CC BY
78
В.В. Митин
К ВОПРОСУ О ХАРАКТЕРЕ МОНГОЛЬСКОГО СРЕДНЕВЕКОВОГО ОБЩЕСТВА.*
«современной российской историографии все чаще предпринимаются попытки применить новые подходы к проблемам, носящим фундаментальный характер. Происходит столкновение взглядов на исторические процессы, которые построены на основе признания исторических закономерностей, более или менее универсальных для различных народов и точек зрения, которые опираются на цивилизационный подход при исследовании истории отдельных регионов, народов, культур. Известный российский ученый-монголовед Т.Д. Скрынникова в своей работе[1] попыталась по-новому решить ряд важных проблем, относящихся к средневековой истории монголов и к кочевниковедению вообще.
Проблемы развития средневекового монгольского общества рассматривались в нашей историографии с давнего времени. Долгое время среди историков большой популярностью пользовалась теория монгольского кочевого феодализма, отраженная в труде академика Б.Я. Владимирцова, изданном в 1934 году[2]. Согласно этой теории, развитие монгольского общества происходило в соответствии с общими закономерностями, присущими всем народам, но социально-экономические и политические отношения в нем имели свои особенности, связанные с кочевым образом жизни монголов. Работа эта не потеряла своего научного значения и по сей день, но сама теория с самого начала не всеми историками признавалась бесспорной. Т.Д. Скрынникова в своей книге часто ссылается на труд Б.Я. Владимирцова, но в целом она дает совершенно иную характеристику монгольского общества периода средневековья.
Автор ставит перед собой задачу раскрыть содержание и выяснить значение феномена, которому она дала название "харизма". Этот феномен, непосредственно связанный с личностью правителя монголов, в конкретном случае Чингис-хана, по мнению
* Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 02-03-18235 а)
автора, является ключевым для понимания основных процессов, происходивших в монгольском обществе в течение не только периода ХП-ХШ веков, но и ряда последующих столетий.
В числе основных постулатов концепции, которая выводится в данной книге, можно выделить следующие: 1. Монгольское общество ХП-ХШ вв. представляло собой образование потестарного типа, т.е. не обладало государственностью, а являлось переходной к государству формой; 2. Важнейшей составляющей жизни монголов, их понимания окружающего мира является безусловная вера в сакральность, присущую этому миру, т.е., пропитанность его неким божественным духом; 3. Главной движущей силой процессов в монгольском обществе в указанный период является харизма правителя монголов, как сакральный центр "картины мира". Следует более подробно коснуться этих утверждений автора и той аргументации, которая служит их доказательством.
Т.Д. Скрынникова говорит о том, что в монгольском обществе происходит разложение родовых отношений, но, тем не менее, достигнуть уровня возникновения государства оно не может. В этой своей точке зрения автор идет за Н.Н. Крадиным [3], который придерживается утверждения, что кочевые общества не могут достичь уровня государственности из-за отсутствия в них внутренней необходимости для этого. Правда, он все-таки допускает возможность достижения такого уровня кочевниками под воздействием внешнего влияния. До него такие идеи высказывались рядом западных ученых. Т.Д. Скрынникова идет дальше Н.Н. Крадина и отрицает любую возможность государства у кочевников, пока существует господство кочевого образа жизни. Соответственно, она отрицает наличие у монголов государства в эпоху Чингис-хана и после него, доказывая, что основные черты государственности не имели места в созданной Чингис-ханом системе[С. 48]. На примере рассмотрения значения ключевых понятий и терминов ("ирген", " улус" и др.), которые ранее считались свидетельством государственных отношений, показано, что они носили родовой характер и не отражают возникновения государства. Автор говорит об отсутствии записаных законов и податной системы, о том, что не было сложившейся административной системы, не было четкой территории и т.д. Словом, Монголия того периода - это потестарное образование, предгосударство.
Особое внимание Т.Д. Скрынникова уделяет рассмотрению сакральности в мировоззрении монголов, делая попыпку адекватно реконструировать их "картину мира". Она придает этому большое значение, поскольку "Картина мира как основа мировоззрения служит средством интеграции человека в природе, регуляции взаимоотношений между людьми, взаимодействия разных сфер культуры"[С.59].Автор подчеркивает единство мира реального, обыденного, повседневного и мира мифологического, божественного в сознании средневековых кочевников. Сакральность мира обусловлена и тем, что верховными божествами у монголов являлись Небо-Тенгри и Земля-Этуген, отсюда и такая пронизанность божественным духом и природы и всей жизни монголов во всех ее проявлениях. Соответственно, все социальные, хозяйственные и политические процессы обусловлены таким мировоззрением. Для того, чтобы эта система была достаточно стройной и устойчивой, необходим регулирующий стержень. Таким стержнем, в концепции Т.Д. Скрынниковой, был правитель - хаган, который являлся в глазах средневековых монголов посредником между Небом и людьми.
На основе рассмотрения функций правителя в обществе автор показывает, что он и основные символы, с ним связанные (знамя, священные места, различные предметы, ритуальные действия и др.), являются системообразующими в жизни монголов. Т.Д. Скрынникова дает ответ на возникающий вопрос: что же определяет такую роль хагана в обществе, на чем держится его власть и авторитет? Она подробно разбирает то особое свойство, именуемое харизмой, которое и выводит правителя на столь высокое место в "картине мира" монголов.
Харизма - это некая субстанция, определяющая высшую сакральность, избранность правителя, которая, по мнению монголов, дарована Небом. В лице хагана харизма является "основой социальной и природной гармонии". Каждый человек обладает сакральностью, но хаган имеет ее высшую форму - харизму. Так получилось, что основным носителем харизмы в монгольской истории и в мировоззрении монголов остался Чингис-хан, и автор показывает, что харизма продолжает существовать и после смерти ее носителя, находясь в различных предметах, священных местах, проявляясь в ритуалах. Таким образом, равновесие и гармония в обществе и в мире вообще продолжает сохраняться.
Основной вывод, который вытекает из данной концепции: основные процессы, происходившие в средневековом монгольском
обществе, имели в своей основе влияние харизмы, присущей Чингис-хану, что было обусловлено мировоззрением, свойственным этому традиционному кочевому обществу.
Надо отметить, что автор для доказательства своей концепции опирается на основные известные источники: "Юань чао би ши" в переводах С.А. Козина, Хениша и др., "Алтан тобчи" (Золотое сказание), "Мэн-да-бэй-лу" (Полное описание монголо-татар), "Эрденийн тобчи" (Драгоценное сказание), "Сборник летописей" Рашид-ад-дина и ряд других, использует большое количество работ других исследователей. В книге поднимается ряд важных проблем, которые часто упускались из виду историками. Это, прежде всего значение сакральности в мировоззрении монголов и ее влияние на происходящие в обществе процессы. На мой взгляд, справедливо указывается на то, что при изучении источников, на основе которых строятся важнейшие выводы, всегда нужно учитывать невозможность полностью адекватного перевода терминов и понятий. Попытка дать слову единственное значение на другом языке может привести к серьезным ошибкам. Автор многие из своих доказательств и утверждений выводит из своего понимания слов монгольского языка, которое отлично от ранее признанного другими исследователями.
Не все из того, на чем автор строит свою концепцию, представляется бесспорным. Доказательства того, что монголы не знали государственности в эпоху Чингис-хана, не всегда убедительны. В "Сокровенном сказании" ("Юань чао би ши") (XIII в.) подробно и очень четко описано административное устройство, установленное Чингис-ханом. Т.Д. Скрынникова называет "кешик" - гвардию Чингис-хана, военно-грабительским институтом в предклассовом обществе. Но слова самого Чингис-хана в "Сокровенном сказании" свидетельствуют о другом: "Пусть же и потомки потомков моих, которые некогда будут занимать мой престол, пусть они берегут как память обо мне от всяких забот и горя тот десятитысячный корпус моих личных кешиктенов, которые избраны из девяноста и пяти тысяч, чтобы состоять лично при мне. Разве не превыше добрых гениев-хранителей были мне эти десять тысяч кешиктенов!"[4]. Скорее всего, кешик - это не дружина грабителей- друзей военного вождя, а опора власти правителя, опора престола.
О наличии законодательства также есть указания и в "Сокровенном сказании"[5] и в других источниках. Т.Д.
Скрынникова указывает, что законы касались только частных вопросов и имели случайный характер. Но "Правда Ярослава" тоже была создана по конкретному случаю и охватывала частные вопросы, но никто не говорит об отсутствии государственности на Руси в начале XI века. Автор говорит, что отсутствие государственной структуры внутри монгольского общества привела к тому, что после смерти основателя монгольская кочевая империя распалась и вскоре перестала существовать. Но ведь и империя Александра Македонского распалась с его смертью, а наличие государства у македонян и греков не вызывает споров. Вообще в этой концепции о переходном к государству состоянии в монгольском обществе есть, на мой взгляд, серьезное противоречие: ведь если нет внутренних предпосылок к возникновению государства, то о каком переходном состоянии идет речь.
Автор весьма убедительно говорит о том большом значении сакральности в видении мира монголами, но объяснение важнейших процессов в обществе только мировоззрением монголов также представляется спорным. У многих народов, особенно восточных, в том числе и у монголов, правитель обладает сакральными свойствами, но его реальная власть и авторитет не поддерживается только этим фактором. Все это, так или иначе, прослеживается в источниках, содержащих информацию о монгольском обществе. Власть Чингис-хана зиждилась не только на его харизме, но и на гвардии, находившейся на привилегированном положении, на поддержке знати, выделившейся волей хана за заслуги перед ним, на жесткой регламентации жизни, закрепленной обычаями и введенными ханом законами.
При рассмотрении вопроса о религии монголов Т.Д. Скрынникова отвергает оспариваемое, в общем-то, многими исследователями понятие "шаманизм", как характеризующее "черную веру" этих кочевников. Она считает, что шаманы играли второстепенную роль в монгольском обществе при выполнении религиозных функций. Главные ритуальные действия выполнял хан. Верховного шамана Тэб-Тенгри, который посягал на значительную власть при Чингис-хане, автор считает не шаманом или волхвом, а светским правителем. Но такое утверждение представляется натянутым. В возникшем конфликте между Чингис-ханом и Тэб-Тенгри больше проглядывается борьба между светской и религиозной властью, характерная для многих обществ. В этой борьбе победу одержала светская власть в лице
Чингис-хана, после чего она взяла на себя высшие религиозные функции, и роль шаманов действительно стала второстепенной. С этого момента религия монголов приобретает несколько иной характер и требует другого названия нежели "шаманизм". Понятие "тенгреизм", которого придерживается Т.Д. Скрынникова вероятно более подходяще.
Работа Т.Д. Скрынниковой, несмотря на эти спорные моменты, играет положительную роль в развитии монголоведения. Она привлекает внимание к малоизученным сторонам монгольского средневековья, свидетельствует о наличии многих важных проблем в этой отрасли науки и способствует возникновению научных дискуссий, направленных на их разрешение.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Скрынникова Т.Д. Харизма и власть в эпоху Чингис-хана. М., 1997.
2. Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. Л., 1934.
3. Крадин Н.Н. Кочевые общества. Владивосток, 1994.
4. Козин С.А. Сокровенное сказание: Монгольская хроника 1240 г. МЛ., 1941. С. 173.
5. Там же. С. 159.
