CC BY
125
Слово редактора
ВИКТОР ВАХШТАйН
К социологии академического мира
Один из самых распространенных в мировой культуре мифологических сюжетов повествует о непростых взаимоотношениях двух братьев, один из которых умный, успешный, богатый и абсолютно беспринципный, а второй — бедный, глуповатый и до отвращения честный. Если бы сегодня кто-то взялся написать книгу под названием «Социология науки и социология образования», ее сюжетная линия скорее всего основывалась бы именно на такой мифологии. Хотя в языке чиновника «наука и образование» — это устоявшееся клише (уже не имеющее никакого отношения ни к науке, ни к образованию), в социологии сложно помыслить две исследовательские области, так далеко отстоящие друг от друга.
Социология науки в ХХ веке была одним из самых продуктивных и заметных направлений исследований. Именно здесь формулировались новые инсайты и концептуализации, которые затем массово экспортировались в другие «поля». Классики нашей дисциплины считали своим долгом отнестись к проблематике социальных оснований научного знания. Социологи науки первыми реагировали на новые философские веяния и первыми же от них отказывались. Мало какая другая дисциплинарная область может похвастаться таким пантеоном имен: от Роберта Мертона до Брюно Латура. И хотя сегодня мы все чаще констатируем утрату теоретического драйва после заката последних амбициозных проектов в этой сфере (уход программы Sociology of Scientific Knowledge [Collins, 1985; Labinger, Collins, 2001], превращение проекта Science and Technology Studies в набор унылых эмпирических зарисовок о развитии «технонауки» [Woolgar, 1991], расцвет архаичной институциональной социологии знания, под-
8
Вахштайн Виктор Семенович — заведующий кафедрой теоретической социологии и эпистемологии философско-социологического факультета ИОН РАНХиГС, профессор Российско-Британского университета МВШСЭН («Ша-нинка»), кандидат социологических наук. E-mail: [email protected] Victor Vakhshtayn — Chair in Sociological Theory and Epistemology (RANEPA), Professor of Sociology (Russian-British Postgraduate University Moscow School of Social and Economic Sciences). E-mail: [email protected]
Социология
ВЛАСТИ Том 27 № 3 (2015)
мену исследований поверхностной политизированной риторикой), никому из ныне живущих социологов не придет в голову отрицать ту роль, которую эта субдисциплина сыграла в предыдущие десятилетия. Рискну сформулировать более радикальный тезис: без социологии науки не было бы социальной теории второй половины ХХ века.
Социология образования начисто лишена подобных амбиций. Она не потеряла теоретического драйва, потому что его у нее никогда не было. Если социологи науки всегда активно вмешивались в актуальные теоретические споры [Линч, 2013; Pickering, 1995; Соколов, Ти-таев, 2013], социологи образования намеренно от них дистанцировались. Яркий пример — реакция на «поворот к практике» [Хархордин, Волков, 2009; Вахштайн, 2008]. Социологи науки отвечают на модное в 1970-80-х годах веяние «Конечно! Новая концептуализация!» и начинают изучать производство научного знания в незаметных рутинных, нерефлексивных действиях ученых [Lynch, 1993]. «Вы с ума сошли? Мы тут серьезным делом занимаемся!» — отвечают социологи образования и продолжают описывать институциональные барьеры, затрудняющие переход детей из определенных социальных групп в старшие классы средней школы [Константиновский и др., 2010].
Если классики социологии и заходили в исследования образова- 9 ния, то только для того, чтобы поставить ногу своей все объясняющей теоретической схемы на грудь еще одного поверженного эмпирического объекта [Bourdieu, 1988]. Изучению разного рода «паттернов и стратегий образовательной политики» [Рощина, Лукьянова, 2010; Вахштайн, Мешкова, Железов, 2005; Chirikov, 2010] социологи образования посвятили столько времени, сколько социологи науки никогда не уделяли политике научной (хотя регулярно пытались описать само производство научного знания как форму политического действия).
И все же у этих двух областей есть общая зона пересечения, общий объект (впрочем, совершенно по-разному «выводимый на монитор» укорененными в них языками описания) — университет. Для социолога образования университет мало чем отличается от иных образовательных учреждений. Он уверенно фреймируется как что-то, «куда поступают» и «откуда выпускаются». Для социолога науки университет — это место, где делают карьеру, публикуются, борются за символические и материальные ресурсы, зомбируют студентов и аспирантов во имя «академического воспроизводства» и — если верить Михаилу Соколову — ищут смысл своей неудачной научной жизни. Социолог образования видит университет как производную от взаимодействия студентов и администраторов, социолог науки — как ареал обитания профессорского сословия. (Впрочем, та самая, уходящая в прошлое Социология Науки университетами интересовалась мало, традиционно предпочитая аудиториям лаборатории.) Сегодня нужно быть утонченным администратором-на-
SOCIOLOGY
of Power Vol. 27
№ 3(2015)
блюдателем [Розовски, 2015], чтобы увидеть всю карикатурность двух этих игнорирующих друг друга логик описания университета.
Если мы всерьез планируем сделать шаг от «социологии науки» и «социологии образования» в сторону новой «социологии академического мира», нам потребуется серьезное обновление собственного эпистемического инструментария и прежде всего новая метафорика университета. Университет как «машина, творящая богов» [Московичи, 1998]? Университет как «объект привязанности» [Кнорр-Цетина, Брюггер, 2006]? Университет как «оптическая система», способная проводить операции различения сообразно собственному когнитивному стилю [Fuchs, 2001; Степанцов, 2012]? Где именно возникнет ресурс новой концептуализации — в социологии техники, социологии религии, социологии города, социологии культуры, — пока неясно. Этот тематический выпуск «Социологии власти» — просто еще одна попытка найти общую ресурсную базу для двух активно игнорирующих друг друга направлений.
Номер открывает статья Михаила Соколова о социологической профессии как «автофабрикации» — ненамеренном самообмане, иллюзии, возникающей из спонтанного неконтролируемого жела-10 ния социологов почувствовать себя настоящими учеными. За этим тезисом, однако, стоит серьезная работа автора с проблематикой жанра академического текста, теорией смысла и квазирелигиозными представлениями ученых о бессмертии. В своих комментариях на статью Соколова мы с Олегом Хархординым попытались отнестись к тем возможностям, которые открывает предложенная Соколовым концептуализация благой академической жизни.
Статья Катерины Губы посвящена механизмам отбора рукописей в американских журналах. Исследуя разные стратегии поиска новых авторов, заполнения портфелей, рецензирования статей (бесконечный источник рефлексии для редакции «Социологии власти»), автор пытается объяснить причины и следствия заката столь привычного для российских научных журналов способа сетевого рекрутинга. Тему публикационных стратегий продолжает Марианна Соколова, в фокусе исследования которой — российский индекс научного цитирования. Предлагая оригинальную (хотя и несколько РИНЦ-центричную) модель анализа, автор последовательно описывает ту сеть акторов, которая складывается в индустрии «показателей результативности научной деятельности».
Принципиально иной взгляд на академический мир—через «одиноко светящиеся окна» университета — предлагают в своей статье Михаил Агапов и Федор Корандей. Отталкиваясь от интеракционистской идеи «ситуативных сообществ», авторы анализируют кейсы самоорганизации неформальных интеллектуальных групп в университетской среде. Интересный сюжет, который актуален прежде всего для вузов, связанных с производством современных (военных) технологий, рассматривается
Социология
ВЛАСТИ Том 27 № 3 (2015)
SocIoLoGY of Power Vol. 27
№ 3(2015)
в статье Евгении Поповой. По мере того как российские университеты встраиваются в глобальные сети международного сотрудничества, университетские ученые и исследователи начинают восприниматься как потенциальная угроза национальной безопасности. Автор детально анализирует те стратегии, к которым прибегают университеты в попытке пройти между Сциллой глобализации и Харибдой технонационализма.
При подготовке этого номера мы не ставили перед собой задачи создания новой концептуальной рамки исследований академического мира. Пока что сам этот концепт выглядит крайне неопределенно и меняет свое содержание всякий раз, когда мы переходим из региона социологии науки в поле социологии образования. Мы лишь попытались наметить ту повестку дня и те теоретические ресурсы, с которыми, возможно, предстоит работать будущим исследователям этой проблематики.
Библиография
Вахштайн В. С. (2008) «Практика» vs «фрейм»: альтернативные проекты исследования повседневного мира. Социологическое обозрение, 7 (1). Вахштайн В. С., Мешкова Т. А., Железов Б. В. (2005) Основные тенденции государственной политики в сфере высшего образования в странах ОЭСР. Вопросы образования, (2). Кнорр-Цетина К., Брюггер У. (2006) Рынок как объект привязанности: исследование постсоциальных отношений на финансовых рынках. Социология вещей, М.: Территория будущего.
Константиновский Д. Л., Вахштайн В. С., Куракин Д. Ю. (2010) Реальность образования и исследовательские реальности, М.: ГУ ВШЭ.
Линч М. (2013) Развивая Витгенштейна: решающий шаг от эпистемологии к социологии науки. Пер. с англ. А. Корбута. Социология власти, (1-2). Московичи С. (1998) Машина, творящая богов, М.: Центр психологии и психотерапии. Розовски Г. (2015) Университет: руководство для владельца, М.: ГУ ВШЭ. Рощина Я. М., Лукьянова К. А. (2010) Образовательные и экономические стратегии обучающихся, М.: ГУ ВШЭ.
Степанцов П. (2012) Как «видят» университеты: от теории организаций к социальной топологии. Социология власти, (4-5).
Bourdieu P. (1988) Homo Academicus, Stanford: Stanford University Press. Chirikov I. (2010) Divided We Fall: Collaboration Strategies. International Higher Education, (58). Collins H. (1985) Changing order: Replication and induction in scientific practice, London: Sage. Fuchs S. (2001) Against Essentialism: A theory of culture and society, Cambridge: Harvard University Press.
Labinger J., Collins H. (2001) The One Culture? A Conversation about Science, Chicago: University of Chicago Press.
Lynch M. (1993) Scientific practice and ordinary action: ethnomethodology and social studies of science, Cambridge: Cambridge University Press.
11
Pickering A. (1995) The mangle of practice time, agency, and science, Chicago. Woolgar S. (1991) The turn to technology in social studies of science. Science, Technology and Human Values, 16 (1).
References
Bourdieu P. (1988) Homo Academicus, Stanford: Stanford University Press. Chirikov I. (2010) Divided We Fall: Collaboration Strategies. International Higher Education, (58).
Collins H. (1985) Changing order: Replication and induction in scientific practice, London: Sage. Fuchs S. (2001) Against Essentialism: A theory of culture and society, Cambridge: Harvard University Press.
Knorr-Cetina K., Bruegger U. (2006) Rynok kak ob'ekt priviazannosti: issledovanie postsotsial'nykh otnoshenii na finansovykh rynkakh [The Market as an Object of Attachment]. Sotsiologiia veshchei, M.: Territoriia budushchego. Konstantinovskii D.L., Vakhshtayn V.S., Kurakin D.Iu. (2010) Real'nost' obrazovaniia i issledovatel'skie real'nosti [Reality of Education and Research Realities]. M.: GU VShE. Labinger J., Collins H. (2001) The One Culture? A Conversation about Science, Chicago: 12 University of Chicago Press.
Lynch M. (1993) Scientific practice and ordinary action: ethnomethodology and social studies of science, Cambridge: Cambridge University Press.
Lynch M. (2013) Razvivaia Vitgenshteina: reshaiushchii shag ot epistemologii k sot-siologii nauki [Extending Wittgensteinian: The Pivotal Move from Epistemology to the Sociology of Science]. Sotsiologiia vlasti, (1-2).
Moskovici S. (1998) Mashina, tvoriashchaia bogov [The Machine for the Creation of God], M.: Tsentr psikhologii i psikhoterapii.
Pickering A. (1995) The mangle of practice time, agency, and science, Chicago. Roshchina Ia. M., Luk'ianova K.A. (2010) Obrazovatel'nye i ekonomicheskie strategii obu-chaiushchikhsia [Educational and Economic Strategies for Students], M.: GU VShE. Rosovski H. (2015) Universitet: rukovodstvo dlia vladel'tsa [The University: An Owner's Manual], M.: GU VShE.
Stepantsov P. (2012) Kak «vidiat» universitety: ot teorii organizatsii k sotsial>noi topologii [Through the Eyes of Universities: From Organisational Theory to Social Topology]. Sotsiologiia vlasti, (4-5).
Vakhshtayn V.S., Meshkova T.A., Zhelezov B.V. (2005) Osnovnye tendentsii gosu-darstvennoi politiki v sfere vysshego obrazovaniia v stranakh OESR [Trends in Higher Education Politics in OECD Countries ]. Voprosy obrazovaniia, (2). Vakhshtayn V.S. (2008) 'Praktika' vs 'freim': al'ternativnye proekty issledovaniia pov-sednevnogo mira [Practice vs Frame: Alternative projects of Everyday Life Research]. Sotsiologicheskoe obozrenie, 7 (1).
Woolgar S. (1991) The turn to technology in social studies of science. Science, Technology and Human Values, 16 (1).
Социология власти Том 27 № 3 (2015)
