CC BY
124
Алексей РОЖНОВ, Вячеслав ПОНОМАРЕВ
К ВОПРОСУ О КРИМИНАЛИЗАЦИИ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЙ ПРАВОМ В СФЕРЕ ОТПРАВЛЕНИЯ ПРАВОСУДИЯ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ
Статья посвящена теоретическим и практическим проблемам определения понятия злоупотребления гражданским процессуальным правом при разрешении гражданских дел. В этой связи авторы раскрывают свои подходы к определению сущности злоупотребления процессуальным правом, допускаемого при отправлении правосудия лицом, участвующим в деле. The article is devoted to theoretical and practical problems of definition of the concept of abuse of civil procedural law in civil cases. In this regard the authors observe their approaches to definition of essence of abuse of procedural law, admissible during the jurisdiction by a person involved in a case.
Ключевые слова:
злоупотребление правом, злоупотребление гражданским процессуальным правом, правосудие, криминализация отдельных форм злоупотребления гражданским процессуальным правом; abuse of law, abuse of law in civil procedure, justice, criminalization of separate forms of abuse in civil procedure law.
В последние годы в отечественной литературе по праву наметился определенный исследовательский интерес к проблеме злоупотребления правом. Данная тенденция закономерна и связана она с тем, что Россия после начала реформ начинает интегрироваться в мировую экономику, и поэтому внутренняя правовая система, вышедшая из изоляции, испытывает закономерное влияние со стороны правовых систем других стран и, прежде всего, стран романо-германской правовой семьи. В странах же континентального права основные, базовые, общие принципы частного права (разумность, добросовестность, равенство, свобода волеизъявления и проч.), включая и запрет на злоупотребление субъективным правом, давно уже рассматриваются не только в качестве факторов правообразования и правореализации, но и в качестве формальных (юридических) источников права. Они могут закрепляться текстуально в законах, но могут выводиться и из его смысла, «духа права», показывая «подчинение права велениям справедливости в том виде, как последняя понимается в определенную эпоху и определенный момент»1.
Однако интерес исследователей в России в основном сосредоточен на понимании злоупотребления именно субъективным гражданским правом, чему и посвящается большинство работ. Вместе с тем, злоупотребить можно любым субъективным правом, почему недопустимость такого злоупотребления справедливо относится учеными к числу «сквозных» общеправовых принципов2. Едва ли не самой опасной разновидностью является злоупотребление лицом, участвующим в деле (истцом, ответчиком, третьим лицом, представителем), теми правами, которые производны от основополагающего конституционного права каждого гражданина России на защиту своих прав и законных интересов с помощью правосудия (ст. 46 Конституции РФ). Но, как ни покажется странным, при очевидной популярности правосудия как универсальной формы
1 Давид Р-, Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности / пер. с фр. В.А. Туманова. — М. : Международные отношения, 1999, с. 108.
2 См., напр. Малиновский А.А. Злоупотребление субъективным правом (теоретико-правовое исследование). — М. : Юрлитинформ, 2007, с. 170.
РОЖНОВ
Алексей Петрович — к.ю.н., доцент кафедры уголовного права ВолГУ а1гхеу.го7.кпо\@ mail.ru
ПОНОМАРЕВ Вячеслав Геннадиевич — старший преподаватель укпарфаевдлреыниуяголовного /¡Аава ВолГУ cspirant@list.ru
разрешения конфликта, при постоянно возрастающем количестве судебных споров и, как следствие, при увеличении числа злоупотреблений участниками судебного разбирательства своими процессуальными правами, именно злоупотребление процессуальными правами в гражданском и арбитражном судопроизводстве остается малоизученной и малоразрабо-танной на уровне отраслевых исследований проблемой1. И уж совсем не изучена проблема создания надежного механизма противодействия процессуальным злоупотреблениям с помощью мер уголовной репрессии.
Итак, каким же должен быть подход законодателя при криминализации тех деяний, которые совершаются истцами, ответчиками, третьими лицами, их представителями в связи с их вовлеченностью в гражданский процесс и в связи с реализацией того или иного процессуального права?
Во-первых, запрет на злоупотребление правом должен быть формально закреплен в тексте процессуального закона. В настоящее время только Арбитражный процессуальный кодекс РФ в статье, посвященной правам и обязанностям лиц, участвующих в деле, в рамках обязанности добросовестно пользоваться процессуальными правами и обязанностями запрещает злоупотреблять ими, указывая на возможность наступления за злоупотребление процессуальными правами неблагоприятных последствий, предусмотренных АПК РФ (ч. 2 ст. 41). Однако действующий Гражданский процессуальный кодекс РФ указывает только на обязанность лиц, участвующих в деле, добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами, умалчивая при этом, что неотъемлемой частью такого правомерного правопользования будет исключение злоупотреблений субъективным процессуальным правом со стороны
1 Чуть ли не единственными работами, вышедшими по данной теме в последние годы, можно назвать монографию А.В. Юдина и его докторскую диссертацию, посвященную злоупотреблениям процессуальными правами в гражданском судопроизводстве. (См.: ЮдинА.В. Злоупотребление процессуальными правами в гражданском судопроизводстве. - СПб.: ИД СПбГУ, 2005; он же. Злоупотребление процессуальными правами в гражданском судопроизводстве : автореф. дис. ...
д.ю.н. - СПб., 2009.
участников судебного разбирательства (ч. 1 ст. 35).
Признать данную ситуацию терпимой нельзя. Если мы говорим о запрете на злоупотребление правами и расцениваем это как правонарушающее поведение со стороны лиц, участвующих в деле, и их представителей, то наложение ответственности (а тем более, в перспективе — уголовной) будет оправданно только в случае, если черты соответствующего деликта либо противоположного ему правомерного поведения будут четко и ясно описаны в законе.
Во-вторых, и законодателю, и правоприменительной практике необходимо принципиально определиться в самом подходе к пониманию того, что нужно признавать правовым злоупотреблением. Ни в доктрине, ни в практике единства мнений по вопросу о том, что есть злоупотребление правом, не наблюдается. Статья 10 ГК РФ, регламентирующая пределы осуществления гражданских прав, не снимает остроты проблемы, так как, пытаясь определить анализируемое явление, все же ответа на поставленный вопрос не дает: «Не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах».
Таким образом, данная статья дополнительно порождает все те же вопросы, которые поднимались еще дореволюционными авторами2: можно ли квалифицировать как злоупотребление правом те ситуации, когда лицо не ставит целью причинить вред другому лицу (а таких ситуаций гораздо больше, нежели тех, когда у субъекта присутствует специальная цель — причинить вред другому лицу); возможно ли злоупотребить правом, бездействуя; возможно ли неосторожное или невиновное злоупотребление правом и т.д. Эти вопросы тем более актуальны для гражданского процесса, так как в нем, в отличие от отношений из сферы частного права, последствия злоупотреблений почти всегда нематериальны, а первое благо, которое страдает от процессуальных злоупотреблений, — это правосудие. Как в свое время было справедливо заме-
2 См., напр.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. — М. : Статут, серия «Классика российской цивилистики», 1998, с. 106-119.
чено Л.В. Лобановой, в гл. 31 Особенной части действующего Уголовного кодекса РФ законодатель сосредоточил те общественно опасные деяния, которые посягают на «предпосылки, нормальное осуществление, а также претворение в жизнь результатов охранительной, познавательно-правоприменительной, процессуально-упорядоченной деятельности суда и содействующих ему органов и лиц»1.
Думается, злоупотребление процессуальным правом - это такая разновидность недобросовестного правопользования со стороны лица, участвующего в деле, либо его представителя, которая способна существенно исказить результат разрешения дела, затруднить рассмотрение дела, отодвинув итоги правосудия на неопределенный срок, потребовав новых излишних дополнительных материальных и интеллектуальных затрат со стороны суда или субъектов доказывания, обладающих материальным интересом в исходе дела, противоположным тому, которым обладает субъект процессуального злоупотребления.
Следует отметить, что причинение вреда (пусть и нематериального) другому лицу (например, процессуальному оппоненту, обладающему противоположным интересом в исходе гражданского дела) при злоупотреблении субъективным процессуальным правом может даже и не ставиться в качестве специальной цели субъектом злоупотребления. Последствием поведения недобросовестной стороны в гражданском процессе является сущностное искажение самого процесса и, как следствие, компрометация правосудия, умаление авторитета суда и государственной власти в целом. Субъект злоупотребления, допуская недобросовестное пользование имеющимися у него правами, прежде всего преследует свои собственные цели, ему интересно получить определенные итоги по результатам разрешения конкретного дела, воплощенные в судебном акте. Причинение же вреда иным лицам, участвующим в деле, происходит в этой связи попутно, факультативно, но при этом оно не детерминирует поведение недобросовестного участника судебного разбирательства.
1 Лобанова Л.В. Преступления против правосудия: теоретические проблемы классификации и законодательной регламентации. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1999, с. 27.
Представляется, что и по этой причине изложенный в ст. 10 ГК РФ подход к пониманию злоупотребления правом не может быть взят за основу при определении сущности процессуальных злоупотреблений со стороны лиц, участвующих в деле.
Как нам представляется, надежным критерием для будущих законотворческих работ по оптимизации гл. 31 Особенной части УК РФ, заключающейся в криминализации отдельных форм злоупотребления процессуальными правами, должно быть понимание того, что последствием таких злоупотреблений является существенное и сущностное искажение итогов разрешения дела, а равно и серьезное затруднение работы суда по рассмотрению дела. Только такого рода посягательство на правосудие будет обладать необходимым зарядом общественной опасности для возможности отнесения его к числу криминальных и уголовно-наказуемых.
В-третьих, при регламентации в будущем деликтов, заключающихся в злоупотреблении гражданскими процессуальными правами, включая и те из них, которые будут караться по нормам уголовного закона (гл. 31 УК), необходимо иметь в виду, что злоупотребление правом вообще и злоупотребление гражданским процессуальным правом — это правонарушение особого рода.
Большинство правонарушений сопряжено с нарушением требований нормы, ее диспозиции, т.е. правил предписываемого поведения. Но при злоупотреблении любым субъективным правом лицо действует внешне законно — оно именно реализует предоставленное ему субъективное право. И при первом приближении действия субъекта не выходят за пределы правового поля2. Отсюда актуален вопрос — что же именно нарушает тот, кто злоупотребляет правом?
Если предположить, что при злоупотреблении правом в сфере правосудия по гражданским делам лицо нарушает обязанность добросовестно пользоваться своими процессуальными правами и тем самым посягает на принцип добросовестного правопользования (который, кстати, универсально очерчивает границы реализации любого субъективного права), то все же мы не приблизимся к уяснению
2 Юдин А.В. Злоупотребление процессуальными правами в гражданском судопроизводстве. — СПб.: ИД СПбГУ, 2005, с. 7.
сути данного явления. Как нам кажется, сердцевину вредоносности и критерии для квалификации правовых явлений как злоупотреблений правом надо искать в структуре самого субъективного права.
Исследователи субъективного права как вида и меры определенного поведения выделили в его структуре четыре составляющих элемента: 1) возможность положительного поведения самого управомоченного лица (право на собственные действия); 2) возможность требовать от других правообязанных лиц определенного поведения (право на чужие действия); 3) возможность прибегнуть к мерам государственной защиты при неисполнении обязанностей правообязанной стороной и, наконец, 4) возможность пользоваться на основе данного права определенным социальным благом1 (выделено нами. — Авт.).
Искажение в структуре субъективного права последнего элемента как раз и происходит при злоупотреблении правом. Иначе говоря, недобросовестный субъект совершает какие-то действия и требует от других лиц каких-либо корреспондирующих действий, но в действительности он не стремится к получению того положительного результата, который запрограммирован в норме права и ради которого было сконструировано субъективное право. Как раз правомерный результат реализации субъективного права субъекта злоупотребления не интересует, безразличен ему, а порой - и явно нежелателен.
Таким образом, злоупотребление любым субъективным правом, в т.ч. и процессуальным, - это реализация субъективного права не в соответствии с его назначением, указанным в нормативном акте или вытекающим из него (например, сторона гражданского дела заявляет отвод судье не потому, что наличествуют основания для отвода, и не для того, чтобы оградить правосудие и исключить заинтересованность суда в исходе дела, а для «острастки», «на всякий случай», «профилактически»).
Следует, однако, отметить, что не всякое злоупотребление процессуальным правом лица, участвующего в деле, может образовывать деликт и обусловливать производные от этого последствия. Трудно себе представить наказание за то, что лицо злоупотребляет правом на обращение в суд
1 См.: Матузов Н.И. Актуальные проблемы теории права. — Саратов: Изд-во СГАП, 2003, с. 84.
(подает в суд заведомо неосновательные иски)2 или правом на обжалование судебного акта (лицо подает кассационную или частную жалобу, отдавая себе отчет в бесперспективности кассации, только для того, чтобы оттянуть момент вступления судебного акта в законную силу).
В-четвертых, наказуемыми в перспективе по нормам гл. 31 УК должны быть только умышленные действия участников судебного разбирательства, являющиеся формами злоупотребления процессуальным правом, которые должны быть направлены на причинение вреда правосудию и (факультативно) иным участникам процесса. Иное противоречило бы самой концепции конструирования запретов гл. 31 УК, которые описывают преступления против правосудия, характеризуемые только умышленной формой вины, причем, как правило, в виде прямого умысла3. Кроме того, иное виновное поведение обладателя процессуального права в сфере отправления правосудия по гражданским делам не может быть признано криминальным, поскольку не свидетельствует о достаточной выраженности деформаций его правосознания.
В-пятых, как уже указывалось, злоупотребление процессуальным правом причиняет вред правосудию. Но специфика гражданского процесса состоит в том, что данная деятельность не только публична, но и заведомо конфликтна. Она изначально по большинству рассматриваемых судами дел вовлекает в свою орбиту лиц, обладающих различными и порой прямо противоположными, конкурирующими друг с другом интересами. Так, большинство разрешаемых судами первой инстанции гражданских дел рассматриваются
2 По нашему мнению, некоторым нонсенсом является существование в ГПК РФ ст. 99, которая предусматривает возможность взыскания компенсации за потерю времени со стороны, которая недобросовестно заявила неосновательный иск или спор относительно иска. Получается в данном случае, что государство предусмотрело возможность наказания участника процесса за реализацию конституционного права, которым злоупотребить в принципе невозможно, так как при подаче иска всегда есть вероятность его неудовлетворения. Наконец, возражения ответчика против даже обоснованного иска ни при каких условиях не могут быть расценены как правонарушающее поведение.
3 См.: Лобанова Л.В. Преступления против правосудия. Общая характеристика и классификация: учебное пособие. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2004, с. 19.
по правилам искового производства, урегулированным подразделом II «Исковое производство» раздела II «Производство в суде первой инстанции» ГПК РФ, где «по определению» присутствуют истец и ответчик — две стороны, имеющие различный материально-правовой интерес в исходе дела. Исключением в этом случае будут только дела, разрешаемые в порядке т.н. «особого производства» (подраздел IV раздела II ГПК РФ).
Подобная конструкция процесса уже предполагает тот факт, что, помимо основного блага, затрагиваемого недобросовестным поведением участника судебного разбирательства, коим является нормальная познавательно-правоприменительная и одновременно процессуально-упорядоченная деятельность суда, злоупотребления в данной сфере неминуемо отражаются на правах других участников процесса и причиняют им вред. Данный вред может быть и материальным, и нематериальным. Но данный вред всегда сопровождает посягательства на правосудие, и его наступление закономерно вытекает либо из искажения хода судебного разбирательства, либо искажения итогов разрешения дела судом. Как справедливо было в свое время указано Я.О. Мотовиловкером, «область правосудия — это область гарантий интересов личности и лишь потом — область общественных интересов»1.
Таким образом, посягательства на правосудие посредством злоупотребления
1 Цит. по статье: Ласточкина Р.Н. Памяти ученого и учителя // Юридические записки Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова. Вып. 14. Актуальные проблемы юридического процесса / под ред. Н.Н. Тарусиной, М.В. Лушниковой, В.В. Бутнева, Р.Н. Ласточкиной. — Ярославль: ЯрГУ, 2010, с. 20.
процессуальными правами опасны не сами по себе, а лишь только в связи с тем, что правосудие в результате таких посягательств утрачивает свое содержательное целевое предназначение — защищать права и свободы человека и гражданина и обеспечить их непосредственное воплощение (ст. 18 Конституции РФ).
Следовательно, большинство возможных будущих уголовных деликтов должны учитывать данное обстоятельство и потому должны конструироваться как материальные составы. Последствием в структуре объективной стороны таких составов должно быть наступление существенного вреда для участников судебного разбирательства в результате действий недобросовестного субъекта гражданского процесса.
Таким образом, наряду с основным объектом, возможные составы преступлений против правосудия, учитывающие злоупотребление гражданским процессуальным правом, должны предусматривать и дополнительные объекты уголовно-правовой охраны, которые выступают в роли обязательных, т.к. неминуемо затрагиваются при посягательстве на деятельность суда в сфере гражданско-процессуальной юрисдикции.
Приведенные соображения лишь только в самом общем виде очерчивают критерии криминализации отдельных видов злоупотреблений процессуальными правами со стороны участников судебного разбирательства. Но приходится констатировать, что усложняющаяся правовая действительность актуализирует изучение проблем злоупотреблений процессуальным правом и ставит на повестку дня вопрос о месте и роли уголовного закона в механизме противодействия данному явлению.
