CC BY
154
УДК 316.723
Ляшок Александра Сергеевна
Lyashok Alexandra Sergeevna
аспирантка кафедры теории и истории культуры Краснодарского государственного университета культуры и искусств тел.: (928) 400-42-32
post-graduate student of the chair of theory and history of culture, Krasnodar State University of Culture and Arts tel.: (928) 400-42-32
К ВОПРОСУ О КОНСТРУИРОВАНИИ «ПОВСЕДНЕВНОСТИ МАЛЬЧИКОВ» И «ПОВСЕДНЕВНОСТИ ДЕВОЧЕК»
В ПРОСТРАНСТВЕ ШКОЛЫ 1980-Х -ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ 1990-Х ГГ. [1]
TO THE QUESTION OF CONSTRUCTION OF “BOYS' EVERYDAY LIFE” AND “GIRLS' EVERYDAY LIFE” IN SCHOOL SPACE OF 1980S -THE FIRST HALF OF THE 1990S [1]
Аннотация:
The summary:
В статье школа рассматривается как социокультурное пространство повседневной жизни детей. На примере анализа воспоминаний о школьном детстве 1980-х -первой половины 1990-х гг. автор реконструирует и дает собственную интерпретацию культуры детской повседневности в пространстве школы.
In the article the school is examined as a sociocultural space of children's everyday life. The author reconstructs and interprets the culture of children's everyday life in the space of school on the example of analysis of remembrances about childhood 1980s - the first half of 1990s.
Ключевые слова:
детская повседневность, культура детской повседневности.
Keywords:
children's everyday life, culture of children's everyday life.
Детство в пространстве школы выступает актуальным предметом исторических и культурноантропологических исследований. Анализ работ показывает широкое поле научных интересов: исследование школьного фольклора, повседневных жизненных практик школьников (игр на переменах, «детских шалостей», «альбомов для девочек», «анкет» и др.), учебных текстов, дисциплинарных практик, школьной формы [2].
Школа и детская жизнь внутри нее стала объектом исследований многих отечественных и зарубежных ученых (А.Ю. Рожков, О.П. Илюха, М.В. Ромашова, К.А. Маслинский, С.Г. Леонтьева, George D. Spindler, Donald Ratcliff, Wendelin Sroka). Так, традиция этнографического исследования школы была заложена американским антропологом Г. Спиндлером, предложившим проводить в школе полевые наблюдения [3, с. 160]. Ритуалам в школьных коридорах посвящено исследование Дональда Ратклиффа. В основу его работы легла идея о том, что школьный коридор является промежуточным пространством между двумя культурами: «school culture» (культура, локализованная в пространстве школьных кабинетов, учебных комнатах) и «peer culture» или «child culture» (культура, локализованная в пространстве игровых площадок детей, вне школы). Сделав видеозапись действий в школьном коридоре, а также проведя интервью со школьниками, он пытался найти ответы на такие вопросы: что вообще происходит в школьных коридорах, по каким формальным и неформальным правилам организуется движение детей в этом пространстве, какими смыслами наделяются эти движения в зависимости от гендера, национальности, местности, в которой проживают дети, их религиозной принадлежности [4].
Школа как комплекс устойчивых культурных форм рассматривается в исследованиях К.А. Маслин-ского, предлагающего реконструировать школьную повседневность не только путем непосредственного включенного наблюдения, но и в ретроспективной линии, опираясь на материалы воспоминаний носителей школьной традиции и другие текстовые источники (упоминания в интернете, профессиональная и любительская литература, самодеятельная поэзия, сценарии школьных праздников, публикации в СМИ, записи мемуарного характера, обсуждение школьных фотографий, тексты в жанре «школьная хроника») [5].
Интересный ракурс к исследованию школьной среды, образов первоклассников предлагает немецкий ученый Венделин Срока. В частности, на основе изучений изображений в немецких и российских букварях, изданных с начала 1970-х гг. по настоящее время, он выстраивает перспективы культуры школы как системы нормативных образцов для детей. В своем исследовании В. Срока репрезентирует школьную среду и детей через образовательные тексты в двух ракурсах: как в учебниках конструируется процесс взаимодействия ребенка и учителя; как описывается школьное пространство как место жизни детей [6].
В рамках данной статьи я приведу некоторые результаты культурно-антропологического исследования школьного детства в трансформирующемся обществе России 1980-х -1990-х гг. Выделенный хронологический период рассматривается мною как время социокультурных «сдвигов». Происходящее переопределение общественного устройства, переосмысление культурных ориентиров советского общества приводило к изменениям культуры повседневности взрослого мира и неизбежно отражалось на практиках детского сообщества. Какие формы приобретали эти изменения, каков был жизненный мир ребенка-школьника? Эти вопросы и легли в основу авторского исследования, цель которого воссоздать не только обобщенный образ школьного детства 1980-х-первой половины 1990-х гг., но и путем обращения к воспоминаниям о детстве (нарративам) вскрыть глубинные смыслы и скрытые от мира взрослых детские практики, показывающие многоликость детского опыта: городского и сельского детства, детства мальчиков и детства девочек. Конечно, дать ответы на эти вопросы в рамках одной статьи представляется сложной и трудно выполнимой задачей. В связи с этим в данной статье мы остановились лишь на одном из аспектов и затронули вопросы рассмотрения культуры детской повседневности сквозь призму гендера.
Методологической основой анализа культуры детской повседневности в пространстве школы стала культурологическая модель повседневности, предложенная В.Д. Лелеко, в рамках которой выделяются следующие направления ее системного анализа:
- характеристика пространства повседневности (определение центра, периферии, границ, приграничных территорий, способов и маршрутов перемещения внутри и выхода за пределы);
- темпоральные характеристики повседневности («ритм тела», «ритм и темп повседневных событий», «скорость течения событий», «частота смены одного события другим», «плотность событийного ряда повседневности»);
- вещно-предметный ряд, событийный ряд, набор сценариев поведения, предполагающих гендерную и возрастную дифференциацию [7, с. 105-113].
Гендерный аспект исследования детского опыта и правомерность разграничения и конструирования в сравнительно-историческом аспекте «повседневности мальчиков» и «повседневности девочек» опирается на идеи С.Б. Борисова, выделяющего три взаимосвязанных, но автономных сферы «субкультуры детства: «(внутри)мальчишеской», «мальчишечье-девичьей» и «(внутри)девичьей» [8].
Обращаясь к изучению школьного детства 1980-х - 1990-х гг., мы предлагаем рассматривать школу как одно из локальных социокультурных пространств детской повседневности наравне с домом, улицей (двором, игровой площадкой), детским садом, детской комнатой. При этом детская повседневность трактуется как ежедневный процесс жизнедеятельности детей, наполненный такими повторяющимися практиками, наименование и содержание которых зависит от социокультурного конструирования представлений о детстве в рамках конкретного общества. Взрослые, с одной стороны, формируют и организуют повседневный жизненный опыт детей, выдвигая условия и нормы рациональной организации времени, границ жизненного пространства ребенка и его содержательной наполненности. Поэтому повторяющиеся практики в жизнедеятельности детей трактуются как практики, которые предписывается выполнять ребенку изо дня в день в зависимости от его возраста и гендерной принадлежности. Однако, с другой стороны, как показывают выводы историков, психологов, социологов, этнографов (И.С. Кон, М.В. Осорина, С.М. Лойтер, С. Н. Щеглова-Майорова, В.В. Абраменкова, О.И. Давыдова) детское сообщество формирует параллельно миру взрослых собственные практики и смыслы повседневного взаимодействия - «детскую субкультуру».
Под «культурой детской повседневности», вслед за М.В. Луковым, предлагаем понимать совокупность проявлений в ежедневном детском опыте «культуры для детей», содержание которой конструируется и контролируется взрослыми (идеальные представления взрослых о том, какими должны быть их дети, чем должна быть наполнена их жизнь), а также «детской субкультурной традиции» (понятие М. Осориной) - культурное обобщение опыта, накопленного в детском сообществе на протяжении длительного времени и кристаллизованного в двух основных формах: устойчивых моделях ритуализированного поведения и текстах детского фольклора [9, с. 333, 10].
Проводимое мною исследование опирается на такие методы, как:
- глубинные интервью (лейтмотивное, биографической) с информантами-носителями культуры детской повседневности, чье школьное детство пришлось на 1980-е - первую половину 1990-х гг.);
- интерпретация собранных источников, отражающих элементы культуры детской повседневности 1980-1990-х гг.: письменных источников (документы архивов), нарративных источников (дневники, сочинения, личные документы, созданные детьми), устные источники (фонограммы записей глубинных интервью с информантами), визуальные источники (фотографии).
Воссоздать темпоральные характеристики повседневности школьников 1980-х гг. представляется возможным, обратившись к анализу педагогических предписаний и воспоминаний о детстве. Так, в условиях реформы школы во второй половине 1980-х гг. педагоги предлагали для родителей задавать и контролировать ритм и темп повседневности школьников. Например, если ребенок посещал школу во вторую смену, то предлагалась следующая схема организации его времени: «7.00 - подъем; 7.00-7.30 - утренняя гимнастика, водные процедуры, утренний туалет, уборка постели; 7.30-7.50 - завтрак; 7.50-8.20 - пребывание на воздухе; 8.20-10.00 - приготовление уроков, каждые 45 минут перерывы по 5-10 минут, уборка книг и рабочего места; 10.00-11.30 - свободные занятия, чтение литературы, занятия музыкой, помощь семье, дополнительные домашние учебные занятия; 11.30-13.00 - пребывание на воздухе; 13.00-13.30 - обед; 13.30-14.30 - дорога в школу, прогулка; 13.30-18.00 - занятия в школе; 18.00-18.30 - дорога из школы, прогулка; 18.30-19.00 - пребывание на воздухе; 19.00-20.00 - ужин и свободные занятия (чтение литературы, занятия музыкой, помощь семье); 20.00-20.30 - приготовление ко сну, уход за одеждой, обувью, проветривание комнаты, умывание, приготовление постели, вечерний туалет; 20.30-7.00 - сон» [11, с. 58].
Из воспоминаний информантов данная практика действительно реализовывалась и носила следующий характер: «Обязательно нам ввели такое понятие, как расписание дня. То есть мы каждый писали сами себе... Урок целый посвятили составлению расписания дня. То есть подъем во столько-то, зарядка, водные процедуры. Почистил зубы, умылся, причесался, позавтракал, поход в школу. Это все отмечалось по времени. С такого-то по такое-то время уроки. Это все на листочке было написано красивым почерком. Что такое компьютеры, мы еще не знали. Тогда были трафареты, вырезанные из такой пленки. Под такие трафареты мы писали расписание, где все вплоть до вечера ты расписывал, чем ты занимался... Кто-то жил по этому расписанию. Я по этому расписанию жил неделю. А потом все равно... Это же не армия. Ты же все равно живешь дома, следить за тобой никто не может. Ну, все равно родители тоже включались в эту игру. Они смотрели за мной, чтобы я по расписанию старался строить свой день» [12, с. 10].
Хронотоп повседневности школьника 1980-х гг. помимо непосредственных учебных занятий был наполнен также рядом обязательных ежедневных и еженедельных «ритуалов» («физкультминутки», «политинформация»), включенных взрослыми в советскую школьную культуру. Из воспоминаний информантов:
«Физкультминутки у нас были. Это было перед уроками. У нас уроки начинались с того, что мы приходили, и у нас занятие начиналось с зарядки. Мы приходили на пятнадцать минут раньше в школу, все должны были собраться. И у нас либо физорг класса, либо кого назначали: «Ты сегодня, завтра проводишь зарядку». Вот какой-то комплекс упражнений и все выполняли. Становился перед уроком и выполнял»; «По пятницам была политинформация. Политинформация у нас проходила перед уроками. Мы приходили раньше. Сначала учитель.... Пока мы первоклашками были, она нам читала. А когда мы старше были, то мы были ответственные. Ты готовишь, допустим, материал по внешней политике, ты готовишь то, что у нас сейчас происходит в стране. Ты готовишь, какие у нас новости спорта. Ты готовишь, что, какая у нас культурная сейчас...Учитель распределял между нами, и мы готовили, рубрики смотрели. Основные газеты были - это «Советский спорт», «Труд», «Правда», «Комсомольская правда», «Пионерская правда». По этим газетам мы готовили сообщения и докладывали в течение пяти минут. Это не зачитывать надо было. Самое интересное зачитать, а все остальное просто доложить кратно. На это каждому давалось по пять минут. Где-то по полчаса у нас проходила политинформация... Но это тоже была такая обязательная. Но это даже не классный час. Классный час это само собой. Там решались какие-то такие вопросы по учебе, по уборке, вот такое...» [13, с. 10-11 ].
Перечень ежедневных дел и «событий» школьников 1980-х гг. включал помимо уроков посещение дополнительных мероприятий вне школы: для девочек - посещение музыкальной школы, танцевальных кружков, для мальчиков - занятия спортом. «Я ходила в музыкальную школу. У меня были еще музыкальные занятия... Мы очень заняты были. Я ходила на хор, потом я постарше была, драмкружок был» [14, с. 10]; «Со второго, третьего класса отец отдал в спортивную секцию... У нас еще в городе был Дворец пионеров, дворцом его называли условно, где были кружки по интересам: барабанщиков, авиа-, судомодельный кружок, был юннатов кружок, был кружок танцев, ну это для девочек. Я еще занимался в авиа-, судомодельном кружке» [15, с. 19]; «Любил очень ходить в кабинет труда, заниматься на станках. Посещал кружки, занимался лыжами» [16, с. 2].
Отличительной особенностью «событийного ряда» повседневной жизни (понятие В.Д. Лелеко) сельских школьников от городских являлось наличие практики работы в местных колхозах: «С четвертого класса мы ездили в колхоз работать. Мы пропалывали подсолнухи... А в октябре мы ездили на ток в колхозе чистить кукурузу. Кукурузу сваливали в горы такие. Это до заморозков было. А потом, уже ближе к концу школы, совсем старшие классы, делали уже так: с утра мы учимся, а в два часа мы едем на полевые работы. Вот так было. То есть уже не стали нам отменять школу» [17, с. 6].
Вопрос обязательного укрепления политики приобщения детей к производственному труду стал одним из ключевых моментов реформирования школы середины 1980-х гг. Так, выступая перед металлургами московского завода «Серп и молот», Константин Устинович Черненко сказал: «Пользуясь случаем, хотел бы подчеркнуть следующее. Сейчас мы приступаем к осуществлению школьной реформы. Ее успешная реализация во многом будет зависеть от заинтересованного участия производственных коллективов. От укрепления содружества «школа-предприятие». Хорошо организованный труд подростков, четкий ритм и порядок на производстве, дух рабочей спайки, коллективизма должны практически учить ребят науке жизни» [18, с. 21].
Таким образом, повседневность школьников 1980-х гг. наполнялась не только образовательными мероприятиями, но и трудовыми практиками: созданием на базе школы в летний период лагерей труда и отдыха, выездами на сезонные сельскохозяйственные работы. В фотоотчетах сохранились кадры, позволяющие увидеть детей, вовлеченных в эти трудовые практики (рис. 1).
Культура детской повседневности, создаваемая взрослыми для детей, характеризовалась наличием четких требований к правильному визуальному образу школьников и школьниц: «Красный галстук или звездочку мы должны был носить каждый день, и нас проверяли на входе в школу обязательно. Звездочки еще были такие ярко красные хорошего качества. Они такие крепкие были. А были проще. Дешевле стоили. Они отлетали! [улыбается]. Вот ты идешь, за что-то зацепился, и звездочка эта отваливалась. И ее носили даже в кармане, потому что: «Где твоя звездочка? И что это такое?». За неряшливый вид, кстати, вот тоже.».
Рис. 1 - Слева бригада девочек занята изготовлением подвесов для люстр по заказу объединения «Вторчермет». Справа бригада РЭМ, изготовляющая металлические лопаты
и скребки для скалывания снега [19]
Внешний образ девочки-школьницы и мальчика-школьника выстраивался следующим образом: «У нас были форменные платья. Мы носили белые воротнички, нарукавники. То есть должен быть чистый воротничок, нарукавники. Все пришито аккуратно, чисто, необорванно. Подол платья должен быть аккуратным. Голова, волосы должны быть собраны обязательно. Это косички, хвостики, у кого волосы короткие. Бантики обязательно. У нас не было резиночек. У нас были бантики. И это, резинки были простые, вот камера вот эта велосипедная [улыбается и смеется] обычная. Голова должна была быть, ну... Все до взрослого возраста, до выпускников, все ходили с косичками заплетенными либо совсем короткая стрижка, но так, чтобы волосы не падали», «У нас были общешкольные собрания. Я помню, как родителям высказывали длину юбок, чтобы дети, ученицы старших классов в школу ходили в юбках по колено, а не короче», «А форму когда отменили, нам сказали, отменить- то отменили, но обязаны мы ходить. Это должны быть либо синие, либо черные юбки, потом нам разрешили ходить в брюках. Мы в брюках в школу не ходили раньше девочки» [20, с. 16]; «Мы пришли в школу первого сентября торжественные, нарядные, одетые в школьную форму. У нас была абсолютная жесткая школьная форма. Это была такая синяя, темно синяя школьная форма у мальчиков. Это была повседневная школьная форма, но она могла являться и парадной. Это был костюм. Кто-то пришел в галстуке. Ну, бабочек тогда не носили, потому что это было, фи, капитализм» [21, с. 2].
Несмотря на то, что школа воспринимается как пространство, в котором время и практики детей контролируются, и они включены в четко выстроенный образовательный режим дня, наше исследование вскрыло ряд повседневных игровых практик, шалостей, элементов рукописной культуры (понятие С.Б. Борисова) школьников и школьниц. Так, материалы глубинных интервью о школьном детстве 1980-х -первой половины 1990-х гг. вскрыли описание таких школьных игр на переменах, как игра «Сифа», «Слоновые бои»: «Очень интересная школьная игра называлась «Сифа». Находилась какая-нибудь тряпка вонючая, тапок старый. И берешь так тряпку, в узелок, чтобы улетала далеко. Попадаешь в кого-то: «Фу! Сифа!». И он должен в кого-то... И вот эта игра иногда растягивалась на неделю. То есть вот она началась. Она не прекращалась на уроках. То есть сидишь, сидишь, учительницы нет, ты... [показывает жесты как бы откидывая эту образную тяпку]. Отвернулся, бах!... На перемене бывало такое человек пятнадцать. Вот это была школьная игра» [22, с. 27], «Одна детская игра, которая как помню, она длилась на протяжении, наверное, первых двух лет обучения, первый, второй класс, это игра «Слоновые бои», когда группа, ну, обычно класс на класс, либо ребята из нашего класса принимали участие в этих баталиях, когда разбивались ребята по парам. Один как бы слон, другой - его седок, управляющий. Садились друга на друга, и задача была такая, чтобы скинуть седока с другого слона. И причем каждую перемену они были десятиминутные. Устраивались эти поединки. Рвались пуговицы, летели. Мы были в пыли, в грязи» [23, с. 29].
К игровым практикам мальчиков во время перемены относилась также игра в футбол, а девочки проводили время за игрой в «Классики», «Резиночки», «Скакалки»: «Прекрасно помню, как происходили перемены. Мальчишки у нас в основном, любой класс, даже выпускники, играли в футбол... А мы девчонки. Мы играли в классики. Мы первоклассниками были, мы в ручеек играли... Потом у нас были скакалки. Мы играли и большие, и маленькие. Мы играли либо кто друг друга перепрыгает, мы таскали в портфелях скакалки, либо связывали одну большую скакалку и вдвоем становились. Или становились залетай. Становились два человека, крутят эту скакалку, и целая очередь стоит, и по одному прыгаешь, залетаешь, пока не истратишь, либо залетел, пропрыгал... Ну, вот так. Потом у нас еще была, не помню, какой класс, может быть третий, у нас появились резиночки. Мы брали обычную резинку. Тесьма. Связывали. Два человека становились, натягивали на ноги. Это у нас был первый кон - это было вот так по щиколотки [показывает]. То есть прыгали до десяти... да, до десяти. Первый кон по двое мы прыгали парами» [24, с. 9].
Среди девочек-школьниц, как показало исследование, тоже существовали шалости: «Вообще такие были интересные с подружкой. Захотели - слушали учителя, не захотели - не слушали. На задней парте... Дипломат. Тогда ж дипломаты такие квадратные. С ними ходили и мальчишки, и девчонки. Дипломант на колени, карты и . [смеется]. То в карты играли, то раскладывали подружке гадания. Ну, в общем, такие уже были. В основном это были карты, потому что мы с подружкой были помешаны на этих гаданиях» [25, с. 31].
Следуя идеи Дональда Ратклиффа, о существовании культуры учеников, локализованной вне школы, в одном из интервью мы вышли на упоминание о внешкольных игровых практиках девочек-школьниц: «Очень хорошо помню игры начальной школы. Это просто мы с ума сходили по куклам. Мы выходили на площадку. Дом был большой, чешский. Мама получила квартиру. И вот между двумя этажами мы стелили там какое-то одеялко. Играли в куклы самозабвенно... Потом, с класса пятого, живых кукол сменили бумажные. Сейчас, кстати, эта мода возрождается. Сейчас готовые. Вырезаешь и накладываешь наряды. А мы делали сами. Мы брали тетрадку тонкую, складывали листы. Подписывали «платья», «юбки», и на таких скрепках. И вот мы переодевали, ходили на бал, в магазин. Я помню, мы довольно долго играли. Сейчас, наверно, девочки в седьмом классе в такие пустяки не играют. А я уверенна, что класса до седьмого мы точно играли» [26, с. 8-9].
Элементом «мальчишечье-девичьей» субкультуры школьников 1980-х гг. являлось коллекционирование. Как показывает анализ воспоминаний, предметом коллекционирования становились вкладыши жвачек, обвертки конфет, календарики, открытки, марки: «Еще мы собирали марки как все. Но марки для нас не были как для настоящих филателистов. Мы ими играли, как сейчас вкладышами жвачек дети играют. Переворачивали, хлопали. Перевернулась - марка твоя... Собирали открытки, календарики. У нас до сих пор штук сто календариков, старая коллекция у мамы лежит. Открытки с цветами.
Тогда были советские артисты, но почему-то они нас не привлекали с сестрой. Потом чуть позже стали собирать вкладыши. Жвачки появились: «Turbo», «Love is...». Оранжевые, кислотные. Тогда это был вообще бум такой. Тоже маленькая коллекция осталась. То есть мы везде успели поучаствовать. То есть то, что во дворе стихийно: марки, и нас марки, открытки, и мы открытки. Интерес детей такой был» [27, с. 9].
Наше исследование также показало, что практика гадания, заполнения анкет не являлась только повседневной практикой школьниц. Из материалов интервью мы узнаем о фактах ее распространенности и среди мальчиков: «Из бумажки делали такие гадалки. Сейчас это называется оригами. Так вот эти штучки... Пишешь различные гадалки. И гадали. Ну, мальчики свое писали. Машину там какую-нибудь: Лада, Жигули. А ты поедешь на Чукотку. Или поедешь в Сочи, Крым. Девочки свое писали. Вот такие гадалки были. Потом это был период, когда девочки стали заводить дневники. То есть это была такая сорок шесть листов тетрадка такая толстая. Их два вида было. В таком дерматиновом переплете, такая тонкая бумага. А были такие тетради бумажные с картонкой. И вот девочки их обклеивали их как-то там. Это было... Да ты что, показать папе с мамой дневник, это было ни-ни-ни. Там ты пишешь свои фамилия, имя, отчество. Возраст... ну, по большому счету, они были стандартные. Кто тебе нравится, какую музыку ты слушаешь. И вот это вот... Парни... У нас были своим моменты. Но большинство парней моей возрастной... Если кого-то копнуть по глубже. Я не говорю совсем неблагополучные, но те, которые хорошо учились, росли в более благополучной среде, процентов девяносто парней в тайне заполняли такие дневники. Где-то были страницы склеены, написано «Секрет» [28, с. 19].
Материалы глубинных интервью также показали, что школа являлась одним из центральных пространств организации жизни советских детей: «Вся жизнь протекала действительно в школе» [29, с. 3], «У нас была еще как бы своя жизнь помимо классной, внутренней, такая внешняя школьная. И это было интересно... Я помню пионерская комната - это был центр. Это мозг был. Мы постоянно там толклись. Какие-то стенгазеты, какие мероприятия...» [30, с. 20].
В советской школьной культуре повседневность школьников мыслилась не только как период получения образования, но и подготовки к взрослой трудовой жизни. Именно учение и труд являлись ключевыми ценностями для детей с позиции взрослого сообщества 1980-х гг. Мальчиков и девочек активно включали в практики взрослых: от трудовых будней на полях местных колхозов, рабочих предприятий, до систематической необходимости отслеживания политических событий страны. Однако параллельно обыденному ритму, задаваемому взрослыми для детей, в школьной повседневности детским сообществом придумывались и «обживались» собственные игры, шалости, детские тексты. В данной статье мы попытались приоткрыть некоторые из детских практик, которые бы позволили более глубже увидеть и понять жизненные миры девочек и мальчиков 1980-х - первой половины 1990-х гг.
Ссылки и примечания:
References (transliterated)and notes:
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ 1.
в рамках проекта РГНФ «Стажировка на кафедре истории и теории культуры Российского государственного гуманитарного университета», проект № 11 -31 -00606и, а также при финансовой поддержке РГНФ в рамках научноисследовательского проекта РГНФ «Ребенок в изменяющейся России XX века: образы детства, повседневные практики,
«детские тексты», проект № 11-01-00345а
Русский школьный фольклор. От «вызываний» Пиковой 2.
дамы до семейных рассказов / сост. А.Ф. Белоусов. М., 1998 ; Антропология советской школы: культурные универсалии и провинциальные практики. Пермь, 2010 ; Учебный текст в советской школе. СПб., 2008 ; Школьный быт и фольклор: в 2-х частях. Часть 1. Таллинн, 1992 ; Илюха О.П. Повседневная жизнь сельских учителей и школьников в Карелии в конце XIX - начала XX // Очерки. Документы. Материалы. Петрозаводск, 2010 ; Рожков А.Ю. В кругу сверстников: жизненный мир молодого человека в советской России 1920-х годов. В 2-х т. Т. 1. Краснодар, 2002 ; Власова Т.А. Антропологический анализ школьной формы // Антропологические основы субкультуры детства: нормы, ценности, практики : материалы VI Международной научно-практической конференции (26-27 ноября 2009 г.) / под ред. Л.Л. Редько, Е.Г. Пономарева, С.В. Бобрышова. Ставрополь, 2009. С. 8-12.
Маслинский К.А. Фольклор и этнография школьного ске- 3.
лета // Ребенок в истории и культуре. М., 2010. Вып. 4.
Donald Ratcliff. Rituals in a school hallway: 4.
evidence of a latent spirituallity of children. URL: http://www.eric.ed.gov/PDFS/ED457460.pdf. (дата обращения: 11.04.2011).
Маслинский К.А. Указ. соч. 5.
Wendelin Sroka. First Graders and Their School Environment 6.
as Depicted in German and Russian Primers since the 1970s. URL: http://childcult.rsuh.ru/binary/object_
41.1288557325.46074.doc (дата обращения: 07.11.2010).
Лелеко В.Д. Пространство повседневности в европейской 7.
культуре. СПб., 2002.
Борисов С.Б. Культурантропология девичества. Морфо- 8.
логия и генезис девичьей составляющей ^временной неофициальной детско-подростковой культуры. URL:
The study was done under the financial support of RHF in the frames of the RHF project “Training at the chair of History and Theory of Culture of Russian State Humanitarian University”, project No. 11-31-00606i, as well as under the financial support of the RHF in the frames of the RHF project “The child in changing Russia of the XX century: the images of childhood, everyday practices, “children's texts”, project No. 11-01-00345a
Russkiy shkol'niy fol'klor. Ot “vyzyvaniy” Pikovoy damy do semeynykh rasskazov / comp. A.F. Belousov. M., 1998 ; An-tropologiya sovetskoy shkoly: kul'turnye universalii i provint-sial'nye praktiki. Perm', 2010 ; Uchebniy tekst v sovetskoy shkole. SPb., 2008 ; Shkol'niy byt i fol'klor: in 2 parts. Part 1. Tallinn, 1992 ; Ilyukha O.P. Povsednevnaya zhizn' sel'skikh uchiteley i shkol'nikov v Karelii v kontse XIX - nachala XX // Ocherki. Dokumenty. Materialy. Petrozavodsk, 2010 ; Rozhkov A.Y. V krugu sverstnikov: zhiznenniy mir molodogo che-loveka v sovetskoy Rossii 1920-kh godov. In 3 vols. Vol. 1. Krasnodar, 2002 ; Vlasova T.A. Antropologicheskiy analiz shkol'noy formy // Antropologicheskie osnovy subkul'tury detstva: normy, tsennosti, praktiki : materialy VI Mezhdu-narodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii (26-27 noy-abrya 2009 g.) / ed. by L.L. Red'ko, E.G. Ponomarev, S.V. Bobryshov. Stavropol', 2009. P. 8-12.
Maslinskiy K.A. Fol'klor i etnografiya shkol'nogo ske-leta // Rebenok v istorii i kul'ture. M., 2010. Issue 4.
D onald Ratcliff. Rituals in a school hallway: evidence of a latent spirituality of children. URL http://www.eric.ed.gov/PDFS/ED457460.pdf. (date of access: 11.04.2011).
Maslinskiy K.A. Op. cit.
Wendelin Sroka. First Graders and Their School Environment as Depicted in German and Russian Primers since the 1970s. URL: http://childcult.rsuh.ru/binary/object_
41.1288557325.46074.doc (date of access: 07.11.2010). Leleko V.D. Prostranstvo povsednevnosti v evropeyskoy kul'ture. SPb., 2002.
Borisov S.B. Kul'turantropologiya devichestva. Morfologiya i genezis devich'ey sostavlyayushchey covremennoy neofitsi-al'noy detsko-podrostkovoy kul'tury. URL:
http://anthropology.ru/ru/texts/borissv/girlhd_0.html (дата обращения: 28.01.2010).
9. Осорина М.В. Секретный мир детей в пространстве мира взрослых. СПб., 2010.
10. Луков М. В. Культура повседневности // Знание. Понимание. Умение: сетевой журн. 2008. № 4. ЫРЬ:
http://www.zpu-journal.rU/e-zpu/2008/4/ (дата обращения:
28.01.2010).
11. Мир детства: младший школьник / под ред. А.Г. Хрипко-вой; отв. ред. В.В. Давыдов. М., 1988.
12. Алексей С. Школьное детство: транскрипт текста интервью / взяла А.С. Ляшок. Краснодар, 2011. - Хранится в личный архиве А.С. Ляшок.
13. Галина Б. Школьное детство: транскрипт текста интервью / взяла А.С. Ляшок. Краснодар, 2011. - Хранится в личный архиве А.С. Ляшок.
14. Там же.
15. Алексей С. Школьное детство: транскрипт текста интервью.
16. Кайнов А.В. Школа. Учение: транскрипт текста интервью / взяла А.В. Барканова. Лабытнанги, 2001. - Хранится в личном архиве В.Г. Безрогова.
17. Галина Б. Школьное детство: транскрипт текста интервью.
18. РГАСПИ. Ф. 1. Оп. 41. Д. 882. Л. 21.
19. РГАСПИ. Ф. 1. Оп. 41. Д. 722. Л. 18.
20. Галина Б. Школьное детство: транскрипт текста интервью.
21. Алексей С. Школьное детство: транскрипт текста интервью.
22. Там же.
23. Петров Д. Воспоминания детства: транскрипт текста интервью / Москва, 2001. - Хранится в личном архиве В.Г. Безрогова.
24. Галина Б. Школьное детство: транскрипт текста интервью.
25. Ольга Б. Школьное детство: транскрипт текста интервью / взяла А.С. Ляшок. Краснодар, 2011. - Хранится в личный архиве А.С. Ляшок.
26. Жанна Р. Школьное детство: транскрипт текста интервью / взяла А.С. Ляшок. Краснодар, 2011. - Хранится в личный архиве А.С. Ляшок.
27. Там же.
28. Алексей С. Школьное детство: транскрипт текста интервью.
29. Там же.
30. Жанна Р. Школьное детство: транскрипт текста интервью.
http://anthropology.ru/ru/texts/borissv/girlhd_0.html (date of access: 28.01.2010).
9. Osorina M.V. Sekretniy mir detey v prostranstve mira vzroslykh. SPb., 2010.
10. Lukov M. V. Kul'tura povsednevnosti // Znanie. Ponimanie. Umenie: setevoy zhurn. 2008. No. 4. URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2008/4/ (date of access:
28.01.2010).
11. Mir detstva: mladshiy shkol'nik / ed. by A.G. Khripkovoy; ex. ed. V.V. Davydov. M., 1988.
12. Aleksey S. Shkol'noe detstvo: transcript of text interview / has got A.S. Lyashok. Krasnodar, 2011. - Stored in a personal archive of A.S. Lyashok.
13. Galina B. Shkol'noe detstvo: transcript of text interview / has got A.S. Lyashok. Krasnodar, 2011. Stored in a personal archive of A.S. Lyashok.
14. Ibid.
15. Aleksey S. Shkol'noe detstvo: transcript of text interview.
16. Kaynov A.V. Shkola. Uchenie: transcript of text interview / has got A.V. Barkanova. Labytnangi, 2001. - Stored in a personal archive of V.G. Bezrogov.
17. Galina B. Shkol'noe detstvo: transcript of text interview.
18. RGASPI. F. 1. Op. 41. D. 882. L. 21.
19. RGASPI. F. 1. Op. 41. D. 722. L. 18.
20. Galina B. Shkol'noe detstvo: transcript of text interview.
21. Aleksey S. Shkol'noe detstvo: transcript of text interview.
22. Ibid.
23. Petrov D. Vospominaniya detstva: transcript of text interview / Moskva, 2001. - Stored in a personal archive of V.G. Bezrogov.
24. Galina B. Shkol'noe detstvo: transcript of text interview.
25. Ol'ga B. Shkol'noe detstvo: transcript of text interview / has got A.S. Lyashok. Krasnodar, 2011. - Stored in a personal archive of A.S. Lyashok.
26. Zhanna R. Shkol'noe detstvo: transcript of text interview / has got A.S. Lyashok. Krasnodar, 2011. - Stored in a personal archive of A.S. Lyashok.
27. Ibid.
28. Aleksey S. Shkol'noe detstvo: transcript of text interview.
29. Ibid.
30. Zhanna R. Shkol'noe detstvo: transcript of text interview.
