CC BY
209
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2015. № 4
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
К.Х. Момджян*
К ТИПОЛОГИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ПОТРЕБНОСТЕЙ
Статья 1**
Анализируя потребности, автор рассматривает их как объективно-реальные факторы человеческого поведения. Различаются потребность и ее проекции в психике человека, потребность и предмет потребности, потребность и ее разные состояния. Особое внимание уделяется различию между потребностями человека и его интересами. При типологии потребностей автор использует методологию субстанциально-деятельностного подхода, различая биологическое и социальное в структуре человеческих надобностей, фиксируя их взаимоположенность и взаимопереплетение. Типология социальных потребностей основана на различии практического и духовного в деятельности людей.
Ключевые слова: деятельность, адаптация, коммуникация, надобность, потребность, нужда, интерес, влечение, мотивация, цель, предмет потребности, предмет интереса, тело, сознание.
K.Kh. M o m d z h y a n. On the typology of human needs. Article 1
Analyzing needs, the author considers them as objective-real factors of human behavior, including the need and its projections in the human psyche, need and its object, need and its different states. Particular attention is paid to the difference between human needs and interests. Carrying out a typology of human needs, the author uses the methodology of substantial-activity approach, separating the biological and social in the structure of human needs, fixing their relationship and mutual intertwining. The typology of social needs is based on the difference between the practical and spiritual aspects of human activity.
Key words: activity, adaptation, communication, necessity, need, requirement, interest, desire, motivation, goal, object of need, object of interest, body, consciousness.
В предыдущих работах автора (см., например: [К.Х. Момджян, 2015, № 2]) потребности человека рассматривались как исходная причина социального действия, которая вызывает его и обуслов-
* Момджян Карен Хачикович — доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой социальной философии философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: 8 (495) 939-19-40; e-mail: [email protected]
** Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 14-03-00796 «Междисциплинарные основания социальной теории: информационные, системно-теоретические и этно-антропологические подходы к изучению общества»).
ливает его содержание и направленность. Автор трактовал потребность как одну из важнейших детерминант, ограничивающих, но не отменяющих свободу человеческой воли, превращающих жизнь «первого вольноотпущенника творения» (И.Г. Гедер) в статистически законосообразный процесс.
Было предложено понимание потребности как объективно-реального (т.е. внепсихического и независящего от воли) свойства социального субъекта испытывать необходимость в том, без чего жизнь невозможна или некомфортна. Были рассмотрены важные для социальной теории различия между потребностью и надобностью (т.е. отношением необходимости, интериоризацией которого выступает потребность); между потребностью и ее психическими проекциями (ощущение, влечение, желание, мотив, цель и др.); между потребностью и удовлетворяющим ее предметом; между потребностью как свойством субъекта и нуждой как состоянием острой, актуализированной потребности; наконец, между потребностью как интериоризацией непосредственной надобности и интересом, который представляет собой свойство человека нуждаться в опосредующих потребность предметах-медиаторах, необходимых для создания, хранения и использования предмета потребности.
После всех этих характеристик мы можем перейти к типологии человеческих потребностей, которая имеет важнейшее значение для социальной науки. Решение этой проблемы необходимо для понимания родовой природы человека, постоянство которой задается не только видовыми свойствами Homo Sapiens (абстрактно-логическое мышление, орудийная адаптация, солидаристский тип коллективности), но и неизменностью видоспецифичных потребностей, которые порождаются образом жизни людей и обусловливают, в свою очередь, создание системы опосредующих потребность интересов и универсальных общечеловеческих ценностей.
С другой стороны, типология потребностей дает нам понимание того, как устроено и как развивается общество, представляющее собой организационную форму воспроизводства деятельности. Не будем забывать, что именно структура потребностей лежит в основе общественного разделения труда, определяя виды деятельности, необходимые для коллективного существования людей, и характер связей между ними1.
Типологию человеческих потребностей мы начнем с рассмотрения ее субстанциального основания, которое обусловливает уровне-
1 Как отмечал Э. Дюркгейм, «спрашивать, какова функция разделения труда, — это значит исследовать, какой потребности оно соответствует» [Э. Дюркгейм, 1900, с. 37].
вое (вертикальное) членение наших нужд. Это основание, как мы увидим ниже, является далеко не единственным, однако с логической точки зрения может считаться исходным. «Горизонтальные» основания типологии субстанциально идентичных, одноуровневых потребностей мы рассмотрим ниже (применительно к социальным потребностям человека таким основанием будет деление на практические, душевные и духовные нужды).
Субстанциальный подход к типологии человеческих потребностей
Субстанциальная типология потребностей исходит из того очевидного факта, что человек есть многомерное существо, живущее в различных «царствах бытия» (Н. Гартман) — природном и социальном.
В самом деле, люди имеют тело, которое образует субстратную основу человеческой личности и осуществляет активность биологического типа с присущим ей досоциальным типом адаптации и рефлекторными механизмами удовлетворения своих нужд. Телесность, однако, не мешает человеку выступать в качестве надорга-нического социального субъекта, образом жизни которого является сознательная, целенаправленная деятельность, создающая арте-фактные условия человеческого существования и самого человека как социального существа2.
Теоретически ясно, что органическая и социальная формы жизни (то, что «делает из человека природа», и то, что «он, как свободно действующее существо, делает или может и должен делать из себя сам» [И. Кант, 1966, т. 6, с. 351]) порождают разные группы потребностей. Однако отличить их друг от друга весьма непросто, поскольку биологическое и социальное в жизни человека находятся между собой не только в онтологической взаимоположенности (когда одно невозможно без другого), но и в композиционном взаимопересечении, взаимном проникновении друг в друга. Иначе и не может быть, если учесть, что тело служит человеку для реализации его социальных нужд, а человек служит собственному телу, удовлетворяя его природные надобности неприродным образом.
Рассуждая о взаимопроникновении биологического и социального в потребностях человека, мы должны отличать собственно потребности и процедуры их удовлетворения, которые включают в себя актуализацию потребности, ее переход в состояние нужды, возникновение безальтернативных психических влечений, их мо-
2 Рассмотрение деятельности как способа существования человека и субстанции общественной жизни последовательно проводится автором (см.: [К.Х. Мом-джян, 2013]).
тивационную экспертизу, процедуры целепостановки и последующей целереализации, предполагающей манипуляции со средствами удовлетворения потребности.
Взаимопроникновение биологического и социального имеет место и в случае с потребностями, и в случае с процессами их удовлетворения. В первом случае мы сталкиваемся с процессом «снятия», в ходе которого высшие социальные потребности включают в себя, инкорпорируют биогенные нужды человека. К примеру, экзистенциальная потребность в любви (в той ее разновидности, которую греки именовали эросом и отличали от дружеской или материнской любви) «вбирает» в себя биогенную, гармональ-но обусловленную потребность в половом партнере. Точно так же психосоматическая потребность получать удовольствие от еды, легко обнаруживаемая у животных, фундирует собой социетальную потребность гурмана, поэтизирующего еду, становясь ее физиологическим «базисом».
Что касается процедур удовлетворения потребностей, то субстанциально однородным этот процесс может быть только в одном случае — когда человеческое тело само актуализирует и удовлетворяет собственные потребности, не обращаясь за «помощью» к своему обладателю-субъекту (т.е. когда биогенные по своему происхождению надобности актуализируются рефлекторно и удовлетворяются в процессе физиологического гомеостаза).
Во всех остальных случаях источник потребности, механизм ее актуализации и способ удовлетворения демонстрируют разную субстанциальную принадлежность. Так, биогенные по своему происхождению потребности могут актуализироваться социогенным спо-собом3 и удовлетворяться посредством деятельности, качественно отличной от физиологических реакций (об этом ниже). Точно так же актуализация и удовлетворение социогенных потребностей предполагают участие неспецифичных для человека, неконтролируемых его сознанием психических функций и невозможны без операциональной активности человеческого тела.
В результате мы получаем множество смешанных ситуаций, в которых одни и те же потребности удовлетворяются субстанциально разными способами (сравним обычное дыхание и дыхание в противогазе) и, наоборот, одни и те же по типу поведенческие акты вызываются субстанциально разными потребностями (к примеру, хирургическая операция осуществляется по физиологическим по-
3 Как это происходит в ситуации превентивной актуализации, когда, к примеру, физиологически сытый человек побуждает себя есть «впрок», используя прогностические возможности своего мышления.
казаниям в случае удаления аппендицита и она же вызывается социетальными потребностями в случае пластической коррекции фигуры).
Означает ли все сказанное, что субстанциальная типология человеческих потребностей, делящая их на биологические и социальные, в принципе невозможна? Я даю отрицательный ответ на этот вопрос, руководствуясь двумя методологическими соображениями.
Первое. Важно понимать, что неразделимость биологического и социального в системе человеческих потребностей не тождественна их неразличимости4. Напротив, лишь различив потребности и потребностные процедуры разного субстанциального уровня, рассмотрев их в качестве противостоящих идеальных типов, мы сумеем понять их реальную взаимопереплетенность.
Второе. Нужно понимать, что критерием субстанциального членения потребностей на биологические и социальные может быть только источник потребности, а не способ ее удовлетворения. В процессе типологии важно учитывать, что порождает потребность — тело человека, его социальная практика или духовная жизнь? Что же касается способа, которым удовлетворяется потребность, то он нерелевантен задачам субстанциальной типологии, поскольку не способен изменить уровневую «прописку» потребности. Это значит, что пищевая потребность человека изначально является и остается потребностью его тела, несмотря на то что может быть удовлетворена лишь социогенным способом — посредством деятельности, основанной на мышлении и орудийной адаптации.
И еще одно методологическое замечание. Используя субстанциальную типологию потребностей, мы вынуждены класть их на две разные «полочки», делить на «чисто биологические» и «чисто социальные». Согласно такому делению, дыхательная потребность принадлежит исключительно телу как субстратному носителю социальной субъектности, в то время как эстетическая потребность специфична лишь для социальной формы существования, поскольку имеет своим источником способ информационного восприятия мира, не свойственный биологической активности.
Вместе с тем в структуре человеческих потребностей обнаружимы такие универсальные нужды, которые присущи «жизни вообще»
4 Не учитывая это обстоятельство, мы обесцениваем процедуру типологизации потребностей, сводим ее к примитивной катологизации, против которой решительно выступал А. Маслоу, писавший: «...сама структура каталога, само присвоение потребностям неких "инвентарных номеров" предполагает их взаимную изолированность, независимость друг от друга. А между тем, ни одна из человеческих потребностей, ни одно из человеческих желаний не может быть отлучено от прочих потребностей и желаний» [А. Маслоу, 2011].
независимо от ее субстанциальных разновидностей. К примеру, мы не можем трактовать потребность в безопасности как исключительно биологическую или как исключительно социальную надобность, поскольку эта потребность присуща и человеческому телу, и субъекту социальной практики, и человеческой психике, защищающей себя от деструктивных воздействий. В этом плане потребность в безопасности относится к разряду универсальных, биосоциальных нужд жизни в субстанциальном истолковании такой универсальности5.
Учитывая существование таких универсальных потребностей, некоторые исследователи считают необходимым начинать типологию человеческих нужд не с дихотомии биологического и социального, а с деления на базисные и социогенные потребности.
К числу базисных относят (вслед за А. Маслоу) такие потребности, которые присущи людям, но неспецифичны для них, т.е. свойственны не только человеку, но и другим биологическим организмам, качественно отличным от него по способу самоцельного существования в среде или образу жизни. К числу социогенных, напротив, относят потребности, которые присущи только людям и отсутствуют у иных, отличных от человека живых организмов. Эта группа потребностей вполне соответствует критериям субстанциального членения, поскольку порождается особым образом жизни, основанным на способности к абстрактно-логическому мышлению, т.е. является «чисто социальной» по своему источнику.
Иначе обстоит дело с базисными нуждами, которые включают в себя «чисто» биологические потребности, но не ограничиваются ими, охватывая также субстанциально универсальные нужды жизни. При таком подходе к разряду базисных относят (как это делал А. Маслоу) группу физиологических потребностей и присущую человеку потребность в безопасности.
Признавая аргументированность подобного подхода, я полагаю все же, что он чреват методологической неточностью. Возьмем ту
5 Дело в том, что универсальность потребностей может трактоваться по-разному. К примеру, мы можем считать универсальными физиологические потребности на том основании, что нет и не может быть живого организма, лишенного таких потребностей. С другой стороны, физиологические потребности нельзя считать субстанциально универсальными на том основании, что они имманентны лишь одному биологическому типу жизни и не имеют прямого (генетического и функционального) отношения к другому типу — к жизни социальной. В этом плане, говоря о универсальных потребностях жизни, я имею в виду именно субстанциальную универсальность, которая выходит за рамки «чисто биологических» и «чисто социальных» форм существования, соотносится с таксономическими классами жизни, а не с таксономическими единицами живого, т.е. характеризует жизнь как таковую независимо от ее типологического разнообразия.
же потребность в безопасности. Нет никаких сомнений, что она имеет универсальный характер, проявляясь в типологически различных формах жизни. Но это обстоятельство, как мы увидим ниже, никак не отменяет принципиальных различий между иммунной безопасностью тела, имеющей всецело биологический характер, и социальной по своему источнику и характеру безопасностью социального субъекта в ее практической и духовной формах. Иными словами, относя потребность в безопасности к особой группе базисных нужд, мы не отменяем субстанциальных различий в рамках одной и той же универсальной потребности. Было бы точнее начинать классификацию потребностей с субстанциального основания, признав возможность взаимопроникновения разных уровней, о котором говорилось выше. Это значит, что от рассмотрения «чисто биологических» потребностей мы перейдем к анализу «биосоциальных» (и биологических и социальных) надобностей, чтобы закончить рассмотрение «чисто социальными» потребностями человека.
Начнем с краткой характеристики биологических потребностей, к которым относятся нужды нашего тела.
Физиологические потребности человека
Нетрудно понять, что социально-философский взгляд на соматические потребности человека качественно отличается от их имманентного физиологического анализа. Социальную философию интересует место соматических нужд в общей системе человеческих потребностей и их роль в деятельности человека как надорга-нического существа.
В соответствии с этой ролью вся система телесных нужд человека должна быть разделена на два эволюционно различных яруса — низший и высший. Критерием такого различения в данном случае выступает способ удовлетворения потребности, не выходящий или выходящий за субстанциальные рамки природного процесса.
Соответственно низшим «ярусом» в системе физиологических потребностей я считаю такие нужды, которые не только принадлежат биологическому организму, но и удовлетворяются посредством физиологического гомеостаза.
Высшим «ярусом», соответственно, являются биологические по своему происхождению нужды, которые могут быть удовлетворены не гомеостатически, а этологически — посредством поведения, которое в случае с человеком выступает как деятельность, основанная на абстрактно-логическом мышлении и орудийном отношении к среде.
Низшую группу физиологических нужд можно назвать гомео-статической, включая в нее все потребности, которые удовлетворяются без участия высшего отсека психики посредством физиологической саморегуляции, которая позволяет живому организму рефлекторно, в «автоматическом режиме» поддерживать постоянство внутренней среды — объем и клеточный состав крови, лимфы и тканевой жидкости, показатели артериального давления, параметры терморегуляции и т.п.
Группа гомеостатических потребностей включает в себя все эндогенные нужды человеческого тела и часть экзогенных нужд, удовлетворяемых в норме без участия мышления.
Эндогенными, как известно, называют такие процессы, которые имманентны системе, осуществляются за счет ее собственных ресурсов, без привлечения внешних по отношению к системе факторов. Соответственно мы можем считать эндогенными такие потребности человека, предмет которых существует не в среде обитания, а создается, синтезируется самим организмом. Именно так обстоит дело с процессом кроветворения: физиологически здоровый человек не должен покупать себе кровь в аптеке, точно так же, как он не должен искать во внешней для себя среде гормоны, которые вырабатываются железами внутренней секреции.
Экзогенными, напротив, являются потребности, предмет которых существует вне пределов организма и может быть получен лишь в процессе метаболизма — прямого и непосредственного взаимодействия со средой6. В отличие от эндогенных потребностей, всецело принадлежащих низшей группе физиологических нужд, экзогенные потребности могут выходить за рамки этой группы в случае, когда их удовлетворение требует сознательной деятельности, субстанциально отличной от физиологического гомеостаза.
Проиллюстрировать такую двойственность экзогенных нужд можно путем сопоставления дыхательной и пищевой потребностей человека.
Как известно, процесс дыхания, представляющий собой экзогенный обмен веществ со средой, не требует участия мышления и сознательного волевого контроля, надобности «командовать» своим организмом, отдавая ему поминутные распоряжения «вдох — выдох».
Впрочем, мы знаем, что в режиме гомеостаза дыхательная подсистема функционирует лишь у физиологически здоровых людей.
6 Речь идет именно о непосредственном взаимодействии, поскольку все имманентные организму процессы осуществимы лишь в условиях метаболизма. Очевидно, что синтезировать кровь или производить гормоны способен только живой организм, получающий из внешней среды кислород, пищу и другие внешние по отношению к нему факторы жизнеподдержания.
В случае с тяжелыми заболеваниями этой подсистемы (примером этому может служить астма) человек встает перед выбором между смертью и сознательным контролем дыхательной активности, что требует специально созданных бронхорасширяющих медикаментов и сознательно выработанных навыков «правильного» дыхания.
Аналогичным образом мышление человека способно вмешиваться в процесс удовлетворения любых гомеостатических по своей природе соматических нужд, в том числе и эндогенных: оно «исправляет» процессы кровеобразования путем переливания или очистки крови, воздействует на рост опасных для организма новообразований и т.д.
Это обстоятельство не мешает нам относить потребности, связанные с дыханием, кроветворением и пр. к низшему типу соматических нужд по той простой причине, что социогенные способы удовлетворения этих потребностей не являются априори необходимыми и используются только в тех случаях, когда нормальные биологические механизмы регуляции не справляются со стоящей перед ними задачей.
Иначе обстоит дело с пищевой потребностью человека, которая принадлежит высшей группе физиологических нужд, имеющих не гомеостатический, а этологический механизм удовлетворения — посредством актов поведения, отличных от физиологической саморегуляции.
Поведением я называю такой тип экзогенных действий, который основан на поисковой активности, т.е. на способности искать и находить полезное в среде и уклоняться от воздействия вредного в ней. Очевидно, что экзогенная активность дыхания и подобные ей процессы не могут быть названы поведением, поскольку в их основе лежит врожденная (в некоторых случаях воспитанная) реакция тела на уже имеющиеся, наличные воздействия со стороны внешних или внутренних по отношению к нему факторов. Напротив, поведенческие реакции основаны на врожденной или приобретенной способности7 искать то, чего еще нет, но что должно
7 Было бы ошибкой связывать различие гомеостатической и этологической активности с характером информационных программ, отвечающих за их осуществление. Неправильно думать, что гомеостатические реакции всецело основаны на безусловных рефлексах, в то время как поведенческие акты возможны лишь при наличии более сложных информационных программ. В действительности, как показал И. Павлов, гомеостатические реакции пищеварения (такие, как слюнообра-зование или выделение желудочного сока) могут вызываться не только безусловными, но и условными рефлексами. С другой стороны, поведенческая активность простейших животных имеет по преимуществу инстинктивный характер, базируясь на комбинации врожденных безусловных рефлексов.
быть получено (или создано) организмом для поддержания факта и качества жизни8.
Именно так обстоит дело с пищевой потребностью человека. В отличие от растений, не способных к поведению9, люди вынуждены обеспечивать себя пищей посредством поведенческих реакций, которые основываются не на рефлексах, а на абстрактно-логическом мышлении и потому тождественны деятельности. Пищевая потребность человека сохраняет в норме рефлекторный механизм актуализации (перехода в состояние нужды), но удовлетворяется лишь социогенным, а не биогенным способом — посредством целепостановки, создания и использования орудий, включенности в систему общественных отношений, нормативной регуляции поведения и др.10
Именно это обстоятельство включает физиологическую по своей сути пищевую надобность в поле зрения социальной науки. То же самое происходит и с половой потребностью человека. И в этом случае «зов плоти» не может быть удовлетворен в рамках сугубо биологической активности, требует осознанной, социальной по своим целям, средствам и последствиям деятельности, за исключением пограничных психосоматических процессов типа юношеской поллюции, которая вызывается спонтанной активностью психики, отличной от собственно деятельности как осознанной
8 Естественно, различая физиологические и этологические процессы, мы должны помнить об органической связи и композиционных пересечениях между ними. Не будем забывать, что поведенческая активность, направленная на поиск пищи, питья, жилища, половых партнеров, вызывается ничем иным, как физиологическими состояниями организма (такими, как голод, жажда или сексуальное возбуждение). Не будем забывать также, что поведение в среде имеет свои собственные физиологические механизмы (прежде всего, активность нервной системы), которые изучаются специальной наукой — физиологией поведения, занимающей «промежуточное» положение между физиологией и этологией.
9 Растения не способны искать и находить необходимое, они реагируют лишь на те биотические факторы, которые сами «нашли» живой организм. В этом плане мы не можем считать поведением «телодвижения» подсолнуха, поворачивающегося вслед за движением солнца. Эти телодвижения вызываются не поиском отсутствующего солнечного света, а соматической реакцией на свет, который сам воздействует на растение (речь идет о явлении так называемого тургора, которое в данном случае представляет собой внутреннее осмотическое давление в клетках живого организма, вызванное освещением и вызывающее, в свою очередь, напряжения в тканях растения).
10 Естественно, удовлетворение пищевой потребности не сводится к актам поведения. В действительности этот процесс включает в себя как этологическую компоненту, связанную с поиском и обретением пищи («аппетитивное поведение» в терминологии Дэвида Мак-Фарленда), так и гомеостатическую компоненту, связанную с собственно пищеварением (которую Мак-Фарленд называет «кон-суматорной активностью») [Д. Мак-Фарленд, 1988].
(хотя и в разной степени), «спроектированной» сознанием активности.
Повторю еще раз: несмотря на социогенный способ удовлетворения, мы будем квалифицировать и пищевую, и половую потребности как соматические, изначально присущие телу как субстратному носителю жизни. Речь идет лишь о высшем «ярусе» соматических нужд, а не о выходе за рамки этой низшей по своему статусу группы человеческих потребностей.
Социогенный способ удовлетворения не лишает эти нужды их биогенного происхождения, не отменяет субстанциального тождества соматических потребностей человека с соматическими потребностями животных. Как уже отмечалось выше, изменение механизмов удовлетворения потребности никак не меняет субстанциальной природы самой потребности, которая, будучи интериоризованным отношением жизненной необходимости, не совпадает со способом своего удовлетворения. Это значит, что дыхательная, пищеварительная или половая потребности человека остаются физиологическими даже в ситуациях, когда люди удовлетворяют их с помощью аквалангов, фарфоровых сервизов, средств контрацепции и других социальных артефактов.
Впрочем, далеко не все исследователи согласны с таким подходом. Существует альтернативная точка зрения, которая принадлежит специалистам, убежденным в абсолютной уникальности человеческих нужд и потому отрицающим наличие у людей соматических потребностей, субстанциально идентичных потребностям животных.
Сторонником такого подхода выступал, в частности, крупнейший отечественных психолог А.Н. Леонтьев, который полагал, что все потребности человека качественно отличаются от потребностей животного, и критиковал ученых, считающих, что человеком управляют два рода потребностей — биологические, с одной стороны, и социальные — с другой.
«Эта констатация, — писал А.Н. Леонтьев, — является, однако, совершенно недостаточной. Ее недостаточность проистекает из ложного подхода, который состоит в том, что потребности рассматриваются в отвлечении от условий и образа жизни субъекта, в зависимости от которых они единственно получают свою определенность. При таком подходе природа потребностей естественно кажется лежащей непосредственно в субъекте, в то время как в действительности она зависит от особенностей объектов деятельности, которая ведет к их удовлетворению. У человека это — деятельность, опосредованная общественными условиями жизни, и это объекты, составляемые процессом общественного производ-
ства и распределения, поэтому мы говорим, что потребности человека имеют общественную природу. При этом последнее относится как к высшим, так и к элементарным потребностям. Даже простейшая из потребностей — потребность в пище меняет при переходе к человеку свою природу [А.Н. Леонтьев, 1971, с. 8—9].
В подтверждении своей точки зрения А.Н. Леонтьев ссылается на известную фразу К. Маркса, утверждавшего: «Голод есть голод, однако голод, который удовлетворяется вареным мясом, поедаемым с помощью ножа и вилки, это иной голод, чем тот, который заставляет поедать сырое мясо с помощью рук, ногтей и зубов» [К. Маркс, Ф. Энгельс, т. 46, с. 28].
При всем уважении к А.Н. Леонтьеву (и тем более к К. Марксу) я считаю такую точку зрения неверной. Отчетливо понимаю и принимаю мотивы автора, который «освобождал» людей от низших потребностей, опасаясь биологизации человека. «Перед нами, — писал А.Н. Леонтьев, — вопрос, который имеет принципиальное значение. Он заключается в следующем: проходит ли граница, которая отличает собой скачок в развитии потребностей, между элементарными потребностями животных и человека, с одной стороны, и высшими человеческими духовными потребностями, с другой; или же эта граница проходит между потребностями животных и потребностями человека — как элементарными, «неустранимыми», так и высшими. В первом случае сфера потребностей человека раскалывается надвое: на сферу биологических потребностей, к которым относятся пищевая потребность, половая потребность, потребность самосохранения и т.д., и на противостоящую ей сферу высших потребностей, которые трактуются как имеющие другую, а именно социальную природу (мы не говорим здесь о крайних взглядах, полностью биологизирующих человеческие потребности). Во втором случае утверждаются своеобразие и, вместе с тем, единство сферы человеческих потребностей, а также относительность их разделения на потребности, удовлетворение которых у человека, как и у животных, необходимо для поддержания жизни, и на потребности, не имеющие своих аналогов у животных, какими являются все духовные потребности человека» [А.Н. Леонтьев, 1971, с. 9—10].
Мы видим, что оспорить наличие у человека биогенных нужд А.Н. Леонтьев пытается единственно возможным способом — путем концептуального смешения потребности как таковой с культуро-основными способами и средствами ее удовлетворения. В частности, А.Н. Леонтьев включает в содержание потребностей содержание человеческих интересов, что ведет к немалой понятийной
путанице при решении многих важных проблем социальной философии11.
Полагаю, что для установления субстанциальных границ между людьми и животными нам нет нужды искусственно «социализировать» соматические потребности. Нужная цель достигается не элиминацией биологического в нуждах человека, а правильным пониманием места, которое биологический субстрат занимает в структуре нашей деятельности.
В этом плане наличие у людей соматических потребностей биогенного типа никак не противоречит принципиально важному тезису о социальной природе человека. Сущность человека, несомненно, социальна. Не будем забывать, однако, что речь идет именно о сущности, которую не следует путать с содержанием человеческих свойств. Мы помним, что сущность — эта та часть содержания, которая определяет качественную самодостаточность объекта, делает его тем, чем объект является. В этом плане наличие социальной сущности человека и отсутствие у него второй биологической сущности не дает нам оснований исключать из содержания человеческих свойств его биогенные свойства, которые присущи нам и содержатся «в снятом виде», влияя на нашу жизнь, но не определяя ее12.
11 Последовательно проводя свою точку зрения, А.Н. Леонтьев признавал, что «для изголодавшегося человека пища действительно перестает существовать в своей человеческой форме и, соответственно, его потребность в пище «расчело-вечивается». Однако это обстоятельство, по мнению автора, «доказывает только то, что человека можно довести голоданием до нечеловеческого состояния, и решительно ничего не говорит о природе человеческих потребностей» [там же, с. 9].
Едва ли с такой точкой зрения можно согласиться. Думаю, что антропологически сформированного человека нельзя довести до «нечеловеческого состояния» в научном, а не в морально-этическом понимании человеческого (иначе нам придется существенно сузить сроки существования Homo Sapiens, начиная его историю с возникновения застольного этикета). В любом случае «расчеловечить» можно способ удовлетворения физиологических нужд, но не сами эти нужды, которые подчиняются общебиологическим, а не социальным законам. Независимо от того, разрывается ли пища зубами или разрезается ножом, физиологическая по своей природе надобность в еде объясняется законом биологии и у людей, и у животных. Голод, как говорит Маркс, остается голодом: меняется не сам голод, а способ его удовлетворения.
12 Конечно, анатомическое и физиологическое устройство человеческого тела имеет свои особенности, отсутствующие у «братьев наших меньших». Достаточно вспомнить о наличии у человека такой части тела, как развитый головной мозг, не имеющий аналогов в живой природе. И, тем не менее, говоря о соматических реакциях разных организмов, мы исходим из идеи их субстанциальной идентичности, т.е. признаем, что соматические процессы имеют биогенный характер, принадлежат к досоциальной форме существования.
В этом плане нейрофизиологи, изучающие человеческий мозг, не выходят за рамки действия биологических закономерностей. Это лишний раз доказывает, что
Чтобы закончить свой анализ соматических потребностей человека, дадим еще одну важную для социальной науки характеристику. Выше было сказано о том, что субстанциальное основание типологии потребностей не является единственным. Реализуя эту установку, мы должны разделить соматические нужды человека по горизонтальному основанию, которое учитывает разнотипность субстанциально тождественных нужд. В случае с соматическими потребностями речь идет о делении на два вида, которые можно назвать дефициентным и бытийным (заимствуя термины А. Маслоу).
К разряду дефициентных относятся потребности, удовлетворение которых связано с поддержанием факта жизни, биологическим выживанием в среде. Неудовлетворение (депривация) дефи-циентных потребностей ведет к прекращению существования, т.е. к смерти (по формуле «не дышишь, значит, умер», «не ешь, значит, умрешь»).
К разряду бытийных относятся потребности, удовлетворение которых связано с поддержанием приемлемого и комфортного качества жизни. Депривация таких потребностей не грозит человеку смертью, хотя отнюдь не является безнаказанной, вызывая поражения психики разной степени тяжести (от сиюминутного плохого настроения до неврозов и психозов), которые тот же Маслоу называл «болезнями лишения».
Деление на дефициентные и бытийные потребности не ограничивается соматическими нуждами человека, но возникает именно на их уровне, т.е. на уровне биогенных свойств человека. Говоря о соматических потребностях человека, я имею в виду не только нужды тела, противопоставленного психике. Речь идет о широком понимании соматического как биологической активности, которая включает в себя не только сердечную, почечную или желудочную функции, но и досознательные психические реакции, связанные с базисными эмоциональными переживаниями. Способность различать «приятное» и «неприятное», стремление максимизировать первое и минимизировать второе не специфичны для Homo Sapiens. Они вызываются свойствами психики как особого способа ориентации в среде и реакции на ее воздействия, возникающего задолго до человека, присущего всем животным, обладающим центральной нервной системой и специализированными органами чувств.
потребности, присущие только человеку, и потребности, специфичные для человека, не совпадают друг с другом полностью. Далеко не все из того, что присуще только людям, обладает субстанциальной спецификой социального. Достаточно вспомнить наличие мягкой мочки уха, которое является уникализирующим, но не специфизирующим признаком человека.
Таким образом, биологические надобности человека, именуемые «телесными» в широком понимании этого термина, принадлежат или дефициентному или бытийному типу или же соединяют эти типические характеристики в рамках одной и той же потребности.
К примеру, пищевая потребность является, бесспорно, дефи-циентной, но она же может приобретать бытийный характер, если пищу употребляют не для поддержания физиологической дееспособности организма, а для получения гастрономического удовольствия от процесса еды (эту двойственность пищевой потребности А. Маслоу характеризовал с помощью терминов «голод» и «аппетит»).
Трудно, видимо, найти такую дефициентную соматическую надобность, которая не была бы для человека потенциальным источником удовольствия (включая сюда даже физиологические отправления). Однако мы знаем такую соматическую потребность, которая имеет чисто бытийный, недефициентный характер.
Речь идет о половой потребности, которая, несмотря на «поэтизацию» со стороны сознания, остается потребностью человеческого тела, актуализируемой с помощью гормональных вбросов. Эта актуализация способна фундировать собой высшие человеческие потребности в любви и красоте, хотя это происходит далеко не всегда, если вспомнить многочисленные способы «любить» без любви.
Как бы то ни было, половая потребность человека явно относится к разряду бытийных. Это значит, что сила человеческого духа вполне достаточна для того, чтобы отказаться от удовлетворения этой потребности (как это делают некоторые священнослужители), при этом половое воздержание не угрожает человеку смертью. Хотя, конечно, отказ следовать «зову плоти», не может не сказываться на психическом состоянии физиологически здорового человека, заставляя тратить немалые силы на борьбу с «греховным вожделением», возникающим у такого человека безальтернативно.
Впрочем, бытийный характер половой потребности ставится под сомнение сторонниками «методологического коллективизма», считающими, что эта потребность не является жизнеобеспечивающей лишь для индивидуального субъекта. Что же касается общества, рассмотренного в статусе коллективного интегративного субъекта, то для него половая потребность является дефициентной.
Я не собираюсь оспаривать ту очевидность, что общество прекратит свое существование в случае тотального полового воздержания его членов. Дело тут в другом, а именно в том, что у общества, которое существует, но не живет, нет и не может быть вообще никаких потребностей. Для правильной типологии человеческих нужд важно помнить, что они присущи исключительно
человеческим индивидам. Общество, как и любая реальная социальная группа, представляющая собой надыиндивидуальную онтологическую реальность, априори лишена субъектности, т.е. не обладает собственными потребностями, интересами и целями, отличными от потребностей, интересов и целей образующих его людей.
Итак, мы рассмотрели соматические (телесные) нужды человека, разделив их на «низшие» и «высшие» в соответствии с биогенным или социогенным способами удовлетворения и учтя «горизонтальное» различие дефициентных и бытийных нужд.
Следующий шаг типологии предполагает рассмотрение таких присущих человеку нужд, которые выходят за рамки разнообразных потребностей тела. Одна из этих нужд имеет статус потребности, т.е. прямой, неопосредованной надобности, отличной от интересов человека. Речь идет о многоуровневой биосоциальной потребности в безопасности, источник которой (а не только способ удовлетворения) может иметь не соматический, а этологиче-ский, т.е. в случае с человеком — надбиологический, деятельност-ный характер.
ЛИТЕРАТУРА
Брентано Л. Опыт теории потребностей. Казань, 1921.
Бережной Н.М. Человек и его потребности. М. 2000.
Вебер М. Основные социологические понятия // Вебер М. Избр. произв. М., 1990.
Гегель Г.В.Ф. Философия истории. Соч.: В 14 т. Т. 8. М.; Л., 1935.
Додонов Б. И. Структура и динамика мотивов деятельности // Вопросы психологии. 1984. № 4.
Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Одесса, 1900.
Загарник Б.В. Понятия квазипотребности и психологического поля в теории К. Левина // URL: http://psychology-online.net/aiticles/doc-1868.html
Здравомыслов А. Г. Потребности. Интересы. Ценности. М., 1986.
Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. Соч.: В 6 т. М., 1966. Т. 6.
Келер В.Исследование интеллекта человекоподобных обезьян. М., 1998.
Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 2011.
Левин К. Теория поля в социальных науках. СПб., 2000.
Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции. М., 1971.
Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.
ЛеонтевА.Н. Избр. психол. произв.: В 2 т. М.,1983. Т. 2.
Лурия А.Р. Лекции по общей психологии // URL: http://www.psychology. iu/libiaiy/Alexandei_Luiia/Lectuies/06.stm
Магун В.С. Потребности и психология социальной деятельности личности. Л., 1983.
МакклеландД. Мотивация человека. СПб., 2007.
Мак-Фарленд Д. Поведение животных: психология, этология и эволюция. М., 1988.
Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М., 1955-1966. Т. 42.
Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М., 1955-1966. Т. 46. Маслоу А. Мотивация и личность. М., 2011.
Миронов В.В.Глобализация и угрозы унификации // Век глобализации. 2012. № 1.
Момджян К.Х. Введение в социальную философию. М., 1997. Момджян К.Х. Социальная философия: Деятельностный подход к анализу человека, общества и истории. М., 2013.
Момджян К.Х. Универсальные потребности и родовая сущность человека // Вопросы философии. 2015. № 2.
Обуховский К. Галактика потребностей: Психология влечений человека. СПб., 2003.
Платонов К.К. Структура и развитие личности. М., 1986. Поппер К. Нищета историцизма. М., 1993. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М., 1974. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии: В 2 т. М., 1989. СеченовИ.М. Избр. произв.: В 2 т. М., 1952. Т. 1. Симонов П.В. Междисциплинарная концепция человека. М., 1989. Сорокин П.А. Структурная социология // Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.
Филиппов М.М. Нужда и потребность // Ученые записки Томского ун-та. № 70. Томск, 1968.
Фромм Э. Душа человека М., 1998. Фуко М. Герменевтика субъекта. Л., 2007.
Шелер М. Философское мировоззрение. Избр. произв. М., 1994. Яценко Н.Е. Толковый словарь обществоведческих терминов. Изд-во Лань, 1999.
