в области теории коммуникации, так как междисциплинарная наука она в том числе рассматривает и лингвистические аспекты коммуникации. Хотя лингвистическая теория лжи ещё не сложилась окончательно, существуют определенные попытки создания нового научного направления - ментиологии (лат.: mentior, mentitus sum, mentiri - лгать), в задачи которой входило бы изучение всех сторон лжи, в том числе и лингвистической. Тем не менее, эта проблема и подобные ей рассматриваются учеными в рамках интегратив-ных исследований [2]. «С обращением лингвистики к 164
«человеческому фактору», к носителю языка — человеку, к говорящей, мыслящей личности закончился этап исследований, которые строились на формальных критериях анализа языка. Исследования учёных направлены на изучение речевых сообщений с учётом речевого воздействия как важнейшего средства человеческого общения, а на первый план выходит прагматика» [3, с. 99].
Анализ последних исследований и публикаций, в которых рассматривались аспекты этой проблемы и на которых обосновывается автор; выделение неразрешенных раньше частей общей проблемы. Ложь, нарушая принципы общения и кооперации [4], вступает в пространство неискреннего дискурса. В процессе коммуникации организация неискреннего дискурса невозможна без фактора адресата. В обычной речевой ситуации, действия говорящего и собеседника согласованы друг с другом, что позволяет соблюдать правила общения и принципы кооперации и успешно поддерживать коммуникацию. Успешность применения неискреннего дискурса, в свою очередь, зависит от адресанта, который стремится поддерживать видимость обычного взаимодействия, имитирует его внешние признаки и способствует упрочению иллюзии достоверности информации у собеседника.
Опираясь на исследования С.Н.Плотниковой, мы рассматриваем неискренний дискурс как «стратегию языковой личности, направленную на интенциональное выражение ложных пропозиций и их соответствующее языковое оформление» [5, с. 5]. Использование ложного сообщения всегда сознательный выбор говорящего, пусть иногда и продиктованный обстоятельствами.
Baltic Humanitarian Journal. 2018. Т. 7. № 1(22)
филологические науки
Табернилья-Басабе Алина Эусебиовна К ВОПРОСУ О ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ...
Необходимо отметить, что ложь - это также социальный феномен: говорящий, инициируя обман, организует коммуникацию с собеседником определенным образом - в рамках конкретной стратегии. «Обман как стратегическое взаимодействие является одним из видов повседневного общения» [5: с. 55]
Формирование целей статьи (постановка задания). Ложь как один из феноменов не только лингвистики, но и культуры в целом обладает собственными уникальными критерии выявления. Проблема выражения неискренности в языке, а именно ее лингвистический аспект нечасто попадает в поле зрения российских и зарубежных исследователей. В данной статье предпринята попытка проанализировать языковые механизмы, лежащие в основе выражения неискренности во французском языке, а также раскрыть некоторые лингвистические признаки, по которым можно выявить ложь в предложении - «признаки, по которым можно заключить, что слова плохо продуманы или испытываемые эмоции не соответствуют словам» [1 с. 78]
Изложение основного материала исследования с полным обоснованием полученных научных результатов. Одним из основополагающих признаков неискреннего дискурса это нелинейность его структуры. Эта особенность выражается в чередовании с искренним дискурсом и неравномерной организации высказывания в целом. Создание ложного сообщения на заданную тему требует усилий, в результате которых говорящим будет построена определенная языковая модель. Лингвистический анализ текста помогает выявить несколько общих критериев подобной модели подсознательно используемых говорящим. Для этой статьи автором было обработано 14 примеров из 7 художественных произведений Ж. Сименона. Книги были выбраны по определенному критерию: наличию в них лгущего преступника, чья ложь была доказана.
Прежде всего стоит отметить, что в неправдивых утверждениях, говорящий, который лжет, не использует слова лексического поля «обман»: глагол (mentir), существительное (mensonge) и другие, отражающие семантическую сторону феномена. Это связано с самой функцией глагола, который априори нельзя использовать в предложении, содержащим ложное сообщение. «Нельзя солгать, сказавши «Я лгу...», поскольку человек, который поступает таким образом, требует доверия к тому утверждению, которое он эксплицитно назвал ложным. Если я использую глагол лгать, то подрыв речевого акта осуществляется самим глаголом.» [6, с. 249].
При обработке материала исследования это утверждение было подтверждено. Было найдено 4 примера использования различных форм глагола mentir: 3 из которых были использованы детективом, опрашивающем преступника (т.е. искренним собеседником, а не говорящим, чье высказывание содержит ложное сообщение) и 1 пример использования говорящим, который не лгал в том высказывании, в котором использовал этот глагол, что было доказано в дальнейшем повествовании.
Из концепта неискренности следует, что говорящий, владея истинной информацией, сознательно выбирает ложь. Он манипулирует собеседником, умышленно скрывая правду, выбирая стратегию обмана, суть которой в разделении между тем, что знает говорящий и тем, что он говорит собеседнику. Говорящий обычно меньше акцентирует внимание собеседника на себе. В таком предложении адресат получает больше информации о других людях, а адресант в то же время старается дистанцироваться от собственной лжи.
В примерах было зафиксировано 150 местоимений третьего лица единственного числа, 128 местоимений первого лица единственного числа и 75 местоимений второго лица множественного числа. Из них в утверждении, содержащем ложное сообщение для демонстрации дистанции говорящим было использовано 25 местоимений третьего лица единственного числа (16.6 % от обще-
го кол-ва местоимений в примерах), 19 местоимений второго лица множественного числа (25.3 % от общего кол-ва местоимений в примерах), и 22 местоимения первого лица единственного числа (17.1 % от общего кол-ва местоимений в примерах). В этих же примерах говорящими в искренних утверждениях было использовано 26 местоимений третьего лица единственного числа (17.3 % от общего кол-ва местоимений в примерах), 5 местоимений второго лица множественного числа (6.6 % от общего кол-ва местоимений в примерах), и 39 местоимений первого лица единственного числа (30.4 % от общего кол-ва местоимений в примерах).
На основании вышеприведенного анализа, подтверждается гипотеза о том, что в искренних утверждениях говорящий невольно концентрирует внимание собеседника на себе, используя в два раза больше таких слов как «je», в то время как в неискреннем дискурсе, в попытке дистанцироваться от собственной лжи использует примерно столько же таких слов как «il», «elle», «lui» и втрое больше таких слов как «tu» и «vous», переводя фокус на других лиц, подчеркивает, что не имеет никакого отношения к обсуждаемому вопросу. Но использование личных местоимений - это всего лишь один индикатор лжи.
В свою очередь, стоит подчеркнуть сложность такого многоэтапного действия как речемыслительный процесс. В исследованиях А. А. Леонтьева подробно рассматриваются этапы порождения речи: внутренняя речь или внутреннее программирование, которая организует смысловую структуру высказывания и внешняя речь, т.е. сам язык. [7, с. 158] Необходимо обратить внимание, что в высказываниях, содержащих ложное сообщение, прослеживается простота описаний в предложениях говорящего, несмотря на более витиеватую структуру предложений. Говорящий засоряет свое высказывание, вставляя ненужные слова и обороты, акцентируя внимание собеседника на правдоподобно звучащих деталях, которые незначительны для ситуации в общем, но помогают поддерживать ложное сообщение.
Автором было проанализировано 90 сложных предложений, найденных в примерах. Из них 8 предложений условного типа, 12 предложений с придаточными причины, 11 предложений с придаточными времени и 59 сложносочиненных предложений. Из них 55 сложных предложений, включающих в себя ложное сообщение: 5 предложений условного типа, 10 предложений с придаточными причины, 7 предложений с придаточными времени и 33 сложносочиненных предложений и 35 искренних предложений: 3 предложения условного типа, 2 предложения с придаточными причины, 4 предложения с придаточными времени и 26 сложносочиненных предложений.
Применение лингвистического анализа к примерам позволяет нам убедиться в обоснованности нашего предположения. В высказываниях, включающих в себя ложное сообщение использование сложных предложений возросло в полтора раза (предложений условного типа в 1,6 раза больше, предложений с придаточными причины в 5 раз больше, предложений с придаточными времени 1,75 раз больше и 1,27 раз больше сложносочиненных предложений). Следовательно, обманывая, говорящий использует больше сложных структур, чем, когда говорит правду.
Выводы исследования и перспективы дальнейших изысканий данного направления. Таким образом, нами получено подтверждение обеих гипотез, несмотря на ограниченное количество рассмотренного материала. Данная проблема мало изучена и требует дальнейших исследований и анализа большего количества материала для более основательных результатов и для возможного обнаружения большего количества критериев выявления лжи в речевой коммуникации.
Изучение проблемы неискреннего дискурса играет важную роль в лингвистике, так как оно берет свое на-
Балтийский гуманитарный журнал. 2018. Т. 7. № 1(22)
165
Tabernilla-Alina Basabe Eusebian LINGUISTIC CRITERIA ...
philological sciences
чало в коммуникативном поведении языковой личности Статья поступила в редакцию 06.01.2018 и выражается языковыми средствами, обусловленны- Статья принята к публикации 27.03.2018 ми этим поведением. Он неразрывно связан с речевым общением, а значит требует рассмотрения наравне с такими теоретическими проблемами лингвистики как например, порождение речи. Выражение неискренности в языке требует от языковой личности умения правильно организовывать высказывания в диалоге, что свидетельствует об определенной лингвистической креативности человека, ее использующего.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Экман П. Психология лжи. - СПб.: Издательство «Питер «, 2016. - 384 с.
2. Бубнова И. А., Красных В. В. Человек и его образ мира как объект и предмет современных интегрированных исследований: традиции и новации // Вестник Моск. гор. пед. ун-та. 2014. № 4 (16). С. 80-88.
3. Герасимова С. А. Антропоцентрический подход к языку // Вестник Моск. гор. пед. ун-та. 2011. № 2 (8). С. 96-100.
4. Грайс П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. - М., 1985. - С. 74 - 78.
5. Плотникова С.Н. Неискренний дискурс (В когнитивном и структурно-функциональном аспектах) / С.Н. Плотникова. - Иркутск: ИГЛУ, 2000.
6. Вендлер З. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. - Вып. 16. Лингвистическая прагматика. - М.: Прогресс, 1985. Плотникова С.Н. Эпистемология теории речевого общения / С.Н. Плотникова // Языковая реальность познания: Вестник ИГЛУ. - Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2001. - №4. - С. 71-76.
7. Леонтьев А. А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. - М.: Наука, 1969.
8. Плотникова С.Н. Технологизация дискурса: процесс и результат/ С.Н. Плотникова // Вестник ИГЛУ -
2008. - № 2. - С. 138-147.
9. Плотникова С. Н. К основам судебной лингвистики: дискурс, представляющий собой обман // Язык в эпоху знаковой культуры. Тезисы докл. международной науч конф. - Иркутск: ИГПИИЯ, 1996.
10. Плотникова С. Н. Сотрудничество и конфликт в беседе: анализ интерактивных стратегий: Учебное пособие. - Иркутск: ИГЛУ, 1998.
11. Плотникова С. Н. Обман как вербальное знаковое поведение //Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики. Тезисы докл. Всероссийской науч. конф. - Челябинск: Южно-Уральский гос. ун-т, 1999.
12. Рыжова Л.П. Французская прагматика [Текст]: монография / Л.П. Рыжова. — М.: КомКнига, 2007. — 240 с.
13. James W. Pennebaker The Secret Life of Pronouns: What Our Words Say About Us, Bloomsbuy Press, 2011-368p.
14. Вайнрих Х. Лингвистика лжи // Язык и моделирование социального взаимодействия. - М.: Прогресс, 1987.
15. Simenon G. Maigret chez le ministre. - Paris: Presses de la Cité, 2016 - 192 p.
16. Simenon G. Maigret et l'homme au banc. - Санкт-Петербург : Каро, 2011. - 224 с.
17. Simenon G. Liberty bar. - Paris: Presses de la Cité, 2016 - 192 p.
18. Simenon G. Les caves du Majestic. - Paris: Collection Folio policier (n° 590), Gallimard, 2010 - 224 p.
19. Simenon G. Maigret hesite: учебное пособие / Л.Г. Викулова, О.А. Дубнякова, А.С. Кожетева. - М.: МГПУ,
2009. - 216 с.
20. Simenon G. Une confidence de Maigret. - Paris: Presses de la Cité, 2015 - 156 p.
21. Simenon G. Maigret et le marchand de vin. - Paris: LGF/Livre de Poche, 2003 - 191 p.
166
Baltic Humanitarian Journal. 2018. Т. 7. № 1(22)
