CC BY
36
2013
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Серия 6
Вып. 1
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК 130.2 А. Н. Колосков
К ПРОБЛЕМЕ ТРАНСФОРМАЦИИ ЕВРОПЕЙСКОЙ МЫСЛИ В КУЛЬТУРЕ РУССКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ
Не каждому историку культуры в наши дни выпадает удача представлять неизвестные произведения известных людей. Как правило, это тексты специфические, свидетельствующие о периферийных интересах авторов, с чьей-то легкой руки ранжированные как тексты «второго порядка». Между тем обращение к ним дает исследователю возможность не только уточнить биографические факты, прикоснуться к тому, что мы называем культурой повседневности, но и позволяет погрузиться в пучину вопросов, догадок, предположений, что, в свою очередь, является путем к метауровню осмысления проблем культуры.
Примером такого произведения является трактат Г. Р. Державина «Рассуждение о науках, политике и морали», хранящийся в Рукописном отделе РНБ [1] и представляющий собой переложение философии Френсиса Бэкона1. Каков статус этого трактата? Насколько он аутентичен? Является ли он попыткой поэта выступить в роли просветителя или всего лишь свидетельством «ученического» интереса Г. Р. Державина к наследию английского мыслителя? Какие источники лежат в основе державинского переложения? Какова прагматика этой работы? О чем — и это, думается, главный вопрос — может свидетельствовать сам факт обращения поэта к данному виду интеллектуальной деятельности? Данные вопросы вполне правомерно возникают при обращении к «Рассуждению...». На некоторые из них можно ответить с большей степенью вероятности, на некоторые — с меньшей, учитывая специфику текста.
В 1740 г. в Лондоне вышла книга «The Life of Francis Bacon, Lord Chancellor of England», написанная Дэвидом Моллетом (D. Mallet). В 1755 г. увидела свет изданная в Амстердаме, где печатались не подвергнутые цензуре французские издания, книга «La vie du chancelier François Bacon», в основе которой лежала биография Бэкона, написанная Моллетом. Через год она была переиздана в расширенном варианте, в который вошел
Колосков Александр Николаевич — канд. филол. наук, старший преподаватель, Санкт-Петербургский государственный университет, e-mail: [email protected]
1 Текст данного трактата был представлен в качестве приложения к моей кандидатской диссертации [2]. Общая текстологическая характеристика данной работы Державина была представлена в публикации: [3]. В настоящее время уточненный вариант трактата готовится к публикации в периодическом сборнике «Г. Р. Державин и его время».
© А. Н. Колосков, 2013
30
анализ философии канцлера Бэкона: «Analyse de la philosophic du chancelier Bacon avec sa vie» (Leyde, 1756). Анонимный перевод (достаточно далекий от исходного текста) принадлежал участнику «Энциклопедии» Александру Делейру (Alex. Deleyre). Именно эти издания стали основными источниками знаний об английском мыслителе и его трудах во французском и в русском обществе.
В 1760 г. появился русский перевод книги о Бэконе, который осуществил В. К. Треди-аковский. Книга состояла из двух частей: «Житие канцлера Франциска Бакона» и «Сокращение философии канцлера Франциска Бакона»2. Главы из «Анализа философии» Делейра и перевод книги Бэкона «О мудрости древних» были опубликованы также Н. И. Новиковым в 1780 г. в журнале «Утренний свет» («Утренний свет», М., 1780, IX, май, с. 20-85; июнь, с. 146-173). Тот же Н. И. Новиков в 1786 г. в числе других изданий послал перевод Тредиаковского Державину в Тамбов. Есть все основания полагать, что именно с этого момента начался процесс осмысления поэтом творческого наследия английского мыслителя, который завершился попыткой собственного изложения «Анализа философии канцлера Бэкона». Еще одним возможным источником знаний о Бэконе для Державина могла явиться книга «Ueber die Philosophie des Kanzler Franz Bako. Voran seine Lebensgeschichte. Deleyre, Alexandre» (Berlin, J. C. F. Eisfeld, 1780), поскольку поэт владел немецким языком.
Хочу обратить внимание на тот факт, что и Делейр, и Тредиаковский, и автор немецкого перевода вносили изменения (зачастую существенные) в исходные тексты, эту «традицию» продолжил и Державин.
Первая часть «Рассуждения...» посвящена философским и научным вопросам. Поэт подходит к проблемам общества, основываясь на методах естественнонаучного познания, проводит аналогии между законами природы и общества, в частности в главе «О природе» («De la Nature»). Фразу «comme le gouvernement intérieur des families a donne l'idée du gouvernement politique des Nations» [5; p. 44] («внутреннее правление семей дало идею политического правления наций») Державин заменяет принципиально иной по смыслу: «внутреннее понятие управления естества преподало понятие о политическом управлении целым народом». Державин, отходя от первоисточника, в своей интерпретации приближается к первоначальной, не подвергшейся переосмыслению французского исследователя, мысли Бэкона: «...мы составляем нашу историю (т. е описание — А. К.) и таблицы открытия как для тепла и холода, света, произрастания и тому подобного, так и для гнева, страха, уважения и тому подобного, а также для примеров общественных явлений (курсив мой. — А. К.), а равно и для душевных движений — памяти, сопоставления, различения, суждения и прочего» [6, с. 76].
В тексте Делейра и переводе Тредиаковского рассуждения о причинах, по которым в философии невозможно было постичь естество, отделены от утверждения о возможности представить «систему целую и общую» противительным союзом «cependant» («однако», «между тем»), чего нет в изложении Державина. В приведенной выше цитате переложения Державина сохранена авторская пунктуация, потому что это принципиально важно для сохранения смысла высказывания. Поэт сокращает излагаемый текст и при помощи причинного союза «так как» утверждение о заблуждениях философов подтверждает собственной идеей о том, что понимание механизмов природы дает понимание механизмов политического правления.
2 Обстоятельная характеристика этого труда В. К. Тредиаковского дана в статье В. Я. Лакшина [4].
31
Что еще отличает державинское переложение от перевода В. К. Тредиаковского? Во-первых, в рукописи поэта полностью отсутствует часть, повествующая о жизни и заслугах Бэкона. Державин сразу обратился к изложению учения английского мыслителя, считая, видимо, что идеи философии Бэкона не нуждаются в каком-либо комментировании. Во-вторых, в своем переводе поэт максимально исключает исторические примеры, подтверждающие те или иные мысли автора (оставлены лишь некоторые ссылки на Н. Макиавелли, Аристотеля, упоминается Цезарь). Этот факт свидетельствует о стремлении поэта придать своему тексту некий универсализм, вывести его на уровень обобщения, не привязывая к конкретному времени, обществу, личностям. В-третьих, в переложении Державина существенно снижен антиклерикальный пафос первоисточника. Выступать против духовенства как части общества, имеющей власть, выполняющей «охранительную» функцию, Державин, в отличие от Делейра, который, по сравнению с Моллетом, усилил в своем труде этот мотив, не решается. Видимо, в данном случае к решению этой проблемы поэт подходит с позиций государственного деятеля, видящего не только духовную, культурную роль церкви в обществе, но и ее значение в качестве одной из организующих структур государства. Поэт демонстрирует независимость суждений по вопросам религии. В этом смысле примечателено изложение главы «De la Theologie» («О богословии»). Фразу делейровского текста, которой дается характеристика чудесам мира, «n'enseignent pas la religion» («не преподают религию») Державин принципиально изменяет. Во-первых, поэт снимает отрицание и переводит слово «religion» («религия») как «богопочитание», вследствие чего, думается, предложение принимает некий «прикладной» оттенок, в котором «могущество Создателя» проявляется в «чудесах вселенной». Во-вторых, следуя логике собственного изложения, Державин именно богопочитание считает «картиной совершенств божественных», т. е. образцом бытийной гармонии. В первоисточнике (как и в переводе Тредиаковского) чудеса мира демонстрируют могущество Творца, но только религия (у Тредиаковского «закон») дает возможность познать мироздание. Обращает на себя внимание видение Державиным сущности христианской религии. Примечательно, что поэт исключает из текста своего переложения отрывок, содержащий идею о «просвещенном покорении» («soumission eclairée»), которое требует христианская вера: «Языческое богослужение свойственно было к образованию распутных людей, магометанство хочет только верователей глупых; но христианская вера требует богопочитания рассудительного» [1; л. 175].
При всей разности текстов Тредиаковского и Державина наблюдаются концептуальные моменты, демонстрирующие однонаправленность стремлений поэтов (как уже отмечалось, они допускают возможность собственной интерпретации некоторых мыслей из текста Делейра). Так, в главе «О должностях судии» Тредиаковский делает акцент на пользе народа, но он точнее переводит Делейра, чем Державин, который фразу «des droits du Prince» переводит как «права государственные», союз «или» («ou») заменяет союзом «и», «Magistrate» («высшие должностные лица, судьи») переводит «правители», используя обобщенное значение слова (исходя из контекста, можно предположить, что поэт имеет в виду государей). Думается, что такой перевод явился следствием активного переосмысления положений источника, изложения их в соответствии с духом времени. Державин не отделяет прав государственных от народных, более того, вообще не ведет речи о правах государя. Право в данном случае приравнивается Державиным к закону, соблюдать который должны все. Вероятно, формулируя эту мысль, как и целый ряд других в переложении, поэт опирался на собственный опыт государственного
32
деятеля. Столкнувшись во время государственной службы с длительными проволочками, чиновничьей бюрократией, сознательным затягиванием исполнения указов, постановлений и пр., Державин в трактате (глава «Наставление политическое. Приписанное министру») принципиально меняет смысл фразы об исполнении высочайших решений, учитывая реалии жизни современного ему общества. В результате фраза «encore ne se-rontelles pas suivies d'une prompte execution, a moins que le delai n'entraine de grands dangers» [5; p. 395-396] представлена в трактате Державина без отрицания: «еще приговоры оного долженствуют последуемы быть скорым исполнением, по крайней мере, чтоб медленность не влекла за собою больших опасностей» [1; л. 208]. В. К. Тредиаковский точно воспроизводит идею первоисточника: «... И как таковой совет не долженствует никогда пременить свои определения; то ничто из него да не будет исходно, прежде самых довольных совещаний; да и тогда еще не надлежит следовать скорому исполнению, ежели отсрочка не влечет за собою великих бедствий» [7, с. 213].
С этих же позиций поэт подходит и к изложению вопроса о благосостоянии человека, рассматривая, вслед за источником, некоторые экономические аспекты проблемы. Любопытно проследить, как несколько десятилетий (с момента перевода Тредиаков-ского до времени изложения философии Бэкона Державиным) экономического развития страны повлияли на особенности восприятия и передачи текста Делейра. Сопоставим интерпретации отрывка из главки «Des Richesses» («О богатстве»): «Acheter pour revendre, с'est vouloir faire tort a deux perssonnes, au vendeur & a l'acquereur; monopole, usure, que ce commerce. Celyi dont la fortune roule sur des profits certains s'enrichira tard & difficilement; celui qui risque tout, perdra: compenses done vos risques par vos assurances» [5; p. 296]. Примечательны интерпретации второй части сложного предложения, которым начинается приведенный отрывок произведения Делейра: «monopole, usure, que се commerce». В. К. Тредиаковский, ориентируясь, видимо, на особенности восприятия текста современниками, воспроизводит эту фразу так: «сие купечество (то есть спекулирующее. — А. К.) есть откуп и лихоимство».
Термин «монополия» поэт в своем изложении расшифровывать, в отличие от Тре-диаковского (который в результате использования описательного оборота только затемнил смысл высказывания), не стал. Более того, чтобы подчеркнуть значимость идеи, Державин оформил придаточное в отдельное предложение и вынес его в абзац: «Бодрствование и доверие, хорошо учрежденные, суть золотые рудокопни для торговца и всякого живущего трудом ремесла своего. Купить для перепродажи — значит хотеть дать обиду двум лицам: продавателю и покупщику.
Монополия есть лихва (курсив мой. — А. К.)» [1; л. 194-195].
Подводя итог, хочется отметить, что переложение Державина носит творческий характер. Жанр переложения позволяет автору уйти от механицизма, выражаясь метафорично, «присвоить» текст, встать на ступень учительства. Многие идеи Бэкона, воспринятые поэтом опосредованно сначала через книгу В. К.Тредиаковского, а затем через ее французский источник (возможно, источником информации был и немецкий вариант книги Делейра), как бы формулировали прежний духовный, нравственный, политический опыт Державина, а зачастую служили толчком к новому восприятию окружающего мира, к самопознанию. Нет смысла упрекать авторов в неточностях перевода: выполняя просветительскую программу, они творили новые тексты, привнося в них частицу своего мировосприятия, опыта, темперамента. Так, работа над переложением бэконовской философии помогла Державину сформулировать суждения по ряду
33
принципиальных мировоззренческих вопросов: подход поэта к проблемам общества основан на методах естественнонаучного познания и опирается на проведение аналогий между законами природы и общества; религия воспринимается как этический кодекс, свод нравственных законов, следование которым обеспечивает жизненную гармонию. С точки зрения автора, духовенство является необходимой организующей структурой государства; права государственные неотделимы от прав народных; большое значение в управлении государством отводится окружению государей, при этом высказываются мысли о том, каким оно должно быть. В этом смысле поэт продолжает развивать идеи многих своих современников, разделявших платоновскую максиму о философах, которые должны управлять государством. Понимая ее не буквально, Державин приближался к мыслям князя Щербатова, считавшего, что «учеными должны становиться государственные мужи, именно это сделает их более подготовленными к занятию тем, к чему они предназначены по рождению» [8, с. 302]. С другой стороны, Френсис Бэкон в идеологии русского Просвещения стал образом правителя-философа, мудрого и достойного подражания.
Литература
1. Рукоп. отдел РНБ. Ф. 247: Г. Р. Державин. Т. 2.
2. Колосков А. Н. «Историческая драматургия Г. Р. Державина: художественная реализация мировоззренческих принципов». СПб., 2000.
3. Колосков А. Н. Неизвестный Державин («Рассуждение о науках, политике и морали») // Проблемы изучения русской литературы XVIII века, СПб.; Самара, 2001. С. 185-194.
4. Лакшин В. Я. О деятельности В. К. Тредиаковского-просветителя (Перевод книги о Фр. Бэконе) // XVIII век. Сб. 5. М.; Л., 1962. С. 223-248.
5. Analyse de la philosophie du chancelier Francois Bacon. Amsterdam; Paris, 1755, T. 1.
6. Бэкон Ф. Сочинения: в 2 т., М.: Мысль, 1978. Т. 2. 636 с.
7. Сокращение философии Франциска Бакона, перевел с французского на российский Василий Тредиа-ковский, профессор и член Санкпетербургской Императорской Академии Наук. М., 1760.
8. Артемьева Т. В. От славного прошлого к светлому будущему: Философия истории и утопия в России эпохи Просвещения. СПб.: Алетейя, 2005. 496 с.
Статья поступила в редакцию 11 сентября 2012 г.
34
