К вопросу квалификации действий, дезорганизующих функционирование учреждений уголовно-исполнительной системы, по уголовному законодательству Российской Федерации и Республики Беларусь

Меерсон Владислав Романович

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ

УДК 343 DOI 10.24411/2073-0454-2020-10209

ББК 67.408 © В.Р. Меерсон, 2020

Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право

К ВОПРОСУ КВАЛИФИКАЦИИ ДЕЙСТВИЙ, ДЕЗОРГАНИЗУЮЩИХ ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ УЧРЕЖДЕНИЙ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ, ПО УГОЛОВНОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

Владислав Романович Меерсон, адъюнкт факультета подготовки научно-педагогических и научных кадров Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117997, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12) E-mail: pochta-elektro@tut.by

Научный руководитель: доктор юридических наук, профессор, Почетный работник высшего профессионального образования РФ, Почетный сотрудник МВД России Н.Г. Кадников

Аннотация. Исследованы нормы действующего уголовного законодательства Российской Федерации и Республики Беларусь, предусматривающие ответственность за действия, дезорганизующие функционирование учреждений уголовно-исполнительной системы. Анализируются некоторые дискуссионные вопросы, возникающие при квалификации и разграничении некоторых составов преступлений.

Ключевые слова: дезорганизация деятельности пенитенциарных учреждений, уголовное право, ст. 321 УК Российской Федерации, ст. 410 УК Республики Беларусь, сравнительно-правовой анализ, квалификация.

ON THE ISSUE OF QUALIFICATION OF ACTIONS THAT DISORGANIZE THE FUNCTIONING OF INSTITUTIONS OF THE PENAL SYSTEM UNDER THE CRIMINAL LAW OF THE RUSSIAN FEDERATION AND THE REPUBLIC OF BELARUS

Vladislav R. Meerson, Postgraduate Student of the Faculty of Preparation of Scientific and Pedagogical staff

Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117997, Moscow, ul. Akademika

Volgina, d. 12)

E-mail: pochta-elektro@tut.by

Scientific leader: Doctor of Legal Sciences, Professor, Honorary Worker of Higher Professional Education of Russia, Honorary Officer of the Ministry of Internal Affairs of Russia N.G. Kadnikov

Abstract. The norms of the current criminal legislation of the Russian Federation and the Republic of Belarus are examined, providing for responsibility for actions that disorganize the functioning of the penitentiary system. Some debatable issues arising from the qualifications and delimitation of some corpora delicti are analyzed.

Keywords: penitentiary institutions functioning disorganization, criminal law, Art. 321 of the Criminal Code of the Russian Federation, Art. 410 of the Criminal Code of the Republic of Belarus, comparative legal analysis, qualification.

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН

Для цитирования: Меерсон В.Р. К вопросу квалификации действий, дезорганизующих функционирование учреждений уголовно-исполнительной системы, по уголовному законодательству Российской Федерации и Республики Беларусь. Вестник Московского университета МВД России. 2020(4):112-8.

Существенным препятствием для исполнения назначенного судом наказания служит совершение противоправных деяний со стороны осужденных. Среди преступлений, совершаемых в исправительных учреждениях, можно выделить специфические деяния, которые присущи лишь для мест, обеспечивающих изоляцию преступников от общества. Из ряда подоб-

ных преступных деяний необходимо выделить преступление, ответственность за которое предусмотрена статьей 321 УК РФ (дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества), и преступление, ответственность за которое предусмотрена в статье 410 УК Республики Беларусь (действия, дезорганизующие работу исправительного учрежде-

ния, исполняющего наказание в виде лишения свободы, или арестного дома).

По данным информационно-аналитического отдела Федеральной службы исполнения наказаний Российской Федерации общее количество осужденных, содержащихся в исправительных и воспитательных колониях, тюрьмах, а также подследственных в СИЗО Российской Федерации составляло: в 2014 — 677,3; 2015 — 665,6; 2016 — 639,9; 2017 — 630,1; 2018 — 602,2; 2019 — 523,9 тыс. человек [12]. Можно отметить заметную динамику по снижению количества лиц, находящихся в изоляции от общества, связанную с увеличением роли альтернативных видов наказания при принятии судебных решений по уголовным делам.

Однако, согласно статистическим данным из отчета о числе осужденных по всем составам преступлений, ответственность за которые предусмотрена ст. 321 УК РФ, было осуждено по ч. 1: в 2014 — 15,

2015 — 9, 2016 — 18, 2017 — 14, 2018 — 4, за 1 полугодие 2019 года — 5; по ч. 2: в 2014 — 165, 2015 — 177, 2016 — 177, 2017 — 188, 2018 — 182, за 1 полугодие 2019 года — 90; по ч. 3: в 2014 г. — 27, 2015 — 29,

2016 — 31, 2017 — 26, 2018 — 26, за 1 полугодие 2019 года — 14 [10]. Таким образом, заметно, что, несмотря на общее значительное снижение числа лиц, содержащихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы, в последние годы, количество преступлений, предусмотренных ст. 321 УК Российской Федерации стабильно, что еще раз свидетельствует о значимости наличия данной нормы в УК, актуальности ее с учетом реалий функционирования современной уголовно-исполнительной системы, острой необходимости разъяснения особенностей квалификации данного общественно опасного деяния с учетом количественных фактов для повышения качества правоприменительной практики. Несмотря на то обстоятельство, что в белорусской уголовной статистике факты совершения действий, дезорганизующих работу исправительного учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы, или арестного дома, представлены единичными случаями, необходимость в рассмотрении и изучении указанного вида преступления в Республике Беларусь имеет важное значение в связи с высокой превентивной направленностью данных норм, необходимостью принятия решений о правильной квалификации подобного рода деяний.

Необходимо отметить, что перечень обстоятельств, подлежащих установлению и доказыванию в ходе предварительного расследования по делам рассматриваемой категории достаточно широк. А.В. Беляков выделяет такие обстоятельства, как: характе-

ризующие событие преступления (факт применения насилия или угрозы применения насилия; последствия применения насилия; причинно-следственную связь между ними; время, место, способ совершения преступления; средства совершения преступления; обстановку совершения преступления); характеризующие виновность лица, совершившего преступление (форму вины; мотивы и цели совершения преступления); обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого (степень приобщенности обвиняемого к ценностям субкультурной идеологии, отношение обвиняемого к положительно характеризующимся осужденным и сотрудникам ИУ, официальная характеристика преступника в аспекте отношения к наказанию, труду, режиму содержания, степень исправленности); отягчающие, смягчающие и исключающие ответственность: (одновременное действие на территории ИУ официальных норм и правил криминальной субкультуры; существование на территории ИУ возможностей у осужденных приобретать предметы и вещи, запрещенные к хранению); иные, имеющие значение для дела [1, а 9].

Необходимо отметить, что в действующем уголовно-процессуальном законодательстве Республики Беларусь и Российской Федерации, органы и учреждения уголовно-исполнительной системы являются органами дознания. С учетом данного положения начальники пенитенциарных учреждений наделены правом производства неотложных следственных действий по уголовным делам. Следует также обратить внимание, что оперативным сотрудникам учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, производство дознания поручается лишь в том случае, если они не проводили или не проводят оперативное сопровождение по данному уголовному делу, что на практике является определенным препятствием, так как условиях закрытого исправительного учреждения данное условие выполнить достаточно непросто. В то же время в статьях Уголовно-процессуальных кодексов обеих стран, предусматривающих распределение уголовных дел между органами предварительного расследования подследственность органов и учреждений уголовно-исполнительной системы не определена. Предварительным расследованием совершенных преступлений в обеих странах занимаются следственные органы (Следственный комитет и в Российской Федерации и в Республике Беларусь), что может в ряде случаев повлечь за собой частичную утрату доказательного материала, имеющего важное значение для квалификации и принятия того или иного решения по находящемуся в производстве уголовному делу.

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ

В определенной степени проблемой для правильной квалификации преступления, совершенного в учреждении уголовно-исполнительной системы, является факт возложения функций по осуществлению неотложных следственных действий на оперуполномоченных исправительного учреждения, имеющих, в большинстве случаев, специфическое представление о порядке производства в рамках уголовного-про-цесса, а также в силу особенностей своей служебной деятельности, не обладающих необходимой полнотой тактических и методических навыков осуществления дознания по уголовному делу. Та же проблема, но с диаметрально противоположной стороны, касается и следователей, которые, обладая всеми необходимыми процессуальными полномочиями, а также компетенцией в области производства предварительного расследования, не имеют достаточного уровня специфических знаний, крайне необходимых для объективной оценки и учета всех обстоятельств дела и правильной квалификации. Возможно, данную проблему могло решить создание специализированного института непосредственно уполномоченных должностных лиц, на которых начальники органов и учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, возлагали бы проведение предварительного расследования в форме дознания, а также иные полномочия, предусмотренные УПК. Учитывая вышеизложенные обстоятельства, необходимо провести разграничение исследуемого преступления от иных преступлений, содержащихся в тех же главах Особенной части Уголовных кодексов двух государств, а также обратить внимание на особенности квалификации.

Действия, дезорганизующие работу исправительного учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы, или арестного дома, по УК Республики Беларусь (ст. 410) относятся к преступлениям против правосудия. В этом аспекте явно заметно коренное различие в понимании законодателем объекта уголовно-правовой охраны тождественных норм двух стран. С учетом родового объекта, которым являются интересы правосудия, белорусскому правоприменителю проще осуществить отграничение от других составов, таких например, как преступления против порядка управления. Что касается иных преступлений, находящихся в главе 34 УК Республики Беларусь, ст. 410 имеет схожий непосредственный объект посягательства со ст. 411 «Злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы». Вышеуказанное преступление посягает на нормальную деятельность учреждения уголовно-ис-

полнительной системы, исполняющего наказание в виде лишения свободы, препятствует осуществлению целей деятельности пенитенциарных учреждений в сфере реализации определенного судом уголовного наказания. Что касается ст. 410 УК Республики Беларусь, то данное преступление посягает на нормальную деятельность исправительных учреждений и арестных домов, исполняющих соответствующие виды наказаний. Вместе с тем, повышенная общественная опасность действий, предусмотренных ст. 410 УК Республики Беларусь, детерминирована еще и тем, что при их совершении вред может причиняться здоровью, чести и достоинству потерпевшего. Таким образом, если опираться лишь на объект посягательства двух преступлений и исходить из названия обеих статей, достаточно проблематично провести конкретное разграничение между двумя составами и уяснить необходимость их параллельного существования, с учетом дублирования (на первый взгляд) составов. Ведь исторически сложилось так, что в советском уголовном законе первой появилась норма, касающаяся дезорганизации деятельности исправительно-трудовых учреждений, которая по своей сути аккумулировала в себе с объективной стороны любые противоправные деяния на территории данного учреждения. А затем, через некоторое время, появилась уголовно-правовая норма, устанавливающая ответственность за злостное неповиновение требованиям администрации исправительно-трудового учреждения. В связи с этим необходимо обратить внимание на объективные стороны обеих преступлений, изучив диспозицию сравниваемых статей.

Также, с соответствии с диспозицией ст. 411 УК Республики Беларусь, преступлением является злостное неповиновение законным требованиям администрации исправительного учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы, либо иное противодействие администрации в осуществлении ее функций лицом, отбывающим наказание в исправительном учреждении, исполняющем наказание в виде лишения свободы, если это лицо за нарушение режима отбывания наказания подвергалось в течение года дисциплинарному взысканию в виде перевода в помещение камерного типа, специализированную палату, одиночную камеру или переводилось в тюрьму. Таким образом для привлечения к уголовной ответственности по данной статье необходима дисциплинарная преюдиция, т.е. привлечение осужденного к наиболее строгому дисциплинарному взысканию по уголовно-исполнительному законодательству.

Авторами научно-практического комментария

к Уголовному кодексу Республики Беларусь дается следующее толкование диспозиции ст. 411: «Злостное неповиновение законным требованиям администрации — это открытый отказ от исполнения обращенного к конкретному осужденному законного требования представителя администрации, которое осужденный был обязан выполнить и имел возможность это сделать. Под иным противодействием администрации следует понимать совершение осужденным действий, препятствующих осуществлению администрацией, ее функции (действия, направленные на срыв работы производственных подразделений или проводимых администрацией мероприятий)» [6, а 882]. В практической деятельности злостное неповиновение присуще осужденным, отнесенным администрацией исправительного учреждения в соответствии с Уголовно-исполнительным кодексом к лицам, злостно нарушающим установленный порядок отбывания наказания. Это подразумевает наличие целого ряда систематических дисциплинарных проступков, за которые к лицу применялись дисциплинарные взыскания. В свою очередь после аттестации осужденного дальнейшее нарушение установленного порядка и условий отбывания наказания, т.е. фактически допущение дисциплинарного проступка, уже следует квалифицировать как преступление. Являлось ли это неисполнением законного требования администрации, либо обязанности осужденного, закрепленной в уголовно-исполнительном законодательстве, не играет никакой роли. Анализируя подобное научно-практическое толкование, необходимо особо обратить внимание на понимание авторами понятия «иного противодействия», заключающееся в препятствовании осуществления администрации исправительного учреждения своих функций. Таким образом, можно решить, что налицо дезорганизация функционирования исправительного учреждения, ведь в связи с противоправными действиями лица, происходит нарушение его деятельности. Также авторами при описании субъективной стороны преступления указывается, что «по смыслу закона данному преступлению свойственна специальная цель — стремление создать препятствия администрации исправительного учреждения в осуществлении ее функций» [6, а 883]. Для уяснения различий следует обратиться к ст. 410 УК Республики Беларусь, в которой дезорганизация деятельности учреждения уголовно-исполнительной системы может быть выражена в трех вариантах: терроризировании осужденного (осужденных) с целью воспрепятствования его (их) исправлению или из мести за исполнение им (ими) общественной обязанности; нападении на представите-

ля администрации исправительного учреждения или арестного дома; создании организованной преступной группы с целью совершения в дальнейшем вышеуказанных вариантов преступных действий. Терроризирование осужденного является совершением таких действий (психологического и нетяжкого физического насилия), которые влекут возникновение у осужденного чувства постоянного страха за свою безопасность. Таким образом, только в случае совершения одной из трех исчерпывающих альтернативных форм противоправных действий в соответствии с нормой ст. 410 УК Республики Беларусь, можно говорить о дезорганизации деятельности учреждения уголовно-исполнительной системы и нарушения его функционирования. Иные действия, направленные на препятствование функционированию исправительного учреждения, арестного дома, необходимо квалифицировать при наличии всех необходимых признаков по ст. 411, либо по иным составам Особенной части, связанным с уклонением от отбывания наказания.

Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, по законодательству Российской Федерации имеет сходство с составами преступлений, находящихся в главе 32 «Преступления против порядка управления». С учетом общности родового объекта, а также частичной объективной схожести составов близость норм (ст. 317-319 и 321 УК РФ) не вызывает сомнений и при поверхностном рассмотрении может вызвать ошибочность в толковании у правоприменителя.

Непосредственный объект преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ — общественные отношения, обеспечивающие установленный нормативными актами порядок исполнения наказания и обеспечения изоляции от общества осужденных (т.е. нормальную деятельность места лишения свободы или места содержания под стражей). Дополнительным объектом преступления являются такие общественные отношения, которые обеспечивают право на жизнь и здоровье. Объективная сторона состава преступления характеризуется совершением действий, которые могут быть выражены вариативно в: применении насилия, не опасного для жизни или здоровья осужденного или сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей либо их близких; угрозе применения насилия к осужденному или к сотруднику места лишения свобода или места содержания под стражей либо к их близким. К насилию, не опасному для жизни или здоровья, могут относиться побои, причинение физической боли и т.п. Угрозы применения насилия охватывают все возможные степени насилия, в том

числе и угрозы убийством. Естественно, что подобная угроза должна быть реальной и действительной [5, а 969]. Также необходимо отметить особо квалифицированный состав (ч. 3 ст. 321 УК РФ), выражающийся в совершении тех же самых действий организованной группой либо с применением насилия, опасного для жизни или здоровья.

Исходя из указанных аспектов, можно сразу отграничить рассматриваемое преступление от преступления, предусмотренного ст. 319 УК РФ «Оскорбление представителя власти», объективная сторона которого выражается в унижении чести и достоинства представителя власти, осуществленном публично в неприличной форме. Непосредственным объектом является авторитет органов государственной власти, дополнительным — честь и достоинство конкретного представителя власти. Очевидное различие сразу нескольких элементов составов преступлений позволяет без особых трудностей осуществить разграничение при квалификации.

Не так явно прослеживаются различия между ч. 2, 3 ст. 321 УК РФ и составами преступлений против порядка управления насильственного характера (ст. 317 и 318 УК РФ). Необходимо отметить, что потерпевшим от противоправных посягательств является сотрудник уголовно-исполнительной системы, являющийся с одной стороны представителем власти, с другой сотрудником правоохранительных органов. Для правильной квалификации необходимо подробнее проанализировать объективные и субъективные признаки, содержащиеся в статье 321 УК РФ, уяснить отдельные особенности действующих составов преступлений против порядка управления.

По мнению И.Г. Прасоловой, убийство сотрудника учреждения, обеспечивающего изоляцию от общества, в отдельных случаях надлежит квалифицировать по ст. 317 УК РФ [13]. В обосновании этого подвергаются критике доводы Г. Чернышова, В.А. Владимирова, А.П. Романова, которые утверждают, что диспозицией рассматриваемой нормы охватываются все конкретные действия виновных, направленные, в конечном итоге, на дезорганизацию работы исправительного учреждения [7, а 22], в том числе убийство представителя администрации исправительного учреждения полностью охватывается признаками этого состава преступления и не требует дополнительной квалификации [2, а 145]. Необходимо отметить, что квалификация убийства сотрудника уголовно-исполнительной системы по ст. 317 УК РФ является достаточно спорным решением. Для уточнения и конкретизации правильности данного утверждения требуется

определить правовой статус потерпевших по конкурирующим нормам. Так, руководствуясь ст. 24 закона РФ от 21 июля 1993 г. № 5473-! «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы»[8] и ст. 12 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» [9], можно прийти к выводу, что сотрудник учреждения, обеспечивающего изоляцию от общества, является сотрудником правоохранительного органа (ФСИН является одним из правоохранительных органов), т.е. может являться потерпевшим по уголовным делам по ст. 317 УК РФ.

Вместе с тем, диспозиция статьи 317 УК РФ описывает такую специфическую цель преступного посягательства, как воспрепятствование законной деятельности сотрудников правоохранительного органа по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. Т.А. Зезюлина и Н.А. Горшкова, рассматривая проблемные вопросы квалификации преступлений против порядка управления, совершаемых в местах лишения свободы, высказывают предположение, что квалификация убийства сотрудника пенитенциарной системы по ст. 317 УК РФ применима только в случае, если во время посягательства он выполнял законную деятельность по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности [4, а 15]. Однако необходимо достаточно осторожно относится к подобному толкованию, так как выполнение функций по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности присуще скорее иным правоохранительным органам (например — МВД), нежели ФСИН. Дополнительно необходимо учитывать тот факт, что функционально органы уголовно-исполнительной системы в соответствии с Указом Президента РФ от 13 октября 2004 г. № 1314 «Вопросы Федеральной службы исполнения наказаний» подобной деятельности не выполняют (кроме как обеспечение правопорядка и законности в учреждениях, но к общественному порядку и общественной безопасности это имеет достаточно отдаленное отношение) [11].

В завершении доводов необходимо отметить, что такая категория как «общественное» чужда закрытым учреждениям УИС, так как на изолированной от социума и охраняемой территории их существует определенный специфический правовой режим, детально регламентированный правилами внутреннего распорядка ИУ, уголовно-исполнительным законодательством. Таким образом наиболее оптимальное решение по квалификации дано в п. 19 Постановления Пленума

Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», а именно: «Убийство сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей, совершенное лицом, отбывающим наказание в виде лишения свободы или содержащимся под стражей, надлежит квалифицировать, помимо соответствующей части ст. 105 УК РФ, по ст. 321 УК РФ, предусматривающей ответственность за дезорганизацию нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества» [14].

Что касается разграничения преступлений, предусмотренных ст. 321 и ст. 318 УК РФ, то для квалификации применяемого насилия в отношении сотрудников уголовно-исполнительной системы важным обстоятельством является преодоление сложностей в рамках конкуренции уголовно-правовых норм. В отличие от смежных, соотношение конкурирующих норм выглядит несколько сложнее и заключается в том, что одна из них содержит признак, отсутствующий в другой, но в этой другой нет признаков, которых не было бы в первой [3, с. 9]. Учитывая положение ч. 3 ст. 17 УК РФ необходимо признать, что ч. 2 ст. 321 УК РФ (насилие, совершаемое в отношении сотрудника УИС), является специальной по отношению к статьям об ответственности за посягательство на личность. В то же время ст. 321 УК РФ является специальной по отношению к ст. 318 УК РФ, так как сотрудник мест лишения свободы является представителем власти. Вместе с тем применение насилия, совершенного в местах лишения свободы, в отношении представителей власти, не являющихся сотрудниками этих учреждений, необходимо квалифицировать по ст. 318 УК РФ. Например, по данной статье должно квалифицироваться применение насилия в отношении представителей исполнительных, распорядительных надзорных и контролирующих государственных органов во время посещения ими места лишения свободы в связи с исполнением своих должностных обязанностей.

В завершении рассмотрения некоторых вопросов квалификации действий, дезорганизующих функционирование учреждений уголовно-исполнительной системы, по уголовному законодательству Российской Федерации и Республики Беларусь, можно прийти к выводу, что, несмотря на частое описание рядом авторов решения тех или иных сложностей, возникающих при квалификации по данной статье, в практической деятельности продолжают существовать и появляться спорные вопросы, связанные с проблемами отграничения рассматриваемого общественно опасного деяния от иных преступлений. Бесспорно, с учетом имеющей

место быть динамики совершения данной категории преступлений по отношению к иным преступлениям, совершаемым в пенитенциарных учреждениях, комплексное решение данной проблематики является весьма актуальной целью для сравнительно-правового исследования. Данное обстоятельство еще раз подчеркивает значимость рассмотрения исследуемых составов по законодательству двух стран, а также влечет за собой еще один закономерный вывод: при наличии достаточно большого ряда нестыковок в действующем законодательстве и различий в толковании необходимо задуматься об изменении уголовно-правовых норм, законодательных конструкций, их грамотной гармонизации, необходимости принятия соответствующих разъяснений для правоприменителя на уровне Постановлений Пленумов Верховных Судов.

Литература

1. Беляков А.В. Методика расследования дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества: автореф. дис. ...канд. юрид. наук: 12.00.09 / А.В. Беляков; Псковский юрид. ин-т ФСИН. Псков, 2010.

2. Владимиров В.А., Романов А.П. О квалификации действий, дезорганизующих работу исправительно-трудовых учреждений // Советское государство и право. 1964. № 7.

3. Горелик А.С. Конкуренция уголовно-правовых норм: учеб. пособие / Краснояр. Гос. Ун-т. Красноярск, 1996.

4. Зезюлина Т.А., Горшкова Н.А. Проблемы квалификации преступлений против порядка управления, совершаемых в местах лишения свободы // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2013. № 5.

5. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (научно-практический, постатейный). 5-е изд., перераб. и доп. / под ред. д.ю.н., профессора С.В. Дьякова, д.ю.н., профессора Н.Г. Кадникова. М.: ИД «Юриспруденция», 2017.

6. Уголовный кодекс Республики Беларусь : науч.-практ. коммент. / Т. П. Афонченко [и др.]; под ред В.М. Хомича, А.В. Баркова, В.В. Мар-чука. — Минск: Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь, 2019.

7. Чернышов Г. Из практики рассмотрения дел о дезорганизации работы исправительно-трудовых учреждений // Советская юстиция. 1962. № 10. С. 22-23.

8. URL://http://www.base.garant.ru/1305321/7b14d2 c2dfc862f67bd2c3471bf87b3f/.

9. URL://http://www.base.garant.ru/1305540/b6e02 e45ca70d110df0019b9fe339c70.

10. URL://http://www.cdep.ru/index.php?id=79.

11. URL://http://www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_49893/.

12. URL://http://www.fsin.su/structure/inspector/iao/ statistika/.

13. URL://https://cyberleninka.ru/article/n/ nekotorye-osobennosti-kvalifikatsii-dezorganizatsii-deyatelnosti-uchrezhdeniy-obespechivayuschih-izolyatsiyu-ot-obschestva

14. URL://https://www.garant.ru/products/ipo/prime/ doc/1251642/.

References

1. Belyakov A.V. Metodika rassledovaniya dezorganizacii deyatel'nosti uchrezhdenij, obespechivayushchih izolyaciyu ot obshchestva: avtoref. dis. ...kand. yurid. nauk: 12.00.09 / A.V. Belyakov; Pskovskij yurid. in-t FSIN. — Pskov, 2010.

2. Vladimirov V.A., Romanov A.P. O kvalifikacii dej stvij, dezorganizuyushchih rabotu ispravitel'no-trudovyh uchrezhdenij // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. 1964. № 7.

3. Gorelik A.S. Konkurenciya ugolovno-pravovyh norm: ucheb. posobie / Krasnoyar. Gos. Un-t. Krasnoyarsk, 1996.

4. Zezyulina T.A., Gorshkova N.A. Problemy

kvalifikacii prestuplenij protiv poryadka upravleniya, sovershaemyh v mestah lisheniya svobody // Vedomosti ugolovno-ispolnitel'noj sistemy. 2013. № 5.

5. Kommentarij k Ugolovnomu kodeksu Rossijskoj Federacii (nauchno-prakticheskij, postatejnyj). 5-e izd., pererab. i dop. / pod red. d.yu.n., professora S.V. D'yakova, d.yu.n., professora N.G. Kadnikova. M.: ID «YUrisprudenciya», 2017.

6. Ugolovnyj kodeks Respubliki Belarus': nauch.-prakt. komment. / T. P. Afonchenko [i dr.]; pod red V.M. Homicha, A.V. Barkova, VV. Marchuka. Minsk: Nac. centr pravovoj inform. Resp. Belarus', 2019.

7. Chernyshov G. Iz praktiki rassmotreniya del o dezorganizacii raboty ispravitel'no-trudovyh uchrezhdenij // Sovetskaya yusticiya. 1962. № 10. S. 22-23.