CC BY
122
_________________________________Позиция____________________________________
Камалудин ГАДЖИЕВ
К ВОПРОСУ О ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ РОССИИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
В статье предпринята попытка выявить и проанализировать основные факторы, в совокупности определяющие место и статус России в новом полицентрическом миропорядке.
The article attempts to identify and analyze the main factors which determine the location and status of Russia in the new polycentric world order.
Ключевые слова:
Россия, попицентрический миропорядок, мировая держава, региональная держава, национальные интересы, национальная безопасность; Russia, polycentric world order, world power, regional power, national interests, national security.
В современном столь неустойчивом мире весьма трудно строить сколько-нибудь адекватные прогнозы относительно того, какой из векторов мирового развития возобладает, а также относительно самой возможности достижения той или иной державой, какой бы мощной она ни была, доминирующего положения по любому из этих векторов. Уже в 70-80-х гг. стало обнаруживаться, что сами принципы державности и сверхдержавности с точки зрения реальных возможностей одних государств навязывать свою волю другим постепенно претерпевают существенные изменения. Мир слишком многолик, слишком обширен и сложен, слишком быстро богатеет и становится грамотным и способным открывать и осваивать новые возможности, чтобы им можно было управлять из какого-либо одного центра.
Действия каждого из акторов международной политики ограничивают или стимулируют способность остальных воздействовать на общие условия функционирования мирового сообщества. Любое действие, направленное на ограничение возможностей других отстаивать свои законные интересы, вызывает противодействие. Общие векторы мирового развития формируются и реализуются в неких условных узлах пересечения, в точках взаимной нейтрализации и сведения к некоему общему знаменателю действий множества акторов. Любые попытки какого-либо актора навязать свою волю всей системе обречены на неудачу, если в должной мере не будут учтены закономерности и принципы ее самоорганизации, функционирования и эволюции.
Для России значимость этих процессов определяется тем, что с самого начала новая Россия в силу известных причин оказалась в эпицентре перемен глобальных масштабов и стала крупнейшей зоной нестабильности. Стал очевиден факт ослабления России, беспрецедентного за последние два столетия сокращения ее пределов. Эта новая ситуация в сочетании с географическим месторасположением России на бескрайних просторах евразийского континента на стыке различных культурных кругов, стран и народов и последствиями для геополитических контуров современного мира ставят множество императивных вопросов: что есть Россия — просто один из членов мирового сообщества? особое жизненное пространство, расположенное на стыке Востока и Запада и принадлежащее им обоим? мир миров? особая цивилизация в ряду других равновеликих цивилизаций? и т.д.
Как-то И. Ильин высказывал опасения относительно возмож-
ГАДЖИЕВ
Камалудин Серажудинович — д.и.н., профессор; главный научный сотрудник ИМЭМО РАН [email protected]
ного при определенных условиях распада и балканизации России, а также возможных трагических последствий этого для всех населяющих ее народов. В начале 90-х гг. рассуждения о неминуемом распаде России стали общим местом в нашей прессе, да и в научной публицистике. В этом контексте на повестку дня выдвинулись волнующие всех российских граждан вопросы: переживает ли Россия процесс балканизации? насколько реален сепаратизм в тех или иных ее регионах? возможен ли в России вариант СССР? или еще резче — вариант Югославии? насколько реальны перспективы образования на территории России того или иного числа государств на основе национализма, национального самоопределения, действительного, а не декларативного национально-государственного суверенитета? и т.д.
Перечень вопросов можно продолжить. Сложность и парадоксальность положения состоит в том, что как положительные, так и отрицательные ответы на все эти вопросы можно воспринимать как верные и неверные одновременно. Очевидно, что каждый из этих вопросов требует самостоятельного исследования. Поэтому я ограничусь кратким анализом лишь некоторых ключевых, на мой взгляд, моментов, имеющих непосредственное касательство к названным вопросам.
Самым дискуссионным в рассматриваемом контексте является вопрос о том, остается ли Россия после распада СССР великой державой, способной конкурировать на мировой арене на равных с другими великими державами. Здесь особо стоит вопрос относительно перспектив, путей и направлений развития России, ее статуса, места и роли в мировом сообществе.
Некоторые публицисты отводили России место и роль чуть ли не на обочине мировой политики, считая, что она скатывается на уровень второразрядного или даже третьеразрядного государства (нередко о ней говорят и как о стране третьего мира). Даже говорили о возможности «мира без России», возможности потери Россией статуса активного субъекта мировой политики и ее превращения «в объект соперничества между более развитыми и динамичными державами». По словам, например, американского автора Т. Грэхема, «значение России во все большей степени определяется занимае-
мой ею территорией, а не способностью Москвы мобилизовать ресурсы страны для того, чтобы использовать ее мощь за рубежом»1. Другие авторы отводили России статус своего рода «естественного путепровода» торгово-экономических и транспортных потоков между Европой, Азией и Африкой, некоего «евроазиатского моста», служащего в качестве самого короткого торгового пути между Азией и Европой. Утверждается, что Россия вновь становится форпостом христианского мира, выдвинутым в огромный мир ислама.
Россия действительно занимает уникальное положение в качестве крупнейшей транзитной державы мира, занимающей центральную часть евразийского континента. Тем не менее совершенно непонятно, на каком основании Россия может и должна стать неким «форпостом христианского мира» по отношению только к исламскому миру. А как же тогда с буддистским, индуистским, конфуцианским, синтоистским или восточноазиатским, южноазиатским мирами? Почему именно мост, форпост или что-нибудь подобное, а не самостоятельная, самодостаточная великая держава, преследующая свои особые национальные интересы, так сказать, по всем азимутам? Как справедливо отмечал А. Громыко, «Россия не должна стать ни охранником восточных рубежей Запада, ни западным бастионом Востока в борьбе с “новым глобализмом”»2.
Крушение СССР и вызванный им тотальный кризис, несомненно, нанесли мощный удар по самой российской государственности, подорвали привычный порядок, инфраструктуру менталитета, поставили под сомнение саму идею сильной российской государственности. С крахом империи развенчалась и утопия, или же, наоборот, с развенчанием утопии обрушилась и империя. В этом отношении важно учесть, что мы живем в период неуклонного наращивания неопределенности, разочарований и потери иллюзий во всемирном масштабе, когда традиционные секулярные идейно-политические конструкции и утопии, равно как и великие религиозные учения прежних эпох, пере-
1 Грэхем Т. Мир без России? Упадок ядерной сверхдержавы и его возможные последствия // НГ-Сценарии, 1999, 8 дек.
2 НГ-Сценарии, 1998, № 1.
стали играть роль мобилизующих идеалов. Имеет место глубокий кризис не просто той или иной идеологии, а самой мировоззренческой и ценностно-нормативной системы. Развенчание многих радикальных, социалистических и коммунистических утопий нашего времени стало свершившимся фактом.
Применительно к России дело усугубляется тем, что оказался подорванным сам идеал, лежащий в основе государственности. Лишившись имперского и коммунистического идеалов, Россия оказалась как бы лишенной и самой национальной идеи. В общественном сознании народов бывшего СССР образовался идейный вакуум. Народы, уже в течение многих поколений испытывавшие чувство внешней и внутренней безопасности, гарантию своего существования и условий для своего беспрепятственного воспроизводства, в создавшейся ситуации оказались в состоянии неопределенности и растерянности. Размывание или даже отсутствие сколько-нибудь четко сформулированной национально-государственной идеи, национального идеала в самом широком смысле этого слова крайне затрудняют дело мобилизации и консолидации российских народов, цементирования российской государственности, формирования и институционализации новой властной системы.
Как правило, подрыв, потеря осевой идеи или осевого идеала, лежащего в основе того или иного сообщества людей, каким являлся СССР, ведет к появлению множества идей, моделей, концепций переустройства общества — от авторитарномонархических до радикальноанархистских, от коммунистически-тоталитарных до национал-державных. Вполне естественно, что для них могут быть притягательны также различные идеи и проекты национально-государственного устройства, лежащие либо на путях дистанцирования от России, либо же нахождения в ее составе. Правда, не все из них выдерживают испытание временем и, не сумев подтвердить свою жизнеспособность и эффективность, рано или поздно сходят с исторической сцены.
Иначе и быть не может, поскольку всякого рода доводы и рассуждения о неизбежности сепаратизма, балканизации, «России регионов» и т.д. основываются по сути дела на упрощенном понимании
российского государства как некоего механического лоскутного образования, которое можно как угодно перекомпоновать, перестроить, разобрать по частям или просто аннулировать по воле тех или иных республиканских или региональных руководителей, партий, организаций и т.д. Необходимо учесть, что Россия не есть некий искусственный конгломерат территорий, наций, народностей, этносов, а представляет собой единый нерасчленимый организм с общим для всех его народов жизненным пространством. Народы и территории, вошедшие в состав российского государства на разных этапах его формирования (независимо от того, как это произошло — добровольно или насильственным путем, на основе договорных или иных актов), уже в течение длительного времени являются частями единого культурно-исторического и политикоэкономического пространства.
Как известно, любое человеческое сообщество, имеющее свою более или менее сформировавшуюся идентичность, основывается на какой-либо общей для всех его членов единой интегрирующей идее или идеале. Речь идет о некоем комплексе ценностей, принципов, установок, на основании которых мы причисляем себя к определенной коллективной общности, отличающейся от сообществ других народов и регионов. Именно вокруг такой осевой идеи, общественнополитического идеала группируются и объединяются различные социальнополитические и национальные силы, готовые разделить общие для них судьбу, миссию, волю, интересы. Что особенно важно, для формирования национального государства на определенной территории прежде всего необходимы самодостаточность в социокультурной, экономической, научно-образовательной и других ключевых сферах, дополняющих и усиливающих друг друга, обладание достаточными материальными и человеческими ресурсами, научным потенциалом и т.д. Необходимо также более или менее четкое осознание того, куда мы идем, какие цели преследуем, какое общество собираемся строить. Люди как граждане определенной страны идентифицируют себя не только с определенным территориальным образованием как таковым, но также с его политической и экономической
системой, определенными ценностями и целями, методами и средствами, образом жизни и социокультурными реалиями, историей и национальной судьбой и т.д. Все это в совокупности и обеспечивает чувство такой гражданской самодостаточности.
Очевиден факт «сокращения» российского пространства. Тем не менее Россия остается огромным геополитическим образованием, включенным в тесные связи со многими народами и культурами евразийского пространства. Обладая территорией в 17,1 млн кв. км, по площади почти равная США и Канаде вместе взятым, Россия остается географической сверхдержавой, растянувшейся на 11 часовых поясов от южного побережья Балтийского моря до Берингова пролива. Как справедливо отмечал З. Бжезинский, в конкурентной борьбе географическое положение все еще остается отправной точкой для определения внешнеполитических приоритетов государства, а размеры его территории по-прежнему сохраняют за собой значение важнейшего критерия статуса и силы.
На протяжении всей писаной истории могущество или слабость сколько-нибудь крупной державы измерялись не в последнюю очередь параметрами и характеристиками территории и способностью защищать ее от всякого рода угроз. Что касается современного мира, особенно начиная с конца Второй мировой войны, географические и пространственнотерриториальные факторы мирового сообщества и, соответственно, отдельно взятых стран и народов в их отношениях друг с другом подверглись существенной трансформации. Более того, научнотехнический прогресс последних десятилетий имеет своим результатом качественную модификацию самих географических факторов функционирования и развития обществ. При этом не совсем корректным представляется то, что нередко понятия «пространство» и «территория» используются как синонимы. Дело в том, что в современном мире реальное значение приобретают различные формы пространства. Наряду с территориальным (водным, воздушным) пространством, обладающим четко осязаемыми физикогеографическими характеристиками, можно говорить о пространствах экономическом, культурно-цивилизационном,
информационном и т.д., которые оказывают все увеличивающееся влияние как на характер и направленность мировых процессов, так и на политическую стратегию каждого отдельно взятого государства и мирового сообщества.
При таком положении вещей влияние географического месторасположения на геополитику государства не может быть столь значимым в современную эпоху информационных технологий и новейших средств транспорта и коммуникации, как это было в прежние периоды. Тем не менее в современном мире, характеризующемся сужением ойкуменического пространства с точки зрения ресурсного потенциала, ценность и значимость масштаба территории неуклонно растут. Обоснованность данного тезиса подтверждается тем фактом, что в последние годы получают популярность разные идеи о своего рода обобществлении мировых ресурсов или установлении над ними подобия наднационального контроля на том основании, что будто бы богатые ресурсами, но отстающие в экономическом развитии страны не вправе претендовать на монополию на свои ресурсы.
В этом русле небезынтересны доводы и рассуждения некоторых деятелей Североатлантического альянса о необходимости создания энергетического НАТО для обеспечения энергетической безопасности развитого мира. Некоторые представители официальных властей и стратегов западных стран, прежде всего США, пытаются проталкивать идею о том, что в современном глобализирующемся мире сам феномен сфер влияния стал реликтом истории. Естественно, эта формула призвана обосновать притязания ее авторов и заказчиков на утверждение и расширение своего влияния на постсоветском пространстве. В этом направлении большие усилия прилагаются к тому, чтобы утвердить в Кавказско-Каспийском регионе принципы так называемого «геополитического плюрализма», предусматривающего некий равный доступ всех без исключения государств и корпораций к углеводородным и иным его ресурсам.
Но нельзя забывать, что весьма красивый и справедливый в теории принцип равного доступа всех без исключения государств в любой регион земного шара рушится при соприкосновении с реальностями мировой политики. Декларировать
равный доступ можно, например, применительно к территориям Арктики и Антарктики, нейтральной акватории Мирового океана или лунной поверхности. В реальном мире этот принцип осуществляется (если вообще осуществляется) с множеством оговорок и исключений. Здесь не место перечислять те страны и регионы, сама возможность размещения российских или китайских военных баз в которых не стала бы рассматриваться западными странами, прежде всего США, как угроза своей национальной безопасности. Для России же таким регионом является постсоветское пространство в целом и Кавказ в особенности. Без преувеличения можно утверждать, что сами перспективы российской государственности во многом зависят от роли и места, характера и степени влияния России в пространстве бывшего Советского Союза.
Россия в такой же степени, как Азербайджан, Армения, Грузия, а также Казахстан, Узбекистан и др., является одновременно кавказским и азиатским государством. Поэтому как в плане сохранения своей территориальной целостности, так и для обеспечения национальной безопасности на своих южных рубежах для России Кавказско-Прикаспийский, а в более широком плане — Кавказско-Центрально-Азиатский регион имеет ключевое значение. Задачи, стоящие перед Россией в этом регионе, поистине велики, но еще более велики будут ее потери, если регион из зоны ее жизненных интересов превратится в объект иностранной геополитической экспансии. При всем том Россия представляет собой стратегическую ось для всего постсоветского пространства, за исключением прибалтийских стран, которые стали членами Европейского союза. При всех возможных здесь оговорках ей принадлежит ключевая роль в обеспечении и поддержании стабильности на большей части постсоветского пространства.
В данной связи особую актуальность и значимость приобретает уже упомянутый выше вопрос о том, является ли Россия региональной или мировой державой. Некоторые авторы — как зарубежные, так и отечественные — склонны считать, что Россия, потеряв статус великой мировой державы, может существовать лишь как держава региональная. Чтобы дать пра-
вильный ответ на этот вопрос, предварительно необходимо ответить на вопрос о том, в каком именно регионе России суждено действовать в качестве региональной державы. Анализ реального положения вещей не оставляет сомнений в том, что Россия является одновременно европейской и азиатской, западной и восточной страной.
Особенность нынешней ситуации состоит в том, что потеря Прибалтики, Украины, Белоруссии и Молдавии отдалила Россию от Запада и физически приблизила ее к Азии. Россия оказалась отодвинутой далеко на Восток, утратив при этом наиболее удобные прямые наземные пути в Европу, равно как и основные порты на Балтийском и Черном морях. Геополитическая ситуация России на восточном и южном направлениях также значительно ухудшилась в силу того, что ряд новых постсоветских государств Южного Кавказа и Центральной Азии продемонстрировали свою неспособность обеспечить социальную и политическую стабильность, предотвратить или погасить разного рода конфликты, в т.ч. и вооруженные. Значимость Восточной Азии для России возрастает в силу того, что при сужении «окна в Атлантику» через Черное море и Балтику этот регион приобретает дополнительную значимость как ворота в Мировой океан и индустриально развитый мир. Здесь перед Россией открываются новые рынки оружия, сырьевых и промышленных товаров, высоких технологий.
В целом, Россия, по меньшей мере, тремя фасадами выходит на внешний мир: западным, обращенным к евро-американскому миру; южным, обращенным к весьма разнородному исламскому миру; и восточным — к Азии и всему Азиатско-Тихоокеанскому региону. Поэтому для нее актуальны Европейский, Ближневосточный, Средне-Восточный, Центрально-Азиатский, ВосточноАзиатский регионы, а также ближнее зарубежье. Для мирового баланса сил важное значение имеют отношения по линиям Россия — страны Европейского союза, Россия - НАТО, Россия - США, Россия -Китай, Россия — Япония, Россия — страны Ближнего Востока, Россия - СНГ и др. Россия может сыграть важную роль в формировании разных конфигураций военнополитических блоков и союзов. Ее при-
соединение к одному из существующих или могущих сформироваться в будущем союзов может обеспечить последнему внушительный вес в отношениях с другими союзами. А сохранение свободы рук может позволить ей играть роль посредника или арбитра при разрешении тех или иных важных проблем, возникающих перед мировым сообществом, отдельными регионами или между теми или иными государствами. Участвуя в формировании различных региональных балансов сил, отвечающих интересам ее национальной безопасности, Россия способна внести существенный вклад в структурирование и поддержание мирового баланса сил, и в этом качестве она не может не выступать как мировая держава.
Достаточно взглянуть на политическую карту, чтобы убедиться в том, что уже сам геополитический размах России прямо-таки обрекает ее на статус мировой державы. Как не без оснований сетовал бывший генеральный секретарь НАТО М. Вернер, Россия - «слишком большая геополитическая масса», чтобы ее просто так сбрасывать со счетов. При всех понесенных потерях Россия остается одновременно европейской, азиатской и азиатско-тихоокеанской, континентальной и океанической державой. Допустим, в Европе Россия стала страной, по своему весу и влиянию равной Великобритании или Франции. Но в Восточной Азии в военно-политическом отношении она занимает, мягко говоря, место, никак не уступающее тому, которое занимает, скажем, Китай. И на западном, и на восточном, и на южном направлениях внешняя политика России приобретает стратегическое измерение как в ее отношениях с соседними странами и регионами, так и в отношениях этих последних с ней. Особую важность геополитическое положение России в нынешних реалиях приобретает в силу ее близости к некоторым из наиболее опасных очагов и эпицентров национальнотерриториальных конфликтов, терроризма, наркотрафика.
Зачастую, приговаривая России к сценарию неизбежного упадка, как правило, апеллируют к известным концепциям возвышения и упадка империй, которые с легкой руки П. Кеннеди были в ходу в 80-х гг. Однако история не знает прямолинейных путей, зигзаги и повороты неизбежны.
Если даже на слово поверить приверженцам этих концепций, то нельзя не признать, что Россия не прошла полную траекторию восхождения и не достигла апогея своего развития, в ходе которого наиболее полно реализуется потенциальная витальная энергия, заложенная в недрах национально-государственного духа того или иного народа или соответствующей цивилизации, а затем - пребывания на протяжении более или менее длительного времени в состоянии своеобразного равновесия и последующего вступления на нисходящий путь исчерпания витальной энергии. Начавшаяся в конце XIX в. фаза подъема в России была прервана Первой мировой войной и Октябрьской революцией. Витальная энергия, или, как иногда говорят, пассионарный порыв, с пришествием тоталитаризма оказалась загнанной вглубь и вплоть до революционных событий конца 80-х—90-х гг. пребывала в латентном состоянии.
Другими словами, России в силу стечения целого комплекса причин не удалось в полной мере реализовать себя. Теперь же для пробуждения ее витальной энергии, жизненного порыва создались необходимые условия, и вполне возможно, что для нее в рассматриваемом плане момент истины еще впереди. Ведь Россия не раз демонстрировала способность находить адекватные ответы на вызовы истории. Ей нередко удавалось успешно преодолевать периоды стратегической слабости и восстанавливать свой статус великой державы.
Сама установка на подход к России как к потерпевшему поражение в «холодной войне» Советскому Союзу и на этом основании ее недооценка в качестве серьезного самостоятельного и одного из ключевых субъектов мировой политики не может не выглядеть несерьезной и опасной для дела мира и международной безопасности. В этом контексте не могу не привести позицию Г. Киссинджера, который усматривал парадокс в том, что «за последние двести лет европейское равновесие сил было в ряде случаев сохранено благодаря героическим усилиям России. Без России Наполеон и Гитлер почти наверняка бы преуспели в создании универсальных империй. Подобно двуликому Янусу, Россия была одновременно и угрозой равновесию сил, и одним из его ключевых компонентов, важной для него
и все же не вполне его частью»1. Россия сегодня - это великая держава, которая временно переживает крупномасштабные экономические, политические и иные трудности, вызванные изменениями в ее геоэкономическом и геополитическом положении. Но ее перспективы по многим ключевым аспектам не столь проблематичны, как того хотелось бы противникам (как зарубежным, так и отечественным) великодержавной России.
В целом, при всех возможных оговорках Россия сохраняет широкие потенциальные возможности оказывать существенное влияние на содержание и характер глобального и регионального баланса сил. Громадные размеры, обладание стратегическим ядерным вооружением, богатейшие природные ресурсы, выгодное месторасположение на пересечении интересов самых могущественных стран мира - центров экономической и военной мощи и другие факторы служат гарантией того, что Россия останется одним из ключевых акторов в сообществе стран и народов, способным обеспечить свою националь-
1 Киссинджер Г. Дипломатия. — М., 1997, с. 124.
ную безопасность на трех разных, но взаимосвязанных уровнях: глобальном, евразийском и региональном.
Нет никаких сомнений в том, что Россия может сохранить свое величие, лишь оставаясь Россией. При этом Россия, выходящая на многие регионы, не может не строить свою внешнеполитическую стратегию равнонаправленно по всем азимутам. Здесь какой бы то ни было выбор по формуле «или - или» в пользу какого-либо одного направления в ущерб другим неминуемо сопряжен с крупными стратегическими просчетами. Оптимальной представляется стратегия равноудаленности или равноприближен-ности к основным центрам силы, исключающая конфронтацию с каким-либо из этих центров и в то же время попадание в зависимость от них.
Перефразируя известное выражение, необходимо раз и навсегда осознать, что у России нет и не может быть друзей, есть только национальные интересы, для реализации которых можно иметь союзников, которые, в свою очередь, могут и должны меняться в зависимости от изменения расклада геополитических сил на мировой арене.
