CC BY
0УДК 861.161.1
DOI https://doi.org/10.38161/2949-4877-2024-2-55-63
Полещук Елизавета Вячеславовна,
студентка,
Тихоокеанский государственный университет, Хабаровск,
Elizaveta 132001@inbox.ru
Сысоева Ольга Алексеевна,
кандидат филологических наук, доцент высшей школы русской филологии Тихоокеанский государственный университет, Хабаровск,
010109@pnu.edu.ru
К ВОПРОСУ ИЗУЧЕНИЯ ЖЕНСКИХ ОБРАЗОВ В МАЛОЙ ПРОЗЕ А. П. ЧЕХОВА
Аннотация. Статья посвящена анализу женских образов в малой прозе А. П. Чехова. В работе были выделены три периода, для которых характерны определенные типажи героинь. Если в первый период творчества Чехов описывает женщину в традиционном её проявлении (невесты, неверные жены, профессиональные актрисы, а также женщины-хищницы), то второй и третий периоды меняют представление читателя о героине, описывая изменение её личностных и нравственных качеств. Последний период повествует о новой женщине, поиски новых жизненных путей которой всё чаще никак не связаны с традиционными женскими установками на брак и обладание мужчиной. Авторы приходят к выводу о том, что любовь все чаще осознается чеховскими героинями как высшая ценность бытия, ради которой они готовы на многие вещи. Ключевые слова: женский образ, «докторский» взгляд на женщину, литературный тип, эволюция
Elizaveta V. Poleshchuk,
Student,
Pacific State University, Khabarovsk, Elizaveta 132001@inbox.ru
Olga A. Sysoeva,
PhD in Linguistics, Associate Professor, Higher School of Russian Philology, Pacific State University, Khabarovsk, 010109@pnu.edu.ru
REGARDING THE MATTER OF STUDYING FEMALE IMAGES DISPLAYED IN THE SHORT PROSE OF ANTON CHEKHOV
Abstract. The article is devoted to the analysis of female images displayed in the short prose of Anton Pavlovich Chekhov. The work identifies three distinct periods, characterized by the prevalence of certain types of heroines. The first period of Chekhov's work is defined by the image of a woman in her traditional manifestation (brides, unfaithful wives, professional actresses, as well as female predators), whilst the second and third periods change the reader's idea of the heroine, describing the change in her personal and moral qualities. The last period depicts a new woman - the one in search of new paths in life, which increasingly have nothing to do with traditional female attitudes toward marriage and possessing a man. The authors come to the conclusion that love is increasingly recognized by Chekhov's heroines as the highest value of existence, for the sake of which they are ready to commit to many things. Keywords: female image, «doctor's» view of a woman, literary type, evolution
< CO
S
я . a < ф ш
'8
u
82
® э
* §
® —
с со
< to
Я О
P
0
S* О X
Ф
Б v
S £
a к
S s
a т
я J
5 £
ф >
т rn
к s
m >
я и
¡J О
a &
я с
g О
1 00
ш ^
© Полещук Е. В., Сысоева О. А., 2024
Введение
Профессия врача подарила А. П. Чехову возможность предельно чётко и детально передавать не только настоящую картину жизни, но и образы героев в своих произведениях. Особенно примечательно его иллюстрирование женского образа как одного из наиболее ключевых в малой прозе.
Формирование чеховского взгляда на женщин обусловлено рядом обстоятельств. Несомненно, важную роль играли происхождение писателя, любовь к матери, свидетелем семейных трудностей которой он был, а также занятия медициной, во время которых перед его глазами прошло множество пациенток с самыми разными судьбами.
В ранний период творчества образы для своих произведений А. П. Чехов брал с тех примеров, которыми он окружал себя в повседневной жизни -легкодоступных женщин, близких знакомых, сестры. Именно поэтому героини его рассказов выделяются такой детальностью и точностью в описании. В первую очередь стоит обратить внимание на то, что в своих произведениях А. П. Чехов описывает женщину достаточно сухо в творческом плане, награждая её описанием анатомического характера, как это свойственно докторам. Такую динамику прослеживала и Е. Д. Толстая, отмечая в своей работе «Поэтика раздражения» следующее: «На безумие и на женщину...Чехов смотрел извне, как доктор или как мужчина: он наблюдает её, исследует» [1]. Благодаря такой манере описания, А. П. Чехову присвоили «докторский» взгляд на женщину, проскакивающий и в его письмах. В творчестве А. П. Чехова нет традиционного, мужского представления о женской внешности, напротив, преобладают анатомические подробности и зоологические сравнения: «третья дщерь [... ] молодая девица мужского телосложения, сильная, костистая, как лещ, мускулистая, загорелая, горластая» [2].
Чеховское описание женщины соотносимо со взглядом (ваятеля) скульптора, верно передающего различные профили и точно схватывающего метаморфозы лица и динамику тела: «[...] Дашенька потолстела, Варенька постарела, похудела и высохла; когда она смеется, то нос ее прижимается к лицу, а подбородок, морщась лезет к носу [...] Большинство здешних девиц сложено хорошо, имеет прекрасные профили и не прочь поамурни-чать» [3]. Даже в тех случаях, когда описание происходящего с участием женщины имело более окрылённое, романтичное начало, впоследствии оно всё равно сводилось к уже привычному А. П. Чехову анатомическому описанию женщину, в некоторых случаях он таким образом передавал и характер самой женщины, её темперамент.
Материалы и методы
Динамику описания чеховской женщины удобно прослеживать по определённым временным промежуткам, которые мы выделим следующим образом вслед за исследователем А. П. Чудаковым [4]:
- первый период (1880-1888 гг.); Littera - второй период (1888-1899 гг.); scripta - третий период (1899-1904 гг.).
Теоретической основой исследования стали работы А. Н. Гершаника (1990), Л. Я. Гинзбург (1976), В. М. Кожевникова (1987), А. В. Кубасова (1998), П. А. Николаева. (1987), Е. Д. Толстой (2002), М. Б. Храпченко (1982) и др.
Результаты
Периоды творчества автора целесообразно для более полноценной картины сопоставлять с типами героинь. Первый период с 1880 по 1888 г. является наиболее ранним в творчестве А. П. Чехова, где женщина нередко выступает в главенствующей роли. Тем не менее, основными героинями этого периода у А. П. Чехова являются невесты и неверные жены, профессиональные актрисы, а также женщины-хищницы («Дачница» (1884), «Он и она» (1882), «Шведская спичка» (1881)).
Например, в рассказе «Дачница» (1884) портрет героини выглядит следующим образом: «Леля принадлежит к категории "невест-институток"» [5]. Профессиональные актрисы, для которых игра становится образом жизни, представляют отдельную категорию в рассказах Чехова. Подробный портрет героини присутствует в рассказе «Он и она» (1882). Героиня, известная певица, описывается с точки зрения автора и сточки зрения мужа. С точки зрения автора, «на карточках она - красавица, а красавицей она никогда не была. Карточкам ее не верьте: она урод. [...] Но на сцене она неузнаваема. Белила, румяна, тушь и чужие волосы покрывают её лицо, как маска. На концертах то же самое. Играя Маргариту, она, двадцатисемилетняя, морщинистая, неповоротливая, с носом, покрытым веснушками, выглядывает стройной, хорошенькой, семнадцатилетней девочкой. На сцене она менее всего напоминает самое себя» [6]. В обществе автор описывает её как даму, желающую всем понравиться улыбками, кивками головой, дорогой одеждой ^ и украшениями. Внешность героини примерно так же описывается и со § стороны мужа, однако он отмечает её уродливость не только наружную, но ^ и описывает дурные привычки, неряшливость, а самое главное - отсутствие и < женственности. Однако описание автора и мужа переплетается тогда, когда 8 д речь идёт о преображении женщины на сцене: «...сколько достоинства и ^ с сколько прелести в этой лебединой походке! Когда она впервые поднимает §о руку и раскрывает рот, её щелочки превращаются в большие глаза и | | наполняются блеском и страстью... Нигде в другом месте вы не найдете таких I £ чудных глаз. Когда она, моя жена, начинает петь, когда по воздуху пробегают £ 8 первые трели, когда я начинаю чувствовать, что под влиянием этих чудных й звуков стихает моя взбаламученная душа, тогда поглядите на мое лицо и ц х вам откроется тайна моей любви. Посмотрите, какая она актриса! Сколько § б глубокого смысла кроется в каждом её движении! Она понимает все: и ^ | любовь, и ненависть, и человеческую душу... Недаром театр дрожит § « отаплодисментов» [7]. Таким образом, Чехов демонстрирует читателю § 5 многогранность женской натуры, способной быть разной, решительной и волевой, прирождённой и профессиональной актрисой с умением любить. >
Ещё один женский образ этого периода - образ «неверной жены». § 2 С. Гоффманн отмечает, что неверность женщин в рассказах А. П. Чехова I о
ш ^
«встречается намного чаще, чем неверность мужчин» [8]. Вариант «неверной жены» - героиня «уголовного рассказа» «Шведская спичка» (1881), Ольга Петровна. Она попадает в разряд «подозреваемых в убийстве». Молодая замужняя женщина оказалась любовницей Кляузова и причиной его исчезновения. Становиха попросту заставляет корнета приехать к ней и прячет его у себя в бане. «Я не хотел идти к Оле. [...] Она влезла в окно, зажгла лампу, да и давай меня мутузить пьяного. Вздула, приволокла сюда и заперла» [9], - так оценивает ситуацию ее любовник. Выражения «приволокла», «заперла», стала «мутузить» создают впечатление о властности, неукротимости характера и страстности женщины.
Ещё одна ситуация, раскрывающая одну из черт характера «становихи», разворачивается в финале. Вернувшись домой, женщина как ни в чем не бывало рассказывает мужу о том, что «Кляузова нашли у чужой жены» [10], очевидно, ничуть не боясь разоблачения. Детективно-уголовный рассказ фактически оказывается вариантом сюжета о хитрой распутной жене и глупом муже.
«Женщины - хищницы», играющие на мужских чувствах и инстинктах, по описанию автора имеют нечто неприятное в чертах внешнего облика. Это могут быть сжатые кулаки или зубы, неприятный голос.
Таким образом, А. П. Чехов на раннем этапе своего творчества опирается на жизненный опыт взаимодействиями с теми женщинами, которые его окружали чаще всего - легкодоступные девушки, профессиональные актрисы. Чехов описывает недостатки их женской натуры через литературные штампы, приёмы сравнения (кошачьи глаза), придаёт характеру анималистический окрас (птицу автор ассоциирует с невероятной актрисой).
Следующий период датируется с 1888 по 1899 годы и знаменуется эволюцией описанных ранее героинь. Героини-невесты у Чехова облекаются в более возвышенную, чистую натуру, желая теперь брака и взаимной любви, однако на их судьбы все чаще влияют неравнозначные социальные отношения. Стремление к браку как самому доступному способу изменить форму своего существования обосновывается ограниченностью возможных путей самореализации женщины (например, в рассказах «Зиночка», «Полинька», «Верочка»).
Меняются и героини-жёны в рассказах Чехова: «брачный» конфликт между женщиной, стремящейся заполучить мужчину, и мужчиной, поддающимся или избегающим ее «чар», сменяется целой гаммой сложных отношений. Традиционная форма брака исчерпала себя. Супруги почти не замечают друг друга и не испытывают каких-либо чувств. Не видят в своём партнёре живого человека, ограничиваясь лишь обзором внешних качеств. В качестве примера можно привести поведение главной героини рассказа «Попрыгунья» Ольги Ивановны. Будучи дамой разносторонней, проводящей время в интеллигентном обществе, своего мужа она чаще представляет, как объект, о чём говорят следующие слова: «Господа, посмотрите: лицо Littera бенгальского тигра, а выражение доброе и милое, как у оленя. У, ми-scrinta лый!» [11]. Во время его болезни Ольга Ивановна использовала его как на-
manet24
туру для своей картины. Заметить же истинные, внутренние качества своего мужа она смогла только после его смерти, о чём позже сожалела.
Изменившееся положение героинь-жён объясняется и тем, что в ряде рассказов брак для женщин представляется клеткой, из которой они ищут любого выхода. Например, в рассказе «Скрипка Ротшильда» (1894 год) героиня Марфа, жена гробовщика Якова, проживает всю свою жизнь в несчастном браке, оставаясь незамеченной и непризнанной, как нечто неодушевлённое («За всю свою жизнь он ни разу не пожалел Марфы, не приласкал. Пятьдесят два года, пока они жили в одной избе, тянулись долго-долго, но как-то так вышло, что за всё это время он ни разу не подумал о ней, не обратил внимания, как будто она была кошка или собака. А ведь она каждый день топила печь, варила и пекла, ходила по воду, рубила дрова, спала с ним на одной кровати, а когда он возвращался пьяный со свадеб, она всякий раз с благословением вешала его скрипку на стену и укладывала его спать, и всё это молча, с робким, заботливым выражением» [12]). В качестве выхода из данного положения женщина видит только смерть, которую она принимает с радостью на душе и счастьем на лице («Похоже было на то, как будто она и в самом деле умирала и была рада, что наконец уходит навеки из этой избы, от гробов, от Якова... И она глядела в потолок и шевелила губами, и выражение у нее было счастливое, точно она видела смерть, свою избавительницу, и шепталась с ней» [13]).
Также во вторую половину данного периода входят новые образы героинь - легкомысленные жёны. Например, в рассказе «Жена» (1892) Наталья Гавриловна и Павел Андреевич живут в атмосфере взаимного раздражения, которое временами прорывается наружу. Повествование в рассказе ведётся от лица мужа, который постоянно упрекает жену во «взбалмошности» и ^ несерьёзности и равнодушию к жизни мужа. §
Более того, женщины в подобных рассказах не видят смысла своей ^ жизни без служения чему-либо. Например, в упомянутом произведении и < «Жена» Наталья Гавриловна участие в помощи голодающим крестьянам 8 д понимает как свой моральный долг: «Теперь я ухватилась за это и ожила, ^ с я счастлива... Мне кажется, в этом я нашла способ, как оправдать свою §о жизнь» [14]. Тенденция иллюстрации брака, в котором партнёры долго не | | замечают душевного богатства друг друга, сохраняется. Так, Асорин, будучи 1 £ поражённым глубиной страданий жены, осознаёт, что плохо знал её до этого: £ 8 «жены своей я никогда не знал. Наружность её я знал хорошо и ценил по й достоинству, но её душевный, нравственный мир, ум, миросозерцание - всё ц х это было мне неизвестно и непонятно» [15]. Сравнение жены с «птицей в клетке», присутствующее в начале рассказа, сменяется сопоставлением её с яблоней, приносящей плоды, и оценкой как «настоящего человека», что позволяет говорить о развитии характера женщины.
Ещё одним примером героини, не видящей смысла своей жизни в самой жизни, является Люда Кузнецова из рассказа «Душечка». Душечка любит > антрепренёра Кукина - и убеждена в высоком просвещенческом назначении § 2 театра. Смерть Кукина, неистовое горе. и через три месяца Душечка вновь I о
ф ^
Б
= 25
£ £
т к
а т
а ±
5 £
ф >
Т м
к _
ш ^
счастлива с Пустоваловым, степенным и набожным человеком. Они люди труда, им не до пустяков, «в театрах этих что хорошего» [16]. Шесть лет счастливой семейной жизни, шесть месяцев траура безутешной вдовы и, разумеется, новая привязанность: ветеринар Смирнин - и новое ветеринарское credo. Душечка «пуста»: когда ей некого любить, у неё нет своих мыслей. Она видит предметы вокруг, но не знает, что о них думать. И жизнь пуста, и снится ей пустой двор... Последняя любовь - к мальчику, оставленному родителями. Однако, её любовь к мальчику самоотверженна в более глубоком смысле: не ради собственного комфорта «быть при ком-то», а ради самого мальчика. Именно поэтому данный образ был так остро воспринят критиками и современниками того периода, поскольку одни видели в душечке пустую фигуру, другие - самоотверженную, любящую женщину с развитым материнским инстинктом.
И, наконец, особую группу чеховских героинь представляют женщины «лёгкого поведения», обитательницы «домов терпимости». В рассказе «Припадок» (1888) освещается тема женской проституции. Студент Васильев впервые посещает подобное заведение, имея отвлеченное представление о «падших женщинах»: «Он знал, что есть такие безнравственные женщины, которые под давлением роковых обстоятельств - среды, дурного воспитания, нужды и т. п. бывают вынуждены продавать за деньги свою честь. Они не знают чистой любви, не имеют детей, не правоспособны» [17].
Действительность оказывается другой. Женщины, вопреки ожиданиям Васильева, вовсе не чувствуют себя несчастными или виноватыми: «На каждом лице он читал только тупое выражение обыденной, пошлой скуки или довольства. Глупые глаза, глупые улыбки, глупые голоса, наглые движения - и ничего больше» [18]. Васильев понимает, что он не может испытывать к проституткам ничего кроме отвращения.
Таким образом, традиционные социальные роли приобретают новое наполнение. В девушках, формально принадлежащих к категории невест, акцентируется уже не желание любой ценой выйти замуж, а искреннее чувство любви. Зачастую личностные устремления героини противоречат стереотипам поведения, продиктованным ее «социальной ролью». В женских образах А. П. Чехова этого периода на первый план выходит характер, являющийся главенствующим фактором в отношениях женщины с мужчиной и внешним миром. Образы женщин приобретают личностные черты. Женщина у А. П. Чехова все чаще пытается найти применение своим силам вне семьи. Такие попытки указывают на осознание женщиной своих новых духовных потребностей.
Последний период охватывает временной промежуток с 1899 по 1904 г. Новые аспекты любви А. П. Чехов раскрывает в рассказе «Дама с собачкой» (1899). Героиня рассказа, Анна Сергеевна, первоначально предстаёт перед читателем, как и перед главным героем Гуровым, просто как «новое лицо» в довольно скучной курортной жизни: «По набережной прошла Littera молодая дама, невысокого роста блондинка, в берете; за нею бежал белый scripta шпиц» [19]. Сознательная установка Гурова на «мимолётный роман»
мотивирована словами о разочарованиях, сопутствовавших связям Гурова с женщинами, и портретным описанием его жены - полной противоположности «дамы с собачкой»: «Это была женщина высокая, с темными бровями, прямая, важная, солидная и, как она сама себя называла, мыслящая. Он втайне считал её недалекой, узкой, неизящной, боялся её и не любил бывать дома» [20].
В то же время опыт общения с женщинами позволяет Гурову ещё до знакомства с Анной Сергеевной составить себе представление о ней: «Её выражение, походка, платье, прическа говорили ему, что она из порядочного общества, замужем, в Ялте в первый раз и одна, что ей скучно здесь...» [21]. Дальнейшее общение проясняет для Гурова некоторые детали, говорящие о скромности, неопытности молодой женщины и её явной заинтересованности в знакомстве с ним: «дама села за соседний стол в трех шагах от него», «дама взглянула на него и тотчас же опустила глаза» [22], «сказала она и покраснела», «утвердительно кивнула головой», «сказала она, не глядя на него» [23].
До сближения с Анной Сергеевной, Гуров вспоминает тех женщин, с которыми когда-то был близок, и разделяет их на категории: «От прошлого у него сохранилось воспоминание о беззаботных, добродушных женщинах, веселых от любви, благодарных ему за счастье, хотя бы очень короткое; и о таких, - как, например, его жена, - которые любили без искренности, с излишними разговорами, манерно, с истерией, с таким выражением, как будто то была не любовь, не страсть, а что-то более значительное; и о таких двух-трех, очень красивых, холодных, у которых вдруг промелькало на лице хищное выражение, упрямое желание взять, выхватить у жизни больше, чем она может дать, и это были не первой молодости, капризные, не рассуждающие, властные, не умные женщины, и когда Гуров охладевал к ним, то красота их возбуждала в нём ненависть и кружева на их белье казались ему тогда похожими на чешую» [24]. В этом прослеживается и некоторая параллель с биографией самого Чехова: возможно, мысли о представлении жены Гурова о браке пересекаются с его собственными, а также пресыщение красотой женщины.
Примечательно, что Анна Сергеевна, будучи замужней женщиной и решившись на сближение с Гуровым, начинает испытывать серьёзные угрызения совести, чувствует себя «пошлой, дрянной женщиной», испытывает стыд перед Гуровым. Всё это кажется «неожиданным и неуместным» Гурову. При этом чистота и наивность Анны Сергеевны заметны ему с первого взгляда: она «была трогательна, от нее веяло чистотой порядочной, наивной, маложившей женщины» [25].
Анна Сергеевна вызывает у Гурова непривычные ему чувства: «Он смотрел в её неподвижные, испуганные глаза, целовал ее, говорил тихо и ласково, и она понемногу успокоилась, веселость вернулась к ней» [26]. В её облике Гуров отмечает «тонкую, слабую шею», «красивые, серые глаза» -символ духовности и открытости. Способность к тонкой, сложной духовной жизни предопределяет то, что любовь героев сохраняется и усиливается после разлуки и возвращения в привычную, обыденную среду, которая
< со
я . т < ф ш
и
= Ё 82 ® э
и з * §
® —
с оо < 00 Я О
Р
О
О
X ф ^
Б
¿25
и к
и Т
я ±
5 £ ф >
Т м к 3
т > Я и
® О
и & Я С
§ о
100 ш ^
теперь кажется обоим воплощением пошлости.
Первой о пошлости окружающего её мира и людей говорит Анна Сергеевна. Она, ощущая себя неверной женой, бесконечно расспрашивает об этом Гурова на протяжении всего времени своего пребывания в Ялте.
«Неверная жена» оказывается в этом рассказе А. П. Чехова женщиной с высокими нравственными критериями, способной на глубокое и сильное чувство, меняющее жизнь её самой и её возлюбленного, позволяющее раскрыться лучшим личностным качествам. Стремление жить в гармонии со своими представлениями о чести и порядочности парадоксальным образом реализуется не в «законном» браке, а в «незаконной» любовной связи с близким по духу человеком. Более того, в конечном счёте взаимная любовь побуждает их задуматься о способах выхода из сложившейся ситуации, попытках бросить тайные встречи взамен на что-то возвышенное и явное.
Заключение
Проанализировав рассказы Чехова, написанные в 1899-1904 годах, можно заключить, что поиски новых жизненных путей героинь всё чаще никак не связаны с традиционными женскими установками на брак и обладание мужчиной. Любовь все чаще осознается чеховскими героинями как высшая ценность бытия, ради которой они готовы рискнуть многим в жизни.
Таким образом, если первый период творчества Чехова описывает женщину в традиционном её проявлении («Зиночка» и т. д.), то второй и третий периоды меняют представление читателя о героине женщины, описывая изменение её личностных и нравственных качеств, последний же период и вовсе повествует о новой женщине, как это демонстрируется в рассказе «Дама с собачкой». А. П. Чехов является одним из тех писателей, благодаря которым произошёл переход литературы от классической к новой - это касается и образа женщины, которая благодаря А. П. Чехову смогла вырваться из привычного стереотипа и приобрести более возвышенные человеческие качества.
Список источников
1. Толстая Е. Поэтика раздражения: Чехов в конце 1880-нач.1890 гг. Москва, 2002. С.179.
2. Чехов А. П. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 2. Москва : Наука, 1975. С. 279.
3. Там же. С.61-62.
4. Чудаков А. П. Поэтика Чехова. Москва : Наука, 1971. 293 с.
5. Чехов А. П. Указ. соч. Т. 3. С. 11.
6. Чехов А. П. Указ. соч. Т. 1. С. 239.
7. Там же. С. 241
8. Цит. по: Кубасов А. В. Проза А. П. Чехова: искусство стилизации. Екатеринбург : Уральский гос. пед. ун-т, 1998. С. 129.
9. Чехов А. П. Указ. соч. Т. 2. С. 220.
10. Там же. С. 221.
11. Чехов А. П. Указ. соч. Т. 8. С. 11.
¡НаАРШ 12. Там же. С. 301-302.
13. Там же. С. 302
14. Чехов А. П. Указ. соч. Т. 7. С. 483.
15. Там же. С. 481-482.
16. Чехов А. П. Указ. соч. Т. 10. С. 102.
17. Чехов А. П. Указ. соч. Т. 7. С. 199.
18. Там же. С. 204.
19. Чехов А. П. Указ. соч. Т. 10. С. 128.
20. Там же. С. 128.
21. Там же. С. 129.
22. Там же. С. 129.
23. Там же. С. 129.
24. Там же. С. 131-132.
25. Там же. С. 133.
26. Там же. С. 133.
< со
я . т < ф ш
Л
я _
О §
г
со со О
т
¡г о
X ф ^
Б
о -Т
£ *
т к
а т
¡5
¡3 £
ф >
т т
к з
т >
я и
® О
а &
я с
§ О
I 00
ш ^
