CC BY
31
УДК 811.512.211
С.И. Шарина1
К ВОПРОСУ О ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЯХ В ЭВЕНСКОМ ЯЗЫКЕ
QUESTION OF FUNCTIONAL-SEMANTIC CATEGORIES IN THE EVENIAN LANGUAGE
В статье освещены проблемы количественности, персональности, посессивности и локативности в эвенском языке, которые рассматриваются в русле функционального подхода, направленного на описание значения и функционирования языковых единиц в их разноуровневом взаимодействии. В связи с этим ставится цель раскрыть грамматическую сущность форм, выражающих функционально-семантические категории и показать взаимосвязь разных языковых средств, используемых для выражения данных категорий: грамматических, синтаксических и лексических.
Ключевые слова: эвенский язык, функционально-семантическая категория, количе-ственность, персональность, посессивность, локативность.
The article deals with the problems of quantitative, personal, persistence and localization in the Even language, which are considered in the context of a functional approach aimed at describing the significance and functioning of linguistic units in their multilevel interaction. In this connection, the aim is to reveal the grammatical essence of the forms expressing functional semantic categories and to show the interrelation of different linguistic means used to express these categories: grammatical, syntactic and lexical.
Keywords: even language, functional-semantic category, quantitative, personality, possessiveness, locality.
Проблема описания языков и в XXI веке остается одной из самых актуальных в языкознании. Её сложность для североведческой лингвистической науки состоит в том, что в связи с уровнем изученности этих языков и задачами предназначенности их описания встает вопрос об ограниченности, специфичности описания, когда оно выдерживается в одном аспекте. Опыт исследований последних лет по эвенскому языку показывает, что описание его грамматической системы в рамках функционального подхода вполне оправдано и целесообразно. Функционально-семантический подход, который опирается на методику структурно-семантического моделирова-
1 Шарина Сардана Ивановна - к.филол.н., заведующая сектором, ИГИиПМНС СО РАН, г. Якутск.
E-mail: sarshar@mail.ru
Sharina Sardana - Candidate of Philological Sciences, Head of department, Institute for Humanities Research and Indigenous Studies of the North Siberian Branch of Russian Academy of Sciences, Yakutsk.
ния языковых единиц и полевого структурирования в настоящее время считается одним из перспективных направлений в исследовании эвенского языка. Его преимущества в описании агглютинативных языков, в частности, эвенского, иллюстрировано В.А. Роббеком [3-7]. Монументальный труд В.А. Роббека «Грамматические категории эвенского глагола в функционально-семантическом аспекте» [6], в котором были развиты и синтезированы основные направления исследований, проводившихся автором на протяжении многих лет, можно рассматривать не только как компендиум материалов, сведений и идей, но и как осуществление особой, новой для эвенской филологии задачи - создание новой модели грамматики в перспективе. В его работах дается анализ функционально-семантических полей темпоральности, модальности, аспектуальности, залоговости, таксиса в их системных связях, включая рассмотрение разновидностей и вариантов категориальных ситуаций, лежащих в основе ФСП; определение компонентов поля и его структуры; описание соответствующих категориальных ситуаций в их основных вариантах. В своих работах В.А. Роббек не только слепо следует положениям теории функциональной грамматики, но и обогащает, дополняет их.
В данной статье нами предпринимается попытка комплексного функционально-семантического анализа языкового содержания категорий количественности, пер-сональности, посессивности и локативности в эвенском языке.
Количественность мы определяем как «функционально-семантическая категория, отражающая восприятие и осмысление человеком количественной характеристики объектов, действий и явлений в языке и речи, и выражение языковыми средствами значений меры, величины, степени» [8, с.48]. В эвенском языке отмечается довольно широкий спектр способов выражения количественности. Основными средствами являются морфологические показатели единичности/множественности - различного рода суффиксы для выражения количественности: нулевой показатель, сингулятив (чан/-чэн, - какан/-кэкэн), формы множественности (-л/-р, -сал/-сэл, -тил/-тал,-нил), формы совместности/взаимности (-нюн, -гли/-гали, -йа/-йэ, -саг/-сэг, -каг/-кэг), числа субъектов действия, фазы, кратности, интенсивности действия и показатели количества отдельных процессов. К лексическим средствам относятся счетные слова, дейктические слова со значением определенных мер, традиционные меры объема, пространства, времени (например, чауат 'расстояние, пройденное без остановки, около 30 км', эвумрэ 'щепотка', илаври дюптари 'олень-самец 11 лет', чай хуйэлтыуын 'промежуток времени для закипания чая' и др.). К синтаксическим средствам относятся повтор, перечисления, сочетания антонимов. Например: Ануан-ануантан ноуартан урэкчэр хэелитэн дюгаддётта. 'Из года в год они проводили лето на вершинах гор'. Илэ-тала орар удилтан иманрали оняпчал. 'Здесь-там (местами) оленьими следами снег разрисован'.
Под категорией персональности в эвенском языке мы понимаем «систему грамматических форм, объединенных обобщенным категориальным значением лица» [9, с.43]. Функционально-семантическая категория персональности опирается на глагольные и местоименные формы лица, лексические средства (различные наимено-
вания лиц типа: аман 'отец', оралчимуа 'оленевод'), а также синтаксические средства выражения этой семантики. Также персональность в эвенском языке в определенной речевой ситуации может выражаться контекстом, главным образом при характеристике лиц образными, эмоционально окрашенными выражениями, например: уин, хуптуриди, хогдий далчаучинни. 'Собака, отстав, хвост свой лижет (о виноватом в чем-то человеке)'. Кербэ хокан эуилкэн-дэ, оуаттукун элгэптэн. 'Олень-бык очень сильный, да за нос водится (о человеке, который при определенных успехах допускает какую-нибудь слабость)'.
При определении средств эвенского языка, служащих для выражения посессивных отношений, мы исходим из определения А.В. Бондарко: «Посессивность как семантическая категория представляет собой языковую интерпретацию широкого круга отношений обладания, принадлежности, включая соотношение части и целого» [1, с.99]. Основным средством выражения значения обладания в эвенском языке являются собственно притяжательные формы (лично-притяжательные суффиксы -в, -му, показывающие принадлежность 1-му л.ед.ч.; 2-му л.ед.ч.: -с-; 3-му л.ед.ч.: -н; 1-му л.мн.ч.: -вун, -т; 2-му л.мн.ч.: -сан/-сэн; 3-му л.мн.ч.: -тан/-тэн). Для эвенского языка характерно чрезвычайно широкое употребление лично-притяжательных показателей. Даже весьма приблизительные данные сопоставительного подсчета частотности этих форм обнаруживают довольно красноречивые цифры по сравнению с другими формами, актуализирующими посессивность. Данное явление распространяется и на возвратно-притяжательные суффиксы -й, -и, -ми, -би, -вур, -ур, -мур, -бур. На предназначение предмета определенному лицу указывает суффикс назначительного падежа (дезигнатива) -га/-ка/-уа, который используется с возвратно-притяжательным суффиксом. Показатель относительной принадлежности -у также может быть включен в данный список, но семантически он указывает скорее на отношение лица к данному предмету.
Нельзя не отметить встречающуюся в эвенской речи некоторую «загруженность» посессивными показателями одного и того же слова. Так, весьма высокую частотность обнаруживает оформление по модели «суффикс косвенной принадлежности + суффикс назначительного падежа + показатель безличной принадлежности». Например: Нян олраугавур бэйнэдэвур мулгаритан. 'И решили (они) пойти ловить рыбу себе'. Тарбач берусэл ноуман атикаугавур гасчинар. 'И вот берусы захотели ее в жены взять'.
К морфологическим средствам выражения посесивности относятся также форма обладания имен -лкан, словообразующие суффиксы прилагательных: -пчи, -мнан/-мнэн. Актуализаторами обладания являются и словообразующие глагольные суффиксы -та/-тэ, -лат/-т/-лэч, -нач/-т, -у (например, от слова дю 'жилище, юрта' образуется глагол дюудай 'присвоить чей-либо дом, юрту'). Лексическим показателями по-сессивности являются притяжательные и возвратные местоимения. К этой же группе относятся эвенские глаголы обладания. К синтаксическим способам выражения по-сессивности можно отнести экзистенциально-локативные конструкции с оформлением имени обладателя местным падежом.
Локативность в функциональной грамматике трактуется как семантическая категория, представляющая собой языковую интерпретацию мыслительной категории пространства, и, вместе с тем, как функционально-семантическое поле, которое охватывает разноуровневые средства языка, взаимодействующие при выражении пространственных отношений [1]. Языковые средства, показывающие локативность, разнотипны. В эвенском языке это: показатели падежей, послелоги, указывающие на местонахождение, наречия места, различного рода сочетания предиката с падежными, послеложны-ми и наречными локативными показателями. Основной формой выражения локализатора в эвенском языке является существительное, оформленное локативными (или дательным) падежами, или существительное с послелогом, с падежным и притяжательным оформлением. Всякий раз, когда необходимо определить местонахождение предмета, независимо от контекста и ситуации, прибегают к этой форме: Мут урэкчэндули бадутникан окат бардалан уямкарбу иттит. 'Мы, проезжая верхом по горе, увидели на том берегу реки снежных бара-нов\ Локализатор может обозначаться и наречиями места.
Пространственное отношение может быть выражено любым средством, обозначающим связь двух субстанций. В эвенском языке к таким средствам относятся послелоги, падежные показатели, глаголы. Локализация в пространстве может интерпретироваться как перемещение или местонахождение предмета. В зависимости от характера выражения пространственных отношений глаголы могут быть разделены на три группы: глаголы, требующие или допускающие обстоятельство, выражающее местонахождение (глаголы положения в пространстве); глаголы, требующие или допускающие обстоятельство, выражающее перемещение (глаголы движения); глаголы, выражающие своей основой пространственное отношение (собственно пространственные глаголы). Глаголы первых двух групп связаны с выражением общих пространственных отношений, глаголы последней группы могут сами участвовать в выражении частных пространственных отношений.
Как известно, в эвенском языке позиционные глаголы, требующие или допускающие обстоятельство, выражающее местонахождение - позицию предмета в отношении одного из трех измерений, управляют местным и дательным падежами. Форма дательного падежа действительно используется с локализуемыми предметами одушевленными, причем с учетом критерия как бы временной связи, тогда как выбор местного падежа попадает на примеры с инактивным локализуемым предметом с учетом критерия постоянных пространственных отношений.
В ядро поля локативности могут быть выведены показатели локативных падежей. Падежные суффиксы в эвенском языке выступают в автономной функции, указывая самостоятельно на локализацию предмета, или же в сопряженной функции, уточняя значение послелога. Так, автономную функцию можно усматривать у показателей следующих локативных падежей: продольный - обозначающий маршрут движения (-ли/-дули/-тули); дательный, местный, направительный, направительно-местный, направительно- продольный (показатели -ду/-ту-ла/-лэ; -тки/-таки/тэки; -кла/-клэ;
-кли), обозначающие «место», конечную точку; отложительный и исходный (-дук/-тук; -гич/-уич) - обозначающие начальную точку движения.
Следующая после ядра по степени грамматикализованности сфера состоит из лексических элементов, выражающих положение в пространстве. Это довольно большой пласт языка, который мы группируем по значениям. К лексическим средствам выражения локативности относятся послелоги, наречия.
Послелоги являются в эвенском языке одним из важнейших средств выражения пространственных отношений. Послелоги, актуализирующие локативность: собственно послелоги, которые изолировались от наречий и имен и остались только в роли послелогов; отыменные послелоги, образованные от имен пространственного значения и наречные послелоги.
Использование наречий для выражения пространственного значения теснейшим образом связано с обозначением локализатора. При выражении пространственного отношения наречием особое обозначение локализатора отсутствует. Локализатор в таком случае подсказывается контекстом или ситуацией. Наречие является по сути дела вторичным способом обозначения пространственного отношения, т.к. оно никогда не выступают в роли самостоятельной номинации места.
Итак, при рассмотрении функционально-семантических категорий в эвенском языке обнаруживается следующее. И количественность, и персональность, и посес-сивность, и локативность в эвенском языке опираются на категории морфологические. В данном случае находит подтверждение точка зрения о том, что в эвенском, и в других тунгусо-маньчжурских (т.е. агглютинативных) языках, функционально-семантическими являются лишь те категории, ядром которых является морфологическая категория. Теоретические положения функциональной грамматики аргументированы материалом эвенского языка, выявляя общие тенденции в языковых процессах и специфические проявления в отдельном языке.
Литература
1. Бондарко, А.В. Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность / А.В. Бондарко, М.Д. Воейкова, В.Г. Гак и др. - Санкт-Петербург : Наука, 1996. - 229 с.
2. Бондарко, А.В. Теория значения в системе функциональной грамматики: на материале русского языка / А.В. Бондарко. - Москва : Языки славянской культуры, 2002. - 289 с.
3. Роббек, В.А. Виды глагола в эвенском языке / В.А. Роббек. - Ленинград : Наука, 1982. - 112 с.
4. Роббек, В.А. Категория залоговости в эвенском языке / В.А. Роббек. - Ленинград : Наука, 1984. - 188 с.
5. Роббек, В.А. Грамматические категории эвенского глагола / В.А. Роббек. - Санкт-Петербург : Наука, 1992. - 168 с.
6. Роббек, В.А. Грамматические категории эвенского глагола в функционально-семантическом аспекте / В.А. Роббек. - Новосибирск : Наука, 2007. - 726 с.
7. Роббек, В.А. О новом подходе к исследованию грамматики тунгусо- маньчжурских языков / В.А. Роббек // Северо-Восточный гуманитарный вестник. - 2010. - № 1 - С. 48-55.
8. Шарина, С.И. Категория количественности в эвенском языке / С.И. Шарина. - Санкт-Петербург : СПбГУ, 1999. - 115 с.
9. Шарина, С.И. Персональность и посессивность в эвенском языке / С.И. Шарина. -Новосибирск : Наука, 2001. - 96 с.
References
1. Bondarko, A.V. Theory of functional grammar: Lokativnost. Beingness. Possession. Conditionality / A.V. Bondarko, M.D. Voeikov, V.G. Gak and others. - Sankt-Petersburg : Science, 1996. - 229 p.
2. Bondarko, A.V. Theory of meaning in the system of functional grammar: on the material of the Russian language / A.V. Bondarko. - Moscow : Languages of Slavic Culture, 2002. - 289 p.
3. Robbek, V.A. Types of the verb in the Even language / V.A. Robbek. - Leningrad : Science, 1982. - 112 p.
4. Robbek, V.A. The category of mortgage in the Even language / V.A. Robbek. - Leningrad : Science, 1984. - 188 p.
5. Robbek, V.A. Grammatical categories of the Even verb / V.A. Robbek. - Sankt-Petersburg : Science, 1992. - 168 p.
6. Robbek, V.A. Grammatical categories of the Even verb in the functional-semantic aspect / V.A. Robbek. - Novosibirsk : Science, 2007. - 726 p.
7. Robbek, V.A. On a new approach to the study of the grammar of the Tungus-Manchu languages / V.A. Robbek // The North-eastern journal of humanities. - 2010. - No. 1 - P. 48-55.
8. Sharina, S.I. The quantitative category in the Even language / S.I. Sharina. - Sankt-Petersburg : SPburg SU, 1999. - 115 p.
9. Sharina, S.I. Personality and posessivnost in Even language / S.I. Sharina. - Novosibirsk : Science, 2001. - 96 p.
