CC BY
27
Филологические науки / Philological Sciences Оригинальная статья / Original Article УДК 39(398.21)
К вопросу изучения инициальных и финальных формул
калмыцкой богатырской сказки
© 2017 Манджиева Б. Б.
Калмыцкий научный центр Российской академии наук, Элиста, Россия; e-mail: [email protected]
РЕЗЮМЕ. В статье рассматриваются инициальные и финальные формулы калмыцких богатырских сказок. Методы. Инициальные формулы состоят из типовых фраз, представляющих основные персонажи, формулы места и времени. Результаты. Финальные формулы являются завершающим этапом действий сказочного героя. Выводы. Его путь - от начала перехода границы из мира живых в мир мёртвых, последующие его богатырские подвиги, возвращения в родные кочевья и обратный переход из иного мира в реальный мир.
Ключевые слова: фольклор, калмыцкая богатырская сказка, зачин, концовка, инициальные, финальные формулы.
Формат цитирования: Манджиева Б. Б. К вопросу изучения инициальных и финальных формул калмыцкой богатырской сказки // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. T. 11. № 3. С. 66-71.
The Aspect of Studying the Initial and Final Formulas
of Kalmyk Heroic Fairy-tale
© 2017 Bayrta B. Mandzhieva
Kalmyk Scientific Center, Russian Academy of Sciences, Elista, Russia; e-mail: [email protected]
Abstract. The article deals with the initial and final formulas of the Kalmyk heroic fairy tales. Methods. The initial formulas consist of typical phrases representing the main characters, place formulas and time formulas. Results. Final formulas are the final stage of the actions of the fairy-tale hero. Conclusions. His way from the beginning of the transition of the boundary from the world of the living to the world of the dead, the subsequent heroic deeds, the return to native nomad lands and the return from another world to the real one.
Key words: folklore, Kalmyk heroic fairy tale, beginning, ending, initial, final formulas. For citation: Mandzhieva B. B. The Aspect of Studying the Initial and Final Formulas of Kalmyk Heroic Fairy-tale. Dagestan State Pedagogical University. Journal. Social and Humanitarian Sciences. 2017. Vol. 11. No. 3. Pp. 66-71. (In Russian)
Введение
В фольклорных произведениях разных народов для характеристики динамичного развития сюжета, исполнители часто используют стереотипные средства выражения, переходящие из текста в текст. Их называют «общими или типическими местами», «типическими описаниями», «типическими формулами» и т. п. Вполне справедливо пишут об их формульности [16, 12, 7, 1, 10 и др.]. Предложены и более специализированные применительно именно к фольклору определения, прежде всего, «этнопоэтические константы»
[6, с. 112]. В калмыцкой фольклористике сказочная традиция калмыков, художественно-стилевые средства, поэтические формулы рассматривались Т. Г. Басанговой [3, 4], Б. Б. Горяевой [8], И. С. Надбитовой [11], В. Т. Са-ранговым [13], Ц. Б. Селеевой [14], Д. В. Убушиевой [15].
Наша задача - рассмотреть формулы калмыцкой богатырской сказки как элемент динамики живого сказочного повествования. Согласно композиции сказки, формулы подразделяются на инициальные, медиальные и
финальные. Инициальные (начальные) формулы - это не только зачин или «своеобразная экспозиция, которая определяет место и время повествования, представляет основных персонажей, обозначает исходную ситуацию. Инициальная формула - это прежде всего, сложившаяся система введения слушателей в сказочный мир, в сказочную ситуацию» [1, с. 127].
Инициальные формулы калмыцкой богатырской сказки состоят из типовых фраз, представляющих основные персонажи, формулы места и времени.
Материалы и методы исследования
В калмыцкой богатырской сказке наиболее устойчивыми оказываются формулы, определяющие социальное и семейное положение героев сказки. Одним из распространенных типов инициальной формулы калмыцкой богатырской сказки является формула существования героев: «Кезэнэ бээщ. / Давным-давно жил». Обозначая исходную ситуацию, данная формула представляет слушателю действующих лиц: «Кезэнэ бээщ. Долан Yйднь дахн тврсн Ээт Мергн Темн гидг кун бээщ. / Давным-давно жил. Эте Мерген Темне, родившийся в седьмом поколении» («Долан Yйднь дахн терсн Ээт Мергн Темнэ туск туу^» (О [богатыре] Эте Мерген Темне, родившемся в седьмом поколении) [2, с. 63]; «Кезэнэ хар hалзн мвртэ ХадрХар Авh г^эд бээщ. / Давным-давно жил Хадар Хара Авга, владеющий черно-пегим конем» [5, с. 114]; «Сагсг саарл ку.лгтэ Хээрт Хар Кукл гидг баатр бээщ. Ахнь чимк нооснуга ку.лгтэ Чилдр Билдр Баатр бээщ. Хала шоцхр хойр шовута Хаср Баср хойр нохата бээщ. Ьазрар гYYCн юмиг хойр нохань бэрдг, деегэр ниссн юмиг хойр шовунь бэрдг бээщ. Ахнь гертэ бээщ. / Жил богатырь Хартин Хара Кюкюл ездил на косматом буланом скакуне. Был у него брат Чилдер Билдер Батар на лысом скакуне. Были у него птицы скопа и кречет, собаки Хасар и Басар. Собаки охотились на бегающих по земле, птицы его охотились на всё, что летает. У брата была кибитка» («Сагсг саарл ^лгтэ Хээрт Хар ^кл» (Хар-тин Хара Кюкюл на косматом буланом скакуне) [2, с. 72].
В сказке Санджи Бутаева «Буудя хан» мы встречаем развернутую экспозицию: «Кезэнэ Буудя хан гиhэд нег хан бээщ, CYYв сээхн
буурлта, сввв сээхн селвгтэ. Туунэ ах баатрнь - Олвкулсн кеертэ Оврдин Шар Мергн г^эд, дврвн ууцнь влвкулэд ордг, ввкнь болхла щолвкулад ордг, орсн hазрнь оцhаhад оддг, одсн hазрнь халцхарад оддг. Дэкэд хойр баахн кввун, хойр баатр кввуд -Амнь hалзн мвртэ Эмнь hанцхн Менгш г^эд, Эрклурн хурдн кеертэ эрк Санщ-Манщ г^эд. Тулhун шарh мвртэ Туукэ Цаhан гиИэд, эн Буудя хаана бийиннь кввун / Давным-давно жил один хан, звали его Буудя, был у него прекрасный чалый скакун, сам он был прекрасным советчиком. Его главный богатырь - Ойратский Шара Мерген на быстром гнедом скакуне, четыре его ноги быстры, жир, [что на брюшине] подобрал, там, где ступит - впадины образуются, а в те места, куда прибывает - пустошь образуется. Еще двое юношей, два богатыря - Аминь Ганцхан Менгеш на беломордом коне, добродушный Санджи-Манджи на ласковом быстром гнедом. Тюкя Цаган на соловом коне, сын Буудя хана [5, с. 148]. Сказочник вводит слушателя в сказочный мир, знакомит его с героями и персонажами, сообщает о месте и времени действия.
Другая богатырская сказка «Хар hалзн мвртэ Хадр Хар Авhин хан Сенэк» (О хане Хадар Хара Авга Сеняке, владеющим черно-пегим конем) сказителя Санджи Бутаева начинается формулой, определяющей социальное положение героя: «Кезэнэ Хар hалзн мвртэ Хадр Хар Aeh г^эд бээщ. / Давным-давно жил хан Хадар Хара Авга Сеняке, владеющий черно-пегим конем», далее сказитель вводит слушателя в действие сказки: «Хар hалзн мвртэ Хадр Хар Aeh нег сар Бор-затын бор довун деер hарад, харул харна. Ха-рул хархла, малнь эк-зах чигн уга, то-йа гих юмн уга болщана. / Однажды Хадар Хара Авга взобрался на Борзатын боро холм, посмотрел вдаль. Видит, не сосчитать его скот, нет ему ни конца, ни края» [5, с. 114].
Экспозиция сказки «Сайг саарл мвртэ Шарсл гидг баатр» (Богатырь Шарсал, владеющий буланым скакуном-иноходцем) представив героя, плавно переходит к объекту поиска - суженной богатыря: Кезэнэ бас нег у цагт Сайг Саарл мвртэ квкшн эктэ Шарсл гидг баатр бээщ. Квгшрэд, нас бийэн эдлэд бээhэд, дврвн зусн, тавн зусн малан вскэд, куук хээх цаг ирэд, эктэhэн хоюрн куундэд,
экнь зеб гед, Сайг Саарл мврэн авч ирэд то-хулад, мордад hарад йобб. / Давным-давно в одно стародавнее время жил богатырь Шар-сал, владеющий буланым скакуном-иноходцем, была у него престарелая мать. [Шли годы богатырь] возмужал, жил он в своих заботах, растил четыре вида [скота], пять видов скота, пришло время искать невесту, посоветовался он с матерью, мать согласилась, привел он своего буланого скакуна-иноходца, оседлал его и отправился в путь [17. С. 104].
К формулам существования героев примыкают «формулы отсутствия детей». Так, например, в сказке «Хар hалзн мертэ Хадр Хар Авhин хан Сенэк» (О хане Хадар Хара Авга Сеняке, владеющим черно-пегим конем) у героя есть все, но нет детей: «А Хадр Хар Авh Yрн-садн уга кун бээщ. «Пвв-пв, нэмэг кецс гихлэ, мини мал-гер эдлдг Yрн-садн уго. Ода Yрн-садни арh хээнэв», - г^эд, Хар hалзн мертэ Хадр Хар Авh санна / Не было детей у Хадар Хара Авги. «Пё-пё, когда я умру, нет у меня дитя, которому досталось бы все моё богатство. Попытаюсь обрести дитя», - подумал Хадар Хара Авга» [5, с. 114].
В сказке «Нальхн Цаhан ээ^ин кевYн Нээхл гидг баатр» (Богатырь Найхал, сын Нальхан Цаган эджи) формула «Кезэнэ санщ, азд-така нутгта, алмст-така булгта Зэгр богд хан гидг хан санщ. Туунэ нутгт нутглщ бээдг Нэльхн Цаhан ээщ гидг эмгн санщ. / Давно это было, жил-был Загир Богдо-хан в своем Азад Така нутуке, а булуг-источник у него назывался Алмаст Така. Жила у него в нутуке старуха, и звали ее Нальхан Цаган Богдын hучн тавн бодц болад, Далн хойр далан хаадуд болад, Дала богдын зергд Эмнгудин усн Элвг улан арзин суур бэрв. Эн Бумбин орн Тевкнгсн бээдг.
Результаты и их обсуждение
Богатырская сказка в большинстве случаев заканчивается пиром, потому как пир -это счастливое завершение испытаний героя, победа над врагом. В сказке «Сайг саарл мертэ Шарсл гидг баатр» (Богатырь Шарсал, владеющий буланым скакуном-иноходцем) герой, победив врага, возвращает угнанный народ в родные кочевья, по возвращению они устроивают пир-веселье: «Нутгтан курч
эдже.» указывает не только существование героини, но и определяет место сказочного действия. В данной сказке к формуле существования героини также примыкает формула отсутствия у нее детей: «ТYYнэ нутгт нутглщ бээдг Нэльхн Цаhан ээщ гидг эмгн санщ. Уульхунщх Yрн-садн уга санщ. /Жила у него в нутуке старуха, и звали ее Нальхан Цаган эдже. У нее не было детей, которые бы плакали и кричали» [18, с. 184].
Аналогичная формула встречается в сказке «Нээмн ми^н нас наслсн Улана Нам^л» («Восьмитысячелетний Улана Нам-джил»), где у хана и его жены не было детей, но было всего полно, имелись бесчисленные стада «пяти мастей», золото и прочее богатство, «у нас не рождается дитя, чтобы было кому поплакать» [17, с. 231].
«Определение времени в сказочной исходной ситуации корреспондирует с исполнительским временем рассказа о сказочных событиях и противостоит абсолютному времени действия сказочных героев» [7, с. 22]. Формулы времени «кезэнэ бээ^» (давным-давно жил), «кезэнэ сан^» (давно это было) сообщает о сказочном времени, так же как и образные определения «давности» времени в эпосе: «Эртин экн цагт...» («В начале ранних времен...») [9, с. 360].
Своеобразный состав инициальных формул калмыцких богатырских сказок во многом определяет перечень и характер финальных формул. Финальные формулы, возвращают слушателей к исходной точке, например, в эпосе - описанию пира во дворце Джангара в честь победы над врагом:
Тридцать пять вепрей богдо, Да ханы семидесяти двух рек У океаноподобного богдо Из молока кобылиц [перегнанной] За обильной красной арзой восседали. Эта Бумбайская страна В мире и покое пребывает [9, с. 90].
ирэд эк эцктэhэн ик щирЫ дургл болад, кезэцк кевтэн, урдк угтан тохрад амр сээхн щирhщ бээв. / Прибыли в свой нутук, с отцом и матерью устроили пир-праздник, как и раньше прекрасно и счастливо жили [18, с. 154]. Развернутое описание пира дается у сказителя Санджи Бутаева «...эдн емнкэсн ецгтэ, хееткэсн хогта, суусн кYYни сууца, боссн кууни белкусцэ болсн нэр-щир^ кеhэд, арвн тавта арагни дан Алтн Герл куукэн
ТYYкэ Цаhандан вргэлYлэд, вмнкэсн вцгтэ, хввткэсн хогта, суусн кYYни сууца, боссн кYYни белкусцэ болад, долан-долан двчн йисн хонгтан нэр-щир^ кеhэд. / ... зажили они прекраснее прежнего, закатили пир, сидящему вровень подмышке, стоящему - по пояс веселье полилось, пятнадцатилетнюю де-вушку-рагини Алтан Герел выдали за Тюкя Цагана, зажили они еще прекраснее прежнего, закатили пир, сидящему по подмышке, стоящему по пояс веселье полилось, семью семь сорок девять дней пировали» [5, с. 163].
В финале богатырской сказки сказитель использует формулы пира для того, чтобы «ввести в круг действующих лиц сказки самого рассказчика и представить его участником сказочных событий» [7, с. 26]. Н. Роши-яну выделил четыре элемента, присущих финалу сказки: а) присутствие сказочника на пиру; б) действия сказочника; в) перемещение сказочника от места действия к слушателям; г) цель перемещения - изложение сказки [12, с. 54-55].
В большинстве случаев финальные формулы связаны с контекстом сказки и отражают счастливый конец в повествовании: «Ьунн наста Нээхл баатр Нальхн Цаhан ээщтэhэн отг-нутгтаhан амр сээхн щирhв. Олн-эмтн догшн Зэгр хаанас сулдад тввкнв / Трехлетний богатырь Найхал вместе с матерью стали жить счастливо. Народ, освободившись от свирепого Загир-хана обрел покой» [18, с. 184]; Кввун авч ирсн кYYкэн hазраднь йовулад, хасгин хан хальмгин хан хойр хоорндан дэкщ харЫго бээв. Хальмгин хаана кввун хасгин куукиг авч ирэд, амрад щирhэд бээhэд бээсн юмнщ / Сын калмыцкого хана женился на дочери казахского [хана], жили долго и счастливо [2, с. 63]; «Хээрт Хар Кукл сагсг саарл кулгэрн чимк ноосн уга кулгтэ Чилдр Билдр Баатран хээhэд hарна. Ахтаhан харhад, эн хойр hазр-тан ирэд, вмнкэсн ик щирЫэр щирhэд бээщ / Хартин Хара Кюкюл на косматом буланом скакуне отправился искать Чилдер Билдер Батара, что на лысом скакуне. Повстречались братья, вернулись на родную землю, стали жить еще лучше, жили счастливо» [2, с. 78].
В концовке калмыцких богатырских сказок мы наблюдаем перемещение сказителя от места действия к слушателям. Сказитель
Санджи Бутаев иногда заканчивал свои сказки утверждением о том, что он был там, где описываемые им герои: «...Тавн хаани орн-нутг негдэд, вмнкэсн вцгтэ, хввткэсн хогта, суусн кууни сууца, боссн кууни белкусцэ болсн нэр-щирЫ кеhэд, долан-долан двчн йисн хонгтан нэр-щирЫ кеhэд, эндр вдр куртл амрад-щирhэд бээhэд бээщл эдн. Нээрин суулэр харhад, нег цвгц эрк ууhад, нег сецсн швл ууhад, hарч ирув / .Пять ханств объединились, стали жить лучше прежнего, пошел пир горой, семью семь сорок девять дней пировали, до сей поры пировали. Под конец и я там был, выпив чарку араки, да чашу шёлюна, вернулся» [5, с. 148]. Исследование дальнейших элементов локализовало то место, о котором говорит рассказчик, определив его как границу с царством мёртвых. В сказке «Буудя хан» присутствие сказочника Санджи Бутаева, вводятся словами: «Тер нэр-щир^ин сууллэ харhад, нег цвгц эрк уусн, нег сецсн швл ууhад, негл моЫцг мах идэд, hарч ирув саахна / Под конец и я там был, выпив чарку араки, да чашу шёлюна, да съев мяса кусок, только что вышел» [5, с. 163]. Сказочник утверждает своё появление среди слушателей как произошедшее после перемещения через границу. Мотив перемещения в сказках Санджи Бутаева оказывается связанным с утверждением достоверности рассказанного. Неустойчивость, призрачность сказочного счастья для человека из реального мира противопоставляется благополучию сказочных героев. Финальные формулы сказочника также служат в некотором роде разрядкой напряженного внимания аудитории слушателей.
Заключение
Таким образом, рассмотрение традиционных формул калмыцкой богатырской сказки показало, что инициальные формулы состоят из типовых фраз, представляющих основных персонажей, формул места и формул времени. Финальные формулы являются завершающим этапом действий сказочного героя от начала перехода границы из мира живых в мир мёртвых, последующих его богатырских подвигов, затем возвращения в родные кочевья и обратный переход из иного мира в реальный мир.
Литература
Общественные и гуманитарные науки ••• 5
Social and Humanitarian Sciences
1. Алиева А. И. Поэтика и стиль волшебных сказок адыгских народов. М.: Наука, 1986. 278 с.
2. Алтн чееж,тэ келмрч Боктан Шаня. Хранитель мудрости народной Шаня Боктаев / сост., предисл., коммент. и прилож. Б. Б. Манджиевой; ред. Н. Г. Очирова, Б. Б. Горяева. Элиста: КИГИ РАН, 2010. 172 с. (бвкнрин зеер) (Сокровища предков) (на калм. и рус. яз).
3. Басангова Т. Г. Калмыцкая богатырская сказка // Актуальные проблемы народов Северного Кавказа и Дагестана: тезисы докладов и сообщений регион. науч. конф. Махачкала, 18-20 ноября 1987 г. Махачкала,1987. С. 39-40.
4. Басангова Т. Г. Сказочная традиция калмыков // Сандаловый ларец. Калмыцкие народные сказки / сост., пер., предисл., коммент. Басанговой Т. Г. Элиста: Калм. кн. изд-во, 2002. С. 3-38.
5. Буутан Санж,ин туульс (Сказки Санджи Бута-ева). Записи 1971-1978 гг. В 2-х кн. Кн. 1. Предисл. Н. Г. Очировой. Сост., коммент. и прилож. Б. Х. Борлыковой. Элиста: КИГИ РАН, 2008. 308 с. бвкнрин зеер (Сокровища предков) (на калм. и рус. яз).
6. Гацак В. М. Пространство этнопоэтических констант // Народная культура Сибири. Омск, 1999. С. 109-112.
7. Герасимова Н. М. Формулы русской волшебной сказки (к проблеме стереотипности и вариативности традиционной культуры) // Советская этнография. 1976. № 5. С. 18-28.
8. Горяева Б. Б. Инициальные формулы калмыцкой волшебной сказки // Молодежь в науке. Сборник научных трудов молодых ученых. КИГИ РАН. Вып. 1. Элиста, 2004. С. 30-34.
1. Alieva A. I. Poetika i stil' volshebnykh skazok adygskikh narodov [Poetics and style of magical fairy tales of the Circassian peoples]. Moscow, Nauka, 1986. 278 p. (In Russian)
2. Hranitel mudrosti narodnoj Boktaev Shanja [Loremaster folk Boktaev Shanya]. Elista: KIHR RAS, 2010. 172 p. (In Kalmyk and in Russian)
3. Basangova T. G. Kalmytskaya bogatyrskaya skazka Kalmyk heroic fairy-tale. In: Actual problems of the peoples of the North Caucasus and Dagestan: theses of reports and messages to the region. scient. conf. Makhachkala, November, 18-20, 1987. Makhachkala, 1987. Pp. 39-40. (In Russian)
4. Basangova T. G. Kalmyks' fairytale tradition. In: Sandalovyiy larets. Kalmyitskie narodnyie skazki [The Santalaceous chest. Kalmyk national fairy tales]. Compiled, translated by T. G. Basangova. Elista, 2002. Pp 3-38. (In Russian).
9. Джангар. Калмыцкий героический эпос / сост. А. Ш. Кичиков; Ред. Г. И. Михайлов. М.: Наука, 1978. Т. 1. 441 с.
10. Лорд А. Сказитель. М.: Восточная литература, 1994. 369 с.
11. Надбитова И. С. Финальные формулы калмыцких волшебных сказок // Вестник Дагестанского научного центра РАН. 2012. № 44. С. 95-98.
12. Рошияну Н. Традиционные формулы сказки. М.: Наука, 1974. 216 с.
13. Сарангов В. Т. Поэтика и стиль калмыцкой богатырской сказки. Элиста: Изд-во Калм. ун-та, 2015. 104 с.
14. Селеева Ц. Б. Финальные формулы как отражение прагматики эпического текста // «Джангар» в евразийском пространстве. Материалы международной научной конференции. Элиста, 2004. С. 291-294.
15. Убушиева Д. В. Сохранность и вариативность эпического текста (материал трех вариантов песни «О том, как не покоренный в семи поколениях Свирепый Хара Кинес пленил Алого Хонгора Благородного, льва из львов» (1862,1969, 1971 гг.) // Давид Кугультинов -поэт, философ, гражданин. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения выдающегося российского поэта. Элиста, 2012. С. 132-138.
16. Ухов П. Д. Типические места (loci communes) как средство паспортизации былин // Русский фольклор: Материалы и исследования. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1957. Вып. 2. 373 с.
17. Хальмг туульс. II боть. Элст: Хальмг дегтр hарhач, 1968. 264 х.
18. Ramstedt G. J. Kalmckische Sprachoben. Kalmuckische Marchen. Helsinki, 1919. Р. 184-211.
5. Skazki Sandzhi Butaeva [Fairy Tales of Sanji Butaev]. Notes of 1971-1978. In 2 books. Book 1. Elista, KIHR RAS Publ., 2008. 308 p. (In Kalmyk and Russian).
6. Gatsak V. M. Space of ethnopoetic constants. In: Folk culture of Siberia. Omsk, 1999. Pp. 109-112. (In Russian)
7. Gerasimova N. M. Formulas of Russian fairy tales (the problem of stereotypes and variability of the traditional culture). In: Soviet Ethnography. 1976. No. 5. Pp. 18-28. (In Russian)
8. Goryaeva B. B. Initial formulas of Kalmyk fairy tales. In: Young people in science. Collection of scientific works of young scientists. KIHR RAS. Vol. 1. Elista, 2004. Pp. 30-34. (In Russian)
9. Jangar. The Kalmyk heroic epos / comp.by A. Sh Kichikov; Ed. by G. I. Mikhailov. Moscow, Nauka, 1978. Vol.1. 441 p. (In Russian)
References
10. Lord A. The Storyteller. Moscow, Vos-tochnaya Literatura, 1994. 369 p.
11. Nadbitova I. S. Final formulas of Kalmyk fairy tales. In: Bulletin of Dagestan Scientific Center of RAS. 2012. No. 44. Pp. 95-98. (In Russian)
12. Roshianu N. Traditional fairy tale formulas. M.: Nauka, 1974. 216 p. (In Russian)
13. Sarangov V. T. Poetics and style of the Kal-myc coy heroic tales. Elista, Kalm. University Publ., 2015. 104 p. (In Russian)
14. Seleeva Ts. B. Final formulas as a reflection of the pragmatism of the epic text. In: "Jangar" in the Eurasian space. Materials of the international scientific conference. Elista, 2004. Pp. 291-294. (In Russian)
15. Ubushieva D. V. Safety and variability of the epic text (material of three variants of the song
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Принадлежность к организации
Манджиева Байрта Барбаевна, кандидат филологических наук, заведующий отделом фольклора Калмыцкого научного центра (КалмНЦ) Российской академии наук (РАН), Элиста, Россия; e-mail: [email protected]
"How unconquered in seven generations Severe Khara Kines captured Red Kongora Noble, the lion of lions" (1862,1969, 1971). In: David Kugultinov, a poet, a philosopher, a citizen. Materials of the all-Russian scientific conference dedicated to the 90th anniversary of the outstanding Russian poet. Elista, 2012. Pp. 132-138. (In Russian)
16. Ukhov P. D. Typical places (loci communes) as a means of certification of epics. In: Russian folklore: Materials and studies. Moscow-Leningrad, USSR RAS Publ., 1957. Vol. 2. 373 p. (In Russian)
17. Khalmg tools. II both. Elst: Khalmg, destr arac, 1968. 264 p. (In Russian)
18. Ramstedt G. J. Kalmckische Sprachoben. Kalmuckische Marchen. Helsinki, 1919. Pp. 184211.
INFORMATION ABOUT AUTHOR Affiliation
Bayrta B. Mandzhieva, Ph. D. (Philology), the head of the Department of folklore, Kalmyk Scientific Centre (KalmSC), Russian Academy of Sciences (RAS), Elista, Russia; e-mail: [email protected]
Пpuняmа в печать 25.06.2017 г.
Received 25.06.2017.
