CC BY
34
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 10. ЖУРНАЛИСТИКА. 2015. № 4
ЭССЕ
Б.И. Есин, профессор кафедры истории русской литературы и журналистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова; e-mail: ruslit.msu@ yandex.ru
К СТОЛЕТИЮ КОНСТАНТИНА СИМОНОВА, ПОЭТА И ВОЕНКОРА
Самыми авторитетными корреспондентами в армии во время Великой Отечественной войны для меня были К. Симонов, А. Твардовский и И. Эренбург.
Симонов вошел в нашу молодую жизнь прежде всего стихотворением «Жди меня». Это было универсальное стихотворение как для молодых, так и для пожилых солдат на фронте, это было произведение значимое для стариков в тылу, для матерей, жен, сестер, для всех, кого опалило невзгодами 1941 г.
Сейчас у меня в руках небольшая книжица 1942 г. К. Симонова «Лирика», сохранившаяся с тех военных времен. Подписана к печати 6 июля 1942 г., т.е. почти в первую годовщину войны. Как была нужна, дорога подобная книга в начале второго года войны! Именно книга лирики, т.е. выражения чувств взволнованной души, острых переживаний, сопоставлений, сравнений с чувствованиями поэта, его переживаниями и настроениями летом 1942 г. Большинство стихов было написано в первый год войны, до известного парада Красной Армии, в самый тяжелый период.
Книга начиналась широко известными в военные годы словами: «Товарищ Сталин, слышишь ли ты нас?». Поэтическое обращение, некая фамильярность не означали, что к вождю обращались как к лично знакомому человеку. К нему обращались как к символу, олицетворявшему страну, центру объединения всех сил народа, который только и может спасти Родину, победить в разразившейся катастрофе. С одной стороны, такое обращение к Сталину обеспечивало скорейшее опубликование сборника
Рис. «Лирика» К. Симонова, 1942 г.
стихов. С другой стороны, таким началом (и это было главным) поэт хотел привлечь внимание Сталина к тому, что писали о войне корреспонденты, прозаики, поэты в своих стихах, чтобы их творчество стало дополнительной информацией для вождя, информацией о настроении народа, поведении солдат, армии.
Позднее, в своей книге «Глазами человека моего поколения» (М., 1989) Симонов писал: «...мне сейчас приятнее было бы думать, что у меня нет таких, например, стихов, которые начинались словами "Товарищ Сталин, слышишь ли ты нас?", но эти стихи были написаны в 41-м году, и я не стыжусь того, что они были тогда написаны, потому что в них выражено то, что я чувствовал и думал тогда, в них выражена надежда и вера в Сталина» (с. 15).
Большинство стихов второго раздела сборника под заглавием «С тобой и без тебя» с уточнением месяца «до июня» и далее с указанием сторон света, куда поэта забрасывала война и профессия журналиста: «запад», «юг» и «север» — связано с любимой («Тринадцать лет.», «Если родилась красивой», «Я, верно, был упорней всех», «Ты говорила мне.») — они как бы готовят шедевр. И, наконец, главное:
«Жди меня и я вернусь, Только очень жди».
Стихотворение «Жди меня» написано в первую годовщину войны. Оно было клятвой верности, просьбой, мечтой и надеждой, оно было присягой, уверенностью, что любящая женщина не изменит фронтовику, ибо люди «без спросу» на верность себя «обрекли». Оно подготовлено всеми стихами раздела «С тобой и без тебя», посвящено «В.С.» и напечатано предпоследним.
Вместе с песней Марка Бернеса «Темная ночь» (композитора Никиты Богословского) в картине «Два бойца» оно стало символом веры любящих сердец и остается им до сих пор.
Вторым в сборнике по значению и популярности было стихотворение «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины»1. Это стихотворение — не просто лирика. Это — лирико-эпическое произведение. К большим философским обобщениям подошел здесь Симонов. Здесь не только обмен лирическими чувствами двух поэтов-фронтовиков. Здесь вся Россия, весь народ, его героическая и трагическая история, судьба. Здесь и вечные русские женщины-«солдатки», провожавшие не раз на войну своих мужей, здесь и
1 В книге «Журналисты ХХ века» (М., 2003) сказано, что стихотворение «Ты помнишь, Алёша.» напечатано в феврале 1943 г. под названием «Письмо к другу» (с. 161). Это большая неточность, оно напечатано, как мы видим, раньше.
вечная, неизбывная любовь матерей к солдатам, трагедия мирного населения, захваченного войной, несгибаемый характер русской женщины и военные пути-дороги. Здесь понимание того, что такое Родина, предки, терпение, верность обычаям, доброта, мудрость и вера. Его особенность не только в том, что это лирика. В своем обращении к фронтовому другу роль лирики чрезвычайно велика, но в нем Симонов поднимается до лироэпического пафоса. В произведении встает вся Древняя Русь с ее деревеньками, старыми погостами, летними заброшенными пажитями и могилами предков, молчаливой верой в изгнание врагов («Мы вас подождем»).
Лирика тихо перетекает в героику. «Дороги Смоленщины» отразились и в прозе Симонова как один из тяжелейших периодов отступления. Вот отрывок из его статьи «На старой Смоленской дороге»: «Когда я думаю о Родине, я всегда вспоминаю Смоленщину — ее дороги, ее белые березы, ее деревеньки на низких пригорках, и хотя я родился далеко отсюда, но именно эти места мне кажутся самыми родными, самыми милыми моему сердцу. Должно быть, это потому, что начинать войну приходилось именно здесь, на этих дорогах, и самая большая горечь, какая бывает в жизни, — горечь утраты родной земли — застигла меня здесь, в Смоленщине. Здесь я проезжал через деревни и знал, что через час по их пыльным улицам пройдут немцы. Здесь, оборачиваясь назад, я видел колосившиеся нивы, о которых я знал, что уже не мы их сожнем. Здесь, остановив машину для того, чтобы напиться у колодца воды, я не мог найти в себе силы посмотреть прямо в глаза крестьянам, потому что в глазах их был немой скорбный вопрос: "Неужели уходите?", и я не мог ничего им ответить, кроме горького и скорбного "Да"». Эта цитата, бесспорно, подтверждает наше утверждение, что это стихотворение носит не только лирический, но и эпический характер и может быть названо одним из лучших стихотворений периода войны.
Продолжим цитирование: «С особенной болью, которая с тех пор живет во мне, не оставляя ни на минуту, я вспоминаю деревенские кладбища. В Смоленщине они обычно где-то совсем рядом с деревенькой, на холмике, под старыми раскидистыми деревьями. Деревенька маленькая — двадцать-тридцать избенок, а кладбище — большое. Много-много старых потемневших от ветра крестов. И когда смотришь на такой деревенский погост, чувствуешь, сколько поколений легло здесь в могилы, в свою землю, рядом со своими дедовскими и прадедовскими избами, чувствуешь, какая это деревня, какая это наша земля, как невозможно отдать ее, — невозможно так же, как невозможно вырвать у себя сердце и суметь после этого все-таки жить. Я говорю о себе, но
знаю, что то же самое чувствовали, испытывали все, кто отступал почти два года назад по смоленским дорогам. И я знаю больше: у нас в глубине души хранилась вера в свое возвращение, мы не верили, что можем умереть, не вернувшись сюда, не пройдя еще раз по этим местам»2.
Сборник стихов 1942 г. обращает на себя внимание правдивым отображением военных событий. Скупо, строго документально пишет Симонов о кульминации военного сражения — атаке пехоты. Даже в стихах поэт находит верные слова, чтобы показать, что война, атака — это серьезный труд. Это не шустрый бег с криком «За родину!», «За Сталина!», а это тяжелая работа — не считая того, что она грозит смертью. Солдаты охотно слушали стихи, честно отражавшие будни войны, трагизм реалий войны — атаки (стихотворение «Атака»). Солдат не раздражали слова поэта об атаке пехоты. Это трудный бег, и какие непривычные прилагательные находит Симонов для этого: «...тяжелой походкой бежал по снегу. Грузный шаг по целине последних метров до окопов врага». Это не бодренькое "уря-уря". В эти же годы поэт пишет о героях-летчиках, артиллеристах, танкистах. Иногда восторженно, романтично, но о пехоте — всегда просто, буднично, но от этого не менее сильно.
«Когда ты по свистку, по знаку, Встав на растоптанном снегу, Был должен броситься в атаку, Винтовку вскинув на бегу, Какой уютной показалась Тебе холодная земля.
Казалось, чтобы оторваться Рук мало — надо два крыла. Казалось, если лечь, остаться, Земля бы крепостью была.
Да, этим мыслям, ты им верил Секунду с четвертью, пока Ты сам длину им не отмерил Длиною ротного свистка. Когда осекся звук короткий, Ты в тот неуловимый миг Уже тяжелою походкой Бежал по снегу напрямик. Осталась только сила ветра И грузный шаг по целине,
2 Симонов К.М., Эренбург И.Г. В одной газете. М., 1984. С. 174.
И те последних тридцать метров,
Где жизнь со смертью наравне».
Симонов и в своей прозе о пехоте пишет так же скупо, сдержанно. Сравним, как Симонов позднее писал в «Красной звезде» об атаке пехоты в статье «Перед атакой» (1944) в г. Ровно. Всю ночь перед атакой младший лейтенант Цыганов вспоминает прежние бои, чтобы избежать ошибок. И вот момент атаки настал: «Поднявшись во весь рост, закусив зубами свисток, Цыганов громко свистит. Перешагивая через глиняную стенку, он бежит по косогору, за которым лежит знакомое ему еще только по названию село.»3.
И тем не менее во всем сборнике «Лирика» почти в каждой строке звучит вера в Победу: от стихотворения «Жди меня» до стихотворения «Родина». Не только в 43-м году, но уже в 41-м Симонов верит в Победу.
«Великим словом» называется слово «победа», «праздником» и «наградой» (стихотворение «Великое слово»). «День придет: от Севера до Юга крылатая свобода прилетит» (стихотворение «Голос далеких сыновей»). «Кусок земли, припавший к трем березам. при жизни никому нельзя отдать» (стихотворение «Родина»).
И на последней странице сборника Симонова «Лирика» в стихотворении «Секрет победы» устами летчика Терехина поэт говорит:
«В чем секрет победы?
В том, чтобы упрямым быть.
.Не хочешь смерти — будь храбрым!
Вот вам и весь секрет!»
Константин Симонов после войны не раз выступал в МГУ в большой академической аудитории вместе с другими поэтами-фронтовиками. И я как сейчас слышу его сильный, чуть с хрипотцой и небольшой картавинкой голос. Этого забыть нельзя.
3 Симонов К. От Черного до Баренцева моря. М., 1948. С. 80.
