CC BY
55СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ПРАВО
Научная статья УДК 342.4
https://doi.org/10.24412/2687-0185-2023-1-158-167 NIION: 2007-0083-1/23-235 MOSURED: 77/27-005-2023-01-434
К вопросу о конституционном праве зарубежных стран
Нодари Дарчоевич Эриашвили1, Юлия Александровна Иванова2
1 Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, Москва, Россия, professor60@mail.ru,
2 Российский технологический университет — МИРЭА, Москва, Россия, julia-ivanova-77@yandex.ru.
Аннотация. Конституционное право зарубежных стран сформировалось как самостоятельная и автономная отрасль национального права на рубеже XVIII и XIX столетий. Это связано со спецификой и социальным предназначением конституционного права, которое, призвано оградить и защитить интересы человека от возможных неправомерных покушений со стороны государства, его органов и должностных лиц. Для этого необходимо ограничение публичной власти строгими рамками права, и тем более — пресечение возможности злоупотреблений и произвола с ее стороны.
Ключевые слова: конституционное законодательство, нормы, права, конституция, право, государство, общество, права, обязанности
Для цитирования: Эриашвили Н. Д., Иванова Ю. А. К вопросу о конституционном праве зарубежных стран // Криминологический журнал. 2023. № 1. С. 158-167. https://doi.org/10.24412/2687-0185-2023-1-158-167.
Original article
On the question of the constitutional law of foreign countries
Nodari D. Eriashvili1, Yulia A. Ivanova2
1 Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Moscow, Russia,
professor60@mail.ru,
2 Russian Technological University — MIREA, Moscow, Russia,
julia-ivanova-77@yandex.ru
Abstract. The constitutional law of foreign countries was formed as an independent and autonomous branch of national law at the turn of the XVIII and XIX centuries. This is due to the specifics and social purpose of constitutional law, which is designed to protect and protect human interests from possible unlawful attempts by the state, its bodies and officials. To do this, it is necessary to limit the public authority to the strict framework of law, and even more so — to prevent the possibility of abuse and arbitrariness on its part.
Keywords: constitutional legislation, norms, rights, constitution, law, state, society, rights, duties
For citation: Eriashvili N. D., Ivanova Yu. A. On the question of the constitutional law of foreign countries. Criminological journal. 2023. (1):158-167. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2687-0185-2023-1-158-167.
Конституционное право в каждой зарубежной стране является основополагающей отраслью во всей национальной правовой системе. Конституционное право, как фундаментальная отрасль права, составляет основу административного, финансового, гражданского, уголовного, экологического права и других [2].
Предметом конституционного права являются
© Эриашвили Н. Д., Иванова Ю. А., 2023
общественные отношения: установление, передача, осуществление государственной власти, ее разделение и разделение между правительством и другими политическими силами; установление пределов государственной власти; гарантии прав и свобод граждан. Методы конституционно-правового регулирования представляют собой совокупность методов и средств,
LAW SCIENCES
с помощью которых организуются общественные отношения и с помощью которых создается предмет конституционного права [3].
Конституционное право, как отрасль права, представляет собой совокупность правовых норм, которые укрепляют основы общественного порядка; формирование, организация и компетенция ключевых звеньев государственного механизма; политико-территориальная организация государства, а также определение рамок отношений между государством и отдельными. Историю конституционного права можно разделить на несколько этапов.
Первый этап — вторая половина XVII — конец XVIII в. Это время, когда в ведущих зарубежных странах сформировались принципы конституционного права как самостоятельной и автономной отрасли национального права.
Формально-правовой, т. е. при изучении нормативных источников используются исторические, что позволяет изучать динамику исторического развития конституционно-правовой систематики, использование которой позволяет анализировать структуру всей науки конституционного права, конституционно-правовых отношений — статистические институты, с помощью которых исследуется практика реализации конституционно-правовых, эффективность действий социологических (изучение общественного мнения и т. д.)
Источниками конституционного права в зарубежных странах являются правовые акты, в которых есть правила, регулирующие конституционно-правовые отношения [2]. По вариативности механизмов нормотворчества источники конституционного права подразделяются на формальные и формализованные. Содержание формальных источников конституционного права является результатом относительно автономного, специализированного законодательного процесса, осуществляемого государственными органами.
Нормативно-правовые акты: типы законы — основные, конституционные, органические, обычные; нормативными правовыми актами исполнительной власти - индивидуальные акты глав государств и правительств; регламентом парламента; акты конституционного контроля; в отдельных случаях, актами органов местного самоуправления.
Судебные прецеденты; договоры (межгосударственные, например, для ЕС, а также внутренние, такие как при принятии конституции, образовании Федерации и т. д.); источники религиозного характера (например, Коран в мусульманских странах). К неофициальным источникам относятся: конституционные традиции (конституционное соглашение, договорные нормы), которые могут быть юридическими или политическими.
Все конституции в той или иной форме провозглашают лозунг национального суверенитета. Конститу-
ция все так или иначе увековечивает институт частной собственности. Обычно определяется в Конституции и закрепляет основные принципы теории разделения властей. Конституция устанавливает и закрепляет форму правления — унитаризм или федерацию, хотя текст может быть не прямым. Все конституции в той или иной форме провозглашают и устанавливают демократические свободы граждан и субъектов. Определяет принципы Конституции высших органов государственной власти и работу подсистем, составляющих ее. Конституция также установила нормативную базу для таких важных политических процессов, как выборы, референдумы, законодательство. Некоторые конституции содержат положения, регулирующие внешнюю политику [1].
Правовой — это основной закон законов, политический — определяющий конституцию, систему управления, ее отношения с отдельными лицами и группами, является правовой основой политической системы. Идеологический — обращение конституции как авторитетного закона к признанным социальным ценностям.
По времени действия: постоянная (неограниченная во времени); временная с политическим режимом: демократический; недемократический авторитарный, тоталитарный форма правления: республика; монархическая форма территориального устройства унитарная; федеративный: национальный, субъекты федерации Форма выражения воля учредителя письменная; неписаная, смешанная по порядку принятия: одобренные; национальные по порядку поправок: гибкие; жесткие; особо жесткие; смешанные.
Объект конституционного регулирования: основные принципы функционирования государства, высших органов государственной власти, организаций, образующих конституционно-правовой статус человека, избирательного законодательства, государственные символы, административное деление, организации судебной системы, местного управления и самоуправления. Кроме того, многие конституционные регулирующие вопросы: экономика идеологическая жизнь международные отношения официальный язык.
В самом широком смысле конституция — это свод правил, регулирующих дела организованной группы. Парламент, церковная община, общественный клуб или профсоюз могут действовать на условиях официального письменного документа, названного конституцией. Не все правила организации содержатся в конституции; существует также много других правил (например, устав и обычаи).
По определению правила, изложенные в конституции, считаются базовыми в том смысле, что до тех пор, пока они не будут изменены в соответствии с соответствующей процедурой, все остальные правила долж-
ны им соответствовать. Таким образом, председательствующий организации может быть обязан объявить предложение недействительным, если оно противоречит положению конституции. В концепции конституции подразумевается идея «высшего закона», который имеет приоритет над всеми другими законами.
Каждое политическое сообщество и, следовательно, каждое государство имеет конституцию, по крайней мере, в той мере, в какой оно управляет своими важными институтами в соответствии с некоторым фундаментальным сводом правил. Согласно этой концепции термина, единственной мыслимой альтернативой конституции является состояние анархии. Тем не менее, форма конституции может значительно различаться. Конституции могут быть писаными или неписаными, кодифицированными или некодифици-рованными, сложными или простыми, и они могут предусматривать совершенно разные модели управления. В конституционном монархия, например, полномочия суверена ограничены конституцией, тогда как в абсолютной монархии суверен обладает неограниченными полномочиями.
Конституция политического сообщества формулирует принципы, определяющие институты, на которые возложена задача управления, наряду с их соответствующими полномочиями. В абсолютных монархиях, таких как древние королевства Восточной Азии, Римская империя и Франция между XVI и XVIII в., все суверенные полномочия были сосредоточены в одном лице, короле или императоре, который осуществлял их напрямую или через подчиненные учреждения, которые действовали в соответствии с его указаниями. В древних республиках, таких как Афины и Рим, конституция предусматривала, как и конституции большинства современных государств, распределение полномочий между отдельными институтами. Но независимо от того, концентрирует она или распределяет эти полномочия, конституция всегда содержит по крайней мере правила, которые определяют структуру и функционирование правительства, управляющего сообществом.
Конституция может сделать больше, чем просто определить власти, наделенные полномочиями командовать. Она также может разграничивать эти полномочия, чтобы защитить от них определенные основные права лиц или групп. Идея о том, что должны быть ограничения на полномочия, которые может осуществлять государство, глубоко укоренилась в западной политической философии. Задолго до прихода христианства греческие философы считали, что для того, чтобы быть справедливым, позитивный закон — закон, фактически применяемый в обществе, — должен отражать принципы высшего, идеального закона, который был известен как естественное право. Подобные концепции были распространено в Риме Цицеро-
ном (106-43 г. до н. э.) и стоиками (Стоицизм).
Позже Отцы Церкви и богословы схоластики считали, что позитивный закон имеет обязательную силу только в том случае, если он не противоречит предписаниям божественного закона. Эти абстрактные соображения были в определенной степени восприняты в фундаментальных правилах позитивных правовых систем. Например, в Европе в средние века власть политических правителей не распространялась на религиозные вопросы, которые были строго отнесены к юрисдикции церкви. Их полномочия также были ограничены правами, предоставленными по крайней мере некоторым классам субъектов. Споры о масштабах таких прав были нередки и иногда разрешались посредством торжественных юридических «пактов» между соперниками, таких как Великая Хартия вольностей (1215). Даже «абсолютные» монархи Европы не всегда обладали подлинно абсолютной властью. Например, король Франции в XVII или XVIII веке был не в состоянии самостоятельно изменить основные законы королевства или отменить Римско-католическую церковь.
На фоне существующих правовых ограничений полномочий правительств произошел решающий поворот в истории западного конституционного права, когда политические философы разработали теорию естественного права, основанную на «неотъемлемых правах» личности. Английский философ Джон Локк (1632-1704) был одним из первых сторонников этой доктрины. Другие последовали за Локком, и в XVIII в. точка зрения, которую они сформулировали, стала знаменем Просвещения. Эти мыслители утверждали, что каждый человек наделен определенными правами, включая право на отправление культа в соответствии со своими совесть, право публично выражать свое мнение, приобретать и владеть собственностью, а также быть защищенным от наказания на основании законов обратной силы и несправедливых уголовных процедур — это то, что правительства не могут «отнять», потому что они не созданы правительствами в первую очередь.
Они также предположили, что правительства должны быть организованы таким образом, чтобы обеспечить эффективную защиту индивидуальных прав. Таким образом, считалось, что в качестве минимальной предпосылки правительственные функции должны быть разделены на законодательные, исполнительные и судебные; действия исполнительной власти должны соблюдать правила, установленные законодательным органом и средства правовой защиты, управляемые независимой судебной властью, должны быть доступны против незаконных действий исполнительной власти.
Доктрина естественных прав была мощным фактором в изменении конституций западных стран в XVII,
LAW SCIENCES
XVIII и XIX в. Ранним этапом этого процесса стало создание английского Билля о правах (1689), продукта Славной революции в Англии. Все эти принципы, касающиеся разделения государственных функций и соответствующих отношений, были включены в конституционное право Англии и других западных стран. Англия также вскоре изменила некоторые из своих законов, чтобы придать более адекватную юридическую силу недавно провозглашенным индивидуальным свободам.
Относительная преемственность конституционного права страны не зависит полностью от принятия жесткой конституции, хотя такая конституция может сделать изменения в разы более сложными и трудными. Это скорее зависит от отношения людей к фундаментальным политическим ценностям, которые должна соблюдать правовая система. Если и когда это отношение изменится, новая точка зрения, вероятно, в конечном итоге найдет свое отражение в конституции, будь то через процесс внесения поправок и толкования судами в соответствии с жесткой конституцией или через более простые законодательные процедуры в соответствии с гибкой конституцией. (Конечно, в обоих случаях существует дальнейшая возможность перемен с помощью крайних средств народной революции или военного переворота.) Потому что политические ценности, которые, по мнению доминирующих сил в сообществе, являются высшими, оказывают решающее контролирующее влияние, и некоторым европейским континентальным ученым было предложено назвать их «материальной конституцией» в любой данный исторический момент этого сообщества. Разработка материальной конституции имеет решающее значение для определения сохранения или прекращения действия, а также фактического значения и сферы применения принципов и норм писаной конституции, независимо от того, является ли последняя жесткой или гибкой [1].
Ни одна современная страна не может управляться только из одного места. Дела муниципалитетов и сельских районов должны быть оставлены на усмотрение местных органов власти. Соответственно, во всех странах существует по крайней мере два уровня управления: центральный и местный. В ряде стран также существует третий уровень управления, который отвечает за интересы более или менее крупных регионов.
Распределение полномочий между различными уровнями власти является важным аспектом конституционной организации государства. Среди государств с двумя уровнями управления различия могут проводиться на основе большей или меньшей автономии, предоставляемой местному уровню. Уважение британского правительства к местному самоуправлению всегда было характерной чертой его конституции.
Напротив, Франция традиционно держала свои местные органы власти под строгим контролем центра. В странах с тремя уровнями управления распределение полномочий между центральным и промежуточным правительствами различается. Государства, образованные в результате объединения бывших независимых государств, обычно поддерживают промежуточный уровень со значительными законодательными, исполнительными и судебными полномочиями, хотя некоторые предоставляют мало полномочий на этом уровне. Последняя ситуация часто возникает в странах, которые ввели промежуточный уровень в качестве поправки к своему предыдущему выбору из двух уровней — как это сделала Италия в своей конституции 1948 г. и Испания в своей конституции 1978 г. [1].
В зависимости от того, как конституция организует власть между центральным и субнациональным правительствами, можно сказать, что страна обладает либо унитарной, либо федеральной системой. В унитарной системе единственным уровнем управления, помимо центрального, является местное или муниципальное правительство. Хотя местные органы власти могут пользоваться значительной автономией, их полномочия не имеют конституционного статуса; центральное правительство определяет, какие решения «передавать» на местный уровень, и может упразднить местные органы власти, если оно того пожелает. В федеративных системах существует промежуточный уровень государственной власти между центральной и местной; обычно он состоит из штатов или провинций, хотя в некоторых странах могут существовать и другие образования (например, кантоны или республики). Помимо количества уровней, наиболее важным различием между унитарной системой и федеративной является то, что штаты или провинции федеративного государства обладают конституционно защищенным суверенитетом. В рамках федеральной системы правительства штатов или провинций разделяют суверенитет с центральным правительством и обладают окончательной юрисдикцией в широком спектре областей политики.
Федеральные и унитарные системы являются идеальными типами, представляющими конечные точки континуума. Большинство стран находятся где-то посередине между двумя крайностями — государства могут быть более или менее унитарными, или более или менее федеральными. Так называемые «полуфедеральные» страны относятся к средней категории, обладая промежуточным уровнем управления, который не имеет такой же защиты суверенитета, какой пользуются штаты или провинции федеративных государств.
Правильное понимание этих типов конституции требует рассмотрения дополнительных особенностей каждого типа. Модель федеративного государства
характеризуется наличием на национальном уровне письменной, жесткой конституции, гарантирующей нескольким промежуточным правительствам не только постоянство и независимость, но и полный набор законодательных, исполнительных и судебных полномочий. Национальная конституция перечисляет полномочия, предоставленные центральному правительству; остальные полномочия зарезервированы за промежуточными правительствами на уровне штатов или провинций. Эти субнациональные образования, как правило, представлены на национальном уровне, возможно, на равных началах, во второй палате национального законодательного органа (часто называемой верхней палатой или сенатом). Они также часто играют центральную роль в процессе внесения поправок в национальную конституцию. Например, может потребоваться согласие некоторого числа законодательных органов штатов или провинций на ратификацию поправки, принятые федеральным законодательным органом.
Штаты или провинции в федеральных системах также имеют свои собственные конституции, которые определяют институты их соответствующих правительств, а также полномочия, которые в дальнейшем передаются их местным органам власти. Такие конституционные механизмы являются гарантией от возможных попыток центрального правительства расширить свою юрисдикцию и тем самым поставить под угрозу важную политическую роль, которую промежуточные правительства играют в федеральной системе. Для сохранения этой роли требуется нечто большее, чем формальные конституционные гарантии. Помимо конституционных поправок, центральное правительство может стремиться расширить свои собственные полномочия за счет использования конституционных положений, предоставляющих «подразумеваемые полномочия». В некоторых федеративных государствах (например, в Аргентине и Индии) существуют чрезвычайные положения, в соответствии с которыми центральное правительство может приостановить полномочия отдельных правительств штатов или провинций. При злоупотреблении этими положениями, которые должны использоваться только в случаях восстания или других серьезных нарушений конституционного порядка, может быть нанесен серьезный ущерб закрепленному в конституции принципу совместного суверенитета, который является отличительной чертой федерализма. Даже в устоявшихся федеративных демократиях, точное распределение полномочий между уровнями власти является предметом постоянных споров между центральными и субнациональными правительствами. Споры по вопросам федеративного государства часто являются предметом решений судов или конституционных трибуналов, или конференций с участием глав централь-
ных и субнациональных правительств [3].
Полуфедеральные государства также основаны, как правило, на жестких писаных конституциях, предоставляющих некоторые ограниченные законодательные и административные (хотя и редко судебные) полномочия промежуточным или региональным правительствам. Но поскольку региональные правительства в полуфедеральных государствах обладают юрисдикцией только в отношении перечисленных вопросов (и даже здесь они частично подчиняются преобладающим полномочиям центральных властей), их фактическая роль и политическое влияние в системе в значительной степени зависят от тенденции центрального правительства поддерживать или ограничивать их автономию. Там, где полномочия, предоставленные конституцией региональным правительствам, особенно минимальны, полуфедеральное государство будет выглядеть во многих отношениях как унитарное государство. Там, где полномочия относительно велики и центральное правительство выступает за их расширение — возможно, потому, что центральное правительство само по себе является коалицией национальных и региональных партий, государство имеет тенденцию приобретать федеральные черты, даже если типичные признаки федеральной системы отсутствуют. Испания и Бельгия являются хорошими примерами полуфедеральных государств, которые на практике становятся все более федеративными.
Классифицировать конкретное государство как федеральное или унитарное обычно просто, хотя в некоторых случаях это может быть сложнее. Швейцария, безусловно, является федеративным государством; все вышеупомянутые характеристики федеративного государства присутствуют в ее конституционной системе. Австралию и Германию тоже можно считать федеративными во всех отношениях. Канада также является федеративным государством, несмотря на то, что в ее конституции 1982 г. отсутствуют некоторые формальные черты идеального федерализма: перечислены полномочия провинций, а не центрального правительства. Кроме того, в верхней палате федерального законодательного органа отсутствует конституционное представительство провинций, члены которого назначаются центральным правительством (хотя они избираются по соглашению таким образом, чтобы обеспечить представительство провинций). Тем не менее, полномочия провинций обширны, а конституционные гарантии их прав и независимости особенно сильны.
В Латинской Америке есть несколько федеративных государств. Аргентина и Бразилия, вероятно, являются наиболее явно федеративными, с жесткими конституциями, равным представительством региональных правительств в верхней палате и значительной властью, зарезервированной за региональным
LAW SCIENCES
уровнем. Однако центральное правительство имеет возможность вмешиваться в государственные или провинциальные дела при некоторых обстоятельствах, особенно в случае Аргентины. Более того, ни одна из конституций не отводит субнациональным правительствам формальной роли в процессе внесения поправок в национальную конституцию. В Аргентине поправки должны быть приняты избранной на национальном уровне конституционной ассамблеей. В Бразилии поправки принимаются большинством голосов двух палат федерального законодательного органа, но не подлежат ратификации штатами. Мексика является федеративным государством, но как формально, так и неформально она уже давно отошла от многих принципов федерализма. Формально верхняя палата представляет штаты, но она намного слабее нижней палаты. Неофициально, до конца 1980-х годов единая высокоцентрализованная партия контролировала федеральное правительство и правительства всех штатов, что делало субнациональную автономию спорной. С ростом конкуренции между партиями Мексика все больше становится похожей на федеративное государство, которое давно описано в ее конституции [1].
Случай с Индией несколько неоднозначен. В федеральной конституции Индии изложен длинный список важных вопросов, в отношении которых штаты и территории, входящие в союз, обладают исключительной юрисдикцией. Но конституция дает центральному правительству полномочия издавать законы по любому вопросу, включая те, которые зарезервированы для региональных правительств, которые оно считает вопросом государственной важности. Кроме того, центральное правительство имеет прямые полномочия по контролю над региональными правительствами (например, национальный парламент может распустить законодательный совет любого штата или территории).
И Италию, и Испанию можно считать полуфедеральными государствами, хотя Италия гораздо ближе к унитарной модели. Регионы в этих странах наделены законодательными и административными полномочиями в определенных областях, но все суды являются национальными. Италия, пожалуй, является одним из лучших примеров того, как государство может быть очень похоже на унитарную систему, несмотря на наличие региональных правительств. Ограниченные полномочия, конституционно предоставленные регионам, были расширены национальным законодательным органом путем передачи дополнительных вопросов в компетенцию региональных законодательных органов. Однако региональные законы должны уважать общие принципы, изложенные в национальных законах, и на практике остается мало места для подлинно автономного регионального законодательства. Более того, регионы не являются финансово независимыми. Таким образом, в целом их можно считать ско-
рее ветвью системы местных органов власти, наравне с коммунами и провинциями, чем отдельным третьим уровнем управления.
Соединенное Королевство часто упоминается как типичный пример унитарного государства, несмотря на наличие региональных правительств. Северная Ирландия чередовалась между периодами особой автономии и прямого правления британского правительства; в 1990-х г. автономное правительство региона было восстановлено, хотя автономия иногда приостанавливалась британским правительством.
Также в 1990-х г. были созданы Шотландский парламент и Ассамблея Уэльса (первое, но не последнее, было дано широкие полномочия, включая налогообложение), и правительство обсуждало вопрос о введении собраний в некоторых регионах Англии. Однако в отсутствие жесткой конституции на национальном уровне полномочия региональных парламентов оставались нечетко определенными. Действительно, акт центрального парламента в Вестминстере теоретически может отобрать полномочия у региональных правительств или фактически упразднить их. Хотя Франция является унитарным государством, в 1982 г. в ней были созданы выборные региональные правительства, менее зависимые от центра.
Начиная со второй половины XX в., во многих странах наблюдалась растущая тенденция допускать прямое действие в рамках своих конституционных систем международных законов и законов специальных международных организаций, к которым они принадлежали. Конституции Германии и Италии, например, требуют, чтобы правовая система соответствовала международному обычному праву. Поскольку обе конституции являются жесткими, это означает, что обычные национальные законы, противоречащие такому закону, являются неконституционными.
В разное время группы национальных государств образовывали союзы, результатом которых было создание наднациональных правительственных учреждений, законы которых стали частью правовых систем государств-членов. Хотя эти союзы не составляли нового политического сообщества в строгом смысле этого слова, они действовали как нечто вроде нового уровня управления над уже существующими. Наиболее важными примерами такой системы являются Европейский союз (ЕС) и предшествующие ему организации. Римский договор (1957), который учредил Европейское сообщество, создал правительство для организации, состоящей из комиссии, совета министров, ассамблеи (ныне Европейский парламент) и суда (Европейский суд; Европейский суд). Директивы и правила, закрепленные в законодательстве ЕС, должны применяться национальными судами и иметь приоритет над национальным законодательством. Кроме того, приняв евро, единую валюту, государства-члены
согласились передать значительные полномочия по финансовому управлению ЕС. Европейский суд, который выдает обязательные толкования договора и правил ЕС, допускает индивидуальное обращение.
В 2004 г. главы правительств ЕС подписали конституцию, которая создала должности президента и министра иностранных дел и расширила полномочия Европейского парламента, хотя с тех пор эта конституция не была ратифицирована. В соответствии с этой конституцией ЕС также получил «статус юридического лица», что означает, что он может вести переговоры по большинству договоров от имени своих членов. ЕС может стать зародышем будущего федеративного государства, если союз превратится в организацию, центральное правительство которой способно принимать решения независимо от согласия государств-членов, и особенно, если ему предоставлена значительная свобода действий в области внешней и военной политики. Структура ЕС глубоко проникает в конституционные структуры национальных государств-членов, во многом таким же образом, как структуры центрального правительства проникают в структуры региональных правительств в федеральной системе. Некоторые черты федерализма, такие как приоритет права сообщества в государствах-членах и ограничение интерпретационных функций центральным органом, уже присутствуют в ЕС. Однако, в отличие от государств-членов настоящей федеральной системы, члены ЕС могут выйти из союза в любое время. Но пока член не предпримет такой шаг, он подчиняется законодательству ЕС практически так же, как субнациональное государство или провинция подчиняются федеральному закону в федеральной системе.
Государства могут быть классифицированы как монархические или республиканские и иметь президентскую или парламентскую администрацию. Соединенное Королевство, которое является старейшим государством, практикующим парламентское правление, долгое время служили образцами своих соответствующих систем исполнительной власти как для научного анализа, так и для разработки конституций других стран.
Хотя институт монархии так же стар, как и письменная история, с начала современной эпохи многие монархии были заменены республиками. Из оставшихся монархий, таких как в Соединенном Королевстве, Японии, Испании, скандинавских странах и Нидерландах, многие лучше всего описать как «конституционные монархии»: монархи в основном являются титульными главами государств и фактически не обладают важными полномочиями правительства. Большая часть исполнительной власти находится в руках министров, возглавляемых премьер-министр политически ответственный перед парламентом, а не перед монархом. Исполнительная власть правитель-
ства в Соединенном Королевстве, например, осуществляется министрами, которые занимают свои должности в силу того факта, что они пользуются поддержкой большинства в всенародно избранной Палате общин. Конституционный монарх может действовать только по совету министров.
В странах, где политическая партия имеет большинство в парламенте, монарх может проявлять определенную свободу действий при принятии решения, кого пригласить для формирования правительства. Однако даже там, где у монархов есть такая свобода действий, монархи должны сначала проконсультироваться с лидерами различных партий, что серьезно ограничивает их свободу действий. В странах со стабильными двухпартийными системами все, что может сделать монарх, это предложить пост премьер-министра лидеру партии большинства. С 1975 г. шведский король даже не обладает этой формальной властью, именно председатель законодательного собрания выбирает и назначает премьер-министра. Конституционный монарх является главой государства, а не правительства. Стоящий над политическими противоречиями момента суверен является предметом национальной гордости и лояльности, символом единства нации и ее преемственности с прошлым.
Однако в нескольких монархиях, например, в Иордании, Марокко и Саудовской Аравии, король осуществляет реальные полномочия правительства. Министры избираются королем и несут ответственность только перед ним, а не перед выборным парламентским органом. Наследственные правители с такой степенью личной власти были довольно распространены в XVIII в., но сегодня встречаются редко. Хотя Иордания и Марокко расширили полномочия своих избранных парламентов, монархи сохраняют окончательную власть в этих странах. В Таиланде конституция, обнародованная в 1932 г., значительно сократила полномочия монарха, отводя ему роль, аналогичную роли европейских монархов. Хотя он сохранил значительные формальные полномочия, он мог осуществлять их только по совету избранных лидеров. Его важнейшей функцией было служить живым символом страны и центром национального единства [3].
По определению, президентские системы должны обладать тремя основными характеристиками. Во-первых, президент происходит из-за пределов законодательной власти. В большинстве стран такие президенты избираются непосредственно гражданами, хотя разделение происхождения также может быть обеспечено с помощью коллегии выборщиков, при условии, что законодатели не могут также выступать в качестве выборщиков. Во-вторых, президент одновременно является главой правительства и главой государства; он уполномочен выбирать министров кабинета, которые ответственны перед ним, а не перед законодательным
LAW SCIENCES
большинством. И, в-третьих, президент обладает некоторыми гарантированными конституцией законодательными полномочиями.
Президент не избирается Конгрессом и не является его членом. Он избирается косвенно общественностью через коллегию выборщиков на фиксированный четырехлетний срок, и он занимает свой пост независимо от того, как продвигается его законодательная программа в Конгрессе и контролирует ли его политическая партия одну или обе палаты Конгресса. (Президент может быть отстранен от должности только за «Государственную измену, взяточничество или другие тяжкие преступления и проступки», для отстранения от должности требуется импичмент большинством Палаты представителей с последующим осуждением двумя третями Сената.) Члены кабинета министров, избираются президентом и несут политическую ответственность перед ним (хотя они должны быть утверждены Сенатом). Конституция запрещает должностным лицам кабинета одновременно работать в Конгрессе. Более того, президент разделяет законодательные полномочия с Конгрессом: все законопроекты, принятые Конгрессом, подписываются президентом как закон или ветируются президентом, хотя Конгресс может отменить президентское вето двумя третями голосов в каждой палате.
Исполнительная власть организована совсем по-другому в парламентской системе. В Соединенном Королевстве, Вестминстерская система которого принята во многих странах, исполнительная власть не полностью отделена от законодательной. Напротив, британский кабинет министров можно охарактеризовать как ведущий комитет парламента. Ранее премьер-министр Великобритании, глава правительства, мог заседать либо в Палате лордов, либо в Палате общин, но современные правила требуют, чтобы он был членом Палаты общин. Другие министры, входящие в состав кабинета, должны быть членами одной или другой палаты парламента. Если премьер-министр желает, чтобы кто-то, кто не состоит в парламенте, служил в кабинете министров, он должен либо назначить его пэром, либо найти вакансию в Палате общин, на которую он может быть избран.
Парламентские системы также различаются по роли, которую выполняет глава государства. В конституционных монархиях монарх занимает должность в силу наследственности. В парламентских республиках главой государства обычно является президент. Президенты в парламентских системах могут быть избраны прямым всенародным голосованием (например, Ирландия), законодательным органом (например, Чешская Республика и Израиль) или коллегией выборщиков, состоящей из членов законодательного органа, а также делегатов региональных ассамблей (Германия, Индия и Италия). Обычно они служат в течение фик-
сированных сроков, которые превышают срок полномочий парламента, и у них может быть определенная свобода действий при назначении премьер-министра или роспуске парламента.
Многие конституции с избранными президентами не соответствуют критериям президентской системы. Если президент должен разделить — или, в некоторых случаях, уступить — исполнительную власть премьер-министру и кабинету министров, которые зависят от доверия парламента, тогда система не является ни президентской, ни парламентской, а скорее гибридной. Такая система существует во Франции с момента создания Пятой республики (1958 г.). В соответствии с условиями конституционной поправки принятый в 1962 г., президент республики избирается прямым голосованием народа на семилетний срок (сокращенный референдумом до пяти лет в 2000 г.). Этот мандат дает президенту значительную моральную власть, потому что он является единственным лидером, избираемым непосредственно всем голосующим населением. Хотя осуществление некоторых президентских полномочий требует подписи премьер-министра или какого-либо другого министра, президент наделен собственными широкими полномочиями: он назначает премьер-министра; он доминирует в управлении международными отношениями; он может распустить Национальное собрание, но не чаще, чем раз в год; он может назначить референдум; и он обладает обширными чрезвычайными полномочиями. Кроме того, он возглавляет кабинет, известный как Совет министров. Члены совета не могут быть членами Национальной ассамблеи или Сената, но у них есть доступ в обе палаты; они могут выступать там, хотя и не голосуют.
Кабинет министров ответственен перед Национальной ассамблеей и может быть отправлен в отставку путем выражения недоверия. Таким образом, французская система правления не является президентской, потому что президент не может поддерживать у власти кабинет, против которого выступает законодательное большинство. Хотя президент имеет право назначать премьер-министра, он обычно выбирает лидера оппозиционной партии или коалиции, если она контролирует Национальную Ассамблею. Такие периоды разделенного правления известны во Франции как совместное проживание [1].
Конституции, аналогичные в ключевых отношениях Конституции Франции, были приняты в нескольких странах, включая Финляндию, Португалию и Румынию и др. Хотя конкретные полномочия президента различаются, в каждой из этих стран он избирается всенародно и обладает не только церемониальными полномочиями, а кабинет министров и премьер-министр несут политическую ответственность перед законодательным органом. В других ги-
„¿¿¡Мм*» им
бридных системах, в том числе в Перу, Шри-Ланке и Тайване, президент сохраняет больше формальных полномочий, чем президент Франции в периоды совместного проживания.
Швейцарская исполнительная власть уникальна: в ней нет ни избираемого президента, ни кабинета, ответственного перед парламентом. Исполнительная власть — это Федеральный совет, состоящий из семи членов, избираемых законодательным органом (Федеральным собранием) на четырехлетний срок. Они избираются как отдельные лица и их никогда не заставляют уходить в отставку. Действительно, несогласие с Федеральным собранием не приводит ни к отставке Федерального совета, ни к роспуску парламента, министры просто корректируют свои позиции в соответствии с пожеланиями парламентского большинства. Это не означает, что Федеральный совет является незначительным органом, как группа, он разрабатывает большинство новых законов, а его члены, как отдельные лица, руководят основными департаментами правительства. Каждый год законодательный орган назначает члена Федерального совета на должность президента конфедерации. Президент является председателем Федерального совета и номинальным главой государства.
Хотя члены Федерального совета формально избираются как отдельные лица, места в совете неофициально распределяются в соответствии с формулой, которая дает каждой крупной партии определенное число. С 1959 по 2003 г. партийный состав швейцарской исполнительной власти оставался неизменным, несмотря на изменение электоральных преимуществ партий. Даже после 2003 г. Федеральный совет продолжал состоять из членов четырех крупнейших партий, которые вместе регулярно контролировали более четырех пятых мест в Федеральном собрании.
Центральной особенностью любой конституции является организация законодательной власти. Это может быть однопалатный орган с одной палатой или двухпалатный орган с двумя палатами. Однопалатные законодательные органы типичны для небольших стран с унитарными системами правления (например, Дания, Швеция, Финляндия, Новая Зеландия) или для очень маленьких стран (например, Андорра, Люксембург, Лихтенштейн, Мальта и Тувалу). Федеративные государства, большие или малые, обычно имеют двухпалатные законодательные органы, одна палата обычно представляет основные территориальные подразделения.
Аргентина, Бразилия, Мексика обладают федеральными системами, которые отражают американскую модель равного представительства каждого субнационального правительства в верхней палате (с середины 1990 г. одна четверть мексиканских сенаторов избиралась в едином национальном округе на
основе доли голосов, полученных их политическими партиями).
В некоторых федеральных системах представительство регионов в верхней палате неодинаково. В Германии, например, штатам выделяется от трех до шести мест в верхней палате (Бундесрате) в зависимости от численности населения. В федеральной Австрии каждому штату гарантировано не менее трех мест в Бундесрате.
В федерациях, в которых нет гарантированного представительства небольших регионов, нарушается важнейший принцип федерализма: защита регионального суверенитета от центрального правительства, поддерживаемого национальным большинством, которое может стремиться подорвать региональную автономию. Микронезия и Венесуэла являются федеративными государствами, в каждом из них действует однопалатный законодательный орган.
Унитарная система правления не обязательно подразумевает однопалатность. Фактически, законодательные органы большинства стран с унитарными системами являются двухпалатными, хотя одна палата обычно более влиятельна, чем другая. Соединенное Королевство, например, имеет унитарную систему с двухпалатным законодательным органом, который состоит из Палаты лордов и Палаты общин. Палата общин стала намного более влиятельной из двух палат, и кабинет политически ответственен только перед ней. Палата лордов не контролирует финансы и имеет лишь скромное временное вето в отношении других законодательных актов (она может отсрочить реализацию законодательства, но не убить его). Вето лордов может быть преодолено в Палате общин путем повторного голосования в ближайшее время. Парламенты Италии, Японии и Франции также являются двухпалатными, хотя ни в одной из этих стран нет федеральной формы правления.
Список источников
1. Автономов А. С. Конституционное (государственное) право зарубежных стран: учебник. М.: Инфра-М, РИОР, 2012.
2. Иванова Ю. А., Эриашвили Н. Д., Грошев И. В. Актуальные проблемы современного экологического права: моногр. М. : ЮНИТИ-ДАНА. 2022.
3. Мишин А. А. Конституционное (государственное) право зарубежных стран: учебник для вузов. М. : Статут, 2013.
References
1. Avtonomov A. S. Constitutional (State) Law of Foreign Countries: Textbook. M.: Infra-M, RIOR, 2012.
2. Ivanova Y. A., Eriashvili N. D., Groshev I. A.
SOCIAL AND HUMAN SCIENCES
LAW SCIENCES
Eriashvili N.D. Grosheva I.V. Actual problems of modern environmental law: monograph. m. : UNITI-DANA. 2022.
3. Mishin A. A. Constitutional (state) law of foreign countries: the textbook for high schools. M. : Statute, 2013.
Информация об авторах
Н. Д. Эриашвили — профессор кафедры гражданского и трудового права, гражданского процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор экономических наук, кандидат юридических наук, кандидат исторических наук, профессор, почетный работник сферы образования Российской Федерации, лауреат премии Правительства Российской Федерации в области науки и техники, лауреат премии Правительства Российской Федерации в области образования;
Ю. А. Иванова — доцент кафедры «Правовое обеспечение национальной безопасности» Российского технологического университета — МИРЭА, кандидат юридических наук, доцент.
N. D. Eriashvili — Professor of the Department of Civil and Labor Law, Civil Procedure of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Doctor of Economic Sciences, Candidate of Legal Sciences, Candidate of Historical Sciences, Professor, Honorary Educator of the Russian Federation, Laureate of the Award of the Government of the Russian Federation in Science and Technology, Laureate of the Russian Government Award for Education;
U. A. Ivanova — Associate Professor of the Department «Legal Support of National Security» of the Russian Technological University — MIREA, Candidate of Legal Sciences, Associate Professor.
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 23.12.2022; одобрена после рецензирования 16.01.2023; принята к публикации
The article was submitted 23.12.2022; approved after reviewing 16.01.2023; accepted for publication 25.01.2023.
Information about the authors
25.01.2023.
