CC BY
64
ИСТОРИЯ
УДК 9(с)22
К ВОПРОСУ О ЛИБЕРАЛЬНО-РЕФОРМИСТСКОМ ПУТИ РАЗВИТИЯ ПОСТСАМОДЕРЖАВНОЙ И ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ
Н.А. КОВАЛЕНКО
Рассматриваются программные установки правящих либеральных кругов после падения самодержавия и распада СССР и последствия их реализации.
Ключевые слова: Временное правительство, кадровая политика, государственное управление, либерализм, рыночные отношения, нравственный кризис.
Наблюдения современности невольно подталкивают к поиску аналогий. И хотя взгляд историка улавливает их относительность, все же нельзя не заметить, что в процессе трансформации общественной системы в постсамодержавной и постсоветской России много схожего. Следовательно, уроки прошлого могут быть полезными и в наше время.
После падения монархического режима новая российская власть рождалась в противоречивой, накаленной атмосфере всеобщего хаоса и противостояния. Разрушительные инстинкты, чувство мести и ненависти грозили стране жесточайшей гражданской войной и окончательным распадом. Архисложная ситуация требовала от Временного правительства, состоявшего в основном из представителей либеральных кругов, крайней осторожности, понимания исторических реалий, учета психологии и менталитета народа, умения предвидеть последствия принимаемых мер. Нужны были эффективные действия, направленные прежде всего на консолидацию общества, достижение гражданского согласия. К сожалению, революционный процесс стал развиваться по иному сценарию.
После прихода к власти либералов начался процесс безудержного разрушения российской государственности, тотальной демократизации страны. Показательны в этом плане наблюдения известного политического деятеля того периода А.В. Пешехонова: «Вместе с низвержением старой государственной власти началось быстрое разрушение и того механизма, при посредстве которого она осуществляла себя и при отсутствии которого никакой государственной власти быть не может... Аппарат государственного управления был сразу же испорчен, а в тех его частях, которые с точки зрения осуществления государственной власти являлись наиболее необходимыми, он и вовсе был разрушен» [5, с. 59]. Этот разрушительный процесс неизбежно погружал страну в атмосферу безвластия и вседозволенности.
Чем же можно объяснить столь радикальные настроения и действия либерально настроенных политиков того времени? Прежде всего, это стало естественным продолжением тех общественных инстинктов недоверия к власти, привычек к безответственной оппозиционности, которые характеризовали русскую общественность. Известный юрист и философ Б.Н. Чичерин еще в 60-е гг. XIX в. писал: «Русский либерал теоретически не признает никакой власти. Он хочет повиноваться только тому закону, который ему нравится. Самая необходимая деятельность государства кажется ему притеснением. Русский либерал выезжает на нескольких громких словах: свобода, гласность, общественное мнение, слияние с народом и т.п., которых он не знает границ и которые поэтому остаются общими местами, лишенными всякого существенного содержания. Оттого самые элементарные понятия: повиновение закону, потребность полиции, необходимость чиновников кажутся ему порождением возмутительного деспотизма» [8, с. 78-79].
Бесспорно, верховная власть и царское правительство к таким настроениям давали повод. Ставя либеральной интеллигенции преграды на пути к участию в управлении государством, самодержавие, по словам П.Б. Струве, «создало в душе, помыслах и навыках русских образованных людей психологию и традицию государственного отщепенства» [6, с. 462]. Как бы продолжая мысль П.Б. Струве, известный русский философ С. Л. Франк подметил, что «наш либерализм был проникнут чисто отрицательными мотивами и чуждался положительной государственной деятельности: его господствующим настроением было будирование, во имя отвлеченных нравственных начал, против власти и существующего порядка управления, вне живого сознания трагической трудности и ответственности всякой власти» [7, с. 489]. Он справедливо упрекал либералов в том, что они «слишком веровали в легкую осуществимость механических, внешних реформ чисто отрицательного характера, в целительность простого освобождения народа от внешнего гнета власти, слишком мало понимали необходимость и трудность органического перевоспитания общества к новой жизни» [7, с. 489].
Поэтому отнюдь не случайно, что Временное правительство, состоявшее из либерально настроенных политиков, сосредоточило свои усилия прежде всего на сведении счетов с прошлым, на том, чтобы как можно скорее вычеркнуть из памяти многое из того, что так или иначе было связано со старым режимом. Новая власть предприняла шаги по изменению государственной символики России - герба, гимна, флага. Набирала свои обороты кампания по переименованию учебных заведений, пароходов, станций железных дорог и т. д., носивших имена императора, императрицы и их наследника цесаревича.
После февральских событий под сомнение были поставлены такие понятия как патриотизм, честь, долг, совесть. По воспоминаниям современников, «все реже стали употребляться слова «Россия», «Родина», «Отечество». Можно было безнаказанно выкинуть плакат «Да здравствует Германия», но едва ли кто рискнул бы, да и смог бы безопасно пройти по Невскому с плакатами «Да здравствует Россия», «Все для Родины» [2, с. 44]. Нередким в то время было такое явление как предательство (предательство государя, присяги, политических идеалов и т.п.). Причем вызывалось оно чаще всего не крушением идеалов, переменой мировоззрения или мотивами государственной целесообразности, а малодушием, карьерными соображениями, желанием любой ценой удержаться «на плаву». Слишком радикально рассчитываясь с политическим прошлым, Временное правительство, само того не замечая, постепенно теряло потенциал патриотизма, потенциал державности. Все это делало проблематичным будущее власти и той России, о которой мечтали политики новой волны.
Члены кабинета министров имели высокий интеллектуальный потенциал, соответствующую политическую подготовку, необходимые партийные связи, физические силы. Этих качеств, видимо, было бы достаточно для политика и партийного функционера. Государственная же деятельность требует прежде всего знаний и опыта в сфере управления. Люди, пришедшие к власти в 1917 г., к сожалению, не располагали ими. Министры Временного правительства в большей мере были «кабинетными» работниками, «теоретиками», а не «практиками». Многие из них вообще были «не на своем месте».
Характерно, что эти недостатки либеральной команды сразу же увидели многие специалисты-практики. Так, член Инженерного совета Министерства путей сообщения профессор Ю.В. Ломоносов вечером 3 марта записал в своем дневнике: «Весь этот состав правительства мне не нравится. Ну, какой министр финансов Терещенко, милый благовоспитанный юноша, всегда безукоризненно одетый, служивший по балетной части и пользовавшийся головокружительным успехом у корифеек. Ну что он финансам, что ему финансы? Русские, расшатанные войной финансы. А Некрасов, кадет, идеалист... профессор статистики сооружений без трудов. Знакомый с путями сообщения по студенческим запискам и по Думе. Наконец, Шингарев, бесспорно, умный человек, но он по образованию врач, а в Думе занимался финансами. Причем же земледелие и землеустройство? Ведь тот же Кривошеин (главноуправляющий землеустрой-
ством и земледелием в период столыпинской аграрной реформы - Н.К.) его за пояс заткнет. Нет, не хорошо» [3, с. 260].
Не в восторге от министерских назначений были и другие профессионалы в своем деле. Депутат IV Государственной думы, инженер путей сообщения А. А. Бубликов так отозвался о Временном правительстве: «Общая черта всех этих новых министров была та, что все это были люди «хорошие», честные, благожелательные, почти сплошь хорошие ораторы, но в деле государственного управления совершенные новички» [2, с. 277]. Первые же дни работы с новым правительством усилили сомнения А. А. Бубликова в работоспособности созданной команды. Из его уст стали звучать более резкие оценки. В ответ на недоуменный вопрос Ю.В. Ломоносова - почему он отказался от предложенной должности товарища министра путей сообщения -А.А. Бубликов так высказался о мотивах своего поступка: «Я не могу с этими хамами служить. Я человек свободный и властный, сам хозяин». Через минуту, переговорив с кем-то по телефону, он добавил: «Прохвосты, проходимцы. Хамы. губят Россию. Это чистейшая демагогия. Они не просуществуют и двух месяцев. Все пойдет к черту. Их с позором выгонят. Такого кумовства и при Распутине не было.» [2, с. 277].
Общую картину, характеризующую профессиональный (управленческий) уровень кадрового состава правительства в 1917 г., довольно точно, на наш взгляд, обрисовал известный политический деятель того периода В. А. Оболенский. Он, в частности, писал: «Характерна легкость, с какой производились революционной властью назначения на высшие государственные посты. Депутаты и общественные деятели, неожиданно оказавшиеся у власти, не готовились заранее к той роли, которую им пришлось играть. И они, естественно, стали искать новых людей среди своих добрых знакомых, к которым они относились с доверием. Если при старом режиме карьеру делали люди, далеко не всегда пригодные для ответственных постов, то революция в этом отношении не внесла ничего нового. Только у карьеристов старого режима, благодаря существовавшим иерархическим правилам, все же был некоторый служебный стаж, а для революционной карьеры и этого стажа не требовалось» [4, с. 522].
В силу вышеназванных причин и обстоятельств творцы послефевральских преобразований не смогли, да и не могли адаптировать свои программные установки к реалиям российской жизни, предложить ответы на стоявшие перед страной наиболее острые вопросы, ввести революционную стихию в стабильное русло. Либеральные ценности, довлевшие над их сознанием, а точнее, возведенные в абсолют, ставка на Учредительное собрание исключали саму возможность создания сильной власти, наведения порядка, решения жизненно важных вопросов. Отсюда - непоследовательность и половинчатость в политике, тактика проволочек, демонстрация редкой нечувствительности к чаяниям подавляющего большинства населения.
Следует отметить и еще одно важное обстоятельство. Либерально-реформистский путь развития России не мог быть осознанным выбором масс «снизу». Предпочтения большинства населения в 1917 г. отдавались совершенно иным, но отнюдь не западным ценностям. Поэтому западный путь развития с самого начала был малоперспективным, как не имеющий глубоких корней в духовной жизни русского народа. Все это вместе и предопределило судьбу сторонников вестернизации постсамодержавной России.
Как и в начале ХХ в., после распада СССР новая российская государственность рождалась в атмосфере хаоса и безвластия, ценностного раскола общества. Исторический опыт подсказывал - без ясной, адаптированной к российским условиям программы системной трансформации, без политической стабильности и гражданского согласия у российских властей нет никаких шансов на успех. К сожалению, либерально настроенные политики, оказавшиеся у руля постсоветской России, так и не извлекли уроков из прошлого. Вновь, как и после падения самодержавия, политика взяла верх над экономикой.
Очевидно, эволюционный, осторожный, осмысленный путь реформирования был бы предпочтительнее хаотичной революционной ломки, всегда сопровождающейся большими социальными издержками и нестабильностью в обществе. В этом плане заслуживал внимания «ки-
тайский путь». В Китае изначально концентрировались на экономических преобразованиях, необходимость государственно-политической реформы даже не обсуждалась, как не ставилась под сомнение и социалистическая идеология. Государство являлось главным проводником политики по внедрению и развитию рыночных отношений, определяя и контролируя их формы, сферы применения и темпы внедрения. Иными словами, в Китае были уверены, что внедрение рыночных отношений не обязательно должно сопровождаться коренной ломкой политико-государственных институтов. Напротив, здесь разделялись убеждения в том, что сохранение политической стабильности снижает связанные с переходным состоянием риски.
В СССР ситуация была принципиально иной. Здесь экономическим преобразованиям в рыночном направлении предшествовала радикальная реформа политической системы, которая ослабила государство, сопровождалась полной сменой идеологических ориентиров. Именно политическая борьба между различными частями элиты привела к тому, что к осени 1991 г. старое союзное государство уже было сломано. Создание нового российского государства находилось лишь в начальной стадии. К тому же его становление происходило в острейшей борьбе за власть между «старой, советской» номенклатурой и «новой, демократической». Политическая нестабильность, слабость государства делали практически невозможным постепенный и контролируемый переход к рыночным отношениям в новой России.
Напрашивается аналогия и в кадровой политике. В постсоветской России, как и в 1917 г., приоритет отдавался не профессионализму, не наличию опыта в сфере государственного управления, а требованиям политической целесообразности и преданности. Силы коммунистической и социалистической, а также патриотической ориентации в расчет не принимались. Представители традиционной хозяйственно-управленческой элиты не привлекались как «носители прежних стереотипов экономического мышления». Состав ядра команды либералов-реформаторов (Е.Т. Гайдар, Г.Э. Бурбулис, А.Б. Чубайс и др.) - молодые, не профессиональные управленцы и даже не политики - позволял президенту Б.Н. Ельцину концентрировать в своих руках всю полноту исполнительной власти и выступать в роли высшего арбитра, не опасаясь конкуренции. В то же время он имел возможность дистанцироваться от ошибочных и непопулярных мер правительства. В 1993 г. один из членов гайдаровской команды признавался: «Наша команда не претендует на роль инициаторов или заказчиков социальной политики. Заказчиком является Ельцин. Мы выступили как пожарники - для спасения экономики и для спасения власти Ельцина» [1, с. 670].
Поэтому отнюдь не случайно, что к январю 1992 г., когда начались преобразования, программы подхода к рынку как комплексной системы поэтапных мер, имеющих целью достижение определенного экономического и социального результата, в России создано не было. Существовало лишь общее представление о наборе необходимых экономических инструментов, позволяющих включить в действие рыночные механизмы. Е. Т. Гайдар и члены его правительства, как и либералы в 1917 г., рассматривали свою деятельность исключительно как стратегическую, направленную на изменение исторического вектора развития страны. Поэтому понимание и верность избранному курсу ценились выше навыков профессионального управления.
Создание сильного государства, действенность власти, проведение жизнеспособной политики, опирающейся на созидательную энергию общества, невозможно без представлений об общих идеалах, целях и ценностях. Однако в 90-е гг. ХХ в. положение и в этой сфере оставалось неблагополучным. Вновь, как и после падения монархии, в качестве главного инструмента консолидации режима и общества была взята критика прежней системы.
Антикоммунистические, антисоветские настроения в среде радикальных либералов стали доминировать уже после августовских событий 1991 г. Во второй половине этого года они стали определять официальный курс политики быстро идущей к независимости РСФСР. Этот курс получил и теоретическое обоснование. 28 августа группа известных общественных деятелей «Демроссии» выступила с Заявлением, где события 19-21 августа трактовались как «Августовская революция». Политики отмечали, что можно с разными и смешанными чувствами воспри-
нимать развал государства, которое раньше называлось Российской империей, а затем СССР, но «этот свершившийся факт должны приветствовать все истинные демократы как существенную сторону краха коммунистического режима и проявление в принципе прогрессивной тенденции» [1, с. 655].
Поражает цинизм радикальных либералов, разделявший принцип «цель оправдывает средства»: для того, чтобы устранить «ненавистный режим» можно даже пожертвовать великой страной. Вскоре правящие круги от теоретических рассуждений перешли к практическим действиям. Началось переименование улиц и площадей, поселков и городов, демонтаж памятников (Ленину, Дзержинскому, Андропову) - символов «тоталитарной эпохи». Идеологическая машина очень быстро оказалась втянутой в острые политические баталии, порой доходя до разнузданного шельмования оппонентов, искажения исторической правды. Договорились до того, что такие понятия как Родина, Отечество, патриот, патриотизм стали почти что ругательными.
В результате происходила утрата прежних, социалистических и коммунистических идеалов, которые - при всех оговорках - формировали и картину мира советского человека. После 1991 г. путь, пройденный страной в ХХ в., все чаще трактовался как ошибочный и тупиковый, что ставило под сомнение смысл жизни многих людей. Негативное влияние на сознание оказывал и распад исторического Российского государства, фактическая утрата страной статуса великой державы, чем ранее справедливо гордились.
Наблюдался нравственный кризис большой части общества. Смешались понятия добра, зла, чести, совести; притуплялись чувства стыда, сострадания, любви, дружбы. Уходит в прошлое тип нравственности, связанный с коллективизмом, со стремлением быть полезным обществу. В то же время выросла значимость индивидуалистических ценностей эгоистической направленности. Происходящие перемены деформировали и социальную ориентацию людей, что нашло отражение в изменении престижа профессий. Врач, учитель, ученый, инженер уступали место банкиру, чиновнику, шоумену или даже проститутке. «Привлекательность» второй группы профессий была связана с видимой возможностью быстро и легко зарабатывать деньги, демонстрировать стандарты высокого уровня потребления. Еще более в общественном сознании девальвировалась такая ценность, как социальная справедливость. Пренебрежение ею со стороны советской партийно-государственной бюрократии не выдерживало сравнения с возможностями «новых русских» и «олигархов».
Создавая и распространяя в обществе представления о преступной природе коммунистического режима, новая власть пыталась отвлечь внимание народных масс от насущных проблем, направить их негодование в выгодное для себя русло. Предстать в глазах народа в роли спасателей России и тем самым укрепить свои позиции - вот истинная цель авторов «похода против прошлого». Все это негативно влияло на общественную атмосферу, вело к потере исторической памяти, обеспечивающей связь времен и поколений, делающей жизнь осмысленной. В результате к концу 90-х гг. ХХ в. страна подошла к критической черте. По сути «реформаторы» постсоветской России наступили на те же «грабли», что и либералы начала ХХ в. Их политические, социально-экономические и ценностные установки оказались оторванными от российской почвы, от реальных социальных интересов широких слоев населения. Эти установки, в силу того, что они носили общий, декларативный характер, были непонятными и чуждыми подавляющему большинству граждан, не могли получить поддержки общества. А без этого они с самого начала были обречены на провал.
В известной мере ситуация к лучшему стала меняться лишь в 2000 г. с приходом нового президента. Осознавая политическую природу российского экономического кризиса, В. В. Путин провозглашает главной задачей объединение общества. По этой причине он сначала отказался от антикоммунизма как главного инструмента консолидации режима, а затем возвращает мелодию старого советского гимна в качестве Гимна РФ.
Необходимо всегда помнить, и этому учит исторический опыт, что без сильного государства и действенной власти, способной слушать и слышать народ, проводить политику в интересах
широких слоев населения, без адаптации лучших наработок мирового сообщества к национальным особенностям, без таких ценностных установок как память народа, патриотизм, честь долг, совесть не может успешно развиваться ни одна политическая система, ни одно общество. Убить память народа - значит убить сам народ, превратить его в раба. Прошлое достойно уважения и внимательного изучения, хотя не все в этом прошлом вызывает восторг и гордость.
ЛИТЕРАТУРА
1. Барсенков А.С., Вдовин А.И. История России. 1917-2004. - М., 2005.
2. Бубликов А.А. Русская революция. Впечатления и мысли очевидца и участника. - Нью-Йорк, 1918.
3. Ломоносов Ю.В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 года. - М., 1994.
4. Оболенский В.А. Моя жизнь. Мои современники. - Париж, 1988.
5. Сенин А.С. Министерство путей сообщения в 1917 году. - М., 1993.
6. Струве П.Б. Исторический смысл русской революции и национальные задачи // Вехи. Из глубины. - М., 1991.
7. Франк С.Л. De profundis // Вехи. Из глубины. - М., 1991.
8. Чичерин Б.Н. Несколько современных вопросов. - М., 1862.
TO A QUESTION ON A LIBERALLY-REFORMIST WAY OF DEVELOPMENT OF POSTAUTOCRATIC AND POST-SOVIET RUSSIA
Kovalenko N.A.
Program installations of ruling liberal circles after falling of autocracy and disintegration of the USSR and a consequence of their realization are considered.
Key words: Provisional government, personnel selection, the government, liberalism, market relations, moral crisis.
Сведения об авторе
Коваленко Николай Алексеевич, 1949 г.р., окончил МГУ им. М.В. Ломоносова (1977), доктор исторических наук, профессор МГУ им. М.В. Ломоносова, автор более 100 научных работ, область научных интересов - политическая история России, история революционного движения, политических партий.
